Ника

«Времени, проведённому с ней, посвящается»

«Ника»

Я встретил её, когда окончательно осознал о
бесполезности своего существования. Не то, чтобы я
был не пригодным для общества или конкретной группы
людей, нет; то состояние, в котором говорят, что
стар внутри, нежели снаружи, хотя последнее я бы
охотно поставил под сомнение, ибо именно с её уст
часто слышал о старости своей физиономии; я
попросту в один миг понял, что моё нахождение на этой
земле, ничем не отличается от населявших её когда-
то мамонтов. В то время я довольно много
задумывался о том, чтобы серьёзно конкретизировать
своё нелепое существование. Наверное, поэтому я и
встретил её. Как мне кажется теперь, для точности
своих убеждений в адрес себя. Мне и по сей час
остаётся загадкой череда обстоятельств и событий,
которые привели меня в итоге к такому
умопомешательству. Однако, факт того, что я пишу
этот рассказ оставляет мне слабую надежду о том,
что я всё-таки смог понять хотя бы мизерную долю её
существа.
Изначально, мне в голову пришла мысль, что писать
подобные вещи, когда ты знаешь человека девять
календарных месяцев - глупо, но по стечению событий,
унёсших меня далеко от моего привычного места
обитания, я вдруг почувствовал всю необходимость
написания сего текста, ибо как я посчитал - время
пришло.
Итак, самолёт Уральских авиалиний ранним утром в
промежутке между пятью и шестью утра, плавно
приземлил меня и около сотни пассажиров на холодный,
но чистый бетон аэродрома. Я снова был в городе X.
Этот очередной отпуск не был спланирован никаким образом, т.к. его не должно было быть именно в это
время года. За иллюминатором лайнера было минус 25
градусов крепкого сибирского мороза. В этот раз я
отметил, что вовсе отвык от январских холодов. И
когда холодный обжигающий ветер обдул мои
открытые щиколотки, мне вдруг захотелось сесть
обратно в эту стальную птицу и умчатся туда, где
тёплое море ласкает пятки ног. Но я пошагал вперёд
неизвестности, которая вскоре стала частью моей
жизни.
Это произошло тем же утром позже. Я стоял рядом с
одним из местных кинотеатров. Украшенная ель перед
зданием, говорила о безразличии и полном безвкусии
наряжавших её людей. Клубы дыма толпились среди
машин, хозяева которых торопились на свои
насиженные места дальнейшей деградации. К моему
удивлению, она всё же пришла на встречу. И здесь вновь
сыграла моя из худших черт характера, когда я начинаю
судить человека по тому, как он выглядит. Мне на
несколько минут показалось, что она вовсе не та
хрупкая девушка, которую себе видел я. Но вскоре и эти
мысли развеялись, будто их и не было никогда. Меня
сразу обескуражила та лёгкость, с которой она взяла
меня, как подобает девушке хороших тонов, под руку и
уверенно повела в направлении кинотеатра. В тот
момент я засомневался в определение полов.
Уверенным должен был быть я.
Здесь мне бы хотелось рассказать о её внешности, ибо
считаю этот момент особенно важным.
Коротковолосая блондинка с кругловатой формой лица.
До сих пор я не нашёл ни одного недостатка в её лице и
внешности в целом. Как бы она не говорила о
выдуманных проблемах, я всё равно считаю её самой
безупречной девушкой, коих мне доводилось встречать.
После не нашёл ничего плохого и в её носе, который она
зовёт картошкой. Наоборот, вскоре я полюбил его так
сильно, что порой выводил её этим из себя. Она остаётся идеальна собой. Когда я смотрю на неё
ногую, мне сразу хочется считать, что природа
наделила эту девушку самым лучшим, что было
припасено для человека. Все эти изгибы и ямочки на
теле так к месту, что у меня никогда не было сомнения
в её изящности. Я всегда считал это парадоксальным -
такой ангел с неидеальным смертным. Что ж, в этом
есть своя правда.
Ещё здесь же я хотел бы уделить внимание и её имени.
Я никогда не называл её как-то иначе, чем Вероника. В
этом произношении стоит сделать ударение на букву
О, дабы подчеркнуть исключительность этого имени
для меня. Я сам вознёс её до ранга святых.
Идеализировал и без того идеальное. Наверное, из-за
этого я на многие вещи закрыл глаза, попросту не
замечая их, ослеплённый своим счастьем январского
отпуска.
Мы с ней очень много времени проводили вместе. И не
потому, что так получалось, а потому, что так хотели
мы оба. Так казалось мне. В эти прогулки я столкнулся с
её миром. Он вовсе не был похож на мой, где по полкам
лежали принципы, убеждения и прочий старинный хлам.
Стоит отметить, что возрастом она была на два года
младше моего, но даже такая разница играла свою роль.
Хотя, вспоминая сейчас себя, понимаю, что важна была
всё же, наверное, среда в которой мы росли. Я смотрел
на неё и видел полную противоположность себе.
Энергичная, весёлая, целеустремлённая, такая лёгкая
собой. Я видел в ней саму жизнь, но стать частью этой
жизни, к сожалению, не мог. Не мог по той причине, что
никогда не жил по-настоящему, как это делала она. Мне
очень хотелось смотреть на этот мир её
глазами. Видеть и ощущать его так, как она, но все
мои попытки сводились к нулю. Меня поражала та
простота, с которой она относилась к сложным по-
моему мнению вещам. Совсем иной склад ума не
оставлял мне шансов быть на равных с ней. Я консерватор и зачастую опасаюсь перемен, считая,
что лучше хорошо работающее старое, чем
неизвестное новое. Но именно сама она и была той
новой переменой во мне и моей жизни.
Сейчас я отчётливо представляю себе почему такие
разные люди смогли построить что-то совместное, но
об этом по порядку. Во-первых, когда мы встретили
друг друга, нас преследовали одинаковые цели -
перемены. Ей хотелось другой жизни, другого места,
других людей. Она рассказала мне об этом несколькими
месяцами позже, когда согласилась переехать ко мне. Я
же в свою очередь хотел, как сказал ранее,
конкретизировать своё существование с человеком,
который бы разделял со мной мой чопорный быт. Но
самым главным для меня было сделать её счастливой.
Для себя я понимал, что она последний человек,
которому смог поверить и рассказать всё о себе. Но
разность наших умов так и не дала понять ей эту
вещь. Она видела всё иначе и не так, как это
складывалось в моей голове. Тогда-то я и открыл для
себя тот факт, что она не станет растрачивать на
меня своё время, если попытаюсь в чём-то ущемить её
свободу. Она выполняла все мои просьбы ровно до того,
пока они совпадали с её взглядами, либо она могла дать
им логическое объяснение. Когда я пережимал какой-
либо из винтиков, по которому поступал кислород для
её свободы, она напоминала мне о том, что так же
легко может уйти, как и пришла. Сначала я пытался
оправдать свои действия и хотел, чтобы она хотя бы
на мгновение смогла посмотреть на вещи моим
мировоззрением, но ни к чему это не привело. Тогда
оставив эти попытки, я решил, что обязан поменять
себя. И я сделал это. Что из этого вышло, могу
сказать лишь одно: мне стало ровным счётом всё равно
на любые слова, если они каким-то образом не
подходили под мои. После был период, когда подумал, что наша свадьба
должна расставить всё по местам, но и здесь всё было
тщетно. Я вспоминаю наш с ней разговор, когда она
сообщила мне, что не видела в этом никакой разницы,
ибо мы продолжили жить тем же порядком, коим жили и
до свадьбы. Понятие «любовь» для неё означало
абсолютно то же самое. Если так называемая
«любовь» ограничивала её движения, то значит можно
было легко отставить это определение на второй
план. Хоть ей и не нравились эти мысли; она считала
их почему-то слишком радикальными для объяснения
происходящего между нами; в итоге, я пришёл к выводу,
что ей было необходимо удобство в жизни. В силу своей
любви к ней, я создал это удобство. Был единственный
и последний раз, когда я запретил ей встретиться на
прощание с её другом и когда она пошла мне навстречу.
Сделав несколько попыток потом и, поняв, что мой
одноразовый джекпот исчерпан, я больше не запрещал
ей ничего. И вот этого я не могу понять и сейчас. То-ли
от боязни потерять её, то-ли от пришедшего
безразличия к себе, я продолжил жить тем самым
порядком, который определила она. Управление
кораблём было отдано в её руки. Я стал всего лишь
старшим помощником.
Писать о всех девяти месяцах нашей совместной жизни
было бы слишком скрупулезно и нудно. За это время
произошли многие перемены. Все они были связаны
разными случаями из нашей жизни. Их было много, но о
всех рассказывать, значит запутать себя и потерять
самую главную мысль этого текста.
В конечном итоге, я писал это для двух людей: себя и
своей жены. Когда-то в самом начале я обещал ей
написать обо всём, что происходило между нами. Не
скажу, что создал роман, но именно в этом
прозаическом тексте собрано то, что изменило меня.
Уже лично из её решения она могла бы показать этот рассказ близким по её мнению людям. Но и этого я не
могу знать достоверно. Впрочем, как всегда.
Почему я назвал рассказ «Ника», если никогда не
называл её так? Потому что так зовут её остальные.
Это название глазами других.
Среди этих месяцев я потерял себя. У меня была
иллюзия того, что всё происходящее было правильным.
Я думал, что смогу найти смысл в этом времени, но в
итоге загнал себя в больший тупик. Я дал ей всё, что у
меня было. Неверно сказать, что она не дала мне всего,
что требовал от неё. Она дала шанс посмотреть на
эту жизнь с другой стороны. В конечном счёте, она
дала мне нового себя.
Не знаю, как это объяснить, но интерес к
происходящему вокруг у меня пропал. Я стал резок.
В этом большом путешествии смог увидеть со
стороны, что любая жизнь может продолжаться и без
моего участия. Мне не обязательно быть рядом. Она
попросту будет идти вперёд. Моё же существование
остановилось на полном безразличии к себе.
Мы все остаёмся всегда одни, даже если мы все вместе.
Все понятия легко заменимы, если они противоречат
нашим принципам. Это немногое, что в итоге я понял.
Жизнь продолжается.

Конец.