К вопросу о духе

    Когнитивная деятельность человека в большинстве своем логоцентрична. Осмысленное людское бытие можно считать невозможным вне категориального, систематического подхода к онтологии и герменевтике. В то же время, нельзя с уверенностью утверждать абсолют порядка. Стремление к нему действительно свойственно нам, однако едва ли сильнее стремлений прочих, зачастую много более приземленных. Стоит ли отчаиваться по тому лишь поводу, что субъективная моральная категория не удовлетворяет, надо признать, весьма ограниченный круг эгоистических нравственных исканий? Отнюдь. Смею заверить, что поиск истинного и есть, или, по крайней мере, должен стать, той самой архикатегорией, указывающей человечеству вектор развития. Однако в условиях органического хаоса, когда всякое лишено объективной сущностной составляющей, что же есть тем самым поиском истины?

    Предопережая и отвечая на этот вопрос, поставлю пред Вами апорию — что есть Дух, и можно ли предположить его применимость как высшей категории для решения ряда как трансцендентных, так и весьма эмпирических, можно сказать даже бытовых, аспектов бытия. Первоочередно констатируем невозможность предопределения категории Духа, что, собственно, излишне подтверждает некомпетентность примата идеалистического упорядочивания над разрозненной многообразностью сущего. Тем не менее, обозначенную норму принято воспринимать в парадигме некоего нематериального, существующего в исключительной абстракции, в форме мысленной сентенции, что противопоставляется материи. В общности свойственных характеристик, Дух есть идеал.

    Опуская очевидно возникающие вопросы дихотомичности, а также не обращая ни малейшего внимания на извечные споры о первости идеи либо же материи, рассмотрим антикатегорию, жизненно необходимую для определения исследуемого понятия — не-Дух. Подобно ребенку, впервые осознающему себя целостной уникальной личностью, однако также ничтожно похожей на сотни и тысячи себе подобных, совершая попытки моментарного определения неведомого, чуждого понятия, мы непременно будем ощущать себя так же нелепо и разбито. Впрочем, в историческом аспекте, фрустрация подтолкнула не один ум на качественный переход осознания с целью выбраться из гнилого круга однообразной неудовлетворенности. Однако, мы отвлеклись. Рассматривая Дух через призму его дуализма с некой логико-оппозитной нормой можно попытаться смоделировать ряд практических ситуаций, много более иллюстративных, чем всё вышеописанное. Однако даже не взирая на такую свойственную подобным дискурсам тягучесть, остаюсь непреклонно уверен в его действенности в процессах познания — ведь, в конечном итоге, кем мы будем себя считать, коль упустим возможность насладиться воистину «поэзией зрелых исканий» — философией.

    Если же рассматривать аспект хоть сколько-нибудь приближенный к антропическим реалиям, следует обратить внимание на аспект, в первую очередь, моральный, а в последствии — правовой. Вероятно сложно сразу предположить надобность рассмотрения категории Духа, а тем более и вовсе диковинного не-Духа в таких системах как мораль и право. Однако смею заверить, что и мораль и право, в сущности являющееся вторичным по отношению к морали, восходят к догматам весьма идеалистическим, а так — духовным. Стоит ли упоминать, что мораль, в ее понимании как совокупности определенных нравственных понятий, принципов и норм поведения, призванных урегулировать общественные взаимоотношения, органично по своей природе стремящиеся к хаосу и абсолютной свободе, есть ни что иное, как абстрактная конструкция, искусственно созданная для реализации абсолютно конкретных целей. Определенно, можно говорит о некой феноменологии морали и, как следствие, права, однако же генезис вопроса интересует нас в меньшей степени, нежели конечный результат.

    Исходя из очерченного, рискну предложить на широкий суд людского ума результаты своей фрагментарной оценки человеческого бытия с позиции прикладной реализации идеального Духа, как как универсального ориентира, в формализованных началах всяческого рода. Продолжим.