Петиция совратителя. Мопассан

Господа судьи, господа председатели, господа присяжные,
Теперь, когда я уже не заинтересован в данном вопросе, учитывая мой возраст и седину, я хочу опротестовать ваш приговор, пристрастность ваших суждений, вашу слепую галантность, которая побуждает вас всегда выгораживать женщин и осуждать мужчин каждый раз, когда на ваш суд выносят любовную историю.
Я стар. Я много, точнее, часто любил. Моё несчастное истерзанное сердце ещё дрожит, вспоминая былые нежности. И долгими одинокими ночами, когда прошлая жизнь кажется нам закончившейся иллюзией, когда давние приключения, истёршиеся, как ковры, внезапно заставляют нас вздрагивать от грусти и наполняют глаза слезами, я бережно открываю ящик с любовными воспоминаниями, где дремлет моя жизнь или витает мёртвый пепел всего того, что я обожал на земле.
Я рыдаю над атласной туфелькой, которая некогда была белой, а теперь пожелтела, которую я снял с Её ноги как-то вечером в саду, чтобы помешать Ей вернуться на бал.
Я целую перчатки, пряди светлых и чёрных волос, три шёлковые подвязки для чулок и кружевной носовой платок с пятнами крови, которые теперь кажутся ржавыми и историю о которых я однажды расскажу.
Но я хотел рассказать вам о другом. Я хотел доказать только то, что у меня были слабости, как у самого робкого, самого нерешительного из людей.
Я так робок, что я никогда не осмеливался… вы знаете, о чём я говорю – только если женщины не осмеливались на это первыми. И, размышляя над этим, я пришёл к выводу, что в 9 случаях из 10 именно женщины выступают в роли соблазнительниц, закидывают опасные сети. Женщина – охотник, мужчина – добыча.
Недавний судебный процесс, состоявшийся в Англии, внезапно всё прояснил для меня.
Одна девушка, служащая магазина, была соблазнена, как вы говорите, молодым офицером флота. Она была уже не первой свежести, у неё до этого были любовники. Через некоторое время он бросил её. Она покончила с собой. Английские судьи не могли найти достаточных оскорблений, выражений негодования и презрения, чтобы стереть бесчестного соблазнителя в порошок.
Господа, вы на их месте поступили бы так же. Но вы не знаете женщину, вы её не понимаете, вы чудовищно несправедливы.
Выслушайте мою историю.
Я тогда был молодым офицером в портовом гарнизоне. Я выходил в свет, любил танцевать и был робок, как я уже говорил. Вскоре мне показалось, что на меня обратила внимание одна зрелая дама, ещё красивая, замужняя, мать семейства, которую все считали неприступной. Когда мы танцевали, она не сводила с меня глаз и смотрела так пронзительно, что я не мог ошибаться. Конечно, она ничего мне не говорила. Разве женщины говорят, разве они должны, разве они могут говорить? Разве женский взгляд не говорит больше любых слов? Но я сначала делал вид, что не понимаю. Затем её немое преследование начало меня беспокоить. Я начал шептать нежности ей на ухо. Вскоре она отдалась мне. Я соблазнил её, господа. Я выслушал от неё достаточно упрёков за это!..
Она любила меня со страшной, ревнивой, жестокой страстью. Она говорила: «Ты меня хотел». Что я мог ответить? Упрекать её за взгляды, которые она бросала на меня? Судите меня, господа. Она ведь ничего мне не сказала!
Наконец, я узнал, что наш полк меняет гарнизон. Я был спасён. Но вечером, около 11 часов, она пришла ко мне в мою маленькую комнатку. Она сказала: «Ты скоро уедешь, и я пришла, чтобы отдать тебе самое большое доказательство любви, которое может дать женщина: я поеду с тобой. Ради тебя я брошу мужа и детей. Я стану падшей женщиной в глазах света, я навлеку на себя позор на всю жизнь. Но я делаю это для тебя и я счастлива». Я почувствовал, как холодный пот выступил у меня на спине. Я взял её за руки и начал умолять не приносить такой жертвы, говорил, что я не хочу её; я пытался её образумить. Напрасный труд. Тогда, глядя мне прямо в глаза, она прошипела: «Так значит, ты трус? Из тех, кто соблазняют женщину, а потом бросают её по первому капризу?»
Я возражал. Но я показал ей всё безумие такого поступка и последствия, которые скажутся на всей нашей жизни. Она упрямилась и отвечала одно: «Я люблю тебя». Наконец, я потерял терпение и прямо сказал: «Я не хочу. Я запрещаю тебе ехать со мной». Она встала и вышла, не говоря ни слова.
На следующий день я узнал, что она пыталась отравиться. На протяжении недели врачи думали, что она не выживет. Одна из её подруг пришла ко мне, осуждая за жестокость и бесчестность. Я был непреклонен. В течение месяца я слышал разговоры о ней только краем уха. Говорили, что она очень больна. Затем подруга предупредила меня, что у умирающей почти нет шансов и что её может спасти только обещание любви, данное мной. Я обещал. Она выздоровела. Я увёз её.
Естественно, я подал в отставку. Два года мы прожили на маленькой вилле в Италии и вели ужасное существование сбежавших любовников.
Однажды утром ко мне пришёл её муж. Он говорил со мной без гнева. Он приехал за женой – не ради себя, а ради дочерей.
Я был очень этому рад, господа судьи.
Я позвал её и оставил наедине с супругом. Она отказалась ехать с ним. Я умолял её, упрашивал, и мы с мужем, как в невероятном спектакле, приводили всевозможные доводы: я – чтобы она уехала от меня, он – чтобы она поехала с ним.
Она бросила нам презрительно: «Вы – пара негодяев», и пошла наверх.
Муж взял шляпу, попрощался и сказал от всего сердца: «Мне очень жаль Вас, сударь». Затем он ушёл.
Она прожила со мной ещё полгода. Люди принимали её за мою мать. Потом она умерла.
Что ж, господа, эта женщина никогда раньше не подавала поводов для слухов. Её никогда не подозревали в отсутствии добродетели, в порочности, и в глазах света её совратил я. Это я искалечил ей жизнь и выбросил на помойку. Это я обесчестил её семью и посеял стыд вокруг себя. Я – негодяй и подлец.
Вы осудили меня за бездушность.
Эта история наделала много шума. Меня называли совратителем. Все женщины смотрели на меня со смущённым любопытством. Мне хватило бы протянуть руку, чтобы увезти любую из них. Я любил их тем больше, чем больше они мне изменяли. Другие ужасно угнетали меня. Наконец, такая альтернатива начала повторяться бесконечно. Мне хотелось сидеть на двух стульях – я был мучеником, который отдаётся на растерзание львам.
Я заканчиваю, господа.
Прогуляйтесь по парижским бульварам с 12 до часу дня. Посмотрите на этих девушек, на маленьких работниц, которые ходят по тротуарам парами, вызывая взгляды мужчин, строя глазки, готовые согласиться на свидание, ищущие любовь на улицах. Это – ваши клиентки. Исследуйте их сердца. Послушайте, как они говорят:
«Милочка, если бы мне повезло подцепить богатого, я тебе клянусь, он не бросил бы меня, как Амелию, или прячьте скипидар».
И когда мимо них проходит славный парень, ему прямо в лицо бросают взгляд, который словно говорит: «когда захотите». Он останавливается. Девушка мила и готова на всё. Он уступает.
Через месяц вы осудили и приговорили того негодяя, который бросил соблазнённую девушку. Так кто же – охотник, а кто – добыча?
Не забудьте вот о чём, господа: любовь – это основа жизни женщин. Они играют с нами, как кошки с мышами. Девушка ищет самого выгодного мужа. Те, кто ищут любовников, ставят те же условия.
Что касается мужчин, когда мужчина чувствует ловушку и ускользает из женских рук, они мстят, как охотники, которые пулей убивают кролика, который выпутался из силка.
Таково моё скромное мнение, основанное на опыте. Я предоставляю его вашим размышлениям.
Честь имею, господа судьи, господа председатели, господа присяжные,
Ваш покорный слуга,
Мофриньёз

12 января 1882
(Переведено 1 июня 2018)