Она

Я нашла её сама. Она жила в странном доме, увитом густым плющом так сильно, что в комнатах было темно. Отовсюду, изо всех углов, доносились тихие жалобные стоны невидимых людей. Прокопчённая, вся в морщинах, помятого вида старуха внимательно посмотрела на меня острыми глазками, прищурилась и почти пропела на удивление молодым, никак не сочетающимся с её внешностью, голосом:
- Ну, здравствуй, здравствуй. Заходи, присаживайся. Сейчас будем обедать ...
Я отрицательно замотала головой и почти крикнула:
- Нет, я не хочу есть, спасибо!
Хозяйка дома криво усмехнулась:
- Брезгуешь?
Я промолчала.
Присев на уголок стула, на который мне было указано скрюченной рукой, я воткнулась взглядом в середину столешницы. Но меня хватило ненадолго и я осмотрелась. Боже, лучше бы я этого не делала! Повсюду на стенах висели портреты мучеников, старательно изображающих счастье и радость! ...
Тем временем, старая карга налила себе тарелку супа из дымящегося чугунка, стоящего на печке, и прошаркала к столу. Кряхтя и охая уселась, достала из кармана фартука кусок чёрного хлеба, завёрнутого в тряпицу, зачерпнула большой ложкой из тарелки и с хлюпаньем втянула в себя блёклое варево.
"Гадость какая! Бородавка, вон, на носу. Ещё и чавкает!" - пронеслось в моей голове.
Но это было ещё не всё! Оказывается, вместе с этим, можно и разговаривать!
- Я там ... - она сделала паузу, шумно проглотила пищу и подняла глаза кверху, показывая мне, где именно "там", - сказала, что ты ничего ещё не заплатила ...
- Ну, правильно, правильно, - пробормотала я, осознавая, себя полной идиоткой, бесхребетной и вялой, как червяк.
- Теперь, ты нам должна ... - продолжала страшная старуха, не забывая издавать звуки употребления пищи, - За всё заплатишь сполна. Мне. А я распоряжусь по своему усмотрению. Я же твоя ...
- Пожалуйста, не надо, не надо, я знаю кто вы! - перебила я свою собеседницу, - Можно, я не буду вас никак называть? И вы не называйте меня никак! Ну, пожалуйста-пожалуйста! - меня затрясло от страха, и всё это лепетание вырывалось из меня совершенно непроизвольно, как кудахтанье из курицы, которую несут за лапы на задний двор, чтобы зарубить.
И вдруг, она расхохоталась, кривляясь и трясясь всем своим тщедушным телом:
- Боисся? Аха-ха! Бойся-бойся! Страх - это всегда весело! Страх - это хорошо, это просто чудесно, когда люди боятся! Они начинают делать ошибки!
Мне было не до смеха. Я вскочила с места и ломанулась на выход, очертя голову! В мозгах пульсировала всего одна мысль: "Бежать!"
В спину мне нёсся её истерический хохот и выкрики:
- Беги, беги! От себя не убежишь! Ты же знаешь, кто я!
...
Прошло много лет. Однажды, блуждая по городу в поисках работы, я наткнулась на объявление, в котором было написано следующее: "Требуется домработница с проживанием на загородном участке. Зарплата по итогам собеседования. Звонить ... Тамара"
Через несколько дней, я уже приступила к своим обязанностям. Тамара была ужасной хозяйкой и ещё более ужасным человеком. Но ко мне она прониклась какой-то особенной любовью, граничащей с безумием. И если я отсутствовала рядом с нею более двадцати минут, её начинала бить лихорадка. Она вскакивала с места и с жалобными криками начинала разыскивать меня по всем закоулкам. Это было невыносимо. Мне приходилось всё бросать, садиться рядом с нею и делать вид, что я внимательно слушаю рассказы о её жизни.
...
Совсем скоро, Тамары не стало. С огромным удивлением, я узнала, что этот дом был завещан мне. В первую же весну, я посадила возле восточной стены дома красивый плющ, который за несколько лет разросся и заполонил собою всё пространство, скрыв от посторонних глаз и окна, и двери ...