Стук - стук

Утреннее метро живет особенной жизнью. Если удается проскочить до основного людского потока, можно понаблюдать за отдельными участниками движения.

Вагон плавно покачивается, убаюкивая. Многие дремлют, досматривая ночной сон, добирая последние пять минуточек, которых всегда не хватает. Студенты, наморщив от усердия лбы, разбирают каракули в мятых тетрадях. Интересно, почему тетради мятые, даже второго сентября? Разномастные дамы средних лет упиваются бульварными романами в мягких обложках. На обложке непременно красавица и обязательно в объятиях знойного красавца. В ботинках военных отражается свет многочисленных лампочек. Статные подтянутые мужчины, в присутствии которых хочется выпрямить спинку и изобразить княжну. На фоне этих красавцев особенно жалко смотрятся пузатые доходяги в несвежих рубашках, сидящие с широко расставленными коленями на местах для пассажиров с детьми и инвалидов. Кто знает, может один из них однажды-таки родит? Юные красотки что-то сосредоточенно пишут в смартфонах. Каюсь, заглянула как-то одной из них через плечо: «…. И я по-настоящему полюбила вас, но знаю, что мы никогда…». Время от времени страдалица обводит вагон хитрым взглядом и вновь уходит в душещипательный диалог.

Что делаю я? Я читаю на планшете. Не про томную герцогиню, но тоже интересно. Время от времени оглядываю вагон в поисках интересных персонажей. Некоторые из них позже оживут на страницах моих книг. Например, вот та симпатичная старушка с клетчатым баулом на колесиках. Зашла на моей, крайней, станции. Наверное, с дачи. Нарядный голубой плащ застегнут на все пуговички и украшен цветным платком, на ногах босоножки на плоском ходу и капроновые следки, волосы убраны в аккуратный пучок, а губы тронуты бордовой помадой. Почему у всех старушек «с дачи» помада именно такая? Темно-вишневая. В ушах у дачницы покачиваются золотые сережки с какими-то камушками. Старушка скромно примостилась в уголке вагона, сумку установила рядом и всё время придерживает, чтобы не укатилась. Маленькие морщинистые пальчики цепко сжимают металлическую ручку.  Это ладони много работающего человека, для которых «отдохнуть» значит поливать вместо прополки или подвязывать вместо рыхления, или, когда участок уже похож на картинку из журнала «Образцовый огородник» перемыть прошлогодние банки и связать из цветных лоскутов коврик. Такие старушки наша гордость, довольно ворчливы, но их жизнелюбию и задору можно позавидовать.

Улыбаясь выхожу из вагона и рулю на переход. Людской поток делится на два широких рукава в зависимости от дельнейшего маршрута. Внезапно ухо выхватывает не совсем обычное для этого времени: «Стук. Стук. Стук.» покрытый резиной металл ударяется о ступеньки. Оборачиваюсь и вижу: давешняя старушка сосредоточенно тащит свою ношу наверх. Она не торопится, но видно, что тяжело. Толпа равнодушно обтекает выбившуюся из общего ритма единицу. Между нами серебрятся обводы разделительных рамок. Я отворачиваюсь. Жду. Люди, ну что же вы? Стук. Стук.

«Здравствуйте, давайте я вам помогу?». Через минуту за ограждением прошагал какой-то качок с баулом в руке, рядом бодро семенила старушка, поправляя косынку.

Питер. Мы всё ещё люди. Вот и славно.