След раненой тигрицы

Психологическая драма.
Довольно мрачный андеграунд с лёгким налётом сюрреализма, без хэппи-энда.

Маленькая девочка придумывает песню из пяти нот про тигрицу, которую ранил охотник и преследует по кровавым следам.
Трагические события жизни молодой женщины, потерявшей детей в страшной автокатастрофе, пересекаются с жизнью белой тигрицы из глухой тайги, тигрят которой убивает алчный охотник. Странное совпадение, ведь женщина — это та самая девочка, придумавшая 30 лет назад песню про раненную тигрицу, и эту мелодию почему-то спустя годы подбирает на дудочке старый оленевод...


               
От автора


Эта душераздирающая и нелепая история произошла накануне событий, предшествующих страшной катастрофе, перевернувшей миллионы людских судеб и унёсшей сотни тысяч жизней, живших в те же времена[1], что и мы сейчас, но в другой параллели бытия, похожего на наше. В настоящем же — складывается такая ситуация, что нет возможности что-то переиначить и повернуть вспять запущенный механизм разрушения. Нет возможности понять и свести на нет то, что было начато… Подозрительная жестокость сквозит и просачивается сквозь приторную завесу доброжелательной лжи...


***

Где-то в глухих дебрях заснеженной тайги ночью свершилось прекрасное таинство. Рождение новой жизни. Точнее, четырёх жизней. Взволнованно мурлыча, уставшая, но счастливая тигрица шершавым языком облизывала в логове детей своих.

Безмятежная красота леса была нарушена одним единственным выстрелом. Вспугнутый Тетерев вспорхнул и полетел над землёй тяжело и низко. Охотник полюбовался на только что подстреленного им великолепного самца рыси. Чёрные кисточки ушей трепетали на ветру, и раскосые, со стрелками, глаза смотрели как живые. Охотник был доволен. Теперь он сможет сделать отличное чучело из этой рыси и продать его заезжим туристам за хорошие деньги.



1. Сезон Дождей.



Бог не любит тебя и не собирается тебе помогать.

Ну кто? Кто, скажи на милость, тебе это сказал?

Я поссорилась со всеми — и с Богом, и с Дьяволом,

и с теми, кого люблю, и кого ненавижу. Теперь я никому не нужна…

Что это? Отсутствие инстинкта самосохранения? Идеализм? Тупой безграничный идеализм? А кого вообще, спрашивается, можно идеализировать? Делать кумиром? Идолом? Разве кто-то этого достоин?

(мысли Лизаветты Советовой)



— Хочешь конфетку, Лизка? — Евгения хитро смотрит на Лизу, держа руки за спиной.

— Нет, не хочу. У тебя её всё равно нет…

— Да как же нет? Есть! Вот она. Хочешь? Вкусненькая… Ам-ням-ням!

— Дразнишь меня? — обиженно спросила девочка, посмотрев грустными глазами на старшую сестру.

— Да нет же, вот она, — в подтверждение своих слов сестра вынула большую конфету в красивой обёртке. — Хочешь?

— А что, если хочу?

— Ну так надо же её заслужить.

— Как мне её заслужить?

— Ну как, как… Всё просто. Изобрази собачку. Сделай «лапками» вот так, и скажи «тяв». Ну-ка, Жучка, давай, служи! Голос!

— Тяв-тяв-тяв!

— Отлично! Ну, теперь лови! Заслужила!


Развернула — а там косточка от абрикоса. Старшая сестра хохотала до слёз.

Старшей сестры давно уже нет. Она умерла от болезни, которая дремала в ней много лет — и вдруг… Нет, это была не та болезнь. Это такая болезнь, о которой не принято говорить, неприлично… Душевная. Или Духовная. Но тогда она ещё по-другому как-то называлась… Тогда, когда её ещё не было.

Холод… Опять этот чертовский холод… Он пробирает до самых костей…

Драйв начался и не кончается… Вселенная бесконечна и равнодушна к тем, кто питает особые надежды насчёт прекрасной будущности своей. Это всё миф, придуманный теми, кто страдает патологическим оптимизмом. Одни обманывают других, чтобы обманываться самим. Демонстрируемый с глянцевых гламурных журналов перечень составляющих человеческого счастья — для некоторых выглядит поистине адским…

Кто сказал, что ада не существует? Он же ведь здесь и есть — на Земле. Из ада надо выбираться. Но как? Слишком скользки его ступеньки. Слишком крут его подъём…



Лизаветта сошла с поезда «Экстра» и, игнорируя переход, пошла прямо через рельсы в свой спальный район. Она была в очках. Потёртых джинсах и кроссовках. Короткие волосы в хвостик. Очень много таких, как она, в этом Городе Заблудших Душ. И она одна из них…

Чай из пакетика. Бутерброд. Вот и вся еда. Ей плевать на то, что есть. В чём ходить. Она перестала краситься и интересоваться журналами мод. Ей вообще на всё наплевать. Жизнь — вовсе не такая интересная штука, как казалось изначально. Краски потускнели, и ничего уже поделать нельзя…



Когда Лизе исполнилось четыре года, родители подарили ей пианино. Не зная нот, она все дни напролёт терзала инструмент, извлекая из него разные звуки, пока они не сложились в странную музыку, — запомнив комбинацию клавиш всего лишь из пяти нот, она повторяла её вновь и вновь.

— Это что ещё за нанайская музыка? — спросил отец, прислушиваясь к музыкальным экспериментам дочери.

— Это песня про тигрицу…

— Про какую тигрицу? — удивился отец.

— Ну, про ту, которую ранил из ружья злой охотник, а она шла по снегу и оставляла кровавые следы. Всё шла и шла… А он — за ней.

— А потом?

— Я не знаю…

— Довольно странная песня, но звучит красиво… А какие там слова? Должны же быть в песне какие-то слова.

— Я… я ещё не знаю пока. Но я вижу картинку. Я нарисовала её, вот посмотри, — она показала отцу корявый рисунок.

Лиза не умела писать.

Ей потребовалось тридцать лет, чтобы написать слова к этой песне.


***

Молока становилось всё меньше, и тигрица вынуждена была выйти на охоту. Широко раздувая ноздри, она понюхала воздух, пытаясь определить — нет ли поблизости опасного человека, стреляющего молниями. Но голод и необходимость выкормить детёнышей выгнали её из пещеры, притупив чувство опасности.

За сотню километров к востоку от логова тигрицы немолодой оленевод, воспользовавшись временной остановкой стада, нашедшего сытное пастбище, устроился на большом чёрном камне, покрытом мхом, и начал тихонько насвистывать на кенголе[2], импровизируя. То, что получилось, ему понравилось, и он уже более уверенно повторил странную мелодию из пяти нот.


***

— Дома горят… рушатся… Дым… Кругом чёрный дым…

— Лизонька, очнись!

— Дома горят… Дым… Чёрный дым. Задыхаюсь! Надо уходить! Уходить! Быстрее! Уходим!

— Да проснись же ты!

— Мамочка, ты… жива? — обрадовано обняла она горячими руками шею матери.

О, это всего лишь сон. Господи! Это был сон и всё…

«Это мой сон. Слава богу, что это был всего лишь сон…»



Но нет, это ещё не всё. Она не знала, что ей было уготовано. Кажется, ей было тринадцать тогда?

Лиза переходила дорогу на «зелёный». Она ничего не услышала. Как за её спиной пронеслась Смерть. Это был грузовик чудовищных размеров…

Он задел её совсем чуть. Содрав кожу на икре. Всё затихло. Огни замигали и погасли. Лиза скорчилась на обочине, подтянув колени к подбородку. Дышать не могла. Ослепла от ужаса.

— Что? Что? Что?

Врач смотрел на неё сверху вниз. Его лицо казалось нереально длинным. Какие-то провода, точно живые, колыхались над ней и под конец превратились в шипящих змей.

— Просыпайся, девочка, — раздался голос врача.

— Просыпайся, просыпайся, — прошипели, вторя ему «змеи».

В металлический лоток, звякнув, упали инструменты, оставив кровавые разводы в воде.

— У неё просто шок. Это пройдёт.

Не прошло…

С тех пор она стала бояться машин. Но всё же сдала на права, едва ей стукнуло восемнадцать. Отец заставил. Он всегда хотел иметь сына, а жена сумела воспроизвести ему только дочерей. Хотя отец и любил дочь, но воспитывал как мальчишку: она помогала ему делать ремонты, стояла на воротах во время футбольных игр, и в итоге выросла совсем каким-то сорванцом… так и ходит до сих пор в рваных джинсах. А в шестнадцать дядя зачем-то научил её водить «КамАЗ».

Это произошло, когда она гостила у бабушки в деревне, туда же приехал и брат отца. Он приехал ночью, когда все спали. Утром Лиза увидела что-то громоздкое, стоящее на заднем дворе и, подойдя ближе, испуганно застыла. Грузовик! О, этот ненавистный Грузовик! Как зачарованная, она подошла к гигантской машине и с замирающим сердцем потрогала огромное колесо, погружая пальцы в глубокие протекторы и вдыхая тяжёлую смесь запахов солярки и отработанного масла.

— Хочешь прокатиться? — раздался за спиной весёлый голос дяди. Потянуло дымком — он никогда не выпускал папироски изо рта.

— Нет! — почти крикнула она в ужасе, попятившись.

— Садись, — спокойно сказал он. — Тебе понравится.

— Я не…

Она не заметила, как очутилась в кабине…

Руки сжали баранку. Костяшки пальцев побелели от напряжения.

Брошенное поле, изборождённое колёсами. Пять часов она наворачивала круги, надеясь избавиться от своего страха, но он не проходил.

Но и это было ещё не всё. Это было только начало.



Сейчас ей тридцать четыре. А что дальше. Дальше-то что? Что-то ведь было до этого? Ах, да. Сознание пыталось стереть это из памяти, защищаясь от боли.

Лиза рано вышла замуж. Не по любви, и даже не по расчёту. Просто Он ей подвернулся. Один за другим на свет появились Максим и Дашка. Её плоть от плоти. Вадим не был образцом идеального семьянина и частенько возвращался за полночь подшофе со следами… всяческими там следами. Но он мог дать детям сытую, обеспеченную жизнь, и она делала вид, что всё так и должно быть.

Мужа убили криминальные авторитеты за долги по бизнесу.

Когда она стояла у свежей могилы в чёрном платке и с гвоздиками в руках, проходящая мимо старуха недобро прошамкала беззубым ртом:

— Бог любит троицу. Ещё двоих заберёт…

Противно закаркала ворона. Ах ты… Злобная старая карга!

Явились те, кто не прощает долгов. И им было плевать на горе вдовы.

— Вы должны покинуть эту квартиру. У вас сроку — две недели.

Две недели ещё не прошли, когда предсказание старухи сбылось.


***

Белая тигрица! Вот это удача! Охотник поднял ружьё, прицеливаясь; руки его дрожали от возбуждения; по набухшим соскам тигрицы он понял, что она недавно родила, и опустил было ружьё, но тут же вновь вскинул его и выстрелил. Когда пороховой дым рассеялся и снежное облако осело вниз, тигрицы и след простыл

Промахнулся! Расстроенный, он подошёл к тому месту под елью, где только что стояла Белоснежка, и улыбнулся, увидев на снегу несколько капель крови. Нет, всё-таки попал. Далеко ей не уйти.


***

Он не спал три дня и три ночи, гоня на пределе возможностей свой грузовик, в котором вёз партию дорогого скоропортящегося товара.

— Я уже скоро буду! — раздражённо крикнул он в телефонную трубку.

— Быстрее! — потребовал Хозяин.

Выйдя из придорожного кафе, дальнобойщик пошатнулся, а потом снова едва не упал, забираясь в кабину.

— Вам бы не мешало немного поспать… — участливо заметил рядом стоящий «коллега».

— Всё нормально… Всё нормально… — пробормотал водитель, захлопывая дверь. Он завёл мотор, и некоторое время не трогался с места, усиленно давя пальцами на уголки глаз у переносицы, пытаясь сфокусировать плывущий взгляд перед собой.



Две недели ещё не прошли. Лиза ехала с детьми и котом в своей малолитражке, загруженной под завязку, перебираясь в новое жилище в каких-то трущобах на окраине, когда навстречу из-под горки вынырнул огромный рефрижератор, ослепив всех троих мощным светом фар. Он петлял по дороге, словно его водитель был мертвецки пьян. В последний момент шофёр открыл глаза и стукнул ногой по тормозу, но было поздно…

От резкого экстренного торможения длинную кузовную часть грузовика занесло влево, карлик и гигант сошлись в боковую. Лиза не вовремя вспомнила, что забыла пристегнуться — и это спасло ей жизнь. Удар был не очень сильным, но лёгкая малолитражка встала на дыбы и тут же завалилась назад, в этот момент Лиза почувствовала, что она уже не в машине. Лёжа на мокром, грязном асфальте среди осколков стекла, всё, что ей оставалось, — только наблюдать, как гигантский грузовик продолжает крутить и рушить её автомобиль вместе с Дашкой и Максимом внутри; под конец случилось то, чего она больше всего боялась: кузов рефрижератора сильно накренился и рухнул всей своей многотонной тушей с грузом на истерзанный легковой автомобиль; кувыркнувшись через него, с грохотом улетел в кювет и успокоился. Над пустынной тёмной дорогой разнёсся звериный вопль, полный ужаса, отчаяния и бессильной ярости…



Водитель фуры погиб на месте, он сломал себе шею. Лиза была в сознании, и из машины скорой помощи, трясясь в беззвучных рыданиях, видела, как спасатели, безнадёжно качая головами, выскрёбывают по частям из раздавленной машины останки её детей, укладывая их в страшные чёрные пластиковые мешки.

С переломами обеих рук и позвоночника Лизу доставили в больницу.

— Вы сможете ходить, но ближайшие шесть месяцев вам придётся провести в неподвижном состоянии, — сказал врач, стараясь не смотреть в её чёрное, распухшее от синяков и порезов лицо.

Мысленно она была всё ещё там, на дороге, — пытаясь увернуться от грузовика, продолжая крутить несуществующий руль, нажимать педали, представляя разные всевозможные манёвры, не в силах принять обрушившуюся на неё чудовищную реальность, коря и обвиняя себя в случившемся, думая, что если бы она сделала что-то по-другому, то всё могло бы закончиться более благополучно. Но всё случилось так быстро и так внезапно. Так нелепо… Зачем?

Ночью Лиза, подвешенная лицом вниз, выла как волчица. Распятая и уничтоженная.



В это же время на другом конце света ледокол «Гугенбаф» рассекал холодные волны северного океана, бросая ледяные брызги воды в хмурое, сосредоточенное лицо капитана. Просоленная морем, кожа его огрубела и закалилась за долгое время странствий, и он не чувствовал никаких неудобств из-за суровостей погоды.

Рядом с искалеченной женщиной, потерявшей детей в автомобильной катастрофе, в операционной тихо умирала его жена, но он ничего не знал об этом.



— Что у вас тут происходит? Кто-то рожает? Что это за вопли такие? — удивлённо воскликнул врач.

— Эта женщина… — попробовала оправдаться медсестра.

Да. Она рожает. Она рожает свою боль!

— Димедрол… живо! — гневно крикнул врач. — Двойную дозу!

Шприц вонзился в кожу, потолок закачался и перевернулся, всё заволокло туманом…

«Я даже похоронить их не смогу, своих детей…» — подумала Лиза, проваливаясь в разверзшуюся тёмную пропасть.


***

Ей удалось уйти от него. Тяжело дыша, тигрица брела вперёд, но за ней по снегу тянулся длинный кровавый след. Она остановилась, чтобы полизать плечо. Застрявшая охотничья пуля при движении причиняла ей сильную боль. Ей надо увести врага подальше от логова, где, мирно посапывая, спят четыре маленьких пушистых комочка. Силы покидали её, но она упорно шла, проваливаясь по брюхо в рыхлый снег. Охотник преследовал тигрицу до самых сумерек. Но неожиданно он передумал и вернулся к пещере…


***

Спустя полгода она вновь стояла у могилы. Слёз уже не было… В груди —застывший холодный камень.

Кто-то подошёл сзади. Стоял рядом молча. Дышал. У него был насморк.

— Ваши? — осторожно спросил он, чуть гнусавым голосом.

— Мои, — безжизненно промолвила Лиза, не оборачиваясь.

— А муж?

— Он умер. Убили.

— Понятно… Я вот жену… полгода назад... А я в плавании был. Знаете, я по полгода плаваю, я штурман, поэтому вот так получилось по-дурацки… Только сейчас…

Зачем он ей это говорит? Она в прострации смотрела на надгробные плиты.

— Меня Александр зовут.

— Лиза... Просто Лиза. Извините, я пойду.

— Лиза, телефон!

— Что?

— Телефон… Скажите ваш мобильный телефон.

— Зачем? — грубо спросила она, кутаясь в шаль.

— Ну… мало ли что…

Он набрал ей со своего. «Если что…»

Какому идиоту придёт в голову знакомиться с женщиной на кладбище!

Придя домой, первое, что она сделала, — сорвала с шеи крестик и швырнула его в унитаз. Теперь у неё не осталось ничего. У неё всё отобрали. Бог злой. Зачем в него верить? Лиза посмотрела в зеркало и увидела чужое лицо — лоб пересекала глубокая вертикальная морщина, а глаза под нависшими тяжёлыми веками напоминали тёмные провалы в преисподнюю.



— Что ты будешь делать? — спросила её единственная Подруга.

— Я буду жить. Как-нибудь. Не знаю зачем. Но буду. Назло.

— Назло кому?

— Не знаю. Просто назло.

Лиза окончила курсы парикмахеров и стала стричь людей.



— Вы не сможете родить, — услышала она приговор судьи в белом халате.

Хочется простого бабского счастья. Но детей не будет… «Всё у меня отнято...»

Ещё немного коньяка. И ещё совсем чуть-чуть. И ещё… И ещё… Завернувшись в мятую пыльную занавеску, Лиза танцевала босиком перед зеркалом под музыку. Когда-то давно эта песня играла на школьной дискотеке, мальчик пригласил Лизу на танец, а потом угостил её портвейном и она впервые в жизни поцеловалась.

Подруга пришла на третий день её беспрерывного пьянства и, брезгливо разжав пальцы Лизы, вытащила полупустой бокал.

— Фу! — сказала она, открывая окно.

— Не «фу», а «Хеннесси», — возразила Лиза. — Уничтожаю Вадькины буржуйские запасы.

— Что же ты делаешь со своей жизнью?

— Да депрессуха какая-то накатила и не отпускает. Уже скоро год...

— Надо что-то делать…

— Я пыталась, но я сломлена… Жизнь растоптала меня, раздавила тяжёлыми колёсами, проехавшись по мне стотонным грузовиком.

— Почему?

— Понимаешь, это было только начало… Я чувствую, что самое интересное ещё впереди…

— О чём ты? Найди себе мужика.

На секунду перед Лизой возникло скучное неинтересное лицо Александра, капитана дальнего плавания с кладбища.

— У меня нет сил любить и делать вид… да и вообще… Это абсурд.

— Я знаю, кто тебе поможет! — осенило вдруг Подругу.

— Наверное… палач? — с нездоровым смехом поинтересовалась Лиза.

— Типун тебе на язык! Есть у меня идейка…



— Я располагаю информацией, — загадочно сообщил Астролог, к которому она пришла по совету Подруги.

— Слушаю вас внимательно… — Лиза поправила очки и приняла серьёзный вид, хотя бы для видимости.

— Но это так странно… Говорю как есть… Вы встретитесь с дьяволом.

— О, как! — Лиза захихикала, а потом и вовсе расхохоталась.

— Зря вы так… — обиделся Астролог.

— А он внешне как, ничего, этот дьявол? Блондин или шатен? Знаете ли, мне всегда нравились высокие брюнетики с волевыми подбородками. Это, так сказать, мой идеал мужчины.

— Вы встретитесь с Дьяволом! Слышите? Какой блондин, какой брюнет…

— Ну это я уже поняла, — снова рассмеялась Лизаветта — Извините, я конечно не вправе подвергать сомнению вашу информацию, но всё же не соблаговолите объяснить, как вы про это узнали?

— Понимаете, я читаю газеты. Смотрю телевизор, заглядываю в интернет. Но это ещё не всё, это только лишь малая толика информации. Надо уметь задавать вопросы. То есть я вижу экран, на котором мне пишется ответ на чётко поставленный вопрос. Главное, чтобы вопрос был поставлен корректно.

— Хорошо, а как я умру? — докапывалась Лиза.

— Вы действительно хотите это знать? — изумлённо взметнулись брови оракула.

— Да… Вы знаете… Я боюсь старости гораздо больше смерти. Старость — это просто катастрофа для меня. И я чувствую, что долго жить не буду. Потому что нет у меня больше сил на это.

— Вы неспроста это чувствуете. Но бывают же исключения из правил.

— Бывают. Но это явно не про меня.

— Чёрт… Всё так странно… — замялся Астролог.

— Ну? Что там ещё вам сообщает ваш астральный экран?

— Вы будете уничтожены Дьяволом, а он Вами… Что-то непонятное.

— Ооо…Это что-то с чем-то… — произнесла Лиза, скептически улыбаясь.

— Не могу не согласиться.

— А поточнее. Он что, маньяк, этот мистер Диабболло? Что-то вроде маркиза де Сада?

— Нет ответа… Неясное, расплывчатое изображение. Некорректный вопрос.


Слагаемые успеха — это «раз, два, три». Но если два убрать, то пирамидки не получится. Вот и все дела…


— Как ты считаешь, можно ли почистить мозги? — спросила она у Подруги. — В смысле — вынуть их из черепа, постирать, обработать хлоркой, выгрести оттуда всю грязнотину? Пропылесосить и выбить из них всю дурь. Как же там много мусора. И когда только успело накопиться… причём в таком жутком количестве. Ведь новых-то уже не выдадут, а с такими жить — просто нет никакой возможности…

— Может, тебе лучше к психологу обратиться?

— Может… — согласилась Лиза. — У тебя есть знакомые врачи? Мне бы седуксен достать. Я полгода на нём просидела.

— Это всё химия, а тебе нужно выйти из тупика.


Психологиня ей не понравилась.

— Вы эгоистка, — едва ли не сходу выдала она своё нелестное заключение касательно Лизиной личности.

— Вот как… — склонила голову Лиза, чтобы та не увидела её кривой ухмылки.

— Вы не хотите решать проблему, а стараетесь запихнуть её вглубь себя, надеясь, что она сама рассосётся.

— Я хочу, да… И вообще, знаете, я всё про себя знаю. Вопрос — как? Как мне выйти из тупика?

— Вы должны это сделать сами, я вам даю лишь направление, а уж каким способом вы достигнете цели — это вам решать.

— Всё ясно. Большое спасибо, вы мне очень помогли! — оставив на столе купюры, Лиза пулей вылетела из кабинета.



— Вот держи! — Подруга со злостью вывалила заветные коробочки ей на колени, садясь на пассажирское сиденье.

— Ого! Спасибо! Знаешь, это гораздо лучше, чем пытаться найти общий язык с ведьмой.

— Элла Рудольфовна — лучший психолог в Ефреме, — возразила Подруга.

— Допускаю это. Но я переросла её.

— Это как это?

— Я уже достигла того края, когда любые доводы кажутся бессмысленными. И я должна сделать в этой жизни нечто такое, из ряда вон. Чтобы очиститься.

— Ты сама это придумала?

— Послушай… У меня возникла теория. Героями становятся тогда, когда ты почти на грани и тебе уже нечего терять…

— К чему эти разглагольствования? И как это понять? — нахмурилась Подруга.

— А вот так. Вначале ты испытываешь жуткую боль, будто тебя жгут калёным железом, выжигают в тебе дыру. Через эту зияющую дырку из тебя выходит душевная субстанция, потом боль утихает, но ты перестаёшь что-либо чувствовать, теряешь веру. Ты постепенно превращаешься в моральную уродину, разваливаешься на части. Вроде бы ты есть, но тебя уже нет. Почти живой труп.

— Я лучше забуду, что ты сказала…

Протяжный гудок несущегося навстречу автопоезда заставил Лизу резко крутануть руль вправо.

—Ты что, совсем спятила?! Кто же лезет на «встречку»? — завопила Подруга.

— Мы опаздываем, разве не так?

— Ты несёшься так, словно хочешь угробить нас!

— Все смертны. Какая разница — сейчас или потом? Ты за что-то держишься в этой жизни?

— Ушам своим не верю! Ты это всерьёз? То, что ты говоришь, — чудовищно! У меня ребёнок, муж! Да, мне есть, что терять, в отличие от тебя.

— Мне действительно очень жаль, что мы все так зависим от…

— Остановись, идиотка! Я выйду.

— Пожалуйста. Вали. Тебя никто не держит…

Она припарковалась у обочины.

— Извини… — сказали обе одновременно, и больше уже никогда не встречались.



2. Тёплое дуновение Ветра



После долгой,

кровопролитной битвы,

изнурённое в жаркой,

бескрайней пустыне,

Понимает сердце...

Что искало оно

настоящих случайностей;

И вновь наполняется

жаждой новых странствий,

и готово к скитаниям вечным на Земле,

Но не может забыть...

Но всё же вспоминает...

те дни...

тех, кто далеко...

и тех, кого уже нет...



— Ну что? Принесла? — нетерпеливо спрашивает сестра, теребя её за рукав и с надеждой заглядывая в глаза. Глаза её лихорадочно горели в предвкушении дозы.

— Нет, мне не удалось достать. Прости… — Лиза потрогала в кармане маленький свёрток с «дурью».

— Хочешь конфетку, Жэка?

— А?

— А нету.

Впервые она увидела, как сестра плачет. Встала и ушла. Это был последний раз, когда она её видела живой.


Лизаветта открыла глаза.

— Я устала. Я совсем устала… Где взять сил?

Она выпила таблетку и вышла на балкон в застиранном коротком халатике. Ветерок ласково обдал её лицо тёплой волной, принеся с собой разные запахи. У кого-то жарится яичница с ветчиной, варится кофе. Аромат духов. Бензиновый… Ей нравились смешанные запахи Города. Значит, вокруг есть жизнь. Это всё ветер… Если добавить ко всем этим запахам ещё запах её любимых духов «прет-а-порте», то получится запах надежды…

«Воспоминания, воспоминания… ну почему вы снова не даёте мне покоя? Почему не хотите дать мне передохнуть, терзая и мучая мою душу, заставляя вновь и вновь проходить по лабиринтам кошмарных ощущений…»


Александр. Он спит, разметавшись, с открытым ртом. Она долго смотрит на него в недоумении и не может понять, кто этот человек и почему он спит в её постели. На стене висит морской китель с золотыми погонами. Вспомнила. Это её новый муж. Но когда он успел появиться в её жизни?

— Привет, — говорит он, проснувшись, глядя на её голые ноги. — Что у нас на сегодня завтрак?

Она молча кивает и уходит на кухню делать бутерброды с колбасой. Кофейная пена переливается из закопчённой турки на конфорку, толстый белый кот, мурлыча, трётся об ножку стола.

Потом они молча едут — каждый по своим делам. Лиза предоставила Александру эту обязанность — довозить её до работы по утрам. Так продолжается каждое утро уже много-много дней. Но в этот раз что-то пошло не так.

— Останови машину! — раздражённо бросает она.

— Что случилось?

— Останови, я выйду.

— Хорошо… — безропотно отвечает он, подруливая к тротуару.


— Лизок, выручай, — шёпотом попросила её сослуживица, едва Лиза перешагнула порог парикмахерской, на ходу снимая промокший плащ.

— Какие проблемы?

— Видишь вон ту старую грымзу? Я сожгла ей волосы, и теперь она меня ненавидит.

Лиза смотрит, близоруко прищурившись, в сторону пожилой женщины, демонстративно сидящей возле столика с «жалобной книгой».

— Я её возьму, — соглашается она.

Она состригла повреждённые концы волос и умелой рукой смешала в ступке нужные ингредиенты для маски.

— Сейчас мы подлечим ваши волосики, и они будут как новенькие, — ободряюще приговаривает она, ласково поглаживая скудную волосяную растительность клиентки.

— У тебя муж умер, — сказала вдруг бабка, глядя на неё в зеркало со злорадством.

— Что? — растерялась Лиза.

— И дети погибли

— А… — Лиза издаёт звук горлом — что-то среднее между стоном и звериным рыком.

— Истинно говорю тебе, ты погибнешь геройской смертью!

Лиза бросила расчёску и ножницы на стол перед зеркалом.

— Убирайтесь отсюда! У вас уже три волосинки на черепе, а вы всё химии делаете. И чтоб духу вашего здесь больше не было!



***

Им не больше месяца, подумал охотник. Надо бы их подрастить. Он запихнул троих в мешок.

Тигрята ждали мать, но она долго не появлялась, а вечером вместо неё в логово протиснулось странное двуногое существо, от которого исходил запах опасности и смерти.

Охотнику не составило труда по следам тигрицы отыскать пещеру. Найдя вход, он безбоязненно вполз в него на четвереньках, осветил фонариком нору и довольно ощерился: да, они здесь, все четверо, его охотничье чутьё не подвело его. Двое из них были в белоснежных шубках.

Но один из тигрят проявил поистине воинственный нрав: сопротивлялся, рычал, забившись под корягу, и даже укусил его за палец; тогда охотник, разозлившись, убил его ударом приклада. Внезапная мысль пришла ему в голову. Он всё-таки добудет чудесную шкуру белоснежной тигрицы.


***

— Куда это ты собралась? И зачем так вырядилась? — спросил Александр, удивлённо разглядывая жену, одетую в старый растянутый свитер, чудовищно протёртые джинсы и резиновые сапоги.

— Поеду Е—горск за грибами, — небрежно сказала она прокуренным голосом, закуривая сигарету и отхлёбывая кофе.

— Какие сейчас могут быть грибы? — он выдернул у неё сигарету.

— Какие-нибудь. В конце концов, просто похожу, подышу свежим воздухом.

— Одна? Ну уж нет. Я поеду с тобой, — он затянулся её сигаретой.

— Нет. Ты со мной не поедешь, — она выдернула у него обратно свою сигарету и, сделав несколько затяжек, с шумом выпустила дым. — Мне надо побыть одной и привести мысли в порядок.



Грибов в лесу не было. Клещ впился за ухом, она вытащила его и раздавила ногтем пополам. Забредя в какую-то глушь, Лиза поняла, что не помнит, с какой стороны пришла. Встретила местного старичка, — они вместе покурили, и он показал ей дорогу. Пока она шла обратно, ей стали попадаться грибы — сначала единичные, а потом и росшие целыми группами. Увлёкшись сбором грибов, Лиза отклонилась от тропы и в итоге снова заблудилась. Когда стало смеркаться и на небе показался бледный серп полумесяца, она неожиданно вышла на дорогу с заросшей травой колеёй, которая привела её к чьему-то одиночному поселению. Дом был закрыт и свет в нём не горел. Зато сарай оказался запертым чисто символически на непрочный засов. Сбросив засов и зайдя в сарай, Лиза почувствовала сильную усталость и тяжесть в ногах, словно налившихся свинцом… Скинув резиновые сапоги, она прикорнула в углу и уснула, зарывшись в сено, пахнущее сыростью и плесенью. Впервые за много лет заснула сама без таблеток и спиртного…


Бамбарбиа кергуду… Гортензии завяли. Что? Спрашиваешь, почему? Признак несовершенства. Все смертны. В том числе и твои любимые гортензии…



Иволга пять лет выслеживал Лидера Партии. Он долго следил за ним и ждал подходящего момента. И вот теперь, когда он вплотную подобрался к Альбиносу и нарыл столько фактов для сенсационного материала…

Его схватили. Подло ударили дубиной по затылку и хрястнули дорогущую фотокамеру о ствол сосны. Попался так глупо как… Теперь он всё узнал, но унесёт своё знание с собой в могилу. Его журналистский азарт сыграл с ним плохую шутку… Белобрысый урод оказался хитрее…



— Завтра — день Гнева. Будет взорвано восемь Ефремских городов с перерывами в пятнадцать минут, — торжественно объявил Констант, он же Альбинос, он же Лидер Партии, новоиспечённому Звену Камикадзе — группе людей, одетых в синие рабочие комбинезоны.

— Эй, летописец! Видишь вон ту дуру? — обратился он к Иволге. Тот, кто держал журналиста, толкнул его вперёд. Группа расступилась, давая ему пройти.

Иволга не поверил своим глазам. Перед ним стоял гигантских размеров белый грузовик с надписью «DIABBLO» и числом Зверя вместо номера. Что-то зловещее исходило от этой машины...

— Что… это?

— Смотри и наслаждайся ужасом. Она способна поднять на воздух сразу три мегаполиса. Ефрем будет разнесён к чертовой матери.

— Что вы хотите этим сказать?

— То, что находится внутри этой машины. Хотите взглянуть?

Он откинул створку. Один из его людей протянул руку и помог Иволге забраться в кузов. То, что предстало его глазам, поразило его до глубины души. Маленькая запаянная колба узким ответвлением уходила внутрь машины. Внутри колба была заполнена кристально прозрачной жидкостью. И всё. Больше ничего.

— Но ведь это только ключик, как я понимаю. Где же всё остальное?

— А ты не только любознательный, но ещё и сообразительный, — похвалил его Альбинос. — Жером, ну-ка, покажи ему.

Тот, к кому он обратился, запрыгнул в кузов и, сдвинув ящики в сторону, знаком пригласил Иволгу подойти.

Машина оказалась с двойным дном. Ниже пола, в дополнительном отсеке показался ствол асфальтового цвета и хвост. Это ужасающее зрелище он запомнит на всю жизнь.

— Это одна из самых крупных боеголовок в мире. От других её отличает то, что это ужасно грязная, ядерная бомба. Начинка её — страшное орудие против человечества. Слыхали, небось, когда-нибудь о Танталии-980? Чудовищный изотоп, полученный нашими друзьями с востока для создания оружия массового поражения. Часовой механизм, как вы поняли, — это и есть колба. Открытие заслонки запускает отложенную во времени детонацию. Жидкость, уходя по капле, отсчитывает ровное количество минут. Остановить процесс невозможно. Если отсоединить колбу, то воздух проникнет внутрь, — это и будет сигналом для моментального срабатывания детонатора. Ещё что-то надо к этому добавлять?

— Зачем вы это делаете? — судорожно сглотнув слюну, выдавил из себя Иволга.

— Мы выполняем задание.

— Чьё задание?

— Это неважно. В этих городах живут конченые люди. Ефрем — конченный город… Все люди в нём давно мертвы хотя сами не подозревают об этом. Ни один город не устоит перед мощью Дьявола.

— Нет…

— Да.

— Нет!!!

— Завтра, а это уже абсолютно точно решено, она будет стоять ровно в полдень  возле площади, осквернённой гробницей Вольдемара. Как она там окажется — не суть важно. Увы, в наше время нет преград для свершения Правосудия. Всё проплачено. От и до. На этом нагрелись многие рыла. Это так… И эта машина совершит Рейс в один конец.

— Грузовые автомобили такой категории не пропускают за Главное Кольцо без соответствующих разрешений на въезд.

— Это ли повод для нас печалиться? — улыбнулся Альбинос.

— Чёрт…

— Именно, — улыбнулся Лидер Партии.


Рано утром Констант вышел из дома, сел в легковую машину и уехал. Следом шесть грузовиков двинулись в свой последний путь… Все, кроме одного.

Лиза сладко потянулась, открыла глаза и тут же зажмурилась, чтобы не ослепнуть от лучика яркого солнца, проникающего сквозь щель в сарае. Кто-то любопытный исследовал её ногу. Опустив взгляд вниз, она увидела крысу и, взвизгнув по-девчоночьи, одним прыжком очутилась на чём-то, похожем на стол, грубо сколоченном из неотёсанных досок. В кармане штормовки она нашла измятую шоколадку и съела её целиком, запив противной тёплой водой из бутылки.

Шум снаружи привлёк её внимание, и она посмотрела в просвет между досками. Двое типов с угрюмыми, злыми лицами тащили упирающегося длинноногого человека, напоминавшего какую-то птицу. Подтащив его к пристройке дома, они сбросили беднягу в подпол и ушли. Вновь наступила полная тишина.

Подождав минут пятнадцать, Лиза решилась на выход.

Дверь скрипнула, она осторожно высунулась и никого не увидела.

Добежав до пристройки, она отодвинула засов и открыла наклонные дверцы: на дне подвала, прильнув к стене, скорчился человек со связанными руками и кляпом во рту.

— Ты кто? — шёпотом спросила его Лиза.

Он промычал. Оглянувшись по сторонам, она быстро спустилась по деревянной лестнице вниз и вытащила кляп изо рта пленника. Он не мог говорить из-за онемевшего языка.

Она разрезала ножиком верёвку на его запястьях.

— Уходи!

Но он продолжал молча сидеть в той же позе.

— Беги скорей, дурашка, что же ты тормозишь? — поторопила его Лиза.

Словно очнувшись, человек вскочил на ноги, едва не упал, пошатнувшись, — давало о себе знать сотрясение мозга после сильного удара по голове. Лиза помогла ему подняться по лестнице наверх. Не сказав ей ни единого слова, он заковылял к деревьям и скрылся из виду.

Интересно, кого она только что спасла? И стоило ли это делать?

Пройдя по тропинке 10 метров, она увидела…

Огромный белый Грузовик. Мотор его работал, но водителя в кабине не было. Вокруг ни души.

Не совсем понимая, что она делает, Лиза подбежала к машине…

«Только доеду до дороги и там брошу», — подумала она. Это был Импульс.

«Интересно, смогу ли я водить такого красавца?»

«Конечно. Это ерунда. Вспомни, чему я учил тебя», — улыбался давно умерший дядя с цигаркой в зубах, опираясь о ветхую калитку из плетеных прутьев.

— Всё к черту! К чёрту всё… Как же я замёрзла! — стучала она зубами, забираясь в грузовик. — Простите великодушно, милые хозяева, но я воспользуюсь вашим «малышом» для доставки моего туловища домой, благо дядя мой обучил меня искусству управления подобной махиной.


— Боже мой, что я делаю? — она захихикала. Почему-то впервые за много лет жизнь перестала казаться ей такой пресной и скучной. Странно, что за душевный подъём? Адреналин какой-то побежал по венам. И это не остановить!


Из одиноко стоящей на лугу кабинки туалета вышел небольшого роста лысоватый человек с глазами чуть навыкате и, застегнув ширинку на брюках, направился к грузовику. Но, не дойдя до него нескольких шагов, увидел нечто странное: в кабину с кряхтением забиралась женщина в очках. Он потёр глаза, думая, что это, возможно, галлюцинация.

— Э-эй, мадам, куда это вы собрались? Послушайте, это частная собственность...

Она не слышала его за работающим мотором. Захлопнув дверь, угонщица внезапно дала по газам, и грузовик скрылся из виду, оставив в воздухе запах сгоревшего дизеля.

Коротышка почесал в затылке, выпучив бессмысленные рыбьи глаза.

— Что за чертовщина…



— А где «Дьявол»? — спросил Старший Звена. Их осталось трое от всей Группы, уже отправившейся выполнять Задание.

— Баба какая-то угнала в резиновых сапогах и с корзиной...

— Да ты что, охренел совсем?! — заорал Старший. Ты, вообще, в своём уме? Откуда у неё ключ? Или ты оставил ключ в зажига…

— Я это… в сортир отошёл, а она…

— Придурки!

— Сваливаем отсюда!!! — истошно завопил третий.

— Погоди. Где журналист? — внимательно посмотрел на него Старший.

— В подвале сидит.

— Он всё ещё жив?

— Угу, — виновато ответил тот.

— Ну, так какого чёрта, уроды? Что вы тормозите? Надо же лишить его жизни.

— Констант ничего не говорил по этому поводу и не оставлял никаких инструкций.

— Вам что, всё разжёвывать нужно? — Старший достал пистолет и снял его с предохранителя. — С полуслова должны понимать. Нате — идите и кончайте с ним!


— Его там нет… — вернулись они через минуту с испуганными лицами.

В этот момент кусты зашевелились, дула упёрлись всем троим между лопаток и над ними закрутились лопасти вертолёта, из которого торчали стволы автоматов.

— Всем стоять! Руки за голову!

— Где машина?

— Какая?

— Большая, белая, по кличке «Дьявол».

— Нет её?

Иволга вышел вперёд. Его голова была седой как снег.

— Это конец, — сказал он. — Вы опоздали… Мы все опоздали…


3. DIABBLO

Экстренное сообщение облетело Города, приговорённые к смерти неизвестными террористами.

«…Белоснежная грузовая машина, гружённая неустановленной боеголовкой с часовым механизмом, была угнана неизвестной женщиной-грибницей…»

«Да уж… Масс-медийный юмор с каждым днём становится всё более плоским и примитивным», — презрительно подумала Лиза, решив, что по радио идёт очередное «ха-ха» шоу. Она уже двигалась в черте города, напрочь позабыв, что собиралась бросить машину возле трассы.

«Подождите-ка…» Она прислушалась к голосу диктора…


Она остановила машину в (как ей показалось) глухом дворике… DIABBOLO 666…

«…Белоснежная грузовая машина, гружённая неустановленной боеголовкой с часовым механизмом, была угнана неизвестной женщиной-грибницей…» Лиза открыла кузовные двери и забралась внутрь. Ящики уставлены рядами. А между ними — колба со стеклянной трубкой, которую она приняла за самогонный аппарат. Отодвинув ящик, Лиза увидела нечто зловещее…

Беда-беда... Беда-Беда... Ой, какая беда… Беда пришла… Захлопнув створки, она сползла вниз, силы покинули её. Внезапно она приняла решение. Это то, что она должна сделать. Поступок. Надо переступить через себя. Через свой страх. Она гладила машину, словно родное существо, и слёзы струились из её глаз, капая на землю.

— Девушка! А что это вы здесь фуру поставили? Совсем обнаглели! — аккуратная, чистенькая старушка со злостью стукнула клюкой машину по колесу.

— Не волнуйтесь… Не волнуйтесь… Мы уже уезжаем, — Лиза сказала «мы», словно машина была живым существом или тоже человеком.

Прыгнула в кабину, закрыла дверь и…

Так-так-так. Что же делать? Она вытащила из кармана платок, надушенный «прет-а-порте», понюхала его. Открыла также бардачок. Среди пачек презервативов и сигарет «ЛД» она углядела кожаные потёртые перчатки с «отрезанными пальцами, в металлических заклёпках. Это были мужские перчатки, больше на 2 размера, ну да ладно. Она надела их. Взялась покрепче за руль. Потом подумала и пристегнулась ремнём безопасности. Вот. Так будет надёжнее…

— Ну, что ж… поехали, «Диаболо», — произнесла она торжественно, повернув ключ зажигания. Вот ты, оказывается, какой. Астролог не обманул. Значит, ты всё-таки нашёл меня…Теперь мы с тобой неразлучны до гроба. Только ты и я…

«Теперь до меня наконец-то дошло, что бесполезно бегать от судьбы. Я должна сделать это… Есть только единственный миг в жизни, ради которого ты рождаешься на этой Земле. Как всё просто. Живёшь себе, живёшь, делаешь жалкие потуги что-то изменить, пытаешься соответствовать каким-то идиотским нормам и не знаешь такой элементарной ерунды. Наверное, это очень удобно — жить в своём маленьком, уютном мирке и не замечать чужой боли. Я так и жила долгое время, пока мне не дали почувствовать…»

Чтобы ехать было веселее, она стала искать музыкальную радиоволну и неожиданно наткнулась на песню, в припеве которой были слова «только ты». «Это, должно быть, знак», — решила Лиза, недобро усмехнувшись. — «Только Я…»



Тем временем в Штаб гражданской обороны прибыло подкрепление.

— Командир сапёрной группы особого назначения Колобов по вашему распоряжению явился!

Капитан посмотрел на круглое и румяное лицо Колобка.

— Вам выпала непростая задача… — неловко начал он и не смог продолжить.

Колобок всё понял и сказал, добродушно улыбаясь:

— Не существует в мире ни одного взрывного устройства, которое я не смог бы обезвредить.

— Выполняйте! — резко сказал Капитан, желая быстрее покончить с тяжёлой и неприятной обязанностью — отправлять людей туда, откуда они, возможно, уже никогда не вернутся.

— Есть! — взял тот под козырёк и, повернувшись, вышел.

Капитан почувствовал какой-то пугающий холод, словно ледяное дыхание Преисподней, шлейфом долетевшее из-за прикрытой Колобком двери. Одновременно с этим он ощутил тупую боль в груди.


***

Охотник злорадно ощерился, увидев розоватые разводы на снегу и аккуратные след лап, ведущие в пещеру.

Она всё-таки вернулась к своим детёнышам, дело осталось за малым. Главное, не испортить шкуру. Пуля могла опалить чудесную шерсть, и тогда придётся долго повозиться, чтобы привести её к товарному виду. Чтобы избежать этого, охотник сделал пыж, как научили его местные оленеводы; потом он воткнёт ей в сердце нож и добьёт прикладом. Он слышал жалобные призывные звуки матери, которая ходила по пещере и звала своих детей, не найдя их. Она чувствовала сильный запах врага в своём жилище и понимала, что с тигрятами стряслась беда.


***

«Я не хочу больше терпеть! Мне всё обрыдло. Делать вид, что всё по кайфу, а на самом деле меня всё бесит. Жить с чужим человеком, имитировать любовь, что-то там ещё… Мне даже запах его противен. За одно только это уже убить хочется. И себя в первую очередь. Нет. Я не могу больше притворяться. Не могу. Так будет честнее...

Что с тобой происходит? Да ты и двух слов связать не можешь, бедолага такая. Да и зачем…» (мысли Лизаветты Советовой)



Белоснежный гигант, возвышаясь над всеми, мирно двигался в общем потоке машин. Никто и не подозревал о том, что рядом с ними путешествует Смерть… Дальнобойщики со встречки приветливо махали Лизе…

Постовой, увидев несущийся навстречу, гремящий грузовик, по рации передал его координаты.


— Алло, полиция? Это я, здравствуйте. Понимаете, дело в том, что я еду в той самой машине, которую вы разыскиваете. Я услышала случайно по радио сообщение. Послушайте, меня зовут Лизаветта Андреевна Советова, и я еду вон из города. Слышали? Я спрашиваю — слышали вы это? Постарайтесь не мешать мне…

Она выключила мобильник и бросила его на сидение рядом.

Что-то гулко стукнуло вдалеке, прокатилось эхом и сотрясло землю…

Ерунда. Это всего лишь выхлоп самолёта. Или нет?


Но это был Взрыв, оставивший троих детей Колобка без отца... Мощная волна разрушила тысячи домов…

Друг за другом прогремело ещё четыре взрыва…


Кто-то тревожно и настойчиво звонил и стучал в дверь Лизиной квартиры.

— Что случилось? — спросил выскочивший из ванной Александр у перепуганного соседа.

— Там военные по телевизору говорят странные вещи, будто бы Лиза угнала у террористов машину, начинённую взрывчаткой… Идиоты они, что ли?

— Господи, что ещё за бред они несут… Хотя… — он так с пеной на лице и вошёл в комнату.

«Только что были взорваны города — Белый, Шарга, Максве, Горн, прилегающие к Ефрему, следующий на очереди… Как нам сообщили независимые источники, Лизаветта Советова, жительница Ефрема, по-прежнему передвигается на заминированной машине, по всей вероятности пытаясь выехать за пределы населённых пунктов. Кто видел, просьба немедленно сообщить…»

Всё то время, пока Александр слушал новости, он яростно скрёб бритвой подбородок, и вздрогнул, увидев кровь.



Едкий дым заставил глаза слезиться, запах горелого ударил в ноздри. Он ей даже понравился. Почти как в детстве, когда папа брал её в лес на шашлыки.

Сзади раздалась громкая музыка. В боковое зеркало, Лиза увидела стремительно приближавшийся чёрный внедорожник, мигающий дальним светом.

Водитель его захохотал, как сумасшедший, поравнявшись с ней.

— Уйди с дороги, дура очкастая! — истерично проорал он ей в открытое окно, стукнув по клаксону кулаком.

Лиза покосилась на него, но не уступила, и прибавила газу. Впереди был узкий мост.

Машины зацепились колёсами, «Джип» скрипел по стене, искры летели во все стороны. Мост закончился, внедорожник, не выдержав сильного давления, сорвался с дороги и полетел в кювет, кувыркаясь кубарем, словно огромная консервная банка, и остался позади. Грузовик чуть накренился, плохо закрытая пассажирская дверь, раскрывшись, ударила в рекламный щит и, оторвавшись, улетела назад…

Лиза на мгновение закрыла глаза, в ужасе шевеля губами, прошептав что-то нечленораздельное, что сама не поняла. Может, это было непристойное ругательство, а может быть, даже молитва…


Эээ…Эээ-эй… — из дыма, словно кошмарное видение, выехал огромный белый грузовик с чёрными буквами посередине. «DIABBLO».


В воздухе сильно пахло гарью. Лиза проехала пепелище, усыпанное стеклом. Что здесь такое произошло?

Стараясь не смотреть на обугленные тела, она продолжала ехать вперёд. Почерневший мальчик почти без одежды сидел у обочины и раскачивался как маятник. На асфальте корчилось изуродованное тело, в котором с трудом можно было узнать человека, — Лиза нечаянно заглянула в его безумные глаза и увидела Смерть.

Она нажала на тормоз, и грузовик, чихнув, послушно застыл. Вновь посмотрела на колбу — количество жидкости в ней уменьшилось почти вдвое. Проклятье…

Лиза срослась с этой машиной, слилась с ней в единое целое… Она стала её спасением и её погибелью…


Александр мерил комнату нервными шагами.

— Пожалуйста, поговорите с моей женой… я не могу…

— Капитан!

— Что вы от меня хотите? — устало произнёс Капитан, — он сидел, сгорбившись на стуле, словно непосильная ноша давила на его плечи.

— Сделайте что-нибудь, прошу вас! Умоляю! — Александр был близок к истерике.

— Давайте! — с досадой протянул руку Капитан, забирая трубку.

— Лизаветта Андреевна… Ваш муж очень волнуется и переживает, я тоже, знаете, в растерянности…

— Капитан, давайте я потом потолкую с вами. Сначала мне нужно сказать несколько слов мужу.

Капитан, сжав губы, вернул трубку Александру.

— Лиза, ты только не волнуйся… — начал тот дрожащим голосом.

— Да?

— Лиза, Лизанька…

— Да? — почти смеясь, повторила она.

— Лиза, ТЫ ГДЕ?!

— Не ори! Что ты орёшь как дурачок? — весело и раздражённо воскликнула она.

— Скажи — ты… в НЕЙ? — прошептал он.

— В КОМ?

— В этой чудовищной машине террористов.

— Да, я угнала этот дьявольский грузовик, и, знаешь, теперь мне стало так хорошо. Мне ещё никогда не было так хорошо в жизни, представляешь? Вся моя жизнь до сегодняшнего дня была никчемной, но вот это — мой шанс всё исправить… Я вся переполнена идеей и сознанием собственной значимости. Оказывается, я действительно эгоистка! Психологиня была права. Я не герой, какой я к чёрту герой! Я просто смеюсь над своей Судьбой. Слышишь, Господи? Вот, полюбуйся, что эта проклятая жизнь сделала со мной. Я стала ненормальной! И в то же время пробил мой Час. Я торжествую!

— Остановись сейчас же! Ты спятила? Они обезвредят её… — послышался в трубке хриплый от волнения голос Александра.

— Это невозможно… ты же слышал, они уже пытались… но всё бесполезно…

— Но при чём здесь ТЫ?

— Ты никогда не понимал меня… Никто… и никогда… не понимал меня… — всхлипывая, промолвила Лиза.

— Почему она не взрывается? Ведь все остальные уже взорвались...

— Значит, ещё не время.

— Может, это блеф?

— Нет…

— Дайте мне её! — в сердцах сказал Капитан, протягивая к трубке руку.

— …Я поняла, милый, что ты хотел мне сказать, но не волнуйся; впрочем, я тебя уже не… — последнее слово Александр не расслышал, — капитан выхватил у него телефон.

— Лизаветта Андреевна, машина, в которой вы едете, заминирована. Только что было взорвано шесть городов…

— Что? Ха-ха-ха! Ушам своим не верю! Всё шутки шутите? Мне сейчас не до них, знаете ли, — она рассмеялась и зашлась в каком-то визге, — истерические нотки слышались её в смехе. — Да я и БЕЗ ВАС ПРЕКРАСНО ЗНАЮ, ЧТО НАХОДИТСЯ В ЭТОМ ПРОКЛЯТОМ ГРУЗОВИКЕ, я собственными глазами ВИДЕЛА ЭТУ МЕРЗОСТЬ, так что не тратьте времени зря, лучше помогите, только сначала дайте трубку моему мужу.

— Саш, я очень устала, чесслово… — продолжила она, когда Капитан вернул трубку Александру.

— Лиза, не надо…

— Я ужасно устала…

— Это же глупо! Ты выглядишь смешной. Не будь дурой, в конце-то концов!

— Корми, пожалуйста, Барсика…

— Лиза, нет!

— Да!

— Нет!

— Да! Дай трубку Капитану.

— Нет, Лиза! Останови к чёрту эту машину. Выпрыгни. Беги от неё подальше. Беги! Я прошу тебя! Ты не должна этого делать! А как же я? Ты обо мне подумала?

— Я устала бегать, ты пойми… — она словно оправдывалась. Вечно выходит так, что она вынуждена оправдываться. Но перед кем? Перед собой? Перед ними? Да? Нет, милые мои. Я эгоистка, поэтому больше не буду оправдываться и искать в себе причины неудач. Всё на хрен. На хрен всё!

— Пошли все от меня на хрен! — крикнула она так злобно и громко, что Александр отдёрнул трубку от уха.

— Ты сошла с ума, Лиза, остановись сейчас же, я приказываю тебе!

— Приказывает он! Ишь! Разбежался головой об стенку! Да кто ты вообще такой, чтобы мне приказывать? Жалкий неудачник! Дай трубку Капитану, идиот! Я не люблю тебя и никогда не любила! Ты мне противен! Ненавижу тебя! Лучше смерть, чем жить с тобой. И спать!

В ней всё сжалось, когда она произнесла, точнее, выкрикнула эти слова. Она представила, как ему больно услышать это.

— В колбе жидкости где-то четверть, — сказала она Капитану.

— Плохо…

— Сколько у меня ещё есть времени?

— Полчаса, не больше…

— Не волнуйтесь, я уже укатила далеко за город, но я довольно плохо ориентируюсь на местности, поэтому быстро сейчас возьмите карту в руки и скажите, куда мне… Я отвезу её… в глухомань какую-нибудь завезу — и пусть там взрывается…

— Лиза…

— Может, мне в лес заехать? — продолжала она.

— О, боже…

— Лиза… Лиза… Лизонька… — прошептал Капитан, — у него в глазах стояли слёзы.

— Ну вот ещё и вы тут будете сопли разводить, что за мужики такие пошли! — возмутилась Лиза.

— Я не могу вас просить о таком… — искренне признался Капитан.

— Скажите! — он вздрогнул: в её голосе ему послышалось отчаяние. — Только, пожалуйста, ПОБЫСТРЕЕ! — «чтобы я не передумала», — добавила она про себя.

— У меня разряжается мобильный, я боюсь не успеть, — уже более спокойным голосом сказала она.

— Хорошо. Значит, так. Слушайте. Мы запеленговали вас. Через пару километров слева увидите съезд на просёлочное шоссе, проедете по нему ещё километров пять, и справа будет заброшенный карьер. Он очень глубокий — там метров двадцать, наверное; постарайтесь выпрыгнуть, пусть машина сама съедет в него. Но…Лиза! Я… вы погибнете…. Однозначно. Хоть низина и сгладит удар, но радиус взрывной волны — ориентировочно шесть километров. Шансов выжить нет…

— Это не самое страшное. Капитан, передайте Саше, что я его очень-очень люблю. Очень… Просто ужасно люблю, невыносимо! Так люблю, что…. Но у меня больше нет сил. Я их истратила раньше времени. Не в этой жизни… Теперь всё. То, что я думала про ветер, это правда. Хотя и придуманная мной сказка. Чистой воды выдумка. Она пахнет запахом «прет-а-порте». Это запах моих любимых духов. Нет! Я обманщица. Запаха надежды не бывает, вкуса страха тоже нет. Это всё иллюзии. Образные кусочки восприятия, и у всех они разные. Не надо пытаться навязать одному человеку другим своей точки зрения. Надо стараться. Не утратить надежды. Вера — это другое. Верить совсем нелегко. Мне же — просто не под силу...

— Ну как же так…

— Я сильно озлобилась, за последнее время — особенно. Я чувствую это. Меня затягивает. Да что там! Просто колбасит. Словами не передать. Но это сидит где-то там внутри. В самых недрах меня. Сидело и раньше всегда, а теперь пришло время... Может быть, я говорю совсем какую-то несуразицу, но это то, самое настоящее, что я могу предъявить сейчас этому миру. Может быть, другие это тоже чувствуют, но скрывают, но я теперь имею возможность раскрыться вот так публично. Потому что я себя ненавижу. И многих, многих, многих, но при этом всех жалею. Да. Так бывает? Я не могу… я… мне противно, что я стала такой циничной… Я ужасно испорченный человек… Я говорю о том, что это неизбежность. Просто я так устала от себя. От своих мыслей. О том, чего могло бы не быть, и что было, или наоборот. Хотя могло быть и хуже… Я отвергаю себя. Свою жизнь. Почему это происходит? Не знаю… Примет ли меня Бог когда-нибудь в таком виде, и в состоянии ли он понять, что мы люди, и нам тоже бывает больно, в конце концов! Но я не уверена, что он вообще знает о моём существовании… Мне кажется, скоро конец света…

Он молча слушал её, потрясённый нечеловеческой болью чужой души.

— Капитан… Вы ещё здесь?

— Да, Лиза.

— Помолитесь за меня… я не умею… Хорошо?

— Хорошо. Обещаю.

— Всё. Я уже съехала в просёлок. Ещё немного…

Связь прервалась.

— Что? — подскочил к Капитану Александр, выхватывая у него трубку.

— Она сказала, что любит вас…



— Внимание, всем постам! Прекратить преследование!

—Нет!

— Всем вертолётам вернуться на базу!

— Да вы что, с ума сошли? Там моя жена! — Александр схватил Капитана за грудки.

— У неё такая рана в душе… Огромная. Она больше не может с ней жить и не хочет бороться…

— Она всегда была сумасшедшей, но при этом мечтала спасти этот мир… — пробормотал Александр.

— Она камикадзе, и здесь уже ничего не попишешь…

«Эпицентр взрыва придётся на лесополосу, взрывная волна сметёт все линии электропередач. Сколько там находится людей — точно не известно…»

— Быстро всех эвакуировать из квадрата Б—4. Пусть бегут к дороге. Да, и подгоните автобусы, какие есть поблизости.

Александр тихо сполз по стенке и затрясся от беззвучного смеха, а потом заплакал как ребёнок…



Машина увязла колесом в грязи. Чёрт! Нет! Нельзя, нельзя! Не вовремя… До Лизы донёсся звук бензопил: четыре мужика неподалёку валили лес; они прекратили своё занятие, заметив застрявшую на дороге махину, беспомощно ревущую на холостых оборотах.

— «Повезло», — с видом знатока произнёс один из них; остальные подошли ближе, с любопытством разглядывая наполовину провалившееся в жижу колесо.

— Эй! Помогите быстрее, у меня внутри бомба! — крикнула им Лиза.

— Какого чёрта…

Люди попятились.

— Чё несёшь?

Тогда она заорала на весь лес, вложив в свой крик последние силы, что у неё ещё оставались.

— Я везу бомбу в безопасное место! Чтобы… Вы что, радио не слышали? Вас должны эвакуировать.

— Ты не врёшь! — прищурившись, сказал крепкий лысый мужик в тельняшке, сделав знак остальным остановиться.

— Осталось двадцать минут, мне надо успеть… — упавшим голосом пробормотала Лиза.

— Коляныч, дуй скорей за Лёхой — и сюда. Живо! — распорядился лесоруб.

— Ща, сделаем, — крикнул Коляныч, исчезая в кустах.

Через пять минут, бодро сминая громадными колёсами маленькие деревца, на дорогу вылетел тягач исполинских размеров.

— Спасибо! Спасибо! Спасибо! — шептала Лиза со слезами на глазах, прижимая к груди грязные кулачки.

— Тросы давай быстрее! Тросы! Цепляй за крюк! — командовал лысый.

Два троса не выдержали и лопнули. Притащили ещё один, перетянутый металлической обмоткой.

— Этот сдюжит, — вынес вердикт лесоруб в кепке, потрогав толстенный трос. Все четверо пристроились сзади Лизиной машины, собираясь принять участие в борьбе с коварной ямой.

— Раскачивай! И-и раз! И-и два! Сильнее навааа-лись! — кричали они, подталкивая грузовик сильными, натруженными руками; потоки грязи, летевшие из-под колёс, заливали им лица, но они не обращали на них внимания, сосредоточившись на выполнении поставленной перед ними задачи.

Тягач вытащил DIABBLO из размытой колеи, лесорубы с победными воплями упали в лужу.

— Спасибо! Спасибо, милые мои! Любимые! А теперь уезжайте отсюда скорее! Как можно дальше!

— Эй! — крикнули люди, залезшие на развернувшийся тягач. — А ты?

— А я? — Лиза грустно улыбнулась. — Всё нормально, я знаю, что делаю. Я выйду сухой из воды. Я всегда так выхожу…

— Точно? — с подозрением переспросили они.

— Да валите вы уже отсюда! — вместо ответа крикнула она. — Быстрее! Проваливайте к чёрту!

Она запрыгнула в кабину и, что есть силы, нажала на акселератор. Мотор взревел.

Телефон выпал из кармана штормовки и плюхнулся в грязную лужу.



59, 58, 57

Слеза катится по щеке…

48, 47, 46

Слеза падает на руку и ползёт вниз…

35, 34, 33,

Глухой удар…

— Нет…

Слеза падает на пол и разбивается с хрустальным звоном…


***

Тигрица, обнажив клыки, глухо зарычала. Теперь он увидел её вблизи. В глазах — слёзы, ненависть и боль Матери. Она вся подобралась для того, чтобы дать последний бой. Неистово била себя хвостом по бокам, подогревая ярость. Заворожённый этим прекрасным зрелищем, охотник на секунду опустил ружьё, руки его дрогнули; этой секунды ей хватило, — она кинулась на врага и вцепилась ему в горло. Ружьё выстрелило… Все силы тигрицы ушли на этот точный смертоносный прыжок. Человек забился в конвульсиях, рядом агонизировал умирающий зверь…

Два бездыханных тела остались лежать на снегу, окрашенном в алый цвет. Вокруг их крови, перемешавшейся друг с другом, с победным криком закружили вороны.


***

Набрал номер…

Аппарат абонента выключен или временно недоступен….

Набрал номер…

Аппарат абонента выключен или временно недоступен….

Набрал номер…

Аппарат абонента выключен или временно недоступен….


Гордо подняв голову и распрямив плечи, Лиза неслась навстречу Смерти, разгоняя грузовик на пределе его возможностей. Показалась зияющая дыра карьера… В последний момент всё её живое существо затрепетало, запротестовало против насильственного уничтожения; бессознательный инстинкт самосохранения взял верх, и она попыталась выпрыгнуть, но от страха руки ослабли, и она не смогла открыть дверь… «Мамочка, мамочка, я боюсь! Господи, спаси меня! Проклятье…» Заплаканными глазами Лиза взглянула вперёд и почувствовала, что под грузовиком больше нет земли…

Её бросило вниз, а затем вверх и, сжав стальными тисками, сильно ударило в поясницу, пронзив всё её тело электрическим током; острый осколок стекла разрезал щеку, и горячая липкая жидкость стала заливать лицо. Она хотела её вытереть, но рука почему-то не слушалась…



Звонок в дверь. Александр вскочил как ошпаренный. На пороге стоял Капитан.

— Я забыл тут у вас кое-что …

Он прошёл в квартиру и взял со стола свой головной убор.

— Вы нашли её? — потряс его за руку Александр, с надеждой заглядывая в глаза.

— Нет…

— Вы её не искали? — догадался он.

— Нет…

— Почему? Вдруг она жива?

— Это исключено.

— А вдруг?

— Послушайте, у нас тут шесть городов разрушено до основания, сотни тысяч трупов, есть угроза радиоактивного заражения, а вы хотите, чтобы мы искали вашу жену? Ладно, бывайте…

Обернувшись на пороге, он увидел сгорбленные плечи ещё не старого человека, ставшего стариком, застывшие слёзы в глазах... Жалость кольнула его сердце.

— Ну ладно… ладно. Что вы… — подойдя к нему, он легонько похлопал его по спине.

— Пожалуйста…

— Хорошо, я попробую… Мы сделаем всё, что в наших силах.



Он просидел сутки на табурете, не вставая, выкурил четыре пачки сигарет — пепельница была переполнена, и окурки падали на стол и на пол. Ещё через двое суток раздался звонок в дверь. На пороге стоял совсем юный человек в военной форме. Он снял фуражку и протянул хозяину маленький тряпичный свёрток.

— Возьмите это… Это всё, что осталось.

Трясущимися, непослушными руками Александр развернул его. Там было сплющенное обручальное кольцо.

Сочувственная ладонь легла на плечо.

— Если вас это утешит… Ей не было больно. Она умерла быстро. Сгорела почти моментально. Это как попасть в атомный реактор — даже понять не успеваешь. Раз — и нет тебя…

Откуда было знать этому сопляку, что Лиза умерла не сразу, а ещё семь долгих минут лежала с открытыми глазами, почти разорванная пополам, с раздробленным позвоночником, находясь в полном сознании, прежде чем огненная волна навсегда прекратила её муки на этой Земле?



Констант щёлкнул пультом, выключая телевизор.

(задумчиво):

— Кажется, я ошибся. Одна живая в Ефреме всё-таки была. Не доглядел, каюсь. Мёртвые души не способны сострадать и плакать… Но они убили её. Теперь она уже воскресла в другом, более подходящем для неё месте. Живым не место среди мёртвых. Надо сообщить Команданте, что задание выполнено. Правда, с некоторыми осложнениями…



Люди в оранжевых костюмах со счётчиками Гейгера ползали по раскуроченному карьеру, как муравьи. Повсюду летал пепел и, кружась подобно бледно-чёрным снежинкам, падал на землю.

— Чисто! — снимая защитный шлем, крикнул один из них.


— Бомба не была грязной, она оказалась обычной, и слава богу! — с облегчением сказал военный репортёр.

— Эта белобрысая сволочь всё наврала! Он наврал мне, скотина! — зло процедил Иволга сквозь зубы, кидая шлем на землю, и заревел как раненый зверь, потрясая тощими кулаками в небо, затянутое плотной дымкой.

— А ты как будто и не рад?

— Я-то? — удивился Иволга. И внезапно ему стало противно. От себя, от людей… Он пошёл прочь, и его стошнило в опалённую траву. Наверное, пора прекращать пить коньяк перед завтраком.


End

…И тогда я отдохну в том самом месте.

Забуду, что были все эти годы, заполненные темнотой, холодом и абсолютной пустотой.

Я поняла! Мы в ловушке. Каждый — в своей! Я хочу вырваться из неё! Я — против! Судьба — ты моя единственная соперница! Берегись!


Прощай Лиза… Твой Ветер Надежды всё-таки унёс тебя туда, где тебе не будет так больно, как здесь...

Привет, Лиза, это я, Лиза… И я тоже уже улыбаюсь, и мне тоже уже хорошо, потому что я жду тебя в том самом месте, где мы все будем друзьями… навсегда.

Я стою на одной стороне Мира, а ты — на другой, но нам стоит лишь сделать шаг навстречу друг другу и протянуть руки, чтобы снова быть вместе. Ведь это же так просто…




[1]Согласно современным представлениям некоторых учёных о спиралевидном течении времени и гипотезах, предполагающих вероятность одновременного существования нескольких параллельных реальностей в рамках одного и более измерений, автор трактует этот момент в произвольной форме, но также оставляет читателю возможность оставаться при своём мнении на этот счёт.

[2] Духовой музыкальный инструмент наподобие дудочки