Инстинкт Убийцы. Глава 4. 9

4.9
Закат окрашивал голубые волны в удивительный золотой цвет, превращая даже пену в изящное золотое кружево. Ритмичный и однообразный шум прибоя настраивал на нужный лад, вытесняя из головы всё постороннее и оставляя только новые мысли. Именно поэтому Фатима и пришла сюда, на этот пустынный берег, и она прекрасно понимала, как ей повезло – найти в Крыму хотя бы пятачок не заваленной телами в бикини земли было настоящим чудом. Хотя, пляж этот был не совсем безлюдным, в нескольких метрах от нее гонялись друг за другом молодые и явно влюбленные парень и девушка, она с красивыми золотыми волосами до талии. Фатима подумала, что она похожа на русалку, тело ее из пены морской, а волосы из того самого золота, которое оставляет закат на воде. По другую сторону от нее дама в огромной шляпе ловила последние солнечные лучи этого дня, ведь вечерний загар считается самым полезным. Дальше через почти одинаковые промежутки песка отдыхали еще несколько людей, но после переполненных общественных пляжей Ялты, этот кусок берега казался почти пустым.
Фатима сидела в своей длинной цветастой юбке, которую настолько ненавидела, что даже перестала воспринимать как часть гардероба, она сидела прямо на песке, предварительно отбросив подальше смятую банку из-под пива и такую же пустую и смятую пачку сигарет – даже на таком малопосещаемом пляже люди умудрялись оставить следы своего отдыха. Нежный ветерок, дующий с моря, освежал лицо, а соленые брызги разбивающихся волн, золотым дождем падали на нее в свете заходящего солнца.
Этот маленький уголок рая она нашла случайно, просто бредя по городу, так ей лучше думалось, она и сама не заметила, как вышла за черту Ялты и попала в какой-то крошечный поселок со странным названием Ангеломорск. Народу здесь было намного меньше, можно сказать, почти не было, особенно в этот час, когда люди, живущие здесь, двинули в город в поисках ночных развлечений. Фатима не стала углубляться в маленький не то городок, не то поселок, она просто спустилась к воде и села прямо на теплый песок, с радостью подставив лицо брызгам и ветру. Она хотела найти тихое место, чтобы подумать, и нашла его.
А подумать ей надо было о многом, например, о том, как обследовать территорию особняка, когда по ней шастают толпы слуг, как заставить их исчезнуть, как пробраться в караулку к охранникам, а еще помимо всего этого у нее уже должен быть готов план убийства посла и свидетелей. Фатима решила, что никто из видевших ее лицо и могущих потом описать его не переживет посла… ну во всяком случае, надолго не переживет. Она прекрасно понимала, что такое громкое убийство будут расследовать самые лучшие силы, применяя самые новейшие и действенные технологии, не говоря уже о таком древнем и проверенном способе, как опрос свидетелей и составление фоторобота. Да, подумала она, глядя как чайки выписывают воздушные петли и круги над водой, на этот раз черный список будет длинным. Но сначала надо решить первую задачу – куда деть многочисленный персонал, ведь глупо думать о поэмах, не научившись даже читать. Нет, решила она, все по порядку.
Итак, что можно сделать с десятком, а то и больше человек, не убивая их, а просто убрать с дороги? Для этого она принялась вспоминать все, что увидела сегодня днем, ее память, как хороший компьютер, запоминала и хранила все, что видели глаза, слышали уши, запоминали руки и решал мозг. Оставалось только найти нужную информацию и расставить акценты. Именно для этого она и пришла сюда, значит, пора заняться делом.
Фатима глубоко вздохнула, потянулась, а потом снова обхватила колени руками и уставилась на набегающие волны пустым и одновременно далеким взглядом. Она вспоминала, прокручивая записанные в память файлы один за одним. Она как будто заново оказалась в большом дворе виллы, как будто снова видела все, что ее окружало, слышала звуки газонокосилки, чувствовала запах свежей травы, цветов на клумбах и краски, которой красили перила к приезду посла. Она полностью ушла в свои размышления, не двигаясь и не почти не дыша. Она не замечал ничего вокруг, не слышала и не видела, она была не здесь, ну, может, только ее тело, а все остальное переместилось на шикарную виллу приговоренного посла.
Солнце уже почти погрузилось в море, дама в большой шляпе собрала свои вещи и ушла, двигаясь как танцор танго, парочка перестала бегать и резвиться, теперь они тоже просто сидели на песке, молча держали друг друга за руки и смотрели, как угасает еще один летний день, пляж заметно опустел, лишь кое-где еще сидели люди, с непонятной грустью в глазах глядя на умирающий закат, даже не понимая, почему это прекрасное зрелище всегда навевает легкую тоску. Чайки перестали кружить над волнами и куда-то спрятались на ночлег, вода из золотой стала кроваво-красной, а потом серой, как пепел. Если бы на берегу в этот час сидел поэт, он бы непременно сказал, что закат так прекрасен и грустен потому, что как ничто другое в природе символизирует наш путь – сначала золото, потом кровь, а потом и пепел.
Наступала ночь, двигаясь на своих мягких бесшумных лапах черной кошки, но девушка, одиноко сидящая на берегу в длинной цветастой юбке, не замечала всего этого. Она по-прежнему отсутствовала, летя в потоке мыслей и планов. Она все еще сидела, обхватив колени руками, когда на небе стали загораться первые звезды, а вода стала совсем черной. В полумраке уже с трудом можно было различить единицы оставшихся на пляже людей, но парочка по-прежнему сидела на месте, только теперь они обняли друг друга, глядя на темное море, и что-то шептали друг другу на ухо. Когда стемнело окончательно, на берегу остались только двое влюбленных и Фатима, все еще сидящая неподвижно на теплом песке. Влюбленным показалось, что она грустит о потере любимого, и они даже пожалели ее и пожелали скорее забыть его и найти новую любовь. Старый пьянчуга, валяющийся возле самой границы песка и камней, тянущихся до самой дороги, решил, что девушка либо очень пьяна, либо приняла слишком много наркотиков, вот и сидит, как статуя уже несколько часов. Каждый, кто замечал ее, имел свое собственное мнение, но в одном эти мнения сходились – каждый судил по себе. А девушка все сидела и сидела, глядя в темноту невидящим взглядом, ночь уже вступила в свои права, и влюбленные потеряли ее из виду, как и старый пьяница.
Но вдруг, темноту пронзил резкий крик, он бы мог испугать любого, но в нем слышался не страх или боль, а радость и освобождение. Крик полетел в звездное небо, разбудив спящих на деревьях чаек и старого алкаша, только-только погрузившегося в мутный алкогольный сон.
 - Черт бы вас побрал, уроды. – Пробурчал он, а через секунду снова провалился в сон.
 - По-моему, это кричала та девушка, - заметила юная особа в объятиях своего такого же юного кавалера. – Интересно, что это значило?
 - Наверное, она нашла ответ. – Проговорил юноша, даже не предполагая, насколько точно он угадал.
А сама кричащая девушка, крикнув еще раз – так ей становилось легче, сбрасывалось напряжение, - засмеялась и повалилась на теплый песок, глядя в звездное небо черными горящими глазами. На губах расцвела прекрасная улыбка, с тем легким налетом хищности, который так сводит с ума мужчин, она закинула руки за голову и просто любовалась ночным небом, постепенно успокаиваясь. В конце концов, теперь можно и расслабиться, ведь она сделала самое главное – нашла ответ.
***
Полуденное солнце немилосердно палило, как будто хотело выжечь все живое на территории шикарной виллы посла. Люди, потные и раздраженные, бродили по двору, выполняя свои обязанности, и ругали жару, говоря, что солнце, должно быть, застыло где-то в середине июля, а ведь уже август на носу. Так было каждый год: каждый год они сетовали на жару, прекрасно зная, что раньше середины сентября прохлады не будет, но это хоть как-то отвлекало от изнурительного зноя. В такую вот адскую погоду единственным спасением бедных работников посла был большой стеклянный на вид кувшин, стоящий в тени рядом с фонтаном… Конечно, холодный бассейн и шезлонг в тени гораздо лучше, шутили люди, но для простых смертный и этот запотевший из-за холодного содержимого кувшин с манящими капельками на пузатых стенках был маленьким кусочком рая. В жару его всегда выносила главная кухарка, огромная женщина с пучком седых волос, так туго затянутым на голове, что казалось, несчастная вот-вот заплачет. Однако плакала эта леди крайне редко, может, всего три раза за свою долгую жизнь, но каменной не была, просто она предпочитала не вздыхать и лить слезы, а действовать. Именно она ввела традицию: каждое лето в жаркую погоду выносить во двор самый большой кувшин с ледяным зеленым чаем, ведь он прекрасно утоляет жажду и помогает переносить жару. Поначалу, конечно, не все приняли на ура ее нововведение, многие никогда не пробовали ничего, кроме обычного черного чая, а мужчины жаловались, что если уж она хотела сделать доброе дело, лучше бы вынесла им по банке пива, но старая Анастасия – так звали повариху и по совместительству начальницу кухни – была непреклонна, заявляя, что ничего лучше в жару нет и быть не может. Постепенно все рабочие убедились в ее правоте, проходя по двору, каждый не раз подходил и наливал себе светло-янтарную ледяную жидкость в пластиковый стакан, которые закупали специально для этих целей. Несколько раз в день Анастасия заново наполняла кувшин, а к вечеру он все равно оказывался пустым.
Люди были благодарны старой кухарке за такую заботу. Но больше все была благодарна девушка, выдающая себя за молодую горничную Анжелику. Именно эта картинка – запотевший кувшин на столике возле фонтана – встала у нее перед глазами на пляже. И вот тогда она нашла ответ. Конечно, нет ничего легче, чем отравить колодец, из которого пьют все, даже охранники, когда проходят мимо. Естественно, она знала, что может вызвать подозрения, поэтому собиралась лишь немного расчистить себе путь, обойдясь без жертв и тяжелых последствий, а план был просто дьявольски хорош.
То, что из этого кувшина пьют все, она заметила, когда сидела весь день в гостевом доме у окна, запоминая все, чтобы потом извлечь из увиденного пользу, и вот теперь, при удачном стечении обстоятельств, вполне может прекрасно осуществить задуманное… если только не пойдет дождь, и еще целая тысяча «если». Никаких «если», твердо сказала себе Фатима, направляясь рано утром в аптеку в самом центре города, где каждый день проходили сотни, а то и тысячи людей, никаких «если», потому что если задумываться хоть над одной тысячной этих возможных событий, лучше повеситься сразу. Она не привыкла колебаться и сомневаться, да, у нее не было запасного плана, но его не было почти всегда, потому что она не привыкла к осечкам, она старалась продумать и предусмотреть все, и ей везло, а если ее удача закончится, значит, судьба убийцы больше не ее судьба. И так тому и быть.
Ровно в полдень, как они договаривались, Фатима снова вошла не территорию виллы, прихватив с собой в маленьком прозрачном пакете пластиковый пузырек с избавлением от мельтешащих работников посла. Не замеченная никем, лишь помахавшими ей издалека садовниками, она одна прошла к постройкам для прислуги, теперь она уже знала дорогу и не нуждалась в провожатом. Там она, как и вчера, переоделась и снова взяла свое ведро, наполнив его водой и порошком. Натянув перчатки, она поправила кепку и вышла, предварительно засунув в карман передника огромный скомканный платок – теперь у нее была легенда, а легенда всегда требует атрибуты своей правдивости, вот она и прихватила с собой самый большой платок, который смогла купить в той же аптеке. Едва она вышла из сарайчика, как к ней подошла Евгения.
 - Ну, как настроение? – вяло спросила она, держась за голову одной рукой, а второй рассеяно водя по животу. – Работы сегодня много, заканчивай с домом для гостей и надо немного прибраться в беседке.
 - Это где? – спросила Фатима, тут же насторожившись, - меня там не засекут?
 - Нет, конечно, - с легким раздражением ответила главная горничная, глядя красными глазами на свою подругу, - я же не дура, голова, хоть и с бодуна, но варит исправно.
 - Так я и думала, - улыбнулась девушка, - хорошо погуляла?
 - Гулять оно всегда хорошо, - сморщилась Евгения, снова хватаясь за голову, - вот только потом плохо. Ладно, хрен с ним, за хорошие времена всегда плохими платим. Классно мы их надули вчера, а? Этот дурень Андрей даже не заподозрил ничего! Вот что значит две умные бабы! – и Евгения даже немного ожила, на щеках появился румянец, отвлекая взгляд от темных кругов под глазами и желтоватого цвета лица. – Я же говорила тебе: расслабься, все пройдет на ура, я ведь все тут знаю, зад подруге прикрою, если что.
 - Да, с тобой не пропадешь, ты тетка ушлая! – уважительно проговорила «Анжелика», - выручила и меня, и себя!
 - Когда тут есть, - Евгения постучала себя по голове, очень осторожно, чтобы не усилить итак раздирающую ее боль, - и тут все будет в порядке! – и она похлопала себя по импровизированному карману на бедре.
Обе рассмеялись, а потом главная горничная сказала, что не может век тут стоять, работы много, через час она придет за подругой и отведет ее по-тихому в беседку.
 - Я все устрою, – заверила она Фатиму, - ты, главное, за час все закончи, будь готова, когда я приду, и все у нас опять получится.
Фатима заверила, что ровно через час расставит все по полочкам и вытрет пыль, и главная горничная ушла, все так же охая и хватаясь за больную голову. Едва она повернулась к девушке спиной, Фатима юркнула в гостевой дом, молнией метнулась к разбросанным вещам и принялась быстро расставлять их по местам. У нее был только час, чтобы еще раз понаблюдать и внести последние коррективы в план устранения персонала, и она не собиралась тратить время на какую-то паршивую уборку. Она сгребала книги и рассовывала их по полкам, не обращая внимания на тематику или алфавит, а когда с книгами было покончено, принялась расставлять статуэтки и вазочки, не удосужившись стряхнуть с них несколько пылинок и расставить красиво.
 - От пыли и беспорядка еще никто не умирал, - прошептала она, улыбаясь забавному керамическому бассет-хаунду, - иначе моя работа стала бы неприлично простой, мистер Бассет.
Она как ураган носилась по комнате, рассовывая вещи, лишь бы только они не попадались на глаза, совершенно не беспокоясь, что это кто-нибудь заметит. Если ее план удастся, никому не будет дела до гостевого дома и его тщательной проверки, а потом это и подавно никого не заинтересует, провались он хоть под землю или улети в космос на глазах у всех.
Закончив с уборкой, она плюхнулась на диван у окна и заняла наблюдательную позицию. Кувшин стоял на месте, только вот жидкости за полдня в нем почти не осталось, лишь на дне плескалась еще пара глотков. Значит, пойти к нему сейчас не получится, надо будет подождать, пока его наполнят, в том, что это произойдет, Фатима была уверена так же твердо, как и в том, что всем захочется пить – денек снова выдался жарким и сухим. Она ненавидела ждать, но ничего другого не оставалось, а пока она могла подумать о том, как не подпустить к кувшину единственного по-настоящему нужного ей человека – главную горничную. Что ж, сегодня она работала до 4, в то время как все остальные задерживались до 7, значит, времени еще хватало.
Фатима отвернулась к окну и уставилась на кувшин взглядом голодного удава, через пару минут к нему подошел пожилой работяга в широкополой соломенной шляпе, больше похожей на сомбреро, она с сожалением посмотрел на опустевшую посуду, а потом взял пластиковый стаканчик из стоящей рядом стопки и налил то, что оставалось. В ту же секунду из построек для слуг вышла молоденькая девушка в форме горничной, она, судя по траектории, тоже направлялась к столику с чаем.
 - Леночка, - замахал свободной рукой садовник, - скажи, пожалуйста, Насте, что мы тут от жажды умираем! Ты ведь все равно в дом идешь.
 - Опять пустой, - недовольно прогнусавила горничная, но подошла и забрала кувшин. – Только ведь наполняли.
 - Так народу-то много, - начал оправдываться пожилой садовник, или кем он там был, - а день жаркий.
 - Да знаю я, - беззлобно ответила девушка, а потом добавила с хитрой улыбкой, - а тем, у кого похмельный синдром, наверное, вдвойне херово.
 - Не любите вы ее, - улыбнувшись, сказал садовник, - видать, есть за что. Я в эти дела не лезу, у нас своего дерьма хватает. Только одно скажу: баба она глупая, но властная, таких нигде не любят.
 - Это точно, - согласилась девушка, беря кувшин обеими руками и отходя к дому, - вы подождите, дядь Саша, через две минуты принесу полный. Анастасия быстро работает, сами знаете.
 - Спасибо, милая, только некогда мне ждать, я лучше позже подойду, - он заговорщически подмигнул горничной и добавил, - авось успею до вашей начальницы, а то опять только дно и увижу.
Девушка расхохоталась и пошла к служебному входу в дом, а пожилой рабочий вернулся к своим клумбам в дальнем конце двора. Вот он, шанс, поняла Фатима, надо как-то успеть добавить свое зелье в кувшин сразу после того, как его принесут, потому что потом она снова рискует не успеть, а люди хотят пить, это она услышала своими ушами. Как и то, что главная в этой очереди ее «подруга» Евгения, а вот ей пить то, что будет в новом кувшине никак нельзя. До конца отпущенного ей часа оставалось двадцать минут. Оставалось только надеяться, что Анастасия действительно работает быстро. Фатима замерла на диване, пристально оглядывая двор. Прошло примерно семь минут, и из дома появилась уже другая девушка, неся в руках полный кувшин с ледяным чаем. Отлично, обрадовалась Фатима, как ужаленная вскакивая с дивана, пора. Она даже придумала, как не дать выпить своей «подруге» то, что она сейчас добавит в кувшин. Потом, конечно, она все равно не сможет устоять, но потом Фатима будет следить и не допустит такого развития событий. А сейчас нужно просто быстро дойти до фонтана и незаметно вылить содержимое пузырька в кувшин.
Она достала маленький пластиковый флакон размером с ладонь, когда-то там была микстура от кашля, но Фатима позаботилась о том, чтобы в пузырьке не осталось ни единой частицы прежнего вещества, она тщательно мыла его, сушила и снова мыла, пока запах не исчез окончательно. Потом она взяла стеклянный флакон с прозрачной жидкостью, только что купленный в аптеке, и вылила содержимое в контейнер от микстуры. Пустую баночку она выбросила потом в одну из городских урн в центре. «Турбо-Релакс-Ультра» - гласила надпись на пузырьке, - «всего три капли, добавленные в чай или кофе, принесут Вам долгожданное облегчение! Препарат приятен на вкус и имеет мятный аромат, что позволяет Вам наслаждаться любимыми напитками, не ощущая привкуса и запаха лекарства!». Как нельзя к стати, подумала тогда Фатима, если всего три капли за едой приводят к «мягкому и естественному освобождению кишечника», то что же будет с людьми после целого флакона? Она внимательно прочитала аннотацию, передозировка вызывала сильное расстройство кишечника, тошноту и рвоту, головные боли. Ничего смертельного, как она и хотела, лишние смерти, особенно сейчас были ей совсем ни к чему.
Она положила флакон в платок, натянула кепку пониже и, закрывая лицо скомканным платком, вышла из гостевого дома и пошла к фонтану, делая вид, что потирает нос и чихает. На самом деле она зорко смотрела по сторонам, ведь на пути туда и обратно не должно быть встреч. Она уже прошла полпути, как ее окликнул веселый мужской голос:
 - Эй, Анжела, привет!
Она как жалящая змея тут же повернулась на голос. Молодой рабочий с граблями подравнивал гравий на подъездной дороге и приветливо махал ей рукой. Благо, их разделяло приличное расстояние, так что он никак не мог увидеть ее лица. А вот платок увидел.
 - Что это с тобой? – прокричал рабочий, улыбаясь во весь рот, - аллергия?
Фатима тоже помахала ему рукой и покивала головой, а потом указала на него пальцем и кивнула головой, как бы спрашивая: а ты откуда знаешь?
 - Так мне Андрюха сказал, - радостно прокричал парень, но не сошел с места. Похоже, дисциплина у рабочих здесь была получше, чем у охраны, - он тебя вчера видел, говорит, хреново тебе. – Фатима активно закивала и показала рукой на кувшин. – Ладно, понимаю. Работать надо. А тебе пить, наверное, захотелось? Да, при таком бывает, горло дерет и промочить его надо.
Фатима снова закивала и развела одной рукой, вторая крепко сжимала платок с контейнером у самого лица. Потом она постучала свободной рукой по запястью занятой, как бы говоря, что времени нет, а затем провела ладонью по горлу. Парень все понял без слов.
 - Да и мне некогда языком чесать, - смеясь, прокричал он, - работы столько, что даже вот тебя больную не отпустили. Ну, поправляйся!
Фатима поклонилась ему и показала большой палец на свободной руке: все будет отлично. Парень разулыбался во весь рот, ответил ей тем же жестом и вернулся к работе, к немалой радости Фатимы. Да, похоже, сплетни здесь гуляют как ветер, думала она, проходя оставшиеся шаги до столика с чаем, хотя в данном случае, мне они только на руку. Теперь никто не заподозрит ничего странного, охранник видел ее и ничего не понял, он рассказал остальным, что у Анжелики аллергия, это же теперь мог подтвердить еще один работник. Все шло хорошо, по крайней мере, пока.
Подойдя к кувшину, она быстро огляделась по сторонам, но никого не было, она по-прежнему оставалась наедине с кувшином. Фатима осторожно открыла крышку на пузырьке и, держа его в платке вертикально, чтобы не разлить драгоценный груз, свободной рукой взяла стакан из стопки и налила себе чай, а потом отняла руку с платком от лица и сделала вид, будто ставит кувшин на место двумя руками. Как только рука с платком и флаконом приблизилась к кувшину, девушка позволила флакону перевернуться. Прозрачная густоватая жидкость потекла в чай из скрытого платком пластика, а Фатима еще ускорила этот процесс, надавив краем кувшина на мягкий пузырек от микстуры. Остатки брызнули в чай, образуя внутри медленные потоки, но Фатима быстро тряхнула кувшин, взбалтывая содержимое, так что через пару секунд следы пребывания посторонней субстанции исчезли полностью… разве что у чая появился едва уловимый мятный аромат. Довольная собой, девушка снова поднесла руку с платком к лицу, только на этот раз для того, чтобы скрыть улыбку.
Все это она проделывала с низко опущенной головой, так что вряд ли камеры, если только они не расположены на самом кувшине, могли видеть ее лицо и то, что она сделала, для всех наблюдателей, как видимых, так и нет, Анжелика всего лишь подошла к кувшину и налила себе стаканчик чаю. И все, никакого криминала. Теперь только надо внимательно следить, чтобы это прекрасное пойло не выпила та, кому это пить не следует, а об остальном позаботится «Турбо-Релакс-Ультра». Все еще улыбаясь, Фатима поднесла стакан с чаем к губам – надо же сделать то, ради чего она, собственно, пришла – сделала глоток, поняла, что напиток действительно холодный и отличный на вкус, выпила все залпом и ушла, бросив стакан в маленькую корзинку для мусора, стоящую возле стола. Ну прямо как в детстве, думала она, идя по траве обратно к гостевому дому, разве не любят дети в летних лагерях развлекаться именно такими вот шуточками? Да, решила Фатима, на самом-то деле грань между взрослым и ребенком гораздо более призрачна, чем принято считать. Если такая грань вообще существует, тут же поправила она себя, может, и нет никакого взросления, а есть просто усталость от жизни и набитые шишки. Может, это и есть то, что люди называют взрослением.
Мы играем с детства и играем всю жизнь, разница лишь в том, что в детстве мы играем в придуманных нами декорациях и по собственному желанию. А вот со временем, когда приходит то, что называют взрослостью, играть приходится уже в тех условиях, в какие тебя поместят твои собратья, и игра уже не может прекратиться или начаться по желанию, теперь общество усталых детей навязывает тебе свои игры, принуждая тебя играть или стать изгоем. И в этих играх, нет правил, нет поблажек, и нет возможности крикнуть: «Я не играю», здесь настоящая кровь течет из настоящих ран, настоящие солдаты воюют настоящим оружием в настоящих войнах, а настоящие родители калечат своих настоящих детей, готовя их с младенчества к бесконечным играм в аду, который все называют цивилизованным обществом.
И я тоже еще один усталый ребенок, играющий в безумную игру, навязанную миром, подумала вдруг Фатима, только вот я в любой момент могу сказать: «Я не играю», - и прожить остаток дней в тихом месте, где меня никто не найдет. Но и это будет игрой, потому что земля – это чистилище, и ничего здесь не кончается по твоему слову, и ничего нельзя остановить.
Она дошла до гостевого дома, глядя себе под ноги, поэтому не сразу заметила, что возле дверей ее уже поджидает Евгения. Главная горничная рассеянно смотрела куда-то в пустоту, потирая висок и кусая губу. Похмелье мучило ее всегда долго и всегда жестоко, но она не считала этот факт достаточно веской причиной для того, чтобы не пить.
 - Давно ждешь? – спросила Фатима сквозь платок.
 - А? Нет, - встрепенулась Евгения, - я только подошла, хотела зайти, но голова вдруг так заболела сильно. А ты что, не в доме была? – до нее как будто только начало доходить, что ее подруга пришла со двора, а не вышла из дверей гостевого дома. – Ты где была? Тебя видели?
 - Успокойся, никто меня не видел, - заверила «подругу» Фатима, - а ходила я за чаем, не могла удержаться в такую жару. – И она невинно улыбнулась.
 - А, чай, - рассеянно повторила Евгения, потирая висок, - я тоже его люблю, хорошо придумала старая крыса, ничего не скажешь. Кстати, если ты закончила, пойдем в беседку, но по пути пропустим еще по стаканчику ледяного чайку, а?
Фатима чуть было не расхохоталась, но взяла себя в руки, ведь это был тот самый момент, когда она должна была доказать свое право заниматься тем, чем занималась уже 8 лет, и доказать прежде всего самой себе. Пистолеты и ножи решают далеко не все, как и твоя реакция и скорость, это со временем понимали все, кто доживал до этого времени. А она как раз шла на рекорд – 8 лет для киллера неплохой срок, учитывая, что в среднем карьера эта не продолжается больше 5 лет, так говорили в криминальных передачах. Сама она, конечно, знала тех, кто работал уже больше десятка лет, но таких были единицы, скорее, подтверждающие правило, чем опровергающие его. Это были те, кто избран самой Смертью вершить ее волю, остальные же не представляли ничего, кроме жалких потуг обычных дилетантов. К таким посланникам смерти она относила и себя, потому что работала уже долго и потому, что постигла истину – нет оружия более совершенного и смертоносного, чем разум убийцы, если он остер не меньше, чем лезвие его ножа. Иной раз гора трупов ничего не давала, в то время как одно нужное слово, оброненное в нужном месте и нужному человеку, решало всё, помогая успешно заканчивать самые трудные дела и обрывать самые охраняемые жизни. Но этим сложным оружием владели далеко не все, только лучшие из лучших, а лучшее – штучный товар. И сейчас ей предстояло в очередной раз доказать себе, что она по праву считается лучшей в своем деле, по крайней мере, в этой стране, а для этого знать, как разобрать винтовку М4 или где купить «чистый» пистолет с глушителем мало, нужно знать гораздо больше. Нужно, прежде всего, хорошо знать тех, на кого охотишься.
 - А так это ты выпила уже два кувшина? – смеясь, спросила Фатима, хотя ей было совсем не до смеха.
 - В смысле, я? – настороженно ответила Евгения, а потом тут же спросила, - а ты откуда знаешь?
 - Да пока я шла к этому кувшину, - с лукавой улыбкой сказала Фатима, - так тут прямо целый форум, посвященный твоему похмелью, устроили. – Глаза главной горничной неприятно забегали, в них загорелась злость вперемешку со стыдом. А Фатима все подливала масла в огонь, - несколько человек, садовники и другие горничные или кухарки, я не знаю, смеялись и наперебой рассказывали, что ты уже второй кувшин выхлестала, так что им пришлось посылать девушку на кухню, чтобы не умереть от жажды.
 - Как весело, - процедила Евгения, медленно закипая, больше всего она ненавидела, когда смеялись над ней, а когда смеялись за спиной, ей было обиднее вдвойне.
Она ведь привыкла считать себя большим человеком, а такие моменты ненавидела, потому что они опускали ее на землю, прежде всего, напоминая ей самой, что она всего лишь толстая 46-летняя баба с пристрастием к выпивке и беспорядочному сексу, не достигшая в жизни и тысячной доли тех высот, о которых когда-то мечтала и трезвонила. И больше всего ее угнетало, что другие видели то же самое, что и она в зеркале – амбициозную неудачницу, любящую пускать пыль в глаза. Именно на это качество и надавила так умело ее новая подруга Карина, правда, пока Евгения, к счастью, ничего не понимала. Зато она прекрасно понимала, что сейчас все работники виллы знают, что она опять перепила, и смеются, смеются, смеются над бедной пустоголовой женщиной, смешной и нелепой со своими привычками ярко не по возрасту одеваться и вести себя так, будто она королева мира, а не начальница уборщиц, пусть и в доме политика.
Иногда у нее вдруг открывались глаза, и она начинала видеть себя и свою жизнь в истинном свете, и тогда ей становилось так горько, что горечь эту могли заглушить только огромные дозы спиртного или новый любовник на одну ночь, правда, с возрастом спиртное составляло ей компанию гораздо чаще, нежели мужчины. И вот это произошло опять, над ней снова смеются, потому что она снова поступила нелепо, решила, что никто не заметит, никто ничего не узнает. Но они видели всё, они судачили об этом, нет, даже не просто судачили, они смеялись над ней и ее похмельем, смеялись над ее глупостью и самоуверенностью! Они.
 - А кто там был? – белея от злости, спросила она у Фатимы, - ты их запомнила?
 - Откуда я знаю, - огрызнулась девушка, - я тут не работаю, если ты помнишь, и никого не знаю. А по описанию ничего сказать невозможно, тут все как будто на одно лицо. Может, из-за формы. И вообще, я могла тебе все это и не рассказывать, если бы знала, что ты так окрысишься на меня. Хорошо, в следующий раз промолчу.
 - Извини, - тут же остыла Евгения, - просто они меня бесят. А ты молодец, что мне сказала, а то бы они и дальше надо мной ржали. А теперь я и на милю к этому дерьмовому чаю не подойду! Пусть сами давятся!
Браво! Хотела крикнуть Фатима сама себе, она справилась с поставленной задачей блестяще, надавила на раздутое тщеславие и глупость своей «подруги», как на кнопку, и та стала послушной куклой. Молодец, похвалила себя Фатима, теперь пора работать дальше.
 - А та беседка, - перевела разговор в нужное русло она, - она тихая, там народ не шастает толпами, как везде?
 - Ах да, надо же тебя отвести, – спохватилась главная горничная, - время, и правда, не ждет, а работы по-прежнему валом. Там небольшая беседка за деревьями, вряд ли кто там ходить будет, траву там не стригут, фонтанчик уже почистили, дорожки подмели. Осталось только саму беседку привести в норму. Да и потом, я послежу, ты же знаешь, муха не пролетит!
И они направились через весь двор к маленькому парку рядом с густыми зарослями сада возле южных ворот. Фатима шла, то и дело чихая и вытирая несуществующие сопли платком, а заодно и закрывала им все лицо. Пару раз их окликал какой-нибудь садовник или охранник, в ответ они махали руками, Фатима неизменно показывала на платок и поднимала вверх большой палец после сочувственных кивков и пожеланий быстрей поправляться. Один раз им даже постучала в окно какая-то девушка с пучком светлых волос, она улыбалась и махала рукой. Фатима помахала в ответ и пошла дальше за главной горничной, приставив указательный палец, как пистолет к виску, девушка в окне рассмеялась и радостно закивала головой, после чего снова удалилась вглубь дома.
До беседки они дошли без происшествий, парк был тихим и пустым, только в траве стрекотали кузнечики. Парком у посла называли несколько посаженных вплотную деревьев, елей и кленов, в окружении этих зеленых стражей стояла большая круглая беседка с изящной резьбой на куполообразной крыше и стойках. Одна часть беседки была полностью закрыта, там Фатима увидела шкаф с посудой, чайник и небольшую электрическую плиту, все это стояло за стойкой так, что напоминало уютное маленькое кафе в лесу. Белоснежные тонкие занавески колыхались на ветру, придавая этому месту какое-то особое очарование. Да, подумала девушка, господин посол любит красивую жизнь. Внутри стоял большой круглый стол, на нем лежала чистая, завернутая в пакет скатерть – в ожидании хозяина слуги не стелили ее и не накрывали на стол. Несколько стульев стояли придвинутые к столу, три кресла, затянутые целлофаном, стояли возле окон. А здесь уютно, отметила Фатима, буквально видя, как приятно вечером устроиться поудобнее в мягком кресле и читать интересную книгу на свежем воздухе, держа в одной руке чашку горячего шоколада, а в другой – свежую булочку. Да, Андрей Данилович определенно знал, как получать от жизни кайф.
 - Здорово, правда? – c гордостью спросила Евгения, как будто это был ее дом, и она просто показывала его подруге.
 - Да! – с неподдельным восхищением согласилась Фатима, отмечая, что в тени деревьев как минимум на три градуса прохладнее. – Тут как в раю.
 - Подожди, ты еще бассейн и веранду не видела! – заверила ее главная горничная, - вот где настоящий рай. А дом! Что и говорить, умеют люди красиво жить.
 - Это несложно, когда есть деньги, – сухо ответила Фатима, думая, что не всегда оно так. Вот, например, она - денег полно, а нет даже своего дома.
Они вместе вошли в беседку под тихое журчание фонтана – маленькой жемчужной раковины, в которой стоялая, держа в руках каменную жемчужину, хрупкая каменная девушка с поникшей головой, вокруг раковины журчала вода в круглом небольшом бассейне. Присмотревшись, Фатима увидела, что из глаз девушки тонкой струйкой течет вода, каменная красавица плакала самыми настоящими слезами. Фонтан отлично вписывался в густой полумрак и тишину маленького парка.
 - Почему она плачет? – услышала свой голос Фатима, она, сама того не подозревая, попала под очарование этого тихого уголка.
 - А ты не знаешь эту легенду? – удивилась Евгения. – Хотя, она местная, ты вполне можешь ее не знать. Это Андрей Данилович страсть как любит всякие там легенды, у него дома такая библиотека! И все сплошь легенды со всех краев мира. Некоторые вот марки собирают, а он – легенды. Говорит, это его любимая, поэтому даже фонтан такой себе сделал.
 - Расскажи. – Потребовала Фатима.
 - Время нет, - вздохнула главная горничная, но по тону чувствовалось, что ей очень хочется рассказать, - ну ладно,  вкратце. Нельзя же, чтобы ты уехала, так и не узнав нашу местную историю любви.
 - А, так это история любви?
 - Все легенды – истории любви, - глубокомысленно заметила Евгения и начала рассказывать.
Давным-давно, когда люди еще жили в хижинах и верили в чудеса, потому что они случались, в маленькой деревушке, которая стояла на месте современной Ялты, жила девушка, прекрасней которой не было. Красавица имела прескверный характер и была крайне разборчива в выборе ухажера. «Все красотки - конченные стервы», - прокомментировала Евгения свой рассказ. Естественно, все парни этой деревни просто из кожи вон лезли, чтобы угодить красавице Динаре, так ее звали, но она оставалась непреклонной, никто не нравился девушке, зато она развлекалась как хотела, заставляя потенциальных женихов вытворять самые несуразные вещи. Сердце красавицы не могло завоевать ни богатство, ни подвиги, ни мужество, ничего. Она была абсолютно холодна и неприступна, так что со временем местные парни оставили попытки завоевать красавицу, тем более что им надоело терпеть ее постоянные насмешки и выходки.
И вот однажды в деревню приехал молодой парень, совсем один и в лохмотьях. Он был сиротой и бежал из своей деревни, когда ту сожгли и уничтожили варвары. Ноги незнакомца были стерты в кровь, а одежда так истрепалась, что при взгляде на него становилось понятно: парень проделал весьма долгий и тяжелый путь. Звали парня Элад, откуда он пришел, не знал никто, даже сам парень лишь с трудом мог объяснить, что пришел из-за гор. Его приняли в деревне, там он и поселился. Когда странник немного отъелся и отдохнул, стало ясно, что он настоящий красавец, широкоплечий, с прекрасным как у молодого бога лицом и таким же благородным нравом. Все девушки в деревне положили глаз на красавца жениха, а их матери наперебой ходили к нему в дом, принося угощения и выспрашивая планы на жизнь – парень ведь был уже взрослый, значит, пора было подумать и о семье. А то, что был он очень небогат, никого не смущало, сам Элад был для любой девушки дороже золота, ведь он был трудолюбивым и очень упрямым. Как и все, он пахал землю, выращивал фрукты и нырял за жемчугом, которого в нашем море было хоть отбавляй. Но самый завидный жених в деревне ни на кого не смотрел, он только рассказывал девушкам о дальних краях, в которых побывал, дарил им жемчужины, угощал выращенными фруктами, но ни на одну девушку он не смотрел, как на потенциальную невесту… пока не увидел Динару.
Красавица уже так стосковалась по мужскому вниманию, что была готова немного смягчить нрав и снова привлечь к себе местных женихов, но любви она не знала, это была просто скука. Она давно не выходила в деревню, только гуляла по пляжу и изредка выходила в сад. Она была так расстроена, что молодые люди больше не бегают за ней, что совсем перестала с ними общаться. Даже новость о новом парне в деревне не заставила ее выйти из дома, вот как получилось, что Динара и Элад так долго не встречались. Но рассказы друг о друге они слышали, да еще какие! Завистливые девушки, боясь, что молодой странник увлечется красоткой Динарой, наговорили ему гадостей, сказав, что она не выходит из дома из-за своего крайнего уродства, а ей говорили, что он безобразен и совсем дик.
Но вот однажды они встретились, гуля по пляжу и оба были поражены – парень никогда не видел создания прекрасней молодой Динары, а она сразу же отметила, что перед ней настоящий мужчина, не то что эти местные хвастуны. Конечно же, они тут же полюбили друг друга, Элад начал ухаживать за ней, но Динара, хоть и очень полюбила его, не смогла пойти наперекор своему характеру и продолжала выкидывать свои обычные фортели с влюбленным парнем. Она решила проверить его: «Если он по-настоящему любит меня, - сказала девушка, - то вытерпит всё, и тогда я отдам ему свое сердце». С того дня она измывалась над бедным Эладом похлеще, чем над местными парнями в свое время, но он не отставал, не отчаивался и не прекращал попыток завоевать сердце непокорной Динары, ведь он был очень упрямым и никогда не сдавался. Каждый день он приносил ей цветы и жемчужины, поднятые со дна моря, но она оставалась непреклонной, хоть каждый раз и кляла себя за это.
И вот настал день, когда она сказала ему: «Если ты, как и говоришь, на самом деле любишь меня, тогда принеси мне самую большую жемчужину, и я стану твоей». Ей уже надоело отказывать ему, а просто так сдаваться она не хотела, хоть и любила его, вот она и придумала это испытание, пройдя которое, Элад с честью мог взять ее в жены.
Обрадованный юноша как на крыльях полетел к морю и нырнул в голубые волны. Несколько дней подряд он только и делал, что нырял и вытаскивал жемчужины, но все они были совершенно обыкновенными. Тогда парень решил заплыть подальше на своей лодке и попытать счастья там, куда не решались нырять местные ловцы. Его предупреждали, что это может быть опасно, ведь никто не знает, какие коварные тайны хранит море, но он и слышать ничего не хотел. Мысли его были только о Динаре и о том, что она сказала ему. «Я стану твоей», - слова эти как эхо звучали в его голове, пока он изо всех сил греб к глубине, где скрывалась его надежда на счастье. Доплыв до подводных скал, парень нырнул в волны и никогда уже не всплыл.
Напрасно прождала его несколько дней одинокая и печальная Динара, он ушел в море и никогда не возвращался. Вся деревня скорбела о нем, а Динара была просто убита горем, ведь она, и правда, впервые в жизни влюбилась и сама же погубила своего избранника. Каждый день сидела на берегу девушка в черных одеждах, проливая горькие слезы в соленое море и ждала.
И вот на рассвете одного дня, Динара проснулась на берегу, где ждала любимого, и увидела, что волны что-то несут на берег. Может, это Элад, в надежде подумала она, может, море сжалилось и отпустило его? С надеждой и страхом в сердце Динара подбежала к волнам, и тут море вынесло к ее ногам громадную жемчужину. Девушка замерла, уставившись на сокровище, она даже не протянула руку и не взяла его, но море само подхватило жемчужину и снова положило к ее ногам, на этот раз повыше, там, где волны уже не могли достать ее. Удивленная Динара склонилась над подарком, и как только пальцы ее коснулись гладкой поверхности, она все поняла. Крик девушки полетел над морем, и несколько чаек камнем упали в воду и утонули, столько боли и грусти было в этом крике. Девушка повалилась на песок, как срубленное деревце и зарыдала.
Напрасно она ждала его, он больше не вернется, он уплыл за жемчужиной для нее и заплатил за подарок самую высокую цену.  В отчаянье девушка вскочила, подхватила жемчужину размером с апельсин и бросила в море. Только теперь она поняла, что все сокровища мира не заменят ей Элада, что ей не нужно ничего, кроме его улыбки  и его сверкающих глаз. Осознание собственной глупости и вины настолько терзали девушку, что она решила сама броситься в волны. Вслед за жемчужиной, она нырнула в море, но оно тут же выбросило ее на берег, а через несколько секунд вынесло и ее жемчужину.
Несколько раз пыталась Динара утопиться, и каждый раз волны тут же выплевывали ее обратно вместе с громадной жемчужиной. Напрасно просила она море забрать ее, но вернуть Элада – то, что море забирало себе, оно уже никогда не отдавало.
И вот на рассвете нового дня, Динара проснулась и поняла, что больше не может жить, она была совершенно одинока, только громадная жемчужина всегда была с ней, как вечный укор и напоминание о ее гордыне и черствости. Проши уже годы, а она была одна, вечно скорбя о потерянной любви, она и не заметила, как стала совсем старухой. Былая красоты потускнела и ушла, страдания, одиночество и тоска по единственно любимому изъели ей сердце. Но жемчужина по-прежнему была прекрасна, как в тот самый день, когда море вынесло ее к ногам молодой еще Динары. И глядя на эту вечную красоту, на этот сверкающий упрек, она поняла, что надо делать.
Рано утром, когда солнце еще не поднялось, Динара села в лодку и поплыла к тому самому месту, где утонул Элад, на коленях у нее лежала жемчужина, а по морщинистым щекам бежали слезы. Доплыв до места, она склонилась над водной гладью и обратилась к морю: «Я прожила долгую жизнь, - сказала она, и хоть ветер развевал ее седые волосы, в волнах отражалась молодая девушка с прекрасным печальным лицом, - я заплатила за свою гордыню и свою трусость, заплатила самую высокую цену. Каждый день моей длинной жизни приносил мне только боль и разочарование. Я искупила свою вину, - шептала старуха, и слезы текли по перламутровым бокам ее жемчужины, - я все осознала. Прости меня, Элад, прости, прости». И видя ее смирение и искреннее раскаяние, море вдруг поднялось, и старуха, обхватив свою жемчужину, прыгнула в волны. На этот раз она была прощена, поэтому море даровало ей то, чего она больше всего хотела – оно приняло ее. Динара пошла ко дну, сжимая в руках подарок любимого, и как только волны поглотили ее, она снова стала молодой красавицей.
Говорят, она соединилась наконец с Эладом, и они живут на дне морском, ведь она выстрадала все, она искупила свою вину, заплатила за все сполна и усвоила урок. А еще говорят, что если подплыть на лодке в безветренный и ясный день к подводному рифу, тому самому, где утонули влюбленные, можно увидеть в волнах отражение молодой девушки с печальным лицом – печаль и скорбь ее в тот час были настолько сильными, что навсегда отпечатались в волнах.
 - Гигантскую жемчужину ищут уже много веков, - мечтательно проговорила Евгения, - многие смельчаки, особенно мальчишки, до сих пор ныряют возле рифа, но, конечно же, ничего не находят. И там на самом деле многие тонут, не колдовство, разумеется, просто ледяное течение.
 - Красивая легенда, - согласилась Фатима, вспоминая о Яне, - грустная и красивая. Немного черных красок всегда добавляют остроты и оттеняют прекрасное, не так ли?
- Наверное, мне почем знать? – пожала плечами главная горничная. - Ладно, поговорили, давай и поработаем, а то время в обрез.
И Евгения отбыла, оставив девушку наедине с мыслями о только что услышанной легенде. Следующие полтора часа Фатима механически протирала стаканы и чашки, вытирала блюдца и барную стойку в беседке, но мысли ее были очень далеко. Конечно, она не забывала следить за кувшином, но для этого ей приходилось время от времени бросать работу и выходить из беседки, чтобы увидеть сквозь слой деревьев, что происходит во дворе. Так же механически, не отдавая полностью себе отчета, она отметила, что кувшин понемногу пустеет, ведь к нему успели приложиться почти все, кто работал во дворе. Совсем скоро они почувствуют легкое недомогание, переходящее в буйное расстройство кишечника и головную боль. Ничего, пора вам взять коллективный выходной, подумала Фатима и рассеянно улыбнулась, мысли ее сейчас были очень далеко… возможно, в том далеком прошлом, когда люди жили в хижинах и верили в чудеса, потому что они случались.
Легенда захватила ее и потрясла своей красотой, на месте влюбленных она так и видела себя и голубоглазого молодого человека, который называл себя Ян. Нет, она не грезила и не мечтала, как юные девочки, просто мысли приходили сами. Например, мысли о том, что она тоже не может никого полюбить, потому что не верит людям, как и Динара, отвергавшая всех, потому что попросту не верила в их любовь. И оказалась права, ведь юноши сдались, а если любишь, не сдаешься никогда, разве не об этом говорила легенда? И тут она задала сама себе вопрос: а любит ли она? Любила хоть когда-то?
И со смешанным чувством горечи и облегчения она поняла, что свободна, что за любовь или влюбленность она приняла по неопытности простое увлечение. Первый же красивый парень вскружил ей голову только потому, что оказался еще и интересным, но любовь ли это… теперь она понимала, что нет.
 - Ничего удивительного, - прошептала она, ожесточенно натирая чашку из фарфорового сервиза посла, - эту часть жизни я пропустила.
Да и откуда взяться опыту, в то время, когда девочки ходили на первые свидания и не спали ночи, проливая слезы от безответной любви, она выживала, уже убийца, пролившая первую кровь в своей долгой карьере. Она училась стрелять и прятаться, когда все учились любить и кокетничать, она отжималась и метала ножи, когда девочки учились укладывать волосы и обращаться с косметикой. Она заводила знакомых среди торговцев оружием и училась вести с ними переговоры, пока ее ровесницы знакомились с мальчиками со двора и учились правильно с ними общаться. И нет ничего удивительного в том, что она совершенно неопытна в отношениях с другими людьми, этому она так и не научилась.
 - И не хочу учиться. – Твердо сказала она, с силой ставя чашку на место, словно ставила точку в этом неприятном самокопании.
А что до Яна, да, он первый, кто ей понравился, но раз это не любовь, это скоро пройдет… тем более, что даже любовь проходит. Если она ненастоящая, тут же шепнул какой-то незнакомый голос в голове, потому что все настоящее вечно.
Фатима посмотрела на фонтан, каменная Динара все лила свои слезы, неся огромную жемчужину в руках, и вдруг острая игла одиночества кольнула ей сердце. Да так сильно, что из глаз ее потекли настоящие слезы, горячие и соленные. Всего две слезинки, но из самых глубин ее одинокого сердца. Фатима тут же стерла их, и, чтобы как-то отвлечься, решила пойти посмотреть на кувшин. Она очень удивилась, наткнувшись на Евгению, едва она вышла из беседки. Я совсем забыла про время с этими слезливыми историями, отругала себя Фатима, пора браться за работу, а не хлопать ушами, как сопливая девчонка.
 - Я как раз шла посмотреть, не идешь ли ты, - тут же нашлась девушка, - я уже все перемыла, а ты все не идешь.
 - Да с этим похмельем ничего не помню, - пожаловалась главная горничная, - жажда замучила, голова раскалывается. Домой надо бы пойти, а не гнуться на этой проклятой работе.
 - Не знаю как тебе, а мне уже пора уходить, ты помнишь? Я все еще боюсь, как бы меня не засекли, - зашептала Фатима, делая серьезное лицо, - не в парке же, в конце концов, работаю.
 - Да не боись, сколько тебе говорить, я все продумала, - убеждала подругу Евгения, - сейчас я тебя выпущу, только пойдем со мной к кувшинчику подойдем, а то трубы горят.
Фатима удивленно подняла брови, такой поворот событий ей совсем не нравился, а вдруг похмелье так замучило главную горничную, что она, даже несмотря на насмешки, уже не раз пила из кувшина? Ведь Фатима не могла постоянно следить, а состояние ее «подруги», судя по всему, не могло давать никаких гарантий.
-  Опять все выглушила? – с улыбкой спросила девушка, пытаясь выяснить, не провалился ли ее план.
 - Нет, я в доме пила, но сейчас так жажда замучила, что плевать мне на всех, будут ржать, поувольняю к чертовой матери. Я тут битый час на улице проторчала, так что пить хочется, как будто я в пустыне три дня провела. Пойдем, а то мне одной стремно, - честно призналась Евгения, отводя глаза.
Значит, не так уж она плоха, решила Фатима, но тетка явно на грани, надо срочно что-то предпринимать. Но она сочувственно улыбнулась подруге и согласилась даже сама налить, чтобы не вызывать лишних смешков.
 - Ты настоящая подруга. – Сообщила Евгения, когда они подошли к столику возле фонтана. Во дворе почти никого не было, все уши на обед, кто в кухню, кто в помещение для прислуги. Женщина заметила удивленный взгляд девушки и объяснила, - все на обед ушли. Вообще-то, у нас обеда как такового нет, все едят, когда бывает время. Сегодня совпало так, что всем вдруг одновременно приспичило поесть, вот и опустело всё, но это даже к лучшему.
 - Это точно, - согласилась Фатима, подходя к кувшину, - давай я тебе налью, а то там уже мало, а я пить не так уж хочу.
 - Ты чудо, - улыбнулась Евгения, морщась от головной боли.
Фатима уже взялась за кувшин с твердым намерением как-нибудь «нечаянно» уронить его, но тут ей опять повезло. В совершенно безлюдном дворе вдруг раздался крик, причем, совсем рядом. Тут же воспользовавшись случаем, Фатима тоже испуганно вскрикнула и уронила кувшин прямо на асфальт, благо, ее реакция сработала четко, и она мгновенно сориентировалась в ситуации.
 - Боже, что это было? – испуганно прошептала она, глядя на Евгению. А вдруг потом как будто вспомнила про кувшин, и с ужасом прижала руки  к груди, - кувшин, Женя! Что же я наделала! Прости, ради Бога, я такая растяпа!
 - Ничего, - рассеяно ответила главная горничная, поднимая совершенно целый, но абсолютно пустой кувшин, он был сделан из пластика, поэтому не разбился, но вот жидкости в нем не осталось, только капли блестели на стенках. – Меня она тоже испугала. Главное, он целый, а чай я могу и в доме попить.
 - А кто кричал? – настороженно спросила девушка, - надо же узнать, что случилось!
 - Да ничего не случилось, - раздраженно ответила главная горничная, ничуть не выбитая из колеи этим неожиданным криком, - могу сказать тебе со стопроцентной уверенностью, что это вопила Лена, дура бестолковая. Она как паука увидит, так вопит, как будто ее режут на части, а уж если он, не дай Бог, на нее сядет, или она в паутину влезет, так такую истерику закатывает, час успокоить не можем. Вопит и рыдает, как сумасшедшая, достала уже всех.
 - А-а-а, - протянула Фатима, вертя в руках пустой стаканчик, в который так и не попал отравленный чай, - ну тогда, может, ты меня проводишь, пока все не сбежались ее утешать?
Возле ворот они попрощались, официально и сухо, как всегда, но Евгения успела шепнуть девушке на ухо: «Сегодня в баре, как обычно. Я принесу деньги». Фатима кивнула и ушла. Ей оставалось только подождать до вечера, чтобы точно узнать, насколько хорошо сработал ее план. А пока она была весьма довольна тем, что эта Лена так вовремя заорала и избавила ее от лишних хлопот и подозрений.
 - Мое везение при мне, - промурлыкала она, идя по дорожке к парку, - значит, смерть пришла за послом, а этой даме никто не отказывает.
Хихикая как девчонка, она пошла в парк, стройная молодая девушка, играющая роль девушки, выдающей себя за другую девушку. И это забавляло ее еще больше, потому что во всех этих лабиринтах ролей она нисколько не боялась потерять себя.