Встреча с диким человеком Албасты

С вечера табунщик Толеген  готовился к следующему дню. Это стало его привычкой.После ужина он взял сапоги, уздечку и пристроился возле двери на полу.
- Завтра будет дождь,- подумал Толеген. - Вон еще с вечера на западном небосклоне появились облака. Нелишним будет обмазать сапоги и уздечку жиром. И солнце, и вода одинаково вредны для кожи. Если не ухаживать за ней, то она быстро износится, - убеждал он себя и домочадцев. Каждый раз, за этой процедурой, Толеген вспоминал свою удачную сделку. Яловые сапоги обменял на двух барашков на  Джимбетийском базаре у купца-татарина. Они были хорошо сшиты, удобные, как раз по ноге.
Ночью, перед сном, Толеген вышел во двор. Было тихо. Для убедительности своих прогнозов он посмотрел на луну. Она была мутновато-белой. Стояла кромешная ночь.
- Точно, днем будет дождь,- с этой мыслью и надеждой на дождь зашел домой. С улыбкой посмотрел на спящих детей. Их у него было трое - два сына и младшая дочь. А в скором времени ожидали четвертого, жена ходила на сносях. Толеген поправил  сбившееся одеяло и пошел спать.
***
Богрово - красная ночь, утренняя заря, одновременно и радовала и огорчала Толегена. Дождь в степи – это жизнь для всех степных существ, а огорчала тем, что промокнет. Но это пустяки….. просохнет!
После завтрака он пошел за конем. Конь для мужчины- степняка был верным другом, незаменимым помощником. Толеген и не помнит, что раньше сделал: сел на коня или сделал первый шаг по земле. Все понимал его  Вороной, вот только говорить не мог. Толеген издали позвал коня, Вороной, прежде чем подойти, лег на землю, перекатился через спину, затем встал, стряхнул с себя пыль, соринки и послушно подошел к хозяину.
-Ах ты, вороной, тоже чувствуешь приближения дождя?- Толеген с любовью похлопал коня по шее, погладил лоб и тихо стал говорить своему четвероногому другу: - Вот пойдет дождь, будет трава,а будет трава ты будешь сыт, и другие лошади, и коровы, и овцы будут сыты, а значит и люди будут сыты!
Вороной, будто понимал его слова, качал головой.
-Давай дорогой, за работу. Оседлав коня, внимательно осмотрев окрестность, Толеген направился к табуну.
***
Дом Толегена находился на берегу реки Барбастау. Каждый раз, когда отгонял табун в степь, он удивлялся бескрайности его  просторов. Ему казалось, что перед ним Великая степь - огромная и бесконечная, он поражался ее красоте и хрупкости. Ранней весной степь освобождалась от снега, в это время она была буравото-желтого цвета из - запрошлой травы, но вскоре она становилась сплошным зеленым ковром отрастающих злаков.
На нежно–зеленом ковре кое, где прорастают россыпи цветущих лютиков,
адониса весеннего с ярко – желтыми цветами. Затем появляются желтые и красные тюльпаны, с просветами голубых и розовых ирисов и астрогалов. Буйством красок вспыхивают желтые цветы чилиги. Вся степь весной до начала лета играет переливами цветов радуги, но затем наступает пора ковыля, и степь, словно море, волнуется серебристо – белой волной. К середине лета степь желтеет и жухнет, и от этого становится немного грустно, и толькл дождь прибавляет среди лета немного зеленой краски. Толеген думал, что вся земля покрыта степью, и что она беспредельна….
Сегодня он должен отогнать табун к верховью Шолак – Анкаты, которая несет свои воды в озеро Чалкар – там сочная трава и водопой.
                ***
Тем временем тучи все сгущались, и от этого показалось, что они становятся тяжелее и ближе к земле. Все живое: птицы, мыши, суслики, кузнечики… резко притихли. Гнетушная тишина  настораживала непредсказуймостью, только этот покой нарушали храп и фырканье лошадей. Табун и Вороной сбавили ход. В глазах коней сверкал испуг. Какое-то  мгновение- и кромешная тьма пеленой окутала се вокруг. Начало дня и такая темень! Толегену стало жутко. Он посмотрел на небо. Темные тяжелые тучи с неимоверной скоростью неслись с западной стороны. Вокруг, яркая вспышка  молнии ослепила глаза. Толеген  невольно зажмурился. Вслед за молнией раздался резкий, режущий слух, треск с оглушительным грохотом раската грома. Словно сотни пушек выстрелили залпом.У Толегена перехватило дыхание, сердце замерло от страха.
- Бисмилях, бисмилях,- твердил он.
- Фр-р, фр- р,- храпел конь и се же двигался за табуном. Косячник не знал, что делать дальше. Был в ожидании долгожданного дождя, но такой грозы и представить не мог.… В один  момент он стал беспомощным. Только теперь, он воочно убедился, насколько человек- песчинка перед могуществом стихий, и уповал токько на Аллаха. Не на шутку разбушевалась стихия. В небе все бурлило. То, ослепляя, то покрывая мраком, вдобавок оглушая, устрашающим грохотом. Какой – то миг! И словно, что-то в небе обарвалось. Мощные потоки дождя хлынули на землю. Тяжелые капли били по спине, голове, лицу. Толеген попытался втянуть голову воротник. Вода хлыстала без остановки. Только сегодня он встретился с настоящим буйством природы. Такой грозы он не видел за свой век. Странным казалась то, что дождь шел против ветра и вместе с дождем с неба падали лягушата!
- Астафирулах Аллай! СубханАллах!-  шептал Толеген.
Табун остановился. Лошади сбились в кучу, прижимая головы друг кдруг к под животы, защищаясь от стихий. Дождь то сбавлял, то вновь усиливал свой ход. Вспышка очередной молнии осветила окрестность. За какие-то доли минуты, все маломальские  и большие ямы были переполнены водой. Толегену пришла мысль грозу в кошаре, и он повернул коня к объекту спасения.
                ***
Старое строение из плетней, обмазанное глиной, вперемешку с коровьим навозом, была кошарой. Одинокое помещение, на склоне небольшой возвышенности, сиротливо наклонилось под тяжестью насыпи из глины с навозом, (а теперь и потоком дождя), служившей крышей строения. На насыпи росла пастушья сумка, что лишний раз говорило старость строения.
В стене были сделаны отверстия – проемы, служившие отдушинами и окнами одновременно. Зимой, в непогоду, эти проемы затыкались, скрученным в пучок сеном и завешивались шкурами. В помещении становилось темно, но зато тепло и не было сквозняков. Летом, в кошаре овцы прятались от жары. Внутренние станки служили хранилищем кизяка. А делалось это так: свежий навоз скатывался в круглую  лепешку и неплотно лепился на плетне. Навоз высыхал, превращался в кизяк. В нужное время, хозяйка отдирала кизяк для очага, а в пустое место лепилась новая навозная лепешка.
Как только приблизились к строению, Вороной зафыркал и « настроил» уши.
- Что такое?
-Неужели кто-то есть внутри кошар? Кто это мог быть? Может скотина, а может зверь? С этой мыслью Толеген подъехал к проему. Внутри кошары было темно. Во время очередной  вспышки молнии, Толеген увидел волосатое, серо- пепельного цвета существо. Мокрое, взлохмаченное чудовище восседало на лежавшем бревне. На волосатых руках сидел младенец, такой же волосатый и мокрый. Он с особым удовольствием сосал материнскую грудь.
Толеген был в смятении. Таких чудовищ он, за сорок с лишним лет, никогда не видел. Правда, он не раз слышал, о шайтанах, об албасты, но думал. Что это небылицы и сказки.
-Точно, это албасты! Самка дикого человека! Но как, и откуда она взялась? Только он подумал об этом, как вновь стало темно. Грохот грома усиливал его тревогу, а дождь и не думал прекращаться. Ему стало не по себе. Мелкая дрожь, то-ли от дождя, то-ли от страха перед неизвестностью, охватило его тело. С очередной вспышкой сердце стало биться еще сильнее. Вроде бы, он был не из робкого десятка, да и на силы не жаловался. Он слыл одним из сильных и храбрых джигитов в округе, на бухарской стороне Приуралья. В это время в нем спорили два чувства. Толеген пристыдил себя, нет, он не из тех, кто сверкают пятками, да и верил он своему Вороному, если что, убегут. Так он успокоил себя и  даже подбодрился. Очередная вспышка молнии осветило беспокойство албасты. Она стала вертеть головой, принюхиваться, при этом надувала губы в трубочку, поднимая их к носу, будто усиливала нюх. Длинные, мокрые волосы свисали с головы. Все тело было в волосах. Почуяв посторонний запах, она встала, озираясь по сторонам, угрожающе оскалилась,..обнажая желто- серые зубы, направилась к выходу. Албасты была, огромного роста и ей приходилось нагибаться. Толеген успел обратить внимание на ноги. Они у нее были согнуты в коленях, но, согнутаяу пяточной кости, напоминала форму кочерги. Видимо, от этого у нее  «раскатывающаяся» походка, пятки на носок и по всей вероятности у нее было плоскостопие. При ходьбе она размахивала правой рукой, а левой рукой она прижимала свое дитё.
Албасты вышла из кошары. Толеген повернул коня и уже был наготове к бегству, и тот, что мочи рванул в степь.  Обнаружив нарушителей покоя, она пустилась в погоню. Широкие, семенящиеся шаги албасты напоминали бег иноходца. Она бежала довольно быстро, но Вороной был быстрее. При беге у Албасты болталась пустая,(после осушения маленьким албасты), внушительных размеров грудь, левая была прижата дитем. Время от времени она издавала устрашающий рёв, который сливался с грохотом грома. Гналась она недолго, видимо, хотела просто напугать, видя, что ей не догнать беглецов, она повернула и уже спокойным шагом, не оглядываясь по сторонам, направилась в сторону глубокой балки. Тем временем дождь прекратил свое излияние. Стихия прошла,  и раскаты грома ушли далеко. В небе появилась радуга. Толеген ещё долго стоял на пригорке, взглядом провожая дикого человека, и удивлялся тайнам природы.

2010 г. Октябрь.
                Мурзагалиев Максут.
Об этом случае мне рассказала моя бабушка Мукиля по маминой линии.
1898 года рождения, а ей об этом рассказал её дедушка, когда она была ещё ребенком.