Совещание, и смерть Аламудина

На улице Советской в администрации города шло совещание с бурными обсуждениями и выступлениями. А парралельно ей на улице Кубанской в своём ветхом доме умирал старик Аламудин. Он внезапно заболел и горько плакал, рыдая, обняв свою дочку, которую он любил безумно. Успокоившись, он тихо произнёс: «Оставайтесь … Ничего… Ничего». Время от времени он шептал: «Ла-илягьа-илла …». Эти слова были его последней опорой, последней надеждой его души. Аламудин понимал, что скоро он покинет этот мир, и не увидит уже никого из людей. Он прощался, чувствуя надвигающееся бессилие, а вместе с ним и страх, тёмный, глубокий, как бездна, страх, который сковывает душу, сжимая всё сильнее. Он только недавно был сильным и гордым. И ему казалось, что он всегда таким будет, и у него мысль не возникала, что его кормить будут другие люди, хотя они его близкие. Только теперь он стал понимать, что скоро за этим бессилием наступит его смерть, и что это бессилие уже не покинет его. Он ощущал медленное приближение своего конца, и по его лицу текли слёзы, одни за другими. Он хотел спрятать это лицо со слезами, повернувшись, но не мог сделать это. Не было сил. Он вдруг вспомнил маму свою, как она в детстве его вела за руку на сенокос. «Как давно я не был у её могилы, не читал молитвы …», - прошептал он еле слышным голосом. Ему показалось, что жизнь его пробежала так быстро, как один день. Он пытался сказать сыну Бахадуру что-то, но не мог, так как язык уже не слушался его. И снова по его бледным щекам текли слёзы. Утром, когда до рассвета осталось немного, Аламудин умер.