Две души

Две души.

- Наташка, представляешь? Он мне приснился сегодня ночью, поверь, первый раз в жизни,- голос подруги  звучал тревожно.


- Да кто - он? – не поняла я поначалу.


- Герман! Приснился - молодой,  красивый,  а главное, весёлый и добрый, совсем не похожий на себя. Сказал, что теперь всё у нас будет хорошо, что не будем больше ссориться, и ещё много чего личного наговорил. Наведи справки, в чём тут дело? Жорику позвони, пожалуйста!


- Тебе надо, ты и звони! Всю жизнь играете в догонялки «кто - кого», а я как испорченный телефон!


- Натусик, очень прошу, ну, в последний раз!


- Ладно, позвоню, но уж точно, в последний раз. Взрослые люди, а ведёте себя, как дети малые.
 
                Лилия и Герман – наши  бывшие  одноклассники.  Она - нежный цветок на гибком стебельке. Он – остро отточенный твёрдый карандаш. Каждый в своём роде - совершенство.

                Лилия  училась хорошо, всё схватывала на лету. Олимпиады  по истории, языкам и литературе она выигрывала без особого напряжения. Казалось, девочка знала всё про всё. Не надо было корпеть над справочниками: спроси у Лили  и получи ответ. Она  впитывала знания  легко, как губка, волшебным образом систематизировала их в своём мозгу и выдавала каждому желающему нужную информацию в доступной форме.
 

Обаятельная общительная Лиля притягивала к себе, как магнитом. Я находилась при ней в роли некрасивой подруги и ничуть этим не тяготилась.


Герман – полная противоположность Лилии. Взращённый  властной  амбициозной  матерью, он был уверен в своей исключительности и презирал окружающую его школьную «серость». Даже учителя побаивались его хлёстких определений в свой адрес.


Левое полушарие  у  Герки  работало на полную мощность. Школьный курс по физике и математике он освоил  классе в восьмом  и далее занимался по программе  училища имени  Баумана, откуда знакомые студенты  передавали ему  курсовые задания.
 

Друзей у Германа  не было, да и быть не могло по причине «полной беспросветности  окружающего  биологического мусора». Лиля была единственной, к кому он относился снисходительно. Оказалось, гордец строил на неё вполне серьёзные планы.

                - Будешь моим эскортом, а если понравишься маме, со временем  возьмём в семью! – звучал вердикт, - так что давай, работай над собой, совершенствуйся. Твоя причёска, стиль одежды и манера  общаться - никуда не годятся. А эту «прилипалу» гони от себя: она - третья лишняя.


Лиля, полька по происхождению, не оценила оказанного ей высокого доверия, и  решительно встала на защиту прав прекрасной половины человечества.


Вся школа с интересом наблюдала за поединком  двух потенциальных медалистов. Соревновались они везде и во всём.
 

Однажды, на уроке физкультуры  мы прыгали в высоту. После того, как я трижды  сбила планку, у снаряда остались Лиля  и Герман.
 
                Почувствовав  недоброе,  физрук  подошёл  к  Лиле  и  прошептал  на ушко: Тебе пять с плюсом за четверть. Умоляю, не позорь  парня, выйди из зала!


- Вот ещё, я его победю,  побежу, но не побегу, - рассмеялась «гордая полячка»,- или  пусть он тоже уходит!


- Да я легко возьму эту высоту, - ухмыльнулся Герман.


- Не возьмёшь, запаса не было на прошлой  попытке! – парировала Лиля.

                - А ведь  юная  стервочка  права, – подумал физрук, - запаса не было. Надо спасать положение.


Он подхватил строптивицу  под  ручку и  силой  выпроводил  из  зала. Лилька подмигнула мне и, деланно возмущаясь, направилась в раздевалку.


А я помчалась на улицу подглядывать в окно спортзала, чем закончится финал соревнования.
Герман явно нервничал, несколько раз разбегался и останавливался. В конце  концов,  собрался и прыгнул. Очень неудачно. Сбил планку и сломал  предплечье. 

               
В класс я вернулась грустная. На короткий  вопрос подруги: Взял? - отрицательно помотала головой.
 

Разъярённая мамаша примчалась  раньше кареты скорой помощи  и поставила всю школу «на уши».  А уж как досталось  от  неё несчастному физруку  – это приличными словами не передать.
 
                Затем она с пристрастием  допросила  нас с Лилькой.


- Я не виновата, - твёрдо заявила подруга, - у него запаса не было, а у меня был. Герману вовсе не надо было прыгать: высота не его конёк! Но  Вы, как женщина, меня поймёте: мы живём в мужской цивилизации: приходится  быть  вдвое умнее и сильнее, чтобы тебя считали  за  равную.


- Чем-то ты мне  нравишься, девочка,  видно, что  умненькая, - неожиданно смягчилась мать будущего светила, попав под неотразимое Лилькино обаяние, - надо сказать Герману, чтобы обратил на тебя внимание. Хотя,  рихтовка, шлифовка и полировка тебе необходима серьёзная.


После  выпускных экзаменов, как и ожидалось, в школе определились  два золотых медалиста – два постоянных соперника.
 
                На выпускной  вечер  Лилия  пришла  в  оригинальном  платье собственного сочинения, а Герман - в чём-то сером и скучном, но, по мнению мамы,  дорогом и «шикарном».


Учителя  уговаривали  медалистов станцевать вальс:  им очень хотелось полюбоваться на самую красивую пару. Герман ответил категорическим отказом.  Более того, он пообещал одноклассникам  вдоволь  напоить  их  фирменным  пивом, если  они не будут танцевать со «снежной  королевишной» и её фрейлиной, то есть со мной.
 
               
Лиля одинокой статуэткой стояла у стены и не могла понять, за что мальчишки на неё обиделись.
 

 Я попыталась выяснить у  пацанов,  в чём причина, но они только ухмылялись и поглядывали  на «главнокомандующего». Отстают в этом возрасте мальчики от девочек  физически  и умственно, ничего не поделаешь!


Пришлось  задействовать  резервный  вариант.  Я позвонила старшему брату  и  пожаловалась на ситуацию.
 

Через час зал заполнился  рослыми  и статными  студентами физкультурного института. Они моментально расхватали  нарядных  девчонок и закружили их в  бешеном танце, подбрасывая и ловя. Выпускницы визжали от восторга, а глупая «малышня»  понуро жалась по  углам.  Надежда на халявное пиво таяла с каждой минутой.


- Наташулька, я твоя должница, - обняла меня Лиля, - это настоящая победа, спасибо тебе огромное!


- Запасной  парашют  никогда  не помешает – это  во-первых, - констатировала  я не без гордости, - а во-вторых, совершенно необходимо было проучить  одноклассников. Повелись на  Геркины   посулы, вот  и остались с носом!
 

Наш класс побил все рекорды по проценту учеников, поступивших в вузы. Я стала студенткой архитектурного института.  Герман  легко сдал экзамены в горячо любимую «бауманку».  А  Лилия, неожиданно для всех, поступила  в  Варшавскую Академию изящных  искусств на факультет «Искусствоведение».  Польский она знала прекрасно,  да  и родни в Варшаве было полно.


Летом, после практики она приехала в Москву к  родителям. Мы созвонились  и  встретились в Сокольниках, в любимой  кафешке.  Не могу  ручаться,  была  ли   слежка,  но за столик  к  нам неожиданно подсел Герман.


- Как ты нас вычислил?- удивилась я, - мы никому  не сказали,  куда направляемся.


- Вы,  бабёшки,  абсолютно  предсказуемы, - скривился «джентльмен», - не на футбол же вы пойдёте.


- Точно, в следующий раз пойдём на футбол, где полно народу и можно спрятаться от Вашей  милости, - нахмурилась Лиля.


- А ты,  панночка, от меня всё равно  никуда не денешься! Будешь считать за честь стать женой большого учёного.  Для начала советую тебе переодеться  и  причесаться – порядочные девушки так не ходят. И Наташка, глядя на тебя, вырядилась, как пугало огородное. Страшнее вас никого в парке  нет.


- Чувствовала я, что нравлюсь  Вам, сударь, но не думала, что до такой степени.  На меня, пожалуйста, не рассчитывайте: замужество  не входит в мои планы на ближайшие пять - десять лет. А там – посмотрим!
Впрочем, Герман, тебе нужна  совсем другая женщина – добрая, покладистая, без амбиций.  И чтобы образование у неё  было – максимум,  техническое незаконченное. В общем – этакая домработница и экономка электроэнергии в одном флаконе.


- Считай, я этого не слышал, - насупился  отвергнутый  кавалер, -  позвоню тебе через годик…


- Лучше через пять, а теперь уходи: весь  праздник подружкам испортил!


Ни через год, ни через пять Герман  не смог дозвониться до Лильки. Девушка легко брала одну высоту за другой. Обучение в академии – четыре  года за три,  ещё год – защита  кандидатской  диссертации. Тема докторской  была уже выбрана, полным ходом шёл сбор материала. Личная жизнь у неё тоже была, это точно, но без всяких обязательств.


Празднование  десятилетия  со дня окончания школы совпало с юбилеем  нашей классной во всех отношениях руководительницы.  Мы в полном составе  собрались в родной школе, дабы продемонстрировать  любимому  педагогу  безграничное  к  ней  уважение и собственные  достижения.
 

Лиля подарила учительнице стопку  журналов и книг по искусству со своими статьями.

                Я притащила фотографии  проектов и осуществлённых объектов.
 
                Герман  пыжился  сугубой секретностью и государственной важностью своей работы, зато с                нескрываемой  гордостью  представил  нам  невесту  Оксану. Девушка  была  похожа на роскошный  спелый  плод. Жгучая брюнетка с зелёными глазами  и сверкающей белозубой улыбкой – она производила ошеломляющее впечатление. Бывшие одноклассники, теперь уже взрослые дядьки, глаз не могли отвести  от  максимума  бюста  при   минимуме талии.

                Лиля  с её стильной худобой  и бледностью была, так сказать, «на большого любителя»,  и явно проигрывала в красоте этому чуду природы.


- ОДИН-НОЛЬ, - прошипел Герман, проходя мимо нас в обнимку со своей  красавицей.


Лиля констатировала, что этот раунд она позорно «продула», но старалась держаться молодцом.

 
- Странно мы, женщины,  устроены,- сетовала она, - я  ведь  о  нём почти  не  вспоминала.  Думала,  пусть пока валяется в заднем кармане, авось и пригодится когда-нибудь. А он, на тебе, жениться собрался  на этой  «мисс Кубань».  Всё- таки заедает,  даже обидно как-то. Меня  ведь тоже  замуж звали, и  не раз, но не пошла я, потому что  друга  ищу  по жизни, а не хозяина.
 

- Не переживай, Лилёк, найдёшь ты себе настоящего мужчину, а не этого Эгоиста Эгоистыча!


- Ты видела, какую девицу  он себе отхватил, с таких скульпторы богинь ваяют. Что мне теперь,  Аполлона искать?


- Засушит он эту «богиню»  своим  педантизмом  и  морализаторством,  и превратится  она  из  прекрасной бабочки  обратно в кокон, а может быть,  даже и в гусеницу.
 

Зная, что Лилька не любит проигрывать, я ждала её ответного шага. И он последовал, не прошло и пары месяцев.

                Как-то поздно  вечером  раздался телефонный звонок.


- Соединяю с Парижем,-  прогундела  телефонистка, - говорите!


- Привет, у меня для тебя две новости  –  хорошая  и  ещё лучше, - зазвенел  колокольчиком в  трубке знакомый  голосок.


- Выкладывай ту, которая хорошая, - порадовалась я.


- Ты будешь подружкой невесты!


- А теперь ту, которая лучше!


- Я приняла официальное предложение от мужчины моей  мечты – известного французского искусствоведа  и галериста. Он потомок знатного русского рода, но мой папа сказал, что наши польские предки – ещё знатнее. Брачный контракт мы уже подписали. Регистрация и свадьба, по просьбе  моих родителей, пройдёт в Москве. Насчёт платья не беспокойся, я знаю твой размер  и  стиль,  наряжу  всем на зависть. Очень надеюсь, что ты будешь  рядом в такой важный для меня день.


- Конечно, буду! – весело  отозвалась  я, - мне держать твоё сообщение в тайне  или  немножко распустить слухи?


- Ну, если совсем чуть-чуть, и сама знаешь, среди кого…


- Не беспокойся, я сделаю это тонко – жахну  из  двух стволов так, что мало не покажется!


- Разъединяю, - задохнулась от зависти телефонистка, - и  в ухе запели  весёлые гудки.


Через  месяц  я  уже запросто  болтала  с Лилькиным  женихом  Базилем - Василием о нашем московском житье – бытье.


Он  был старше невесты  на пятнадцать лет, но выглядел  и вёл себя, как наш  ровесник. Этот человек был  исключительно тактичен  и  не позволял себе никакой критики или иронических замечаний  по поводу не всегда понятных  ему  норм советской действительности.


- Поверьте, дамочки, скоро  эта ветхая  «кулиса»  рухнет, и  Россия,  как когда-то раньше, станет единым целым с Европой, - фантазировал  этот неисправимый оптимист, - и  мы будем запросто обмениваться выставками, концертами  и театральными  постановками без всяких посредников из внутренних органов!


В день свадьбы, когда я твёрдой рукой  рисовала невесте идеальные стрелки, раздался телефонный  звонок.


Трубку взял Лилькин  папа. Мы с подругой слышали только его ответы:


- Здравствуйте, Герман!


- Она не может подойти! 

                - Наталья  рисует ей соответствующую случаю  морду  лица! 
 
                - Случай  исключительный – свадьба!


- Нет,  Вы его не знаете!


- А  вот  заходить к нам не стоит!


- Насколько  мне известно,  Вы  собирались жениться,  вот и женитесь на здоровье! Всего хорошего!


Вскоре приехал  жених  с  другом – известным  московским художником.


Пока  мужчины  усаживали  невесту  в роскошный кабриолет, я краем глаза заметила в тени деревьев знакомую долговязую фигуру.


Герман двинулся было в нашу сторону, но я свернула  ему  из своих длинных пальцев  авторскую  фигу  и загородила собой невесту.  Когда мы отъезжали, он выскочил на дорогу и в бешенстве затопал ногами, как капризный  ребёнок в «Детском Мире».
 
 
- А ты ещё по асфальту  в  истерике покатайся, - прошептала я,  а  на вопросительный  взгляд подруги отрапортовала, - ОДИН - ОДИН!
 

В последующие  годы   мы только успевали вести счёт  в этом бескомпромиссном поединке между косой и камнем.


Герман  - доктор военных наук  – ДВА - ОДИН!


Лилия – доктор искусствоведения, профессор нескольких академий  – ДВА - ДВА!


Герман –  руководитель крупной секретной лаборатории  – ТРИ - ДВА!


Лилия – лауреат  престижной  международной  премии  за  серию книг о  творчестве  русских художников эмигрантов -  ТРИ – ТРИ!


Герман – лауреат Государственной премии в области (расплывчатая формулировка) – ЧЕТЫРЕ – ТРИ!


Лилия – президент крупнейшей международной организации по защите прав женщин - ЧЕТЫРЕ-ЧЕТЫРЕ!


Единственное, что  не входило в планы участников этой  гонки  – это обзаведение потомством.  Базиль,  в силу возраста   и  наличия  детей  от  предыдущего брака,  на  эту тему вовсе не парился,  а у Лилии,  в связи с постоянной  занятостью,  на материнство  физически  не  было времени.   Почему бездетной оказалась  семья  Германа, никто не знал.


Если Лилия  Брониславовна  была публичным человеком, известным искусствоведом  и  авторитетным экспертом, то фамилии  Германа  Владимировича  никто  не знал, кроме одноклассников. Он был известным в  узких  кругах  учёным, ведущим  разработку  чего-то  военно-космического.

 
И вот теперь, пыхтя  и чертыхаясь  в  адрес мнительной подруги, я листала  чудом сохранившуюся  ветхую телефонную книжку  и  на ходу придумывала  убедительную  причину для  звонка  Жорику.  Он  был давним поклонником красоты Оксаны, и единственным, кто постоянно поддерживал  связь  с Германом.  А вдруг он  сменил  номер  или  пользуется исключительно  сотовым?


Трубку долго никто не брал. Я  не сдавалась,  и  наконец,  услышала  знакомое:  Слухаю  Вас!


- Георгий Иванович, извините за беспокойство, это Ваша одноклассница Наталья звонит.


- Натаха,  ты  что,  телепатка? Я как раз копался в записных книжках, разыскивал телефоны одноклассников, чтобы всех обзвонить. Час назад звонила Оксана.  Сегодня ночью умер  Герман.  Оставь свой сотовый,  я дополнительно  сообщу о дате и месте похорон. Лильке передай обязательно. Хотя, эта птица опять где-нибудь в перелёте между симпозиумом и биеннале.

 
- Я так и знала, - вздохнула  подруга, услышав печальную весть, он со мной говорил  ОТТУДА.


- Ты сможешь приехать?


- График плотный, как всегда, но я постараюсь!


Во время  гражданской  панихиды  мы ещё раз  убедились, каким крупным учёным был наш одноклассник. На бархатных подушечках  поблескивали  самые высокие государственные награды.


Такие же, как и он, «засекреченные» дядьки без лиц и возрастов  говорили о невосполнимой  потере, которую  понесла военная  наука. Они сокрушались, что  коллега  неделю  не дожил до полувекового юбилея, что в Кремле уже подписан  приказ о награждении его орденом «За заслуги перед Отечеством», и что придётся отменять заказанный банкет.  Затем  «безликие»,  как по команде,  погрузились  в одинаковые служебные автомобили  и отбыли  двигать свою зловещую  науку  к новым горизонтам.

                Вокруг Оксаны, одуревшей от величия покойного, осталась топтаться  жалкая группка его  бывших одноклассников, в основном  мужчин.

 
Погребение прошло, как обычно, коряво  и наспех.  Похоронили Германа  под  боком  у мамки.  Вдова всё время озиралась по сторонам,  будто искала кого-то. А эта «кто-то» стояла с охапкой белых лилий за густой елью и ждала, когда «провожающие» отбудут на поминки.
 

За столом я оказалась рядом с Оксаной.


- Хорошо, хоть Вы остались, а то мне и выговориться некому, - комкала  она в руках сухой платок, - не могу вспомнить ни одного  по-настоящему светлого дня  за всё время  моего  «удачного» замужества.


Сначала свекровь меня воспитывала: ходила с белым платочком и отыскивала  пыль в самых потаённых уголках квартиры. Постоянно проверяла качество продуктов в холодильнике, снимала пробы с блюд. Никогда не хвалила, зато ругалась, как извозчик. Герман  ни разу  за меня не заступился.

               
После инсульта свекровь лежала восемь лет, и к труду домработницы  у меня  добавились обязанности круглосуточной сиделки.  Надежды,  что после смерти  матери  Герман как-то изменится, станет мягче, не оправдались. Наоборот, он совсем от меня отдалился,  перестал общаться.  Полностью погрузился в работу, домой приходил только спать.


- Может быть, Герман  болел последнее время?


- Он вообще никогда и ничем не болел, дьявол этакий! Он был  как «железный дровосек» без сердца: невероятно критичный  к окружающим и беспощадный  ко мне. Всё время сравнивал меня с какой-то Лилей:  Лиля - то,  Лиля - сё, она бы вот так поступила, вот этак сказала! Знаете  Вы  эту Лилю? Что она за птица такая?


- Лилия Брониславовна – наша одноклассница,  крупный  учёный  искусствовед  и  моя близкая подруга. Поверьте, она прекрасный  во всех отношениях человек, и вполне может служить примером для подражания.


- А что же этот «пример»  не пришла попрощаться?


- Она пришла.  Она, наверное, и сейчас там, на кладбище.  Что же послужило причиной смерти Германа, если он не жаловался на здоровье?


- В тот вечер мы,  как всегда,  молча,  сидели у телевизора. Шла трансляция с какого-то кинофестиваля.  Приз  за лучший сценарий  вышла получать стремительная, как ракета, платиновая блондинка.

               
 Как это принято, она начала благодарить  папу, маму, коллег по фильму, а потом уставилась в камеру прозрачными  сверкающими глазами  и сказала на весь крупный план: Хочу выразить отдельную благодарность человеку, который никогда не верил в мои силы, и  приходилось брать одну высоту за другой, постоянно расти и развиваться,  ни  на минуту не останавливаясь  на  достигнутом.  Спасибо тебе, Герман! – вот прямо так и сказала!
 
                Герман  аж  зубами  заскрипел от злости, никогда его таким страшным не видела.  Потом встал,  ушёл  в кабинет и закрылся на замок. Он всегда от меня на замок закрывался, чтобы не лезла с глупостями.

 
На следующий день  муж  не вышел на утреннюю пробежку. Такого с ним никогда не бывало.  Сначала тихонько  поскреблась  в дверь,  потом забарабанила  изо всех сил, закричала.  Испугалась страшно.  А дверь-то массивная,  замок  с секретом - пришлось дворника звать. Зашли в кабинет, а он лежит на диване, как будто спит, и улыбка во весь рот.  Улыбается так ласково, как никогда в жизни  не улыбался. Врач констатировал, что смерть наступила вскоре  после полуночи. Остановка сердца.   


- Эти  двое  всю жизнь заочно соревновались, кто выше прыгнет. Разница была в том, что  Лилю знали, ценили и поддерживали очень многие люди, а Герман при всём его несомненном таланте и огромном трудолюбии  был никому не известен, наверное, даже и  Вам.


- Это точно. Я его совсем не знала и никогда не понимала.  Зачем он на мне женился?  Ведь не любил нисколечко!  Вся  жизнь - как тюремный срок. Сидела,  дура,  в роскошной «коробке», всё чего-то ждала.  Служила  прислугой  и  объектом  насмешек. Так мне и надо! Продам эту квартиру, куплю  домик  в  родной станице и буду нянчить сестриных внуков. Отогреюсь среди  родни, песен попою, жизни порадуюсь!


Мы сидели за столом, нахохлившись, и изо всех сил старались вспомнить о покойном что-нибудь хорошее. Как назло, вспоминалось только плохое.


- Не может быть,  чтобы Германа  ничего, кроме работы,  не интересовало, - нарушила я гнетущее молчание, - было, наверное,  что-то, не дававшее его сердцу окончательно превратиться  в «пламенный мотор»?


- Как ни странно, этот технарь очень  любил  поэзию  Андрея  Вознесенского.  «Юнону  и  Авось»  мог слушать бесконечно,  а особенно любил  вот эту часть часть, - и она тихо запела низким красивым голосом:


- Две  души,  несущихся в пространстве


Полтораста одиноких лет,


Мы Вас умоляем о согласье


Без согласья смысла в жизни нет..


Оксана  допела  песню  до конца и,  впервые за весь  день,  заплакала. Слёзы катились ручьями.  Глядя на неё,  и  мы все зарыдали,  как дети. Интересно, увидел  ли Герман,  как искренне  оплакивали  утрату  глубоко презираемые им одноклассники.


Вот такая история: был человек, и нет его. Погиб, раздавленный собственной железобетонной гордыней.  И памяти о нём не осталось:  гриф секретности  склевал эту память.


А Лиля,  по-прежнему,  вся  в  работе,  хотя  стала  избирательно относиться  к  предлагаемым  проектам.  Соревноваться ей больше  не с кем,  да  и  незачем.  Они  с мужем  дорожат  каждым  днём совместной жизни, нежно и трогательно заботятся друг о друге.


На мой недавний вопрос: Снится ли ей Герман? – подруга  ответила  утвердительно.   


Две  души,  несущихся в пространстве,  -  доведётся  ли  им ещё когда-нибудь  встретиться?  Одному Богу известно…