Сказки и истории. Ахмет, погонщик ослов

У погонщика Ахмета было пятеро ослов - Мустафа, Рахмет, Кисмет, Буридан и Бестия.
Мустафа красивый, веселый, но глупый чересчур, даже для осла. Рахмет ленивый очень, сонный, медлительный, Кисмет капризный, мнительный, Буридан умный, но самолюбивый, гордый прямо. А Бестия – она бестия и есть, что с нее возьмешь.
Утром выпустит Ахмет ослов на травку пастись – Мустафа тут же на холмик взбежит, сам с собой играет, непонятно над чем хохочет. Рахмет ляжет сразу – чего стоять, когда можно лежать.  Жует лишь то, что у морды растет, да и то неохотно. Кисмет еду перебирает, подержит в пасти, да и выплюнет. Буридан все утро меж двумя кустами стоит, умничает, никак решить не может, с которого ему листья щипать.  Бестия же изгородь сломала и соседские грядки с горохом обожрала, словно она не ослица, а коза какая-нибудь. С пастбища все ослы голодные идут, одна Бестия с раздутым животом и неприличными звуками тащится.
До работы дело дойдет – Мустафа то хромать начнет, то прикинется, что живот у него болит. Икает, стонет, на бок валится, ногами дрыгает. Рахмет сначала послушно поклажу несет, а после встанет, как вкопанный, и стоит часами, с места не сдвинешь.  Кисмет то едва плетется, то вскачь несется, не разбирая дороги, Буридан на каждом шагу спотыкается, всем своим видом показывает, что одолжение делает. Бестия рада стараться, только вечно мешки уронит, и непременно в грязь.
Ахмет же поднимай, да собирай, да отчищай, да уговаривай!
Вечером ослов приведет в загон, - Мустафа песни ревет, Рахмет лежит и от голода орет, и еще по всякой нужде орет, а встать ленится, Кисмет бурчит, ворчит, возмущается. Буридан мордой к стене повернулся, презрение выказывает, а Бестия ласки просит, - загородку поломала, воду разлила и в кормушку намусорила, просто настоящая свинья нечистая.
Уговаривай их, подстилки меняй, кормушки отчищай, поилки заправляй... Замучился Ахмет.
- Надо ослов продать, - думает. – Лошадь купить, спокойную. Или овцу какую-нибудь.
…
Сказано - сделано. Привел Ахмет ослов на продажу. Стоит, покупателей зазывает.
- Хорошие ослы, здоровые, покладистые, недорого отдам!
Только кто подойдет, заинтересуется - Мустафа сразу скачет и гогочет, Рахмет ложится и глаза закрывает, Кисмет топочет и брыкается, Буридан вопит и пугается. Бестия лягается и плюется, словно она верблюд какой-нибудь. Покупатели шарахаются, обходят Ахмета с его товаром стороной.
Простоял он целый день зазря, базар закрылся, а ослов так никто и не купил.  Бредет домой без сил совсем. Ослы смирно рядом идут, в глаза заглядывают.
- Что же я пешком-то? – говорит Ахмет. – Могу ведь и верхом.
Попытался сесть на Мустафу, тот задние ноги подогнул. Ахмет и съехал с него, как с горки.
- Извини, дорогой, радикулит разыгрался, - Мустафа жалуется, а сам ухмыляется.
Ахмет встал, штаны отряхнул, проверил руки-ноги, вроде целые. Подошел к Рахмету, а тот как закричит.
- Ай-ай, а ну не влезай. Я и так еле иду, сейчас упаду, очень сегодня тепло, мне голову напекло!
Оставил Ахмет Рахмета в покое, взгромоздился на Кисмета. Только устроился поудобнее, вдруг осел взбрыкнул, Ахмет свалился, а Кисмет на него сверху уселся.
Бестия ржет, как конь какой-нибудь, скачет вокруг, а Буридан разволновался, вопит, позорит хозяина на всю округу:
- Ишь, нашелся прыткий! Считает, что раз кругом ослы, то захочу, мол, и оседлаю! Ничего, мы тоже умеем асимметричные меры принимать.
Заплакал Ахмет, вылез из-под Кисмета и пошел, куда глаза глядят. Шел день, шел ночь, далеко ушел, в самые пустынные края.
- К Отшельнику подамся, - решил. - Буду жить в шалаше, саранчой питаться. Все лучше, чем ослами управлять.
Шел-шел, видит – шалаш стоит, около него Отшельник сидит. Борода до колен, одет в отрепья, на костре саранчу жарит и во весь щербатый рот Ахмету улыбается.
- Здравствуй, добрый человек, - говорит приветливо. – Что тебя привело в самые пустынные края?
- Хочу с тобой жить, - Ахмет говорит, - и свободным быть. Класть в рот, что с неба упадет, не сеять, и не жать, ослами не управлять, всех привечать, ни за кого не отвечать. Ну и остальное в том же роде.
- Это хорошо, - Отшельник одобряет. – Я тебя бы взял с собой жить. Только вот зачем ты ослов сюда привел?
Оглянулся Ахмет. А за спиной у него Мустафа улыбается, Рахмет извиняется, Кисмет прогибается, Буридан кивает, а Бестия вовсю плачет-рыдает, словно слезливый крокодил какой-нибудь.
- Прости, хозяин, - ревут бедолаги. – Пропадем мы одни. Пойдем домой, мы ученые стали, воспитанные, будем хорошо себя вести, поверь.
Верь – не верь, выхода нет. Пошел Ахмет с ослами назад.
По дороге забияка Мустафа с прохожим мулом подрался. Рахмет еле тащится, а потом встал и стоит, хоть дергай его, хоть подпихивай. Кисмет прогибаться перестал, начал пробовать горбиться, чтоб поменьше поклажи носить, Буридан на двух ногах ходить тренируется, а Бестия носится кругами и задом крутит, словно она не ослица вовсе, а вертихвостка какая-то.
Ахмет уже сто раз пожалел, что вздумал с ослами вернуться, но куда ему от них деться?
Так и живет до сих пор, смирился,не бросил подопечных на произвол судьбы.
…
Говорят, что некоторые особо нетерпеливые и безжалостные ослов на бойню ведут, а то еще потом их шкуру на барабан натянут и стучат громко в честь освобождения. Но Ахмет не такой, он братьев меньших в обиду не даст. Мустафу потешит, Рахмета утешит, Кисмета укротит, Буридана угостит. Бестию успокоит, словно он не погонщик ослов, а дрессировщик тигров какой-нибудь. Загон чинит, сено меняет, воду наливает, навоз убирает целыми днями. По ночам сам поклажу переносит, днем хвалится, какие у него ослы работящие да послушные, и остальные погонщики ему изо всех сил завидуют.