Невеста напрокат. Глава 2

Глава 2. Ломка стереотипов бывает приятна.

О чем думают люди, глядя на свое отражение в зеркале? Они видят там, как на киноэкране, главного героя кинофильма с названием «Моя жизнь». Они, как опытные режиссеры, представляют разные ситуации со своим героем, критично относятся к его внешности, поэтому так много и уделяют ей внимание, снисходительно относятся к возможностям актера, играющего главного героя, - кому как не нам лучше всего знать все возможности себя.

Лиза никогда не проводила много времени у зеркала. То что она знала про себя, давало ей достаточно уверенности, чтобы в течении десятка минут аккуратными движениями накрасить глаза так, чтобы они стали более выразительными, и добавить чувственности даже и без помады красивым губам. При ее материальном положении приходилось довольствоваться отечественной  белорусской косметикой, в которой она уже неплохо разбиралась и которая ни разу ее не подводила. Многие отечественные марки уже давно стали ее любимыми марками. Получая очередную зарплату за распространение программ "Консультанта", она каждый раз шла выбирать себе что-либо из этого ряда, и это доставляло ей настоящую радость. Она и сама себе не хотела признаться, что косметика для нее стала одной из приятных сторон жизни.

Но сегодня, перед первой встречей с человеком, за которого, хотя и не по-настоящему, ей придется выйти замуж, она не спешила. Внимательно разглядывая себя в зеркале, она думала, какое впечатление она на него произведет. Наверное, сам он, как большинство новых белорусов, окажется неповоротливым бочонком с толстой шеей и заплывшими глазками. Ведь выбирая ее в качестве невесты, очевидно, были просчитаны и размеры. Скорее всего, он не выше ее сто семидесяти сантиметров, иначе они бы нашли более рослую и длинноногую девушку, - у крутого парня невеста должна быть фотомоделью, не меньше. И, конечно, его не удивить нарядами, - мало ли он видит вокруг себя по-настоящему хорошо одетых женщин.

Но и выглядеть золушкой Лизе не хотелось. Жизнь научила ее тому, что выглядеть и чувствовать себя в любой жизненной ситуации необходимо уверенно. К тому же она помнила частые подтрунивания отца над наряжающейся матерью:

Богат, миледи, Ваш убор -
Шелками вышитый узор.
А Дженни в платьице простом
И без шелков пленяет взор.

Поэтому она давно для себя решила: в любой жизненной ситуации она должна, как Дженни, пленять взор и вести себя так, как будто она королевских кровей.

Вот и сегодня, для первой встречи она приготовила облегающее черное платье с удлиненным пиджаком из такого же материала, которые она взяла в салоне «Орхидея». Она долго думала, брать или не брать платье напрокат. Но потом решилась: если она сама как бы невеста напрокат, то уж платье-то напрокат взять можно.

Закончив макияж, Лиза отступила от зеркала и окинула себя взглядом всю. Ее немного волнистые русые волосы обрамляли прелестное молодое лицо, на котором светились драгоценными изумрудами огромные зеленые глаза с длинными ресницами. Черное, короткое облегающее платье выгодно подчеркивало красоту фигуры, а длинный пиджак придавал строгость и изящество. Небольшая изящная черная сумочка, которую она выпросила на выходные у самой стильной студентки на этаже, элегантно свисала с плеча. Свои любимые черные выходные туфли-лодочки на небольшом каблучке она еще вчера вечером тщательно начистила, и сегодня они сияли как новые. Золотые мамины часики, которые она носила, почти не снимая, да мамины же маленькие золотые сережки – вот все драгоценности, которые были на ней.

Ну что же, Лиза тряхнула головой, любуясь игрой света на волосах, такой не стыдно предстать перед любым женихом, даже если бы она сегодня шла к настоящему жениху, лучше придумать она бы не смогла. Но о настоящем женихе думать было рано, и слегка вздохнув, Лиза направилась к станции метро, чтобы, не торопясь, добраться до Троицкого предместья, где была назначена первая встреча с ее будущим мужем неким Максимом Большаковым.


Интересно, какая она, - думал в это время ее будущий муж, стоя напротив зеркала. Оттуда на него глядели серо-голубые глаза, расположенные на мужественном без слащавой красоты правильном лице. На крупной голове ежиком торчала короткая прическа, так ныне распространенная у деловых людей и бандитов. Но Максим Большаков не просто разглядывал себя в зеркале, он священнодействовал. Достав из старого заветного пакета старую видавшую виды и даже слегка облезшую безопасную бритву, он развинтил ее, и достав из того же пакета лезвие в ярко-красной обертке, аккуратно снял ее, на миг залюбовавшись ничем не приметным лезвием.

Это уже была традиция. Когда-то эта бритва вместе с набором очень редких тогда иранских лезвий и очень точными часами «Победа» досталась его отцу, совсем еще тогда ребенку. Это было, когда умер его прадед Павел, дед отца по материнской линии. Дед Максима, Вячеслав, не брился лезвиями, а пользовался модной в ту пору электробритвой «Харьков», и часы у него были. Поэтому отцу Максима, тогда еще школьнику, и достались эти вещи деда. Часы он одел на руку и больше не снимал, в седьмом классе он был единственным, у кого они были. А бритва с лезвиями на несколько лет легла на полку.

Когда же пришла пора брить начинающие густо прорастать усы и бороду, отец Максима попробовал дедовский станок, и уже с ним не расставался. Правда, иранские лезвия он берег, и пользовался ими только в крайних, особо важных случаях. Но даже с помощью советской «Невы» он так чисто выбривал лицо, что это не могли не заметить девушки, с которыми он целовался. А когда пришла пора встреч с будущей матерью Максима, он стал бриться каждый вечер, и эта привычка осталась с ним навсегда. Но только на самые торжественные случаи он доставал из заветного пакета иранское лезвие. Так было, когда он женился, так было, когда родился первенец – Валерка, так было, когда родился второй сын – Максим.

А когда на очередной день рождения поступивший на первый курс Максим подарил отцу только что появившийся и очень дорогой «Жиллет» с двойными плавающими лезвиями, растрогавшийся отец подарил ему взамен старый дедовский станок и две оставшиеся пачки лезвий. Максим тогда не перебивая выслушал историю станка, но не очень-то ей увлекся. И только много лет спустя, в самом начале своего бизнеса, переезжая с квартиры на квартиру и, потеряв где-то свой «Жиллет», он достал станок прадеда и старинное иранское лезвие. В тот день он совершил одну из самых крупных сделок, и с тех пор он также верил, что перед важными делами надо бриться фамильным станком.

Вот и сейчас он тщательно настроил станок и стал аккуратно бриться. Наверное, она пухленькая, круглолицая, розовощекая с толстыми пальцами и икрами, - думал о будущей невесте он. Нет, Борис Сергеевич не мог подобрать кого попало, для такого мероприятия должен быть соответствующий экстерьер. Скорее всего, она будет под два метра ростом, эдакая Мальвина белорусская. А может, она вообще ничем не будет особенно выделяться? Все знают, что Большаков не тупой новый белорус, что он не будет брать жену по принципу "девяносто – шестьдесят - девяносто". Ну ладно, не будем загадывать, скоро мы все узнаем, - думал будущий жених, - а ну, посмотрим, как мы выглядим?

Да, выглядел он великолепно. Таким не стыдно было бы показаться и перед настоящей невестой. Но думать о женитьбе Максиму еще не приходилось, не подумал он об этом и в этот раз. И закончив бриться, он стал одеваться, чтобы вскоре спуститься к автомобилю, на котором он должен был ехать в Троицкое предместье, где была назначена встреча с его будущей женой некоей Елизаветой Смирновой.



Как все-таки приятно гулять по городу в мае! Молодая ярко зеленая листва деревьев еще не дает большой тени, но она и не нужна: солнце пригревает не так жарко, чтобы надо было искать тень. Свежий ветерок овевает волосы, а птицы шумят так громко, что их не может заглушить даже проходящая неподалеку оживленная городская магистраль. А если вам еще только два десятка лет, то будущее в такие моменты предстает в самом лучшем свете. Лиза, не спеша, прошла по набережной Свислочи и свернула на мостик, ведущий на Остров Слез. Облокотившись на перила, она стала глядеть на воду, вспоминая море и далекие счастливые дни детства, не особенно переживая о предстоящем свидании.

 Наверное, перед такой важной встречей большинство девушек охватило бы сильное волнение. Брак, замужество – даже если это и "понарошку", как говорят дети, все это не может не волновать. Но Лиза рано усвоила одно жизненное правило: пока не пришла пора, волноваться глупо, а когда что-то случилось, волноваться поздно, надо думать, как исправить ситуацию. Вот почему, пока позволяло время, она с удовольствием вдыхала свежий весенний воздух, подставляя то одну щеку, то другую ласковому майскому солнцу.

Пару раз она оглядывалась на набережную, где была назначена встреча, но так и не увидела там, кого искала: плотного мужчину с толстой золотой цепью на шее. Но время еще было, да и подождать после назначенного времени было бы тоже надо, ведь это же не настоящее свидание, а деловая встреча. И цена ей не копейки. Так что Лиза приготовилась ждать долго, хотя это ожидание, скорее, было ей приятно: не так часто она могла просто наслаждаться весенним днем, да еще и в Троицком предместье.

А Максим Большаков в это время уже проезжал на своем розовом "Мерседесе" по набережной, с интересом оглядывая всех молодых женщин: ну, кто же из них? Правда, совмещать управление машиной с разглядыванием пешеходов занятие не из простых, но любопытство его было велико, а сидящий рядом Борис Сергеевич как то уж совсем хитро примолк.
– Ну, где же она? - нетерпеливо спросил жених.
– Где-то здесь должна быть, - спокойно ответил Борис Сергеевич, - сейчас найдем.

Максим аккуратно припарковал машину и уже спокойнее огляделся. Невдалеке на мостике, глядя на воду, стояла стройная красивая девушка, сразу привлекшая его внимание. Элегантно опираясь на перила, она грелась на солнце, и ее русые развевающиеся на майском ветерке волосы придавали ей такое очарование, что невозможно было отвести глаза. Жаль, что она не могла быть его невестой.

Невестой, - подумал он. Он уже называет ее невестой, хотя это лишь обыкновенная сделка. Наверное, это потому, что ему захотелось, чтобы его партнершей по этой сделке была бы такая же красивая девушка, что стояла на мостике. Но она не могла быть ею. Во-первых, она стояла не на набережной, как договаривались, а на мостике. Во-вторых, она была одета очень дорого, и не могла быть бедной студенткой, сиротой, остро нуждающейся в деньгах. И, в-третьих, она была слишком красива, слишком хороша для сделки, - такая могла быть настоящей его невестой, - как- то сразу подумал об этом он. Но нет, надо искать другую: круглолицую и розовощекую с тугими икрами. Максим вздохнул и стал вылезать из машины вслед за Борисом Сергеевичем.

А Лиза в это время оглянулась еще раз. Сначала она заметила Бориса Сергеевича, вылезающего из розового "Мерседеса". Потом со стороны водительской двери показался второй мужчина: высокий,  мускулистый парень в светлой куртке с короткой прической, наверное, водитель и охранник. Больше из машины никто не вышел, а кто оставался за тонированными стеклами "Мерседеса" разглядеть  было невозможно. Вышедшие из машины перекинулись парой слов, и, развернувшись, пошли прямо на мостик, к Лизе.

Интересно, - подумала она, - наверное, они проверяют, нет ли тут засады. А потом вернутся к "Мерседесу" и оттуда появится жених с бычьей шеей. А может, они просто пригласят меня в машину, вот там то и произойдет первое знакомство. Ничего, скоро все определится. Но почему у охранника такое странное лицо? А он хорош, этот охранник. Высокий, стройный, плечистый. Ну, почему бы, ему не стать моим женихом? Хотя какая разница, это не настоящий жених, а партнер по контракту.

А выражение лица приближающегося охранника вновь изменилось. Удивление, которое читалось на нем еще минуту назад, сменилось лучезарной улыбкой, а большие серо-голубые глаза просто сияли.
– Здравствуйте, Елизавета Андреевна, - улыбнулся, наконец, и Борис Сергеевич, - разрешите представить вам Максима Леонидовича Большакова, вашего м-м, будущего м-м-м… партнера. Он почувствовал, что почему-то растерялся.

– Очень приятно, - только и смогла выговорить Лиза, чувствуя, что краснеет до корней волос. Господи, да с таким парнем познакомиться мечтало бы все ее общежитие. А она-то, хороша, – решила, что он охранник. Вот так хозяин фирмы!  Интересно, сколько ему лет?
– Мне тоже очень приятно, - ответил ей красивый бархатный голос, от которого у нее что-то задрожало внутри, - Вы не представляете, еще минуту назад я не поверил, что Вы – это Вы! Борис, - обратился он к спутнику, - ты молодец! Спасибо!
– Не за что, - удивленно посмотрел на него тот. Что происходит? Он давно уже не видел своего шефа настолько обрадованным. Неужели она ему так понравилась? Ну и дела!
– Ну, вот что, - прерывая начавшуюся затягиваться паузу, обратился он к обоим, - мне надо еще пару вопросов пробить, я возьму машину, а когда освобожусь, позвоню и мы обсудим все подробности, идет?
– Идет, - моментально откликнулся Максим, - держи ключи. Я сам позвоню, хотя, нет, лучше ты позвони, когда освободишься, так будет вернее.

Борис Сергеевич взял протянутые ему ключи, внимательно осмотрел оставляемую пару и направился к машине. Кажется, все получалось как нельзя лучше. И хотя ему не надо было никуда ехать, он как хороший психолог знал, - то, что произойдет сейчас, и будет определять успех контракта, ибо только на людских отношениях строятся все сделки, а бумага, как правило, ничего не решает, все решают люди.

Молодые люди остались одни. Их сердца, недавно получившие легкую встряску, начали приходить в себя.
– Ну что, Лиза, - бодро начал Максим, - Вы ведь позволите так себя называть? Мы должны быть, то есть выглядеть очень близкими людьми, не так ли?
– Конечно, - отозвалась Лиза, - все должно быть как можно естественней.
– Тогда я приглашаю Вас для начала попробовать мороженого, вон там справа, на пригорке, идет?
– Не откажусь. – Она улыбнулась, и Максиму показалось, что он знает ее уже много лет.
– Тогда вперед. Вы позволите, дорогая? – Он, смеясь, предложил ей руку.
– С удовольствием, дорогой. – Она тоже умела смеяться.

– Вы знаете, я представлял вас немного другой. – Начал Максим, когда как настоящая влюбленная пара они под руку медленно двинулись вперед.
– Интересно, какой?
– Ну, такой круглолицей… Округлой...  Пампушечкой. – Вдруг вырвалось у него.
– Вам нравятся пампушечки? – Засмеялась Лиза.
– Да, нет, - смутился он, - просто я такой вас почему-то представлял.
– Так я вам не нравлюсь? – Продолжала смеяться Лиза.
– Наоборот. Просто я даже не думал, что вы окажетесь такой.
– Какой?
– Элегантной. Стильной. Красивой.
– А почему я не могу быть такой?
– Да, нет, конечно, можете. Только, вот мои представления о вас были почему-то другими. Я думал, раз студентка – то будет в джинсах и свитере. Поэтому то и нацепил курточку. А тут такое платье…

– Только платье? – Она подняла на него глаза, а сама подумала: Господи, что я делаю? Кажется, я начинаю кокетничать. Ну почему он не настоящий "новый белорус"?
– Конечно, не только платье. – Он взглянул ей в глаза и вдруг почувствовал, что в голове слегка зашумело. Как будто он выпил "Текилу-Бум" – вспененный многоградусный южноамериканский коктейль. – Глаза у вас замечательные.
– А разве их не могло быть у пампушки?
– Ой. Наверное, могло. Ну, просто не знаю, что и сказать.
– Да вы не переживайте. – Она мягко улыбнулась. – Не вы один такой. Я то, честно сказать, ждала, знаете, такого качка, с шеей шире головы, с золотой цепью на два кило. А про вас сначала подумала, что вы – охранник.

Громкий искренний смех Максима вспугнул с деревьев стайку птиц. – Ну, мы хороши! Если бы не Борис, - ни за что бы не встретились! Один ищет круглолицую пампушку в джинсах, а другая – "крутого", как это сказать, пампуша в малиновом пиджаке! Знаете, это еще раз доказывает, что люди легко усваивают стереотипы. Вы не находите?
– Не знаю, как вы, а я даже рада, что ошиблась, что явь оказалась намного лучше стереотипа. По крайней мере, внешне.
– Я постараюсь, чтобы ваши представления о людях бизнеса претерпели такое же изменение и в других сферах. Но должен добавить, что мое представление о студентках, тоже здорово изменилось. Хотя я не видел настоящих студенток уже лет семь, с тех пор, как закончил институт.

– А что вы заканчивали?
– Радиотехнический.
– Минский?
– Сначала два года учился в Новополоцке, знаете, я ведь там и родился. А потом повздорил с родителями по поводу моей коммерческой деятельности и перевелся в Минск.
– А ведь мы с вами, Максим Леонидович, земляки. Я до университета жила в военном городке, недалеко от Новополоцка.
– Это по маршруту шестерки?
– Да. И у меня много знакомых из Новополоцка.
– Вот здорово! Но, Лиза, во-первых, не надо звать меня по отчеству, я не такой старый, как, возможно вам кажусь. Во- вторых, я очень рад, что у нас общая малая родина. Наверное, мы еще о многих общих знакомых поговорим. Но, в третьих, давайте перейдем на «ты», ведь мы уже не такие далекие люди.

– Давайте.
– Не давайте, а давай.
– Ну, хорошо.
– А вы упрямая, Лиза.
– Не вы, а ты.
– Ты упрямая.

Лиза не стала спорить, а лишь только игриво покачала головой. И снова поймала себя на том, что ведет себя с этим красивым молодым человеком так, как будто между ними завязываются какие-то серьезные отношения. Призналась ему, что рада тому, как он выглядит. Интересуется подробностями его жизни. Но поделать с собой она уже ничего не могла.

– А почему ты поссорился с родителями?
– Банальная вещь. Я начал приторговывать кассетами, аппаратурой, всякими компьютерными причандалами. А вырученные деньги тратил на свои удовольствия. А тут брат женился. Родители на свадьбу назанимали денег. Свадьбу сыграли, брат с молодой женой сняли квартиру. Денег в обрез, да еще долги отдавать надо, а я через день на такси из ресторана приезжал. Ну, отец и высказал мне однажды, что пока живешь в семье, надо деньги в общий котел отдавать. Ну а я ему в том плане, что хоть и молод, да больше всех зарабатываю, нечего меня учить. Ну и он перестал со мной разговаривать. Я через два месяца этой молчанки не выдержал и уехал в Минск. Мать, конечно, переживала… Ну, а тут пошло, поехало… Об институте забыл. И, как водится, попал в армию. Служил тут же. В спецназе, в Уручье. А уж после армии взялся серьезно за бизнес.

– А с отцом помирились?
– Они с мамой приехали ко мне на присягу. Батька, такой смешной, все учил меня, как себя вести, чтобы старики не приставали. Брат мой старший к окончанию института уже двоих детей имел, получил отсрочку, в армию так и не ходил. А я уже хорошую школу прошел на "Динамо", там с рэкетирами пришлось повоевать, даже зуб выбили. Сейчас вспомнить смешно, а тогда, знаешь, страшновато было. С голыми руками против кастетов и прочей гадости. Это после спецназа я одним криком мог десяток шпаны разогнать, а тогда совсем молодой был, такой как ты теперь.

– Да, выглядишь ты не старше своих тридцати пяти…- Вставила шпильку Лиза. Уж очень ей хотелось узнать, сколько ж ему лет. От него веяло такой внутренней уверенностью, что названная ею цифра не казалась особенно большой.
– Ну, не надо мне прибавлять лишних семь лет. – Спокойно, не обижаясь ответил он. -Это я не старый такой. Это я такой мудрый.
Лиза в знак одобрения легонько прижалась к его руке, и он снова почувствовал удар «Текилы-Бум». Но тут перед ними уже рассинелось своими пластиковыми столами, стульями и тентами уличное кафе. Им пришлось выпустить руки, которым совсем неплохо было быть вместе, и устроиться напротив друг друга.

– Какое мороженое ты любишь?
– То, которое я могу себе позволить купить.
Наступила пауза, в течение которой Максим внимательно рассматривал Лизу. Ее ответ опустил его на землю. Она действительно нуждалась в деньгах, поэтому и согласилась на эту сделку. Она замечательно играла свою роль, он даже стал рассказывать ей о своей жизни. Но нужно ли это ей? Наверное, это не ее платье, и теперь ей надо будет очень постараться его не испортить. И одела она его не для Максима, а для качка с золотой цепью. А он ей рассказывать про «Динамо» да спецназ.

– Максим, - она посмотрела ему прямо в глаза, - давай договоримся, говорить, то что думаем. У нас двойственное положение. С одной стороны, мы должны хорошо знать друг друга. С другой стороны, мы, на самом деле чужие люди, и не хотим выворачивать все  друг перед другом. Поэтому, чтобы не чувствовать себя дискомфортно, мы должны говорить правду, не обижаться на нее, и не требовать от другого полной откровенности. Достаточно только сказать «Это мое дело». Идет?
– Идет. – Тут же ответил он, а про себя подумал, что эта девочка для ее двадцати лет выглядит слишком уверенной, знающей, чего хочет, и как этого добиться. Хотя он в ее годы тоже уже прошел школу рынка «Динамо» и знал, где кому и что сказать, а где промолчать.

– Я надеюсь, что сорт любимого мороженного не является самым большим откровением?
– Да, нет, - Лиза улыбнулась, - это я от того, что сладости всегда были моим увлечением. Поэтому я приучила себя к мысли, что это пустая и ненужная трата денег. А ее можно себе позволять только в случаях, когда желание становится сильнее разума.
– Тогда будем считать, что твой разум временно выключился, а мороженное я выберу для тебя сам.
– Как тебе будет угодно, дорогой.

Максиму пришлось признать, что в ее голосе не было фальши. Фраза была настолько искренняя, настолько и необычная. Если бы многие женщины научились так же искренне ее произносить, наверное, их партнеры, женихи, мужья, близкие друзья, взамен осыпали их большими благами, чем те, что они получают, дуясь и кривя губками. Да, в этой фразе присутствовала игра. Но что это есть, отношения мужчин и женщин, как не самая большая игра, порою длиной в жизнь.

– Дорогая, - продолжил эту игру, вернувшись к столику с двумя порциями "Крем-брюле" и бутылкой "Фанты", Максим, - надеюсь, мороженное не охладит наших пламенных отношений?
– Их теперь ничто не сможет охладить, - явно переигрывая, сказала Лиза, и они оба рассмеялись.
– Похоже, нам будет не трудно сыграть все по-настоящему, хотя, честно сказать, с утра я еще не очень-то в это верил.

– А что, без этого спектакля никак нельзя было обойтись? –Спросила Лиза, принимаясь за мороженое.
– Об этом я расскажу тебе как-нибудь попозже, ладно? – Посерьезнел Большаков.
– Ладно. Я, в общем-то, и не настаиваю, что бы ты мне об этом рассказывал. Простое женское любопытство. И, кроме того, мне абсолютно невыгодное. – Она снова расставляла все по местам. Есть контракт, есть исполнитель. Остальное не ее дело.
– Понимаешь, здесь переплелось так много всего, что за один присест и не расскажешь. Вот мы с тобой поедем через неделю за границу, у нас там будет время обо всем поговорить, хорошо?

– Мы поедем за границу? Об этом в контракте ничего не было.
– Да, там просто прописано свадебное путешествие. – Он с удовольствием подержал во рту кусочек мороженого, пока он не растаял. - Но не в Новополоцк же мы поедем!
– А чем тебе плох Новополоцк?
– У меня там вся родня: родители, брат с женой, племянники, бабки и деды.
– Ну и богат ты на родню.
– Так вот им то и не следует влезать в этот спектакль, им же правды не скажешь, а расстроятся они потом, ну после всего этого. Понимаешь?

– Да уж, конечно. Мне то проще. А тебе не позавидуешь. Родня после развода ух как расстроится.
– Что поделать, - грустно улыбнулся Максим, - можно, конечно, было бы снова податься на "Динамо" и начать сначала, но уж много людей я тогда подставлю. Лучше уж с такой красавицей пожениться да и разрубить все узлы одним махом.
– Вроде бы за мной нет миллионного приданного.
– Как сказать, как сказать…
– Так куда же мы поедем?

– Сначала в Париж, а потом в Польшу, в Карконоши. Это горы такие.
– Как здорово! Неужели я увижу Париж? Наверное, каждый нормальный человек хоть когда-нибудь ловил себя на том, что ему очень хочется побывать в Париже.
– Или увидеть Лондон и умереть…
– Ты смеешься, а ведь сам, наверное, не раз побывал в разных странах. Для тебя это будни, а ведь для многих тысяч людей это несбыточная мечта: Париж, Лондон, Рим, Лиссабон…
– А тебе не кажется, - начал Максим глядя прямое ей в глаза, - что судьба тебе задолжала? Ты очень красивая девушка, незаурядная, неглупая. А для тебя Париж – далекая сказка. Знаешь, я тоже так думал. Думал, что многое мне не доступно пока не стал заниматься делом. Вот тогда-то я понял, что и Париж, и Лондон – все в пределах моей досягаемости. И, по-моему, у тебя все еще впереди. Судьба еще все тебе вернет.

– К сожалению, не все. – Она отвела предательски защипавшие глаза.
– Я знаю. Но, по-моему, у тебя впереди еще много прекрасного. И пусть Париж будет началом этого.
– Спасибо, Максим. – Она окончательно расправилась с мороженым. - Я тоже надеюсь на перемены в лучшую сторону. И если в нашей ситуации мы можем взаимно помочь друг другу, пусть так и будет.
– Замечательно сказано. Ты попала в самую точку. Мы нужны друг другу, чтобы решить наши проблемы. И мне почему-то кажется, что мы их решим. Да, Лиза?
– Да, Максим. – Рядом с ним она чувствовала себя такой уверенной, что другого ответа для себя просто не признавала.



– Руслан, ты? – этот голос в телефонной трубке нельзя было спутать с другим.
– Я, Мирза. Что еще?
– Большаков не приезжал сегодня в офис.
– Это точно?
– Также как и то, что его розового мерина видели сегодня в районе Троицкого предместья.
– Странно. Вот уже более трех месяцев его распорядок не изменялся, так?
– С утра в офисе, все встречи с обеда до шести, потом снова в офис и до ночи.
– Что произошло сегодня?
– Завтра я буду знать точно.
– Что адвокат?
– Ломается. Хочет больше.
– Сколько?
– Думаю, пять хватит. Дашь?
– Дам. Но вытяни из него все. Если сможешь, запиши на диктофон.
– Ха, кого ты учишь! Если получиться, я его и на видео запишу. Пусть на большом крючке потом будет.
– Поведешь в наш бар?
– Конечно, не в буфет же администрации президента мне его вести, а!
– Сразу мне потом перезвони, Мирза.
– О кей, Руслан.



– Ну, что тут у нас, Лена, не загружается, - Станислав Францевич как заправский пианист растопырил пальцы над компьютерной клавиатурой.
– Да вот, я пытаюсь этот файл открыть, а он очень долго грузится, а потом пишет, не хватает памяти.

В двухкомнатной квартире молодых Климчуков был тот беспорядок, который бывает, когда в ней живут четверо молодых людей, двое из которых еще не достигли школьного возраста. Рядом со столом, на котором из разбросанных листов бумаги пробивались, как трава сквозь асфальт, части компьютера, стоял детский горшок, а на компьютерном мониторе восседал неизвестный науке плюшевый зверь. Разложенный диван-кровать оккупировали полтора десятка разнокалиберных кукол, из-под него слегка выглядывала железная дорога, а по всему полу, то тут, то там, притаились разнообразные игрушечные автомобили.

Климчук-старший ненадолго поколдовал над компьютером и вскоре откинулся на спинку вращающегося кресла.
– Ну, все. Диагноз поставлен, лекарство прописано. Вам, наследники, надо еще памяти прикупить, а то понавешали всяких программок, они вашу память то и подъедают. Я сейчас отключил проверку орфографии, так что пока вешаться он не будет. Но это полумера. Ясно?
– Спасибо, Станислав Францевич. Я скажу Антону, он этим займется. Чай будете?
– С удовольствием. А когда пойдем за архаровцами?
– После пяти. Они поужинают в садике, и мы их заберем. Пойдемте на кухню.
Усевшись на скамью уютного кухонного уголка, Станислав Францевич с удовольствием отхлебнул из огромной чашки любимого чаю с бергамотом.

– Помнишь Лизу Смирнову?
– Которая от вас чего-то хотела?
– Не чего-то, а помощи.
– Помню, конечно.
– Так вот очень интересной девчонкой оказалась. Сегодня с одним красавцем бизнесменом подписала контракт. А чтобы он ее не кинул, контракт в депозитарную ячейку банка положила в моем присутствии.
– А что в контракте?
– Этого, кроме них, никто не знает.
– А если он ее обманет?
– Тогда один золотой ключик откроет одну волшебную дверцу и зло будет наказано.

– А где этот золотой ключик?
– В другой банковской ячейке.
– А от нее ключик…
– А вот он. –  Он радовался не меньше Буратино. – Вот он наш второй золотой ключик.
– Станислав Францевич, а это неопасно?
– Пока об этом знает как можно меньшее количество людей – не очень.
– Так что, и Антону нельзя рассказать?

– Можно, - вздохнул свекор, - неужели ты думаешь, что я не знаю, что у вас нет тайн друг от друга. Просто Антона мой рассказ может не сильно заинтересовать, у него голова своими делами забита. А тебе он потом все переврет так, что напугает до полусмерти. Поэтому я сам и рассказываю. Ключик этот будет у меня на работе, в сейфе. А ключ от сейфа - на моей связке, запасной – у декана философии Аркадия Филипповича. Это на всякий случай, ясно?

– На какой случай?
– На всякий, - хохотнул он, - вдруг меня теща отравит, или дети до инсульта доведут.
– Доведешь вас…
– Правильно, не дождетесь! Ну, спасибо за чай.
– На здоровье. Пойдем?
– Пошли. Внуки нас уже, наверное, заждались.
И они пошли за самыми младшими Климчуками.



Лиза долго не могла уснуть. Весь этот суматошный и необыкновенный день вновь и вновь проносился перед ее глазами. С Максимом они просидели почти час в летнем кафе, а затем еще час прогуляли по набережной Свислочи. Когда позвонил Борис Сергеевич, она заметила, как расстроился Максим. Казалось, ему не хочется прекращать эту прогулку и их разговор. К тому времени она уже рассказала о своей учебе, подругах по общежитию, не забывая ненавязчиво и аккуратно интересоваться подробностями жизни Большакова. Как и большинство мужчин, он азартно и с удовольствием обыгрывал сценки из собственной жизни, причем делал это так интересно, что это напоминало спектакль.

При этом Лиза точно чувствовала, где он сгущал краски, а где аккуратно избегал острых углов. Его жизнь тоже не была легкой, она это поняла по нескольким репликам и по тому, как он пару раз напрягал мышцы, потягиваясь. Лиза и сама так делала, когда ужасно хотела спать. И хотя в его глазах она видела только неподдельный интерес, она не могла не чувствовать, как устал этот рослый красивый парень.

Когда приехал Борис Сергеевич, они сели в «Мерседес» и поехали в банк. Туда же вскоре подкатил и Станислав Францевич Климчук, поверенный Лизы. Еще раз пробежав глазами контракт, который она знала уже почти наизусть, Лиза размашисто его подписала. Когда она подняла глаза, то увидела, что все трое мужчин смотрят на нее с одобрением. Только у одного из них в самых больших и красивых глазах читалось еще что-то, что снова заставило ее сердце забиться сильнее. Бумаги поместили за металлическую дверь ячейки, Станислав Францевич  и Борис Сергеевич исчезли с банковским клерком,  а молодые люди, не спеша, вышли из здания банка под сень кленовой аллеи.
– Знаешь, Лиза, в душе мне не очень нравится наш контракт, - с оттенком грусти обратился к ней Максим.
– Я согласна, потому, что чувствую то же. - Ответила она ему. – Есть вещи, которые должны быть только настоящими. Но если у тебя нет выбора, а мне выпадает шанс изменить свою жизнь, значит надо наступить на горло своей песне. Но я могу сказать только одно, мне легче с тобой, чем с тем толстошеим качком, на которого я уже настроилась утром.

– А мне, наверное, было бы легче с розовощекой пампушкой. У меня ощущение, как будто я тебя обманываю, женюсь, чтобы бросить.
– Перестань, Максим! К сожалению, многие люди женятся, а через какое-то время расходятся и становятся врагами. Да еще успевают обзавестись детьми, которые уже никогда по-настоящему не будут счастливы. А мы сознательно сыграем спектакль, и никто никого не обманет и не бросит. Мы решим свои задачи, и получим то, что хотим. Верно?
– Ты права. Но мне все равно как-то дискомфортно.

– Возьми себя в руки, дорогой.
– Уже взял, дорогая.
И улыбки вернулись на их лица. А вскоре появившийся Борис Сергеевич отвез их к Лизиному общежитию. По дороге Максим купил огромный букет алых роз, и когда Лиза вылезала с ними из машины, и Максим галантно целовал ей руку и махал вслед, когда она обернулась у самых дверей, в половине окон торчали девичьи головы с открытыми ртами. Было чему удивиться: тихоня и работоголик Смирнова подцепила крутого парня!