Китайская тетрадь. 33

Не в наших силах воссоздать,
Но в наших память сохранять...

Далее книги О.Г.Гончаренко «Русский Харбин» и Г.В. Мелихова «Белый Харбин». Путь на Восток возник в Петербургских умах после «Опиумной войны» 1848 года. Великобритания, Франция, Германия и Япония принудили Китай открыть портовые города, открыть концессии.  Открыли и мы две таких в Тяньцзине и Ханькоу. Но для того, чтобы противостоять прочим странам, этого было недостаточно, следовало обеспечить сильное присутствие на границе. Нужны были железные дороги, о чем ходатайствовали военные: министр Петр Семенович Ванновский и его начальник Главного штаба  Николай Николаевич Обухов.
Началась строиться Великая сибирская магистраль. По договоренности с Китаем решили трассу укоротить и возвести ее через Маньчжурию. сократив на 514 верст.. О военном союзе с Китаем и договоре 1896 года речь уже велась. КВЖД открылась 1 июля 1903 года. Административным центром ее и, в последующем ЮМЖД,  стал г. Харбин.

«Инженер. Расстегнут ворот,
Фляга, карабин.
Здесь построим новый город,
Назовем Харбин...»

Место под будущее строительство выбрал инженер Адам Иванович Шидловский — на Сунгари и ее притоке Ашихэ. Грузы пришли из Хабаровска. Первый барак заложили 16 мая 1898 года. Со временем появилось много строек-районов. «Брод» этот возглавил генерал Хорват.
Днем основания Харбина - первого русского поселения на местности считается 28 мая 1898 года – день прибытие из Хабаровска на русском пароходе «Благовещенск» персонала управления строительством КВЖД. Город вначале назывался просто Сунгари. Происхождение названия Харбин точно не установлено. Есть версия, что оно произошло от названия китайской деревни Хаобин или Хабинь, которое можно перевести как Хороший берег или Веселая могила(!).
 
Деревня эта, будто бы, располагалась недалеко от будущего Харбина. Однако никаких документальных подтверждений этой версии и самого факта существования этой китайской деревушки нет.   Г.Н.Мелихов в книге «Маньчжурия далекая и близкая» высказал предположение, что слово «харбин» имеет маньчжурские корни, скорее всего от слова «харба», обозначающее брод, переправа. Русские, видимо, добавили суффикс – ин и получился Харбин. Харба, арба, рабат. У меня, как занимающемуся долгое время Востоком, возникли ассоциации с арабским словом « рабат» -  стоянка, крепость, жилище для купцов караванщиков. Не исключено, что местные жители переделали  слово на свой лад.
Я нашел еще одно возможное объяснение — «харба у нойон», так у монгол назывался десятник, по нашему командир отделения солдат, которое, не исключено, было в этом месте дислоцировано для обеспечения порядка переправы, а может для охраны границы.

Полномочия руководителя КВЖД Хорвата,  с дислокацией правления в Харбине,  окончились, когда в декабре 1917 года комиссары в Петербурге закрыли Русско-Азиатский банк, на Невском проспекте в доме № 62.
 А что было до того? В 1898 году Россия прибрала к своим рукам Ляодунский полуостров (Квантунскую область) с морским портом Порт-Артур, являющийся ключом от Чжилийского пролива и собственно Пекина.  16 марта явился днем занятия Порт-Артура, а с 6 часов утра следующего дня в город вступили стрелки 9 ВССП (Восточно-Сибирского стрелкового полка), артиллеристы и забайкальские казаки. В этот же день войска вошли и в соседний с Порт-Артуром (Люйшунь коу) город Далянь. При поднятии русского флага присутствовал Великий князь Кирилл Владимирович. Десант высадился с кораблей: «Дмитрий Донской», «Наварин», «Сисой Великий». С этого времени русские стали восприниматься в Китае как представители враждебной страны.

Почему? Потому, что мы захватили Квантунскую область. В своих «Воспоминаниях» С.Ю.Витте утверждал, что вследствие захвата Квантунского полуострова произошли следующие события: «Нарушение секретного договора с Китаем, заключенного в Москве во время коронации Николая II. Начало захвата Китая различными державами, которые рассуждали так: если Россия  позволила себе захватить Порт-Артур и Квантунский полуостров, то почему же нам также не заниматься захватом? И начали захватывать порты и требовать от Китая различных концессий под угрозой принудительного воздействия. Таково рода захват Китая возбудил тамошнее население, началось Боксерское восстание».
Изначально оно вспыхнуло в конце 1898 года, в провинции Шаньдун, в районах оказавшихся под влиянием Германии. Началась волна антииностранного движения. Организаторами движения стали тайные общества под общим собирательным названием «Ихэтуань» - «Кулак во имя мира и справедливости». Европейцы, а точнее англичане, называли участников движения боксерами. Движение боксеров - «Боксерское восстание» носило ярко выраженную антииностранную и антихристианскую направленность. И что важно, нависла угроза над КВЖД и планами России в Маньчжурии. Российские войска вошли в состав иностранного отряда по освобождению блокированного в Пекине дипломатического корпуса.

Оборону русской части г. Харбина, в районе Нового города, речной пристани и затона возглавил главный инженер правления КВЖД А.И.Югович и офицеры казачьих охранных сотен, среди которых особенно отличились капитан Г.М.Смолянинов, поручики Апостолов и Пявко-Доценко, сотник Казаркин. Осажденный Харбин спасал хабаровский отряд под командованием генерала Сахарова. По берегу реки их Хабаровска подошли две конные охранные сотни под командованием полковника Денисова. В боях на линии железнодорожной магистрали особенно отличился 17-й ВССП.
Была война с Японией. Один из свидетелей тех событий писал так: «Харбин, это унылейшая столица КВЖД, превратилась со временем в главный госпиталь страны, принимая каждую ночь до четырех санитарных поездов. Выздоравливающие и отпускники болтались без дела, а самым веселым местом в Харбине считался вокзал с рестораном. Некоторые фронтовики, не выдержав болей, иногда стрелялись на койках харбинских госпиталей».

Процветало откровенное пьянство, связанно с хищениями. Алкоголь или его отсутствие заставлял идти чиновников и офицеров на различные преступления. Интересным примером здесь может служить дело рядового 5-го Иркутского резервного батальона Г. Мезинина, обвиненного в небрежном хранении патронов. Трижды он привлекался к дисциплинарным взысканиям за потерю боекомплекта. Примечательно, что каждый раз после очередной пропажи, его обнаруживали в состоянии алкогольного опьянения. Если посмотреть дисциплинарный список, то можно увидеть, что Г. Мезинин неоднократно получал за пьянство замечания и даже заключался под стражу. Не повезло ему зимой 1904-1905 года, когда пропали сразу 85 патронов, после чего он был арестован и осужден на 8 месяцев в арестантские отделения.
  В первую очередь застраивался район, который сохранил свое название – Пристань. Главная улица Пристани – Китайская (ныне Чжунцзян дацзе – Центральный проспект) получила свое название благодаря тому, что вдоль нее располагались участки для прибывающих на строительство китайцев. Полицейская улица  названа по находившемуся на ней с 1899 году первому полицейскому управлению. На Аптекарской - появилась первая аптека Коташевича. Артиллерийская - названа так потому, что на этом месте  дислоцировались артиллерийские полки отряда генерала Сахарова, прибывшего в Харбин в 1900 году для подавления восстания ихэтуаней. На Казачьей - стояли казачьи части. На месте Магазинной и Коммерческой появились первые магазины, на Пекарной - пекарня.

Китайцы всем улицам присваивали номера, так как не могли привыкнуть к русским наименованиям. В частности, улица Китайская, называлась Седьмая. Центр города Харбина создавался на опийно-маковом поле.
Город не был готов к военным действиям с японцами. Так, 23 сентября 1904 г. старший архивной группы Агафонов, получив на руки 2,5 тыс. рублей, направился в Харбин для непосредственной организации хранилища. Однако на месте, в штабе тыла, ему объявили, что ни одного помещения, мало-мальски отвечающего требованиям архивохранилища, в городе нет. Правда, начальник штаба тыла генерал-майор Н. Глинский пообещал передать в начале декабря здание общежития сестёр милосердия, а до того предложил устроиться в вагонах станции. Но добыть вагоны в условиях начинавшейся демобилизации оказалось тоже непросто. Лишь к 13 октября Агафонов получил сломанный санитарный вагон для канцелярии хранилища и жилья офицеров, теплушку для писарей и сторожей и три товарных вагона для хранения дел. С этого момента хранилище официально обосновалось на Харбинском вокзале в вагоне № 2725.

Из управления сборного харбинского этапа в распоряжение хранилища прислали трёх сторожей и двух писарей, но одного из них («не внушающего доверия») ротмистр сразу же отправил обратно. Воспользовавшись распродажей имущества общества Красного Креста, Агафонов приобрёл шкафы, столы и другой инвентарь. Кроме того, оттуда же были бесплатно получены нижнее бельё, рубахи и валенки для нижних чинов. Итак, к середине октября 1905 года хранилище было готово к работе.
Подвоз строительных материалов в Харбин производился русскими пароходами по р. Сунгари. Сооружение моста через реку началось в мае 1900 года и завершилось 16 сентября 1906 года под руководством русского инженера А.Н.Лентовского. Фермы для него изготавливались в Варшаве и везли их через Владивосток до Хабаровска и далее по рекам Амур и Сунгари. На берегу реки строились склады, речные причалы. На афишах мелькали фамилии купцов Скидельских, Ковальских.  Пользовалась популярностью немецко-русская фирма «Кунст и Альберст».  В частности, она представляла Первую маньчжурскую мукомольную компанию, основанную в Харбине в 1900 году.  Фирма продавала известные печатные машинки «Ундервудъ» и лучшее мюнхенское пиво «Левенброй» Кто любил покрепче, - пил Мадеру
По Амуру тогда ходили большие, комфортабельные пароходы с громадными колесами на корме, отчего уссурийские жители называли их «силозадыми». Некоторые из них использовались китайцами на Амуре еще в 70-ые годы. Когда я видел их, всякий раз вспоминал фильм «Волга-Волга».

С пароходами была связана одна криминальная история. "Вскоре после войны было возбуждено уголовное дело о злоупотреблениях генерал-лейтенанта «Н». Именно так указано в «Записках о прошлом» Е.А.Никольского. "Генерал-лейтенант  «Н» был начальником военных сообщений тыла Маньчжурской армии. В его ведении, между прочим, находилась и доставка к фронту военных и продовольственных грузов. Вскрылось, что по его покровительством действовала компания, которая в теплое время отправляла грузы исключительно по рекам. При этом в расходных листах записывалась стоимость перевозки этих грузов гужевым способом по грунтовым дорогам. Разница расходов денег получалась порядочная. Она делилась между генералом и всей компанией. По приблизительным подсчетам всего было украдено более 1,5 млн. рублей".

Как позднее выяснилось, этим самым «Н» оказался начальник транспортного управления тыла маньчжурских армий полковник Н.А. Ухач-Огорович. Занимая столь важную должность, он мог получать на казенные нужды огромные суммы денег от полумиллиона до четырёх миллионов рублей. Он взял себе в подручные Я. Персица (возглавлял агентурную разведку), М. Иоселиани, впоследствии начальник транспортного караула и ветеринара при Маньчжурской армии Г.П. Верёвкина.
Н.А. Ухач-Огорович присваивал, путём фальсификации и мошенничества, огромные суммы, отпускаемые на закупку продовольствия и транспортных средств. Так, Я. Персиц находил нечистых на руку поставщиков армии, М. Иоселиани занимался инсценировкой ограблений обозов, а ветеринар Г.П. Верёвкин давал письменные разрешения на поставку в войска негодных к службе лошадей.

Отличаясь трепетным отношением к делопроизводству, И.А. Ухач-Огорович не смог объяснить сенатской ревизии под руководством В.Филиппова отсутствие финансовой отчетности на 7 миллионов рублей, что стало причиной возбуждения в отношении него уголовного дела. Государственному обвинению удалось доказать, что И.А. Ухач-Огорович не рационально расходовал и присваивал казенные средства. Однако подтвердить хищение им всей суммы не удалось. На основе имеющихся улик было установлено, что доход И.А. Ухач-Огоровича за время войны составил 1,5 миллиона рублей. За счёт этих средств ему удалось избавиться от долгов, издать несколько книг по военной истории и заняться патриотическим воспитанием будущих офицеров. Сколько на самом деле присвоил себе И.А. Ухач-Огорович казённых денег установить не представилось возможным.
В начале 30-х годов в Харбине стажировался студент Владивостокского Восточного института Михаил Сладковский. Спустя годы он написал книгу «Знакомство с Китаем и китайцами». Книга меня заинтересовали больше не в связи с Харбином, а с Забайкальем, где автору, как и мне, пришлось отдать родине воинский долг. Отдельно надо вспомнить знатоков Маньчжурии и Китая Павла Васильевича Шкуркина, Алексея Павловича Хирнина, И.Г. Баранова, писателя Н.А. Байкова, сослуживца деда по полку Василия Васильевича Блонского.

Академик Г.В.Мелихов, живший в то время в Китае, отмечал чрезвычайно высокую концентрацию русской интеллигенции. В Харбине имелось три консерватории, две балетные школы, музыкальный техникум, опера, оперетта, балет, симфонический оркестр. Вышел на записки о Харбине некто Курло. Завел на "Рабочем столе" папку, положил в нее две статьи по Филарету.
Владыка  Русской православной церкви за рубежом Филарет, в миру Георгий Николаевич Вознесенский, родился в Курске 22 марта 1903 года. Мать его, Лидия Васильевна, скончалась, когда юноше было 18 лет, а отец, впоследствии принявший монашество с именем Дмитрия, был Хайларским епископом, в 1947 году скончался в СССР. Он вместе с некоторыми другими епископами — митрополитом Мелетием (Заборским), архиепископом Нестором (Анисимовым) и  другими священниками репатриировались в СССР.
 
Семья Георгия в 1909 году переехала в Харбин из Благовещенска - на Амуре, где он  окончил восьмиклассную гимназию. Вот что сам Владыка рассказывал о своем детстве в слове при наречении во Епископа Брисбенского:
«В Харбине с 1931 г. и по 1955 г. заведующим приютом, а затем управляющим "Дома Милосердия" был Караулов Кирилл Александрович. Родился он в семье командира парохода «Амурского Речного Пароходства», работавшего с 1907 г. на маршруте «Амур – Сунгари». В 1920 г. его отец вывел пароход из уже занятого Красными Хабаровска и очутился в Харбине без средств существования. Заболел туберкулезом. Сына Кирилла в 1924 году пришлось отдать в приют к епископу Нестору. Кирилл окончил в г. Харбине гимназию Андерса, иконописную школу, военное училище РОВС, богословские курсы, зубоврачебное училище.
 
По поручению владыки Нестора руководил строительством зданий на территории «Доме Милосердия», постройкой часовни - памятника Венценосным Мученикам, харбинского госпиталя Красного Креста, а также типографией. Одновременно имел медицинскую практику в больницах г. Харбина, а также в «Доме Милосердия» и Лицее им. Св. Александра Невского, в котором, как выяснится позже, учился Никита Чакиров, сын Владимира и келейник Владыки Филарета.
В 1955 г. Караулов выехал с семьей в СССР «на освоение целинных и залежных земель» в Кокчетавскую область. После освобождения владыки Нестора в 1956 г. из заключения и назначения на Новосибирскую кафедру семья переехала в Новосибирск, а затем в Кировоград (место нового назначения Владыки).
При Доме милосердия также пребывала  Олимпиада (Ольга Болотова), инокиня, выдающаяся иконописца. Родилась она в Слободском уезде, Вятской губернии. С детских лет воспитывалась в Вятском девичьем монастыре, где получила азы иконописи. После революции уехала на Дальний Восток, где подвизалась в женском монастыре Рождества Пресвятой Богородицы в Приморском крае (с. Линевичи). В 1930 г. бежала в Харбин. Инокиня, а затем игуменья Скорбященской обители «Дома Милосердия». Под ее попечением находились дети и престарелые обитатели приюта. Она же руководила иконописной школой. В конце 50-х выехала во Францию”.
Согласно китайским статистическим данным, опубликованным в шанхайской газете «Время»,  к 1930 г. в Маньчжурии проживало около 110 тыс. русских: 80 тыс. в Харбине, 30 тыс. на линии КВЖД, из них советских подданных – 45 тыс. (17 тыс. служащих КВЖД, остальных – 28 тыс.), эмигрантов – 65 тыс.

В общее число советских граждан входили так называемые «квитподданные». Так прозвали эмигрантов, подавших в советские консульства ходатайства о принятии гражданства СССР и получившие там «квитанцию об уплате налога». Фактически квитанция стала просто «бумажным» подтверждением лояльности Советской власти. На КВЖД на 1 января 1929 г. работало 2 406 «квитподданных», что составляло 18 % всех служащих.
Почти вся железнодорожная полиция на КВЖД, а также городская полиция Харбина состояла из русских эмигрантов-«квитподданных». Они же занимали места в  канцеляриях практически всех китайских административных учреждений, где работали делопроизводителями, столоначальниками, паспортистами, советниками в китайских судах, инспекторами отдела народного образования. Если за советскими  гражданами в Маньчжурии закрепилось название «совы», то за китайскими подданными русского происхождения – «киты». Все прочие считались «бесподданными» или эмигрантами.
Японская газета «Харбин Нициници» от 6 июня 1933 г. сообщала о переходе советских граждан в подданство Маньчжоу-Го, как уход из «красного ада в обетованную страну царственного пути». По данным газеты, за год (с 1 июня 1932 г.) подданство приняло 1 875 человек (газета не уточняла, были это эмигранты или советские граждане).

23 марта 1935 г. в Токио было подписано Соглашение между СССР и Маньчжоу-Го об уступке Маньчжоу-Го прав СССР в отношении КВЖД. Фактически КВЖД (японцы переименовали ее в ЮМЖД) продали Японии за 140 млн иен. После этого события многие эмигранты стали хлопотать о советском паспорте и о выезде в СССР, не видя для себя будущего в Маньчжурии. Выехало около  25 тыс.  граждан. С другой стороны, многие  советские граждане предпочли перейти в эмигрантское состояние или уехать из Маньчжурии.
По данным БРЭМ (Бюро русских эмигрантов в Маньчжурии), в 1935 г. в Маньчжоу-Го было зарегистрировано более 42 тыс. эмигрантов в возрасте старше 18 лет, а в 1939 г. таковых было уже 46 тыс. Прирост эмигрантов происходил за счет советских граждан, перешедших в эмигрантское состояние.

Естественно, что русские военные старались кооперироваться, создавали различные объединения. Так, в Харбине во главе генерал-майора Золльдне действовал артиллерийский кружок. Такой же, во главе генерала Петрова, имелся в Мукдене. Полковник Кобылкин возглавлял "Братство Русской правды". В "Союз казаков" входило 20 тысяч человек. В него входил известный Енисейский атаман Сотников. Штаб Союза располагался в Харбине по ул. Китайская, дом 8..
Численность "Союза мушкетеров" составляла 250 человек. Председателями его состояли Гантимуров и Барышников. Владимир Костриченко (родственник семейства Балк-Краковцевых), А. Ватуа, М. Минаев, И. Писарев и Н.Н. Токарев были у них заместителями. Часть "мушкетеров" служила в 65-й  (китайской) дивизии генерала Нечаева. Костриченко командовал бронепоездом.

Одной из главных угроз Харбина долгое время оставалась жестокая банда студента Петроградского университета Корнилова. Прославился он тем, что пытался с сообщниками ограбить главный сейф компании «Чурин и Ко». Чтобы проникнуть в помещение, бандиты стали проламывать потолок: грохот привлек внимание сторожей. Корнилов был схвачен и получил год тюремного заключения. Выйдя на свободу, он совершил несколько убийств, нагнав страх на Харбин.
В январе 1923 г. снова попал на скамью подсудимых за убийство семьи Фишберг и был приговорен к бессрочной каторге. После этого его сообщники, Ломаковский с женой, разработали план побега. Необычайно дерзкий побег прямо из зала суда на третий день Пасхи удался. Преступники разделились. Ломаковский и Корнилов встретились в харбинском районе Нахаловка. Здесь подельники приобрели запас продуктов и оружие. Меняя квартиры, переодеваясь и гримируясь, в течение двух месяцев бандиты успешно скрывались. Находясь на свободе, они даже дали согласие одному американцу на съемки фильма о себе, и такая кинокартина с их участием была создана!

Как повествует газетная хроника тех дней, ранним утром 17 июня 1923 г. жителей Нахаловки разбудил оглушительный залп. Из дверей дома, где скрывались бандиты, выскочил Ломаковский с двумя наганами в руках и, дико закричав: «Кто храбрый — стреляй!», пустился наутек в поле. По нему был дан залп, и бандит упал.
Корнилову предложили сдаться. Наступило молчание, после которого по дому и постройкам был дан второй залп. Из уборной в углу двора раздались истерические женские вопли. Еще минута — и из дверей выползла раненная в обе ноги Ломаковская.
Через некоторое время из выгребной ямы той же уборной вытащили и Корнилова, всего в нечистотах. «Не будь бабы — не поймали бы», — нагло бросил он...
Сыщик Иван Волков и Александр Кирста, помощник начальника железнодорожного розыска, выследившие и арестовавшие Корнилова, были представлены к орденам и денежной награде.

В книге Г.В. Мелихова о Харбине идет речь о его друге и коллеге Сереже Сапфирове. Родители его, зубные врачи, жили в Модягоу. Мелихов с другом учились в школе Чесноковой, и автор вспомнил Елену (Елизавету) Владимировну Малиновскую (сестру жены Владимира Чакирова). Со слов Мелихова, она не только преподавала арифметику, но и была прекрасным концертмейстером и учителем танцев.
В 1939 году для работы с русской молодежью была учреждена Российская эмигрантская организация молодежи Кио-Вай-Кай.
18 августа 1945 года советский десант занял мост через реку Сунгари в районе Харбина и 19 августа высадился в Мукдене.  Бои шли на двух фронтах. Операцией руководил командующий 2-ым Дальневосточным фронтом генерал армии М.А.Пуркаев и командующий 15-ой армией генерал-лейтенант К.С.Мамонов. В операции участвовали: Краснознаменная амурская флотилия (КАФ),  командующий контр-адмирал Н.В.Антонов. Войска 15-ой армии и 5-го отдельного стрелкового корпуса 9-10 августа захватили все острова на Амуре и очистили сопредельный берег в 120 километровой полосе от устья реки Сунгари до устья реки Хор. Овладели городами Лобэй, Тунцзян, Фуюань.
Еще одна книга по теме. Книгу «Харбин» написал Евгений Анташкевич. Читаю предисловие:

«В апреле 2002 года отставной чекист Евгений Анташквич приступил к сбору материалов для романа «Харбин». Когда автор ещё только приступил к работе, выяснилось, что у немалого числа его друзей и знакомых дедушки, бабушки, дяди и тёти жили и работали в Харбине и на КВЖД, рожали там детей, строили дома. Участь многих из них, особенно в 1930-е годы, оказалась печальной. Тем не менее, в Харбине уживались советские пионеры, комсомольцы, бойскауты, «костровики» («Костровое братство»), «мушкетеры». Правда, рядом с ними были и фашисты, и монархисты, и легитимисты и другие, о которых современный читатель, скорее всего, не имеет представления.
Политическая обстановка на Дальнем Востоке в широком смысле складывалась так, что Харбин стал центром работы разведок и контрразведок всех ведущих мировых держав. Особенно жестко там схватились спецслужбы СССР и Японии. Поэтому в романе «Харбин» дана развернутая панорама нескольких спецопераций НКВД и Императорской японской военной миссии. Особое внимание уделено операции УНКВД Хабаровского края «Маки Мираж». Нигде в мире не существовало такой концентрации «тайных войн», ведь помимо нелегальных и легальных резидентур в Харбине существовали и вооруженные армейские и диверсионные подразделения, готовые в любой момент вступить в боевые действия.

В романе «Харбин» упоминается операция советской разведки «Маки Мираж». Это настоящая операция, которая велась в течение 10 лет, вплоть до 1937 года, её целью была дезинформация Генерального штаба Японии о состоянии Красной армии - её главного соединения на Дальнем Востоке - Отдельной Краснознаменной Дальневосточной Армии. Это была не единственная операция советской разведки и контрразведки в то время, параллельно несколько похожих операций велись и из других точек (Москва, Владивосток, Чита, Хабаровск). Возможно, именно они заставили японцев отказаться от реализации плана «Оцу» по захвату советского Дальнего Востока.
 Штаб японской Квантунской армии дислоцировался в г. Мукдене (г. Шэньян). Столица Маньчжурской империи находилась в г. Саньсине (город Чанчунь), а головное подразделение японской разведки – Японская Императорская военная миссия располагалась в Харбине, ближе всех к советской границе и занимала один из самых красивых русских особняков в стиле модерн (дом Скидельских) на Больничной улице. 
 Здесь же дислоцировалась штаб-квартира русских фашистов, лидером которой был перебежчик из СССР Константин Родзаевский. Роман «Харбин» написан по материалам реальных событий и в нем упомянуты реальные люди, некоторые из них, по разным причинам, переименованы. Кроме политических деятелей, таких как фашист Родзаевский, генерал Нечаев, генерал Косьмин, М.Матковский и другие, в романе действуют профессор Н.В. Устрялов, писатель, полковник царской армии Н.А. Байков, упоминается семья Арцишевских, харбинский поэт и создатель поэтического общества «Молодая Чураевка» Алексей Ачаир (Грызов), в качестве прототипов были использованы японский генерал Акикуса, харбинская танцовщица и поэтесса Ларисса Андерсон, даже китайский контрабандист Антошка – это реальный персонаж, а кроме них ещё атаман Сычев, Дора Михайловна Чурикова и другие".

Что же автор? Сказано: "Анташкевич Евгений Михайлович, родился в 1952 году в г. Урюпинске Волгоградской области. В период с 1970 по 1975 год учился на контрразведывательном факультете Высшей школы КГБ СССР, китаист. С 1975 по 1986 работал в УКГБ СССР по Хабаровскому краю. С 1986 по 1997 - сотрудник Центрального аппарата КГБ СССР – ФСБ  РФ".
Все сходится. Был такой Анташкевич,  и  когда учились, и   когда служили в Хабаровске, вместе пересдавали экзамены по китайскому языку. Получается наши интересы во многом совпадают.  Позднее Женя напишет еще одну книгу с заглавием  "33 рассказа о китайском полицейском поручике Сорокине".  В предисловии будет сказано, что она родилась на остатках материалов к книге «Харбин».
В книге упоминается Бакич, Кайгородов, атаман Казанцев и Усинский пограничный край. Есть строчки про атамана Калмыкова, про станицу Казакевичева, где я служил.
 Все закончилось русским исходом. Кто куда. Летом 1954 г. из Маньчжурии в СССР убыл последний эшелон. В 1956 году состоялся последний отъезд русских в другие страны, в Харбине остались единицы