Случайный автобус

Все совпадения имен, фамилий, названий улиц, городов, стран, планет и галактик также абсолютно случайны.

Я задумалась и пропустила момент, когда подошел автобус. В конце концов, может немного помечтать человек на третьем десятке лет жизни. Но тут прямо под носом что-то заурчало, и двери нового длинного желто-зеленого красавца открылись прямо напротив меня, а из них хлынули спешащие с работы люди. Не успев ничего сообразить, я попала в обратный поток, оказалось, что пока я витала в облаках, на остановке успело скопиться изрядное число желающих уехать.

Меня внесло в теплое нутро машины, и вдруг я почувствовала, что сейчас упаду на спину – давление сзади ослабло, а спереди, наоборот, усилилось. Собрав все силы, я повернулась и инстинктивно руками уперлась в чьи-то плечи. Никогда больше! – подумала я, - Никогда больше я не сяду в автобус, хватит! В последнее время мне приходилось ездить только на маршрутках, а когда я не опаздывала, даже выбирала из них почище и покомфортнее. И угораздило же  всунуться в этот дурацкий автобус. Хорошо хоть не свалилась, могла бы получить по полной программе, хотя собиралась проехать всего одну остановку, от «Двины» до «Зодиака».

Хотя на улице уже серьезно холодало, я еще не одевала перчаток. Поэтому мои руки сразу почувствовали мягкость замши и упругость плеч, в которых я так по-дурацки упиралась. Немного снизу на меня глядели светло-серые, надо отдать должное, красивые глаза. Их владелец стоял на ступеньке, упираясь спиной в дверь, и еще нагло придерживал меня за талию. И, слава богу! Автобус вдруг резко затормозил, люди, чертыхаясь, как кегли пытались свалить друг друга, но мне это не угрожало – мой неожиданный  спаситель с кошачьими глазами притянул меня к себе, как я не упиралась в его плечи, и спас от этих кеглей.

От него пахло самым любимым мной одеколоном. Этим одеколоном всегда пахнет от моего отца.
- Кто-то неправильно дорогу перешел, - извиняющимся тоном сказал он, - а вы в автобусах, похоже, давно не ездили.

Черт побери, у него и голос не хуже глаз! Но этот одеколон! Он ставил между нами такую стену, пробить которую у меня никогда не хватит сил. Я, как могла, отодвинулась от него и, сощурив глаза, строго на него посмотрела. Приятное лицо. Оно не заслуживало моего отвращения, это уж точно.

- Не надо злиться, это вам не идет. Это никому не идет, но уж таким красивым, как вы и подавно. – Он явно хотел завязать разговор.
- Вы всем такие комплименты делаете? – я старалась быть в меру ехидной.
- В большинстве случаев – да. Но про вас – это истинная правда. Народ, подтверждаете? – Он еще и у окружающих поддержки просил.

Окружающие одобрительно загудели. Они не могли пропустить такого реалити-шоу. А я тоже не знала, что мне делать.
- Ну, хорошо, как вас зовут?
- Максим.
- Так вот, Максим, через минуту мне выходить. И идти через достаточно неосвещенный проезд в одно неказистое общежитие. При этом, заметьте, никаких шансов у вас со мной нет. Просто никаких. Достаточно ли я для вас красива, чтобы потом шлепать обратно по грязи? Не торопитесь, у вас есть минута.

Он взглянул на меня удивленно, но только слегка кивнул головой. Многие современные молодые люди даже посули им постель, туда не попрутся, далеко, мол, и грязно. Похоже, что и этот такой.

Ах уж этот одеколон! Отец бросил мать, когда я ходила в седьмой класс. Мать была главным бухгалтером в строительном управлении и до распада Союза директором нашей семьи. Отец был простым инженером в другом управлении, получал меньше матери и был у нее под крепким каблуком. По выходным все то плохое, что мать терпела на работе от других, выливалось на него, поэтому с раннего детства он таскал меня на все мыслимые и немыслимые праздники, в библиотеки, на утренники, в секции и даже в бассейн. Правда, денег на его занятия в бассейне мать не давала, поэтому он вечно сидел на трибуне. Но и здесь в сырости ему было легче, чем дома. Дома его ждала немытая посуда и жена, которой надо было отдохнуть, чтобы снова идти зарабатывать на всю семью. С возрастом мать совсем распоясалась. Она запросто могла отвесить пощечину отцу за разбитую чашку, а он только утешал ее и просил не расстраиваться и не портить себе нервы.

А в седьмом классе мать подняла руку на меня. При такой матери нельзя быть недисциплинированной. Я уходила и приходила точно по расписанию. Такая, знаете ли, копия поезда «Полоцк-Москва». Но в тот день у Милы был день рождения, и я зашла на минутку, а пробыла полтора часа. Я мчалась домой как угорелая. А дома меня поджидал сюрприз. Мать вся белая от ненависти спрашивала у отца к какой суке он от нее уходит. А отец, просто совсем другой человек, какой-то сильный и спокойный объясняет ей, что уходит не к кому-то, а от нее. Потому, что он тоже человек, и хочет вторую половину своей жизни прожить по-человечески. И тут она переключается на меня и спрашивает, не хочу ли и я стать такой сукой, как та, к которой уходит этот ублюдок. И не дожидаясь ответа с размаху бьет меня по лицу.

И тут он одной рукой берет ее за горло и поднимает вверх. Я даже не думала, что у меня такой сильный отец. И пока мать задыхаясь дрыгает ногами, он спокойно поясняет ей, что если впредь он узнает, что она вот так со мной обращается, он ее просто придушит. Потом одной же рукой он швыряет ее на диван, выгребает из стенки свои документы, целует меня, швыряет под ноги матери ключи от двери и уходит.

Первые три дня мать планировала как его казнить, когда он приползет обратно. К концу недели, когда синяки на шее пожелтели и стали исчезать, начала расспросы, куда он мог деваться. А через месяц доброхоты сообщили: отец устроился в строительный кооператив и живет в общежитии на улице Блохина. Мать тут же подала на алименты. А ей тут же повестка на развод. Она не могла ему это простить. Но после развода стала выглядеть старше на десять лет.

А летом я увидела его с женщиной. И сразу поняла, что он счастлив. Они гуляли у полоцкого фонтана с мальчишкой, которому тоже было хорошо. В этот день я впервые не ночевала дома. Я напилась у одноклассницы, у которой был дом в Новке, а родители уехали косить сено для дедов. Я поняла, что никогда не буду так счастлива, как они, как тот мальчишка, ее сын.

Мать не тронула меня. Ей хватило моего рассказа. Впервые вместо начальницы я видела старую несчастную женщину, не знающую, как жить дальше.

А в сентябре он нашел меня. Он приехал в школу на автомобиле. На иномарке. Он был в стильной куртке, с барсеткой и от него классно пахло. Он усадил меня в авто и повез на рынок. Четыреста пятьдесят семь долларов. Столько он потратил на меня.
Мать зарабатывала столько за полгода. Он шутил, расспрашивал меня о школе, подругах, планах на жизнь и ни слова не спросил о ней.

А она вечером напилась, ревела и почему-то просила у меня прощения. Ей лучше было бы попросить прощения у себя. Но в тот вечер я решила, что никогда ее не оставлю.

- Осторожней, мы выходим. Ау, спящая красавица, проснитесь! – мой сероглазый кавалер, оказывается, разглядывал меня. Интересно, что отражалось на моем лице. Ужас! Наверное, я выглядела человеком, разменявшим четвертый десяток.
- Вы поможете мне сойти?
- Не только. Я еще провожу вас до вашего ужасного общежития. И если ваш характер соответствует вашей красоте, этого будет достаточно, чтобы компенсировать все трудности нашего опасного пути – он умел складывать слова в предложения, и от этих предложений нелегко было отказываться.

А еще от него пахло тем самым одеколоном. Или это туалетная вода?
Когда двери остановившегося автобуса открылись, он с видимым сожалением выпустил меня из своих объятий и подал мне руку. Тревожный звоночек зазвенел в моей душе, мне начиналось это нравиться, и сам он мне начинал нравиться, а этого нельзя было допустить.

На улице он оказался выше меня на голову. Это в автобусе он казался ниже, потому что стоял на ступеньке. От него веяло какой-то спокойной уверенностью, с какой мне приходилось встречаться только у немолодых мужчин, да и то далеко не у каждого.
- Ну, расскажите. – Без автобусного шума его бархатный голос звучал еще приятнее.
- Что? – когда надо я умею быть непонятливой.
- Расскажите, почему у меня с вами нет никаких шансов.
- А, вы об этом…
- Конечно. Вы просто задели меня как кавалера за живое. У меня что, какие-то недостатки, каких я не замечаю, или что-то еще? – Он подал мне руку перед лужей, и я с некоторым опозданием оперлась на нее.
- Да нет, дело не в вас. – Мне не хотелось убирать руку, но и оставлять ее в его руке я не могла, поэтому пришлось как можно грациознее ее убрать. - А точнее, не совсем в вас.
- А в чем?
- Дело в том, что я хочу замуж. – Как-то уж совсем нечаянно сорвалось у меня.

Последовала небольшая пауза, во время которой он как-то особенно внимательно рассмотрел всю меня. Да, да, он отклонился чуть-чуть назад и рассмотрел меня как в роллетах рассматривают понравившийся товар.

- Все девушки хотят замуж, поверьте мне. Только так откровенно, как вы об этом не говорят. Знаете, просто они встречаются с парнями, у них завязываются взаимоотношения, ну а если они друг другу очень нравятся, тогда дело кончается браком. А я, что, для брака, по-вашему, не гожусь?

Меня его рассматривание немного взбесило. Да, он красив, и пахнет от него замечательно, но это не дает ему право разговаривать со мной как с дурочкой. Хотя сама виновата – нечего первому встречному открывать душу.
- Я не знаю. И, думаю, не узнаю. У меня нет времени встречаться и завязывать взаимоотношения. – Меня опять понесло, - И потом я хочу замуж за обеспеченного.
- Так, так, так… Времени нет, наверное, потому, что приходится на нескольких работах крутиться? Я угадал? – Он даже не ждал моего ответа. - Это нормально, я через это тоже прошел. А замуж за богатого… Я думал это удел несамодостаточных девушек, но вы не производите впечатления такой.
- Господи! – я уже серьезно разозлилась, - Я не сказала «за богатого», я сказала «за обеспеченного», не чувствуете разницу?
- А что, есть разница? – По-моему он ее знал, но хотел услышать мое мнение.
- Конечно! Богатый – это тот, кто может себе все позволить: не работать, всю жизнь отдыхать, ни о чем не задумываться. Покупать, что хочет, ездить, куда хочет. А обеспеченный – это тот, кто может позволить себе жить нормально. Иметь нормальное жилье, кормить и одевать семью, не считая копеек, отдыхать хотя бы раз в год, ездить на своем автомобиле… - я все больше и больше открывала ему себя, с ужасом думая, а надо ли.
- А вот мне не нужен автомобиль, и что я поэтому необеспеченный? – Уж это мог бы не говорить, подумала я, полез бы ты в автобус, имея свой автомобиль.
- А вот если бы он вдруг стал бы очень нужен, то за сколько времени ты бы мог собрать денег на него? Не на развалину, а хотя бы на пятилетнюю иномарку? – от злости я начала ему «тыкать». Он задумался, но не надолго.
- А сколько стоит такая? – Он действительно не знает, или валяет дурака? Сегодня цен на иномарки только первоклассники не знают. Ладно, проверим..
- От семи до десяти, в зависимости от класса.
- Тогда не вопрос. За два дня соберу. – Он отвечал вполне серьезно.

Я совсем не ожидала такой наглости. Где это водятся такие экземпляры, способные за два дня собрать десять тысяч долларов, и до сих пор не имеющие собственной тачки? В жизни, которую я знала, жили нормальные мужики,  и жили с семьями в общагах, но, занимая и перезанимая, покупали себе железные игрушки и гордились ими друг перед другом. Правда, я не относила их ни к состоятельным, ни к состоявшимся.
- А чего до сих пор не собрал? – Я старалась быть в меру ехидной. – Или для этого надо продать квартиру?
- Вы знаете, - он специально выделил это «вы», - у меня нет квартиры.
- Я догадывалась.
- У меня коттедж в Гамзелево.
Пауза. Я – дура? Или он меня так морочит? Машины нет, а коттедж есть. Бред какой-то.
- Но ты… вы живете там с родителями? – Точно, родичи – шишки местные, а он их непутевый сын, поэтому и машину ему не покупают.
- У меня нет родителей. – Он вдруг посмотрел на меня и печально улыбнулся. – Они погибли. Простите.
- За что? – Я от изумления чуть не споткнулась, остановившись напротив него.
- За то, что рассказываю о своей жизни правду, которую мог бы и не говорить. Но мне кажется, что я вас… тебя знаю давно, еще со школы. Просто мы много лет не виделись. А теперь вот встретились…

Иногда я способна на неординарные поступки. Я молча взяла его под руку и потащила дальше к этому чертовому общежитию. Пусть этот сероглазый чокнутый немного успокоится. А заодно и я.
- А чем ты занимаешься? – Мое любопытство, наконец, пересилило мои эмоции.
- Оффшорным программированием. – Словечко модное, но непонятное. - Я до сих пор не знаю, как тебя зовут.
- Марина. – Интересно, понравилось ли ему мое имя? - А что это такое?
- Я пишу программы для западных фирм.
- А как ты с ними связан?
- Да по интернету. Сижу днями и пишу, пишу.
- Хорошо платят?
- Достаточно, чтобы иметь нормальное жилье, кормить и одевать семью, ездить на своем автомобиле… - он цитировал меня без тени иронии.
- Это хорошо. Когда я раскручу свой бизнес, я обязательно приглашу тебя, чтобы ты все мне компьютеризировал. – Мы подошли к конечной цели моего путешествия. – А пока, спасибо тебе огромное, что проводил.
- Ты здесь живешь?
- Нет, но у меня здесь дела. – Мне совсем не хотелось посвящать его в них.
- Я могу подождать.
- Спасибо, Максим, не надо. – Я тоже хотела этого, как и он, но мне нельзя расслабляться. И этот запах. Он из другой жизни.
- Ну, как знаешь. – И он распахнул передо мною входную дверь.

Я поднималась по лестнице убитой. Я чувствовала, что нравилась ему. Но он даже не спросил телефон, не предложил встретиться снова. Я – дура! Я захотела замуж за обеспеченного, но ничего не сделала, чтобы ему понравиться по-настоящему. Нет, все правильно, сейчас мне не до этого. Да и Золушкой быть я не хочу. Вот разберусь с делами, стану на ноги и обойду все Междуречье в поисках этого загадочного оффшора.

Как я и думала, у Анжелы стоял пир горой. Она сказала что мои деньги сможет отдать не раньше нового года, а значит план по закупке горел синим пламенем. А после нового года народ на рынок потянется только в феврале, значит, как говаривал герой «Дня сурка», зима в этом году никогда не закончится. Я попробовала нажать на Анжелу, но тут из-за ее дверей показалась восточная физиономия местного крышевателя рынка, и делать это мне расхотелось.

Я медленно спускалась по лестнице, а навстречу мне поднималось что-то знакомое.
- Сколько она тебе должна?
- Это не твое дело. – В темноте подъезда мне было не так стыдно.
- Теперь и мое. Сколько?
- Тысячу пятьсот.
- Жди внизу. – Он отдавал команды негромко, но четко и уверенно. Так говорят все хозяева успешных компаний, которых я знаю: негромко и уверенно.
Я спустилась вниз и вышла на улицу. Холодный воздух полезен ненормальным девушкам, которые впутывают оффшорных программистов не в свои дела. Через несколько минут вышел Максим и сунул мне в руки пачку долларов.
- Пересчитай, - буркнул он.
- Зачем?
- Я не считал, но если что не так, я вернусь.
- Все верно. Как тебе удалось?
- Коммерческая тайна. – Он улыбнулся, - еще вопросы есть?
- Да. – И я, наконец, решилась. - А чем это от тебя так вкусно пахнет?
И тут он смутился. А я почему-то вдруг подумала, что если у нашей дочки будут его глаза, это будет просто здорово.