Посёлок

Я живу в маленьком посёлке. Очень маленьком. Не то что бы я тут по своей воле, просто так распорядилась судьба, провидение и Родина. Я военный. Мой гарнизон на столько мал, что все друг друга знают по имени. Невозможно выйти на улицу, что бы сходить в магазин или вынести мусор, что не сказать минимум раз «здравствуйте». Исключения составляют только те случаи, когда ты вообще никого не встретил. Рядом со мной находится единственная на округу школа, в первом классе там учатся два ребенка, в выпускном четверо. Еще чуть подальше есть детский сад. Единственным развлечением детей на прогулке является огромный сугроб, в котором они валяются, скатываются с него, толкаются и это их радует. У них нет планшета и они не сидят в нём сутками просто потому, что тут нет интернета. Это, наверное, трудно представить в современном мире, но на территории нашей необъятной и передовой Родины, со всеми Её передовыми технологиями и наукоградами, с проведённой олимпиадой и чемпионатами мира, есть ещё места, где нет всемирной паутины. Иногда, во время сильного ветра, отказывает ещё и сотовая связь. В таких случаях мы говорим: «связь сдуло в море». Когда я иду на службу, самые маленькие обитатели этого посёлка, те самые, из сугроба, кричат: «Смотри! Идёт мой папа!», а вторые кричат Ему в ответ, что это Его папа. Потому что со стороны мы все в одинаковых шапках, куртках и ботинках. Мы все тут в военной форме, даже большинство женщин. Когда я летел сюда, половину чемодана у меня занимала гражданская одежда. Теперь я понимаю, что это просто лишний вес и лишний объём. Можно было не брать. Она тут просто не нужна, ибо в ней банально некуда ходить. Дойти до службы или в  магазин я могу и военной форме. А ещё тут есть дома. Они зияют проёмами выбитых окон и заколоченных дверей. В них никто не живёт, уже давно. Три четверти посёлка составляют брошенные бетонные сооружения, хотя, кое-где можно еще встретить и деревянные. Но их бросили ещё раньше. Перед ними зарытые в снег остовы военной техники. И от всей этой картины веет каким-то ощущением временности пребывания человека на планете. Дом должен быть живым. В Него вдыхают жизнь люди, тепло кухни, смех детей. А эти дома именно мёртвые. А если посмотреть вдаль, то с одной стороны замёрзшая бухта, а с другой тундра. Я бы ни за что не догадался бы, что это тундра, ибо выглядит она, как бесконечно белое пространство, уходящее в горизонт. Магазин тут один. Все привыкли к Ленте, О. Кею, сети Пятерочка. А тут просто магазин. Свои маленькие размеры он компенсирует огромными ценами и просроченными продуктами. И никто не стесняется, хочешь покупай – хочешь нет. Алкоголь безумно дорогой, но народ пьёт. Потому что нечем заняться по вечерам больше. Можно конечно научиться вязать или вышивать крестиком, но тут нигде не продаётся шерсть или мулине. Можно собирать марки, но на почте не продают конверты. Можно выпиливать лобзиком, но тут нет магазина инструментов. А бухать экономически не выгодно, тут вообще жить экономически не выгодно. Ни в чём. Ещё тут нет машин, ну автомобилей. Только военные. Потому что у военных есть заправки, а обычных АЗС нет. Нет бензина – нет машин, всё просто. Но мы живём и служим. Пьём самогон, спим в квартирах, в которых запаяны форточки от ветра, ходим в этот магазин, оставляем там за визит больше тысячи, хотя ничего при этом, по сути, не покупаем.  И нам весело, очень весело, никакого уныния. Менталитет что ли нашей Страны? «Чем нам хуже – тем мы больше веселимся». Вот я и подумал. Жители Москвы знают, что у нас по России таких гарнизонов и посёлков сотни, а то и тысячи. За МКАДом люди тоже есть. И там Они настоящие. Недаром есть поговорка: «Люди начинаются там, где заканчивается асфальт».
Вывод то какой моей очередной графомании: ДОВОЛЕН Я ВСЕМ И ВСЁ МЕНЯ УСТРАИВАЕТ.