Завещание Павла I. Семейная драма. Действие 1

Завещание Павла Первого.
Семейная драма

Авторский текст:
В конце 18-го века во времена правления императрицы Екатерины Второй на южных границах Российской империи  шли упорные сражения. Благодаря славным победам русского оружия, в 1783 году к России был присоединен Крым. Пытаясь вернуть утраченные земли, в 1787 году турецкий султан  начал  очередную войну. Победа Суворова  в сражении при реке Рымник и взятие Измаила были еще впереди.
Тем, что Россия вела войну на южных рубежах, решил воспользоваться шведский король Густав Третий. Он  вознамерился вернуть земли, отвоеванные у Швеции Петром Первым.
В те годы наследник престола Павел Петрович жил со своей семьей в Гатчинском дворце под Санкт-Петербургом. Екатерина Вторая не допускала своего сына к управлению империей. Сыновья 33-х летнего Павла Петровича – Александр и Константин – воспитывались под надзором Екатерины.
Позднее события, происходившие при Дворе  Екатерины Второй и в короткое царствование Павла Первого, были описаны в мемуарах польского политического деятеля князя Адама Чарторыйского, эмигрировавшего во Францию.
Действие драмы основано на реальных событиях, цитируются подлинные высказывания исторических лиц и мемуары современников.

Действие первое

Сцена 1.

Авторский текст: декабрь 1787 г.,  С.-Петербург,  Летний сад.

На сцене жена Павла Первого - Мария Федоровна (ей 28 лет, она беременна) с детьми:
за руку держит дочь Александру 4-х лет, няня с 3-х летней Еленой, кормилица катит коляску с 2-х летней Марией. 
 С другой стороны сцены выбегают сыновья Павла и Марии Фёдоровны:  Александр 10-ти лет, Константин  8-ми лет, за ними – их бонна. Мальчики бросаются к своей матери.
Мария Федоровна (обнимая и целуя их): О майн либен! Александр, Константин! 
Слышатся голоса и смех. Входит Екатерина Вторая (ей 58 лет), с ней - Платон Зубов (ему 20 лет), фрейлины её двора. Екатерина подходит к Марии Федоровне.
Екатерина: Ох, и здоров`а ты, матушка, детей рожать!
Мария Федоровна: (делает реверанс, говорит с сильным немецким акцентом): Благодарю вас, Ваше Императорское Величество… 
Екатерина, улыбаясь, подходит к старшим внучкам, гладит по головкам, дает Александре и Елене по конфете, те делают книксен. Екатерина заглядывает в коляску Марии.
Екатерина: Внучка Александра, как подросла! А, Елена! А вот и Мария. Фу ты, какая крошка!
Обращается к Марии Федоровне, указывая на мальчиков: Сыновья вашего высочества, как видишь, здоровы  и примерно ведут себя.
Мария Федоровна: Благодарю, Ваше Императорское  Величество… 
Константин подкрадывается  к Александре, отнимает у нее конфету, та хнычет и жмется к матери.
 Мария Федоровна: О, Константин!
Екатерина грозит Константину, дает Александре и Елене еще по конфете.
Входит Павел. Александр и Константин  подбегают к отцу, торопливо целуют ему руку, отбегают играть. Павел подходит к Екатерине, целует ей руку.
Павел смотрит на Зубова. Зубов перешептывается с фрейлинами, они смеются. Екатерина оглядывается на Зубова, тот отходит от фрейлин.
Екатерина: Здоров ли ты, Павел?
Павел:  Здоров,  матушка.
Екатерина:  Да, вот что хочу сказать тебе, друг мой…
Александр и Константин  кидаются снежками в Зубова.
Екатерина  оглядывается на Зубова, смеется. Фрейлины подходят к Марии Федоровне и девочкам. Бонна пытается унять мальчиков.
Екатерина делает Павлу знак следовать за ней, садится на скамейку, Павел почтительно стоит рядом. Зубов разговаривает с фрейлинами, они смеются.
Дети продолжают играть в снежки.
Екатерина:  Вот что хочу сказать тебе, Павел…
Екатерина делает знак Павлу сесть напротив. Павел неловко садится.
Екатерина:  Слышал ли ты, Павел, что король шведский Густав собирается напакостить нам в Финляндии?
Павел кивает, хочет что-то сказать, Екатерина раздраженно останавливает его.
Екатерина:  Я уже распорядилась! Фельдмаршал Мусин-Пушкин вскоре отравится  к  армии. А ты, Павел, как адмирал флота…
 Оглядывается на Зубова, тот перешептывается с одной из фрейлин.
Екатерина:  А ты как адмирал… Впрочем пока войны на море нет, собирайся-ка ты тоже присоединиться к армии, как она в поход выступит. Я фельдмаршалу отпишу, чтобы тебя к воинскому делу (оглядывается на Зубова, тот отмахивается от снежков, которыми в него кидают дети)… Чтобы ты в баталиях, кои могут быть со шведами, участвовал …, и как адмирал… Впрочем, там видно будет.
Екатерина  встает, Павел  хочет продолжить с ней разговор.
Павел: Я, матушка… Я и сам, матушка, хотел Вас просить…
Екатерина, не слушая, на ходу, говорит через плечо.
Екатерина:  Да, и дела свои перед походом приведи-ка в порядок. На войне всякое случается... Не забывай – дети у тебя,  да и жена здоров`а рожать.
Екатерина направляется к выходу из сада, Зубов поспешно идет ей навстречу. Екатерина ревниво смотрит на фрейлин, шутливо бьет по плечу Зубова перчаткой, отряхивая снег.
Екатерина: Надо бы вам, поручик, поменять эполеты. Эти, изволите видеть, уже негодны стали.
Зубов целует ей руку. Оглядывается на Павла, слышна его реплика.
Зубов:  Наш адмирал в поход собрался…
Екатерина смеется, Павел с ненавистью смотрит на Зубова. Затем возвращается к жене и детям. Александр и Константин прощаются с родителями, бонна уводит их. Мария Федоровна машет мальчикам рукой. Екатерина уходит с Зубовым, фрейлины следуют за ними. Мария Федоровна делает реверанс. Павел слегка склоняет голову. 

Сцена 2
Авторский текст: Январь 1788 года, Гатчинский дворец наследника престола Павла Петровича.
Кабинет Павла. На стене – планы Михайловского дворца, карта Балтийского моря и прибрежных стран, пять детских портретов. Павел смотрит на карту, ходит перед ней, что-то помечает на бумаге. Затем садится за стол, начинает писать.
Павел:   «Любезная Жена моя!  Отъезжая в поход, необходимым нашел, по долгу закона и обязательствам звания своего, равномерно и союза нашего, оставить тебе сие письмо, как той особе, которая  всю мою доверенность преимущественно имеешь, как по положению своему, так и качествам души и разума, мне столь известным и драгоценным. Призываю благословение Божие на тебя и на себя, оставляю здесь детей своих под очами любезнейшей матери своей и твоими, с полным удостоверением, о их сохранении и безопасности….».
Павел продолжает писать.

Авторский текст: Париж, 40-е годы 19-го века, особняк  князя Адама Ежи Чарторыйского.

На другом конце сцены – парижский кабинет  князя Чарторыйского. Входят пожилой Чарторыйский,  его секретарь. Они одеты по моде середины 19-го века.  Секретарь садится, собирается записывать. Чарторыйский  через сцену смотрит на Павла, затем начинает диктовать.
Чарторыйский:   В девяностых годах прошлого века двадцатидвухлетним юношей принимал я участие в стычках с русскими войсками, посланных  императрицей Екатериной для умиротворения Польши. После неудач, постигших польских патриотов, семья наша выехала за пределы отечества, что повлекло за собою конфискацию всех имений, принадлежащих нашей фамилии. Императрица Екатерина повелела, чтобы я с младшим братом моим явились в столицу России и пребывали бы там в виде гостей  (усмехается) до особого её распоряжения. Мы с братом  исполнили это требование;  прибыли в Санкт-Петербург и были благосклонно приняты в придворном обществе.
Воцарение Павла Петровича, после внезапной смерти императрицы Екатерины, сначала никак не отразилось на нашем положении при дворе. Я сблизился с великим князем Александром Павловичем, и между нами завязалась тесная дружба.  Ему тогда было двадцать лет, он был полон жизни. Прелестная жена его великая княгиня Елизавета Алексеевна была украшением нашего тесного кружка.
При императорском дворе подвизались разные честолюбцы. Среди них – граф Никита Петрович Панин. Будучи совсем молодым человеком Панин сделал блестящую карьеру. Он был холодный и высокомерный человек. Меня он почему-то называл «сарматом».  Император Павел по какой-то причине внезапно отставил Панина с занимаемых им постов и приказал покинуть столицу. Затем моя близость к его сыновьям возбудила  подозрительность императора. Павел удалил меня из России, назначив  посланником в Италию.

Павел прекращает писать, уходит.  Слышатся голоса и смех.

Чарторыйский: Но до того, как я попал в опалу, мы весело проводили время. В то время при дворе императора было немало моих соотечественников. Среди них - сестры Четвертинские – Жанетта и Мария…

Сцена 3
Авторский текст: Санкт-Петербург, декабрь 1800 года, Зимний дворец.

Входят великие князья - Александр (ему 23 года) и Константин (ему 21 год), им навстречу - сестры Четвертинские – Жаннета (23 года), Мария (21 год). За великими князьями в отдалении - молодой Адам Чарторыйский (ему 30 лет) и жена Александра - великая княгиня Елизавета Алексеевна (21 год). Александр торопливо подходит к Марии Четвертинской, целует ей руку. Оглядывается на свою жену Елизавету и отступает.
Пожилой Чарторыйский в другом углу сцены с секретарем собирает бумаги, они уходят.
Константин: Спросите лучше князя Адама (говорит развязно). Ему лучше знать, ведь батюшка считает его якобинцем. (Все смеются)
Констанин: Адам, что ты скажешь? Могут к нам  из Варшавы занести такую же холеру, как сейчас в Париже?
Чарторыйский:  При мудром правлении государя императора Павла Петровича в Россию из Варшавы могут  занести только парижские моды.
Все смеются.
Александр: (делает вид, что говорит тихо) Тише, Адам! Ведь государь запретил круглые шляпы и фраки.
Чарторыйский:  Я говорю о женской моде.
Делает жест в сторону сестер Четвертинских. Сестры крутятся перед Александром и Константином. Мария шепчет что-то на ухо Александру.
Мария громко: Мое платье прямо из Парижа             (кокетничает).
Александр: (грустно) Мне сегодня надлежит быть на вечернем разводе  Преображенского полка, а затем - на рапорте у государя.
Константин: (смеясь) Александр, не всё коту маслице, не только мне получать от батюшки.
Константин  подходит к Жанетте Четвертинской, шепчется с ней.
Александр: Надо бы нам развеяться перед головомойкой. (Смотрит на Марию, она на него). Адам, поручаю тебе на сегодняшний вечер составить общество её высочества. (Оборачивается к своей жене, обращаясь к Елизавете) Друг мой, надеюсь вы не будете скучать в обществе князя Адама?
Чарторыйский:  Рад служить вашему высочеству (целует руку Елизавете).
Елизавета: (обращаясь к Александру, говорит с немецким акцентом) Надеюсь, ваше высочество не долго будет занят? (оглядывается на Марию).
Александр: Я, право…. (мнется, Константин  перебивает его).
Константин (со смехом): Его высочество этого сказать не может! Кто же знает, какое настроение  у государя будет сегодня вечером? Да и не только вечером… (оглядывается на Марию).
Александр пожимает плечами, целует руку Елизавете. Елизавета отходит к Чарторыйскому.
Мария  Четвертинская (обращается к Александру и Константину): Мы с Жанеттой сегодня хотим веселиться!
Жаннета (стоит лицом к Константину): Да! Давайте! Давайте же веселиться…
Константин:  (смотрит за спину Жанете, видит кого-то, с раздражением): Фу, чёрт, сейчас нам будет весело!
Жаннета: И мне сегодня так хорошо, так весело…
Входит генерал-губернатор Санкт-Петербурга граф Пален. Сестры Четвертинские, увидя Палена, поспешно отходят в сторону, Александр делает попытку уйти, Константин удерживает его. Пален снимает форменную треуголку,  легким наклоном головы приветствует великих князей.
 Пален (Александру): Ваше высочество! (Константину) Ваше высочество! (говорит подчеркнуто сухо).
Александр (рассеяно): Как в городе, граф Пален? Все ли…
Пален: (не дает ему договорить) В столице все благополучно, ваше высочество.
Александр: А его императорское…
Пален:   Государь император здоров… И в хорошем расположении…
Константин:  Кто же знает, в каком …
Пален:   (не давая Константину договорить) Я знаю! Я только от него.
Александр и Константин мнутся, не зная что сказать, сестры Четвертинские делают им знаки, Чарторыйский и Елизавета стоят в стороне, смотрят в сторону Палена.
Пален оглядывается на Елизавету и Чарторыйского, на сестер Четвертинских. Адам Чарторыжский, делая почтительный поклон, уводит Елизаваету, сестры Четвертинские поспешно отходят в сторону. Пален подходит к Александру, бесцеремонно берет его под локоть.
Пален: Позвольте на пару слов, ваше высочество.
Александр упираается, оглядывается на Константина, тот демонстративно отходит.
Пален:  Я прошу вас, ваше высочество,  принять одного…
Александр:  (торопливо) Сегодня я должен быть на рапорте у государя и… 
Пален:  Я освободил вас на сегодня…
Александр:  Но государь …
Пален: Государь велел мне вам передать, что на сегодня вы свободны. 
Александр:  Но тогда… (оглядывается в сторону сестер Четвертинских).
Пален:  И посему прошу вас принять его…
Александр:  (рассеяно) Кого же? Так может на неделе как-нибудь…
Пален:  Принять графа Никиту Панина. Сегодня!
Александр вздрагивает, Константин прислушивается к их разговору.
Александр:  Как, Панин еще в столице?! Но ведь государем он выслан…
 Пален:  (перебивая, твердо) Граф завтра должен покинуть Санкт-Петербург. И хочет перед отъездом видеть ваше высочество.
Александр:  (безвольно, с обреченностью в голосе) Ну хорошо. А где же...?
Пален:  В бане, что при дворце.
Александр удивленно смотрит на Палена. Тот  кивает, потверждая сказанное.
Александр: Ну если ему там удобно… Передайте Никите Панину, что я приду с …
Смотрит в сторону Константина, тот делает вид, что ничего не слышит.
Пален:  (твердо) Нет, только вы, ваше высочество, один!
Александр: (обреченно) Ну хорошо, я буду. Поближе к полночи.
Пален небрежно кляняется, одевает головной убор и твердым шагом уходит.
Александр некоторое время остается неподвижен. Константин подходит к нему. 
Константин: Ну вот и повеселились!
Константин и Александр, перешёптываясь, уходят, за ними - сестры Четвертинские.

Сцена 4
Авторский текст: Январь 1788 года, Гатчинский дворец наследника престола Павла Петровича.
Кабинет Павла. Павел сидит за столом,  пишет. Входит Мария Федоровна.
Павел: Как ваше здоровье, друг мой?
 Мария Федоровна:  (говорит с сильным акцентом) Благодарю, слава Богу. Вы что писать?
Павел:  Как дети? Я? Да так, решил перед  походом  написать… (собирается убрать бумаги в стол).
 Мария Федоровна: (подходит к столу). Дети? Они всегда шалить. Вы что писал? Позволь я смотрю.
Павел:  Да это… Это пока не закончено…
Мария Федоровна (настойчиво):   Я только смотреть хочу (забирает из рук Павла листки,  читает заголовок). Что это  «Наказ»? Кого наказать…?
Павел:  Это наказ детям нашим на будущее…
Мария Федоровна:   Зачем в будущее? Их надо наказ каждый день. Они каждый день шалить (пытается читать).
Павел:  Это об управлении… О государственном устройстве…
Мария Федоровна:   (читает, с трудом разбирая слова) «Предмет каждаго общества - блаженство  каждаго  и  всех. Общество не может существовать, если воля каждаго...». Ничего не могу понимать, что есть «блаженство каждаго»?!
Павел забирает у нее листок, читает с горячностью и чувством.
Павел: «... Общество не может существовать, если воля каждаго не будет направлена к общей цели. Для того правительство, правительства разнаго рода. Лучшее то, которое ближайшим способом преимущественно достигает до своего предмета. Из того разныя рода правления рождаются. Чем  больше земля, тем способы исполнения труднее, следственно первое попечение должно быть - облегчать их. Самое простое облегчение сего рода - препоручение исполнения одному, но связано с неудобствами человечества…»
Мария Федоровна (сидя поглаживает живот):  Мое облегчение от родов случится, даст Бог, в мае …
Перебирает листы на столе, берет один и читает.
Мария Федоровна:  «Отъезжая в Армию, на случай тот, что там Всемогущему Богу угодно будет век мой прекратить, ….  О распоряжении моего движимаго и недвижимаго имения, (читает с интересом) теперь в моем действительном владении находящагося…». Прочти вот здесь!
Павел принимает у нее лист и читает.
Павел: «… владении находящагося следующую последнюю волю мою начертать, прося Ея Императорское Величество Государыню Мать мою, чтоб последим знаком Ея любви и благоволения ко мне оную бы Жене, коей точно и непременно исполнить позволила».
Мария Федоровна вначале рассеянно, затем внимательно слушает.
Мария Федоровна: Так, так… Исполнить, так... Дальше прочти! 
Павел: «Первое: Гатчину со дворцом и находящимся в нем садом и протчими принадлежностями и селениями Гатчинскую волость саму по себе составляющими, отдаю я жене моей. 
Второе:  Каменной Остров, со дворцом  и находящимся в нем, отдаю старшему Моему Сыну, на том же точно основании как сам оным владел; Арсенал во дворце онаго находящейся Ему же.
Третье: Прочии волости Гатчинскаго ведомства отдаю Сыну Моему Константину…»
Мария Федоровна: (кивая головой) А мне еще есть что?
Павел: (берет другой лист): «Все мои картины и статуи, в Зимнем дворце в Санет-Петербурге  находящияся, отдаю Жене моей» (берет другой лист, Мария федоровна нетерпеливо смотрит на него).
«Павловскую больницу, что в Москве, препоручаю Жене моей, а Каменноостровский дом инвалидов Сыну моему Александру».
Мария Федоровна:    И это все!?
Павел: ( переворачивая листы) «Гардероб мой из платья зделаннаго, также белье и кружева мои и обувь, разделить на три ровныя части по жеребью между моими тремя камердинарами:  Петром Жванцовым, Михайлом Бендерским и Васильем Кутайсовым; а все куски разных парчей и материй моего гардероба отдаю камердинеру моему Ивану Кутайсову»…
Мария Федоровна удивленно смотрит на него.
Павел: ( переворачивая листы) «Весь мой экипаж, т. е. городовыя и дорожныя кареты со всеми цуковыми лошадьми и приборами отдаю Жене моей.  Тестю Моему отдаю все мои турецкие палатки, а теще - столовый синий фарфоровой сервиз, который при Каменноостровском дворце».
Мария Федоровна передает ему листы, Павел просмотривает.
Павел: (переворачивая листы) «Палатки и воинские уборы, что со мною в походе, отдаю князю Репнину с исключением моей собственной палатки, которую на память оставляю жене моей».
 Мария Федоровна  (встает,  она выглядит расстроенной и уставшей, руками поддерживает живот)  И это все? Иду  распоряжусь собрать тебе в поход палатку…
Павел продолжает рыться в бумагах.

Мария Федоровна: (уходя) О дочерях наших не позабудь! О майн гот…

Павел садится и быстро записывает.

Павел:    «Если же родится у меня четвертая дочь, тогда предписываю, чтоб все брилиантовыя вещи мои были разделены на четыре ровныя части, и, по жеребью, между моими четырьмя дочерми; а тогда Гатчинские волости в дележ  нейдут, и остаются одному Сыну моему Константину».
Павел заканчивает писать, смотрит на детские портреты, уходит.

Сцена 5. Санкт-Петербург, декабрь 1800 года.

Зал  во дворцовой бане. Слуга прибирает кресла и кушетки. Входит Пален.
Слуга: (кланясь) Все как приказала ваша светлость – никого, только как вы велели две…
Пален: (перебивая его) Как войдут они, ты удались и не пускай пока своих этих … И чтобы никого ...!
Слуга: Все исполню, как велит ваша светлость.
Слышаться голоса Александра и Никиты Панина. Пален поспешно выдит.
Слуга: (низко кланясь): Пожалуйте сюда, ваше высочество, извольте ваша светлость. Вам здесь будет удобно.
Входят Никита Панин и Александр.
Панин: Иди, любезный, мы сами как-нибудь.
Александр нехотя идет за Паниным, они садятся. Слуга наливает им вина, поспешно уходит.
Панин: (продолжая начатый разговор, с усмешкой): Позвольте спросить вас, выше высочество, что же изволит говорить сармат вашего высочества, князь Чарторыйский?
Александр: Князь Адам одних из тех людей…
Панин: Он по-прежнему жалуется на печальную судьбу Польши и проповедует французские идеи…?
Александр: Князь Адам говорит, что при батюшке русские чиновники допускают  меньше злоупотреблений, стали менее заносчивы, даже в польских провинциях ...
Панин (не дослушав):  Быть может и так, но вот  что хотел я верноподанейше донести  вашему высочеству…   Здоровье государя императора, батюшки вашего…
Александр боязливо оглядывается, Панин понижает голос, но говорит твердо и надменно, растягивая слова.
Панин: Здоровье  и настроение государя, батюшки вашего, не отличается постоянством.  А впрочем, ваше высочетство и сами, должно быть, достаточно видели картин, подобных страшному суду…
Александр: Я не хотел бы, граф, обсуждать…
Панин (не слушая Александра): При этом многие достойные люди понапрасну удалены из сфер правления, в коих они показали себя верными слугами его величества …
Александр: Я это все прекрасно вижу, но не могу…
Панин: Так вот, что я считаю долгом своим, да и не только я…
Панин снимает с себя камзол. Александр нехотя начинает раздеваться.
Панин: Считаю долгом своим донести, вам, ваше высочество, что те перемены с государем, батюшкой вашим, случившиеся в последнее время, кои заметны многим при дворе…
Александр: Но это только перемены настроения…
Панин: … Которые ведут к пагубному разрыву с людьми, верными доселе трону…
Александр: Но батюшка бывает часто великодушен и прощает…
Панин (резко): Да, но не все могут надеяться на прощение! (Александр молчит). А многие отправлены в такие места….
Александр: Но некоторые заслуженно…
Панин монотонно продолжает.
Панин: Так вот я считаю своим долгом донести вашему высочеству, что если…, если вы не решитесь на ответсвенный поступок, то другие на него решатся и тогда…
Алексаедр: Что тогда!? Я сам не в праве…
Панин: Если вы решитесь, то сами вправе будете выбрать, то состояние, в котором будет находится ваш батюшка после того, как вы займете … Если же вы не решитесь, то матушка ваша, государыня императрица, может стать регентом…
Александр: (вздрагивая) Матушка? Разве она хочет править при живом батюшке!?
Панин (раздраженно): Ну это только мне сейчас на ум пришло. Фантазия не более… Увы, не каждый в наше время может фантазировать… (продолжает раздеваться).
Александр:  Но я… Но если… Может быть тогда позволить батюшке жить семейным кругом…
Панин (пытается снять сапоги): Да, да… Семейным кругом… Это было бы неплохо…  Человек!
Входит слуга.
Слуга: Что прикажет ваша светлость?
Панин показывает ему на сапоги, слуга начинает их снимать.
Александр (не обращая внимания на слугу): Может быть позволить ему жить в его новом замке, гулять по саду, писать записки о политике…
Панин  оглядываятся на Александра, жестом приказывая слуге удалиться, тот задерживается, потом уходит.
Панин (насмешливо): Да, записки писать – это было бы неплохо!
Александр: Но я сейчас не готов вам ничего определенно…
Панин (раздраженно): Когда изволит ваше высочество определиться?
Александр: Нет, я не могу вам ничего сейчас сказать наверное…
Панин (с вызовом): Когда же!?
Александр (задумчиво): Ну может  быть в феврале, нет в марте… (встряхивает головой). Я хочу граф, чтобы вы и остальные знали, что я остаюсь верным слугой государя и не намерен …
Панин (перебивая): Пусть так… Но нам пора уже в мыльню. Человек!
Входит слуга.
Панин: Пора уже и в мыльню, веди своих … этих...
Слуга, кланяется и уходит.
Панин (Александру, твердо): Так значит в марте?!
Александр (рассеяно): Быть может… Но я пока не намерен…
Слуга выводит двух укутанных в простыни девиц. Они, стоя спиной к залу, распахивают простыни. Панин жестом предлагает Александру выбрать.
Александр равнодушно пожимает плечами. Панин указывает на одну из девиц, другая идет к Александру. Панин  с девицей уходит в одну дверь, Александр со своей – в другую.
Слуга собирает вещи Александра и Панина, передает их девицам, за дверями слышится женский смех.
Входит Пален.
Слуга: Я все сделал как велела ваша светлость. И я ни-ни,  я никому…
Панин:  Ты, любезный, прибери все здесь.  На, получи.
Пален вынимает две золотые монеты, протягивает слуге, но отдает одну, вторую крутит в руке.
Слуга: Покорнейше благодарю вашу светлость, и я ни-ни, я никому…
Слуга уходит. Входят два подручных Палена. Пален кивает головой вслед ушедшему слуге. Подручные поспешно выходят вслед за слугой. Слышны звуки борьбы, короткое «ах», звук упавшего тела. Пален прислушивается, крутя в руках монету.
Пален (задумчиво): Так значит в марте…  А ведь даже Юлий Цезарь не пережил мартовские иды.

Сцена 6
Авторский текст: Январь 1788 года, Гатчинский дворец наследника престола Павла Петровича.

Кабинет Павла. Павел пишет. Задумывается, встает, смотрит на карту. Садится, продолжает писать:
Павел: «Параграф 32. Государство, будучи окружено со многих сторон морями, необходимо надобен ему флот на каждом из сих морей, которой столь же надобен  в своем употреблении, сколько надобны сухопутныя силы. Для обеих сих военных частей надобны арсеналы, запасы всему по розным частям и школы для военных наук. При том войски и флоты учить, и Государю смотреть».
Задумывается.
Павел: Чем же заключить сей Наказ?  И наконец:  «Параграф 33.  Когда все части государства будут приведены порядком до равновесия, в котором должны быть, чтобы оное могло не разрушено и не вредимо стоять, тогда можно будет сказать, что прямо направлено общество на прямой путь свой блаженства каждаго и всех, что согласно с законом Божеим и следственно не может не иметь благословенья во всем Его высшей Десницы».
Откладывает лист, встает, смотрит на портреты детей.

Павел, переходя от портрета к портрету: Александр, Константин, Александра, Елена, Мария.

Опять принимается писать

Павел: «Любезные дети мои! Живите между собою мирно, помните все, что одна в вас кровь».

Конец первого действия