Не хочу я шаровары!

Вот эта девчонка Юлечка, ещё только от горшка два вершка, а уже сама себе на уме. И то ей бывает не так, и это. Попробуй найти с ней общий язык – замучаешься. Маме-то с папой язык-то этот искать совсем некогда, оба работают с раннего утра до позднего вечера. Так что все тяготы общения ложатся на плечи её старшей сестрёнки Ларисы. «Няни», как называет её младшая сестричка. Хорошо хоть что ещё не «мамой».
Между старшей сестрой и младшей всего-то пять лет разницы, но отличий у них много. Как, собственно, и бывает между воспитателем и воспитанницей. Старшая-то сестра уже в школу ходит, а младшая, понятное дело, в садик. Вот с утра и начинается общение между ними. Главное тут что для старшей сестры? Поднять, на горшок посадить, умыть, одеть, накормить, обуть и в садик отвести младшую. Всего то! Вот тут и начинается извечное: я не хочу, я не буду… Это у младшей.
Поднять, на горшок посадить – куда ни шло, получается ещё у няни, хоть и с трудом. Умыть, накормить, одеть… тут посложнее. Ну, вода из-под крана ещё бежит, можно пару разков по лицу провести мокрой рукой, чтобы чуть проснулась сестрёнка. Покормить… тут стоит подумать. Не больно-то Юлечка кашу манную любит, всё брыкается, когда ей начинаешь ложку в рот запихивать. Сестрица-то старшая тоже соображение имеет: не хочешь кашу – не ешь, мне ещё лучше, так говорит. А сама-то волнуется: как же воспитанница-то голодная в садик пойдёт? Не годится это. Надо что-то придумывать. Вот она и придумывает.
Не хочешь кашу манную, поджарю тебе колбасу с яичницей. И жарит. А самой-то тоже надо собираться в школу, опаздывать нельзя, а ехать в самый центр города с окраины его. Вот и бегает она из кухни в комнату и обратно: и сама одевается, и яичницу жарит. Яичница-то быстрее оказывается готовой, из сковородки выкладывает её на тарелку перед Юлечкой: кушай, дорогая. Та и начинает вроде кушать. А Лариса уже в комнату побежала, надо в зеркало глянуть на себя – всё ли в порядке? Вроде всё нормально. Бежит в кухню.
– А я уже всё съела, – показывает пустую тарелку младшая сестричка.
– Так быстро? – удивляется старшая сестра.
– Да, так быстро, – отвечает младшая и уже к выходу из квартиры подбегает. – Пошли?
– Пошли, – вздыхает старшая, и они выходят из дома.
Подвела к садику, он недалеко тут от дома, а сама к автобусной остановке и в центр города, вздохнув с облегчением. Всё хорошо. Всё обошлось. Обратный путь уже гораздо легче. Там и мама с папой придут с работы, вместе проще будет справляться с этой противной девчонкой.
Так и бегут дни. Яичница с колбасой, кажется, больше нравилась Юле, чем каша та же манная. Не успеет Лариса сбегать в комнату, чтобы глянуть в зеркало на себя, а Юля её, яичницу эту, уже слопала. И так быстро! Загордилась тут прямо старшая сестрёнка – какая она кулинарная мастерица… И так бы всё это продолжалось, не появись в их доме ещё один жилец, маленький такой, шустрый и колючий. Ёжик, одним словом. Ох, и понравилось ему это блюдо! Как только девочки, Лариса с Юлей, поймали того на улице и принесли домой, он тут же побежал на кухню и под титан, что стоял около стенки, шмыгнул туда и долго-долго чем-то там хрумкал…
Нет, никто тогда ничего и не понял: ну, спрятался зверёк от людей, что из того? Да ничего. Кому ж это понравится, если тебя из родной стихии запрячут в клетку? Никому. Но зверьку этому, видимо, понравилось всё же сидеть под титаном. Он хоть и выбегал иногда из своего укрытия, особенно по ночам, и стучал своими коготками по комнатам, но на улицу сильно не стремился. До поры, до времени.
И чего бы он там сидел? И чего он там всё хрумкал? Да яичницу ту самую, которую Юлечка просто выбрасывала за титан, когда Лариса в комнату убегала в зеркальце полюбоваться. Оценил ёжик мастерство старшей сестрички, оценил. Вкусную всё-таки Лариса, оказывается, жарила яичницу! Но… свобода для ёжика всё же оказалась вкуснее. Убежал он однажды из плена и больше не появлялся там.
Вот тогда и раскрылась Юлина тайна. Мама как-то решила навести порядок на кухне и заодно убрать за сбежавшим зверьком. Просунула она голову за титан, а там… она и дар речи потеряла сначала. И чего там только не было! И остатки каши манной, и той же яичницы с колбасой – не успел (или не сумел?) всю её схрумкать ёжик однако, ну и сами отходы жизнедеятельности зверька… А потом, когда пришла в себя… нет, об этом не стоит даже и вспоминать и, уж тем более, чего-то тут рассказывать. В общем, было шуму и крику… Что ж, по заслугам досталось обеим дочкам маминым, по заслугам. Бывает такое, бывает.
Но страсти скоро улеглись, всё вошло в нормальное русло. Мама с папой всё также уходили на работу пораньше своих дочек, а те действовали по прежнему распорядку дня. Собственно, ничего особо и не изменилось. Лариса всё также занималась своей младшей сестрёнкой, в задачу которой входило поднять с постели Юлечку, посадить на горшок, умыть, одеть, накормить, обуть и в садик отвести. Проще простого! И вроде всё ничего и получалось. Даже с нехитрым завтраком проблем больше не возникало. А вот с одеждой…
Юлечка, несмотря на свой юный возраст, большой модницей оказалась. Не все одёжки, что той предлагала Лариса по утрам, оказывались по вкусу младшей сестрёнке. Ну, от трусишек и чулок с резинками на ногах куда денешься, вещи эти просто необходимые, как и от маечек с рубашечками или платьишек. Хотя по поводу последних немало шло переговоров или уговоров, но сёстры всегда приходили к общему мнению. Да тут и выбор-то был не слишком большой. А вот насчёт верхней нижней части женского туалета возникали проблемы, причём иногда очень серьёзные.
Когда ещё погода так себе, можно и в чулочках пойти в садик, а вот, если чуть похолодает или дождь пойдёт, тогда… тогда надо что-то сверху их надевать. А что? Выбор тут минимальный: или какие-нибудь штанишки с длинными калошами, или обычные шаровары, широкие очень и на резинках на поясе и внизу на ногах. Да ещё и с начёсом. Одежда, конечно, удобная – не жмёт нигде сильно – и тёплая, попка ни в какую погоду не замёрзнет. Но… выглядит не очень, чтобы очень. Так это взрослому человеку так кажется. А ребёнку-то что? Да вроде и ничего. Но это только не Юлечке. Она хоть ещё и от горшка два вершка, но уже сама себе на уме.
Вот и на этот раз так вышло. Похолодало малость. Начала старшая сестрёнка собирать младшую в садик. И чулочки помогла надеть, и платьишко с кофточкой, осталось только штанишки тёплые с начёсом натянуть. Тут стала младшая в позу.
– Не хочу я эти шаровары! Они противные!
– Сама ты противная! Надевай давай, – начала на неё наступать Лорочка. – В садик мы опоздаем. А я в школу.
Припирались так сестрёнки, припирались, но победила всё же старшая. А то как же? Няня всё-таки, слушаться её надо. Вот Юлечка и послушалась. Подчинилась её воле. И пошли они в садик не очень довольные друг другом. И расстались там в таком же настроении.
Юлечка только и дошла до садика, а внутрь заходить не захотела, ей, видите ли, стало стыдно в шароварах какого-то грязно-кирпичного цвета, да ещё и с начёсом, заходить к своим друзьям и подружкам. Постояла она, постояла около дверей да и повернула назад. И куда пойдёшь? Свой дом хоть и недалеко совсем, но там же никого и ключей-то от квартиры нет. Вот тут и думай что делать. К няне своей не побежишь – далеко это, на автобусе надо добираться, да и где эта четвёртая школа, кто его знает. К маме? Ситуация почти такая же. А вот к папе… он же совсем рядом, тут на аэродроме служит техником старший лейтенант. К нему и направила свои стопы маленькая дочка папина.
Такой непорядок на взлётной полосе старлей быстрее всех заметил и заспешил к нарушителю несокрушимой мощи ВВС, готовя про себя тираду гневных обвинений. Сразу-то тот и не понял, что это не совсем взрослое гражданское лицо, отчего сильно и завозмущался поначалу. Но когда начал приближаться к данному субъекту, всё яснее проявляющемуся на горизонте, его гнев стал потихоньку утихать. Он даже быстрый шаг замедлил, дыхание начало успокаиваться, а когда глаза его узрели ребёнка… просто остановился в недоумении: только этого ещё не хватало! А когда тот разглядел в этом ребёнке свою любимую дочку… просто обомлел.
Остановились они друг против друга и смотрят глаза в глаза.
– Ты что тут делаешь? – чуть придя в себя, спросил папочка. – Почему не в садике?!
А дочечка и ответить ничего не может, только моргает ресничками, а из глаз уже и слёзки капают.
– Ну-ка давай рассказывай! – наступает всё папочка. – А не то…
– Не хочу я в садик… – наконец-то слышится тонкий голосок.
– Что значит – не хочу? Может, я тоже не хочу на службу, но иду. И ты должна ходить в садик, – уже спокойнее начинает внушать папочка. – Мы же работаем с мамой.
– Не хочу я в таких шароварах в садик… – слышится ещё одно объяснение дочечки.
– А что шаровары? – удивляется тот и начинает внимательно рассматривать дочку, как будто раньше никогда и не видел. – Нормальные шаровары.
– Они некрасивые и на резинках, – шепчет та, не поднимая заплаканных глаз.
Папочка опять рассматривает дочку с ног до головы.
– Не придумывай. Нормальные они, – делает заключение и задумывается: и что дальше?
По-хорошему надо бы её в садик отвести, но на службе же отец, мать на работе, старшая дочка в школе… Вот незадача! Не оставлять же её у себя здесь, на военном аэродроме. Гражданское всё же лицо, пусть и маленькое. Не положено тут быть гражданским лицам. Задумаешься…
Задумался старший лейтенант, задумался… А потом решил: а чего думать? Да пусть дочка в виде исключения вместе с отцом послужит Родине. Так и сделал. Отвёл её в своё служебное помещение, дал печенья, конфет, игрушечек из подсобного инвентаря и… пошла совместная служба. Юлечка была очень довольна таким положением. А папа? А папа только ходил по своим служебным делам и всё вздыхал: вот незадача так незадача…