Лёгкий ужин

 

 
Только от крайнего, сумасшедшего одиночества человек начинает мечтать яростно, самозабвенно, сотворяя себе на месте обнимающей его пустоты цветной, поющий, улыбающийся мир, в котором его любят – такого, как он есть. Впрочем, и сам он в этом мире – гораздо лучше себя реального.

1.
Миссис Эйллис Прайт пригласила к себе в пятницу на десерт мистера Смарта.
Мистер Cмарт пришел со странным для местных традиций опозданием, 26 минут.
Эйллис и двое её детей, 11-летняя Пат и 18-летний Крыс,  давно собрались в гостиной, где прислуга, Коллина Поллякк, накрыла стол и украсила его по-своему, как умела только она. «Навеяно воспоминаниями о моем раннем детстве», объявила она однажды. И каждый раз, когда звали не совсем обычных гостей, Пат и Крыс повторяли друг другу на разные лады «навеяно воспоминаниями о моем раннем детстве»,  пытаясь заранее угадать, что за представление застанут они на обеденном столе на сей раз.

Им запомнились с прошлого месяца странные бумажные фигурки между блюдами на столе, скатерть, больше похожая на несколько сшитых между собой шалей, которым лет по сто,  какие-то звенящие шарики, развешанные на спинках стульев.
С позапрошлого месяца они не могли забыть керамическую посуду, ничем не наполненную, но расставленную по их огромному столу так, что невозможно было оторвать взгляд.

Казалось, что глаз то и дело обнаруживает новую вазочку или кувшинчик, новые разнокалиберные мисочки. Они будто перемещались по столу, одни исчезали, а другие появлялись.  Тогда, в середине вечера, в одной из амфор возникла, откуда ни возьмись, полузасохшая роза… И тогда Крыс и Пат переглянулись с восторгом и ужасом.

Впрочем, Пат и Крыс, очень дружные, несмотря на пропасть лет, разделяющую их: 11 и 18 -  совсем не то, что 60 и 67 – жили весело – воображение не позволяло им скучать. И что было правдой, а что выдумкой – давно перестало их волновать. Жизнь была прекрасна – и ничто не могло этого изменить!

Пат и Крыс внимательно рассмотрели стол – на сей раз между приборами лежали открытки с изображениями котов. Однако, вскоре им уже казалось, что гостиная наполнилась кошачьей разноголосицей. Колльша, как звали по-домашнему Коллину, принесла свечи.

Эйллис, которая славилась отстраненным отношением к быстротекущей жизни, разглядывала копию Джованни Боккаччо. Никто словно бы и не томился ожиданием.Три собственные кошки Прайтов спустились с верхнего этажа и сидели каждая на своей ступеньке, неподвижно глядя в разные стороны.

- 26 минут – успела задумчиво произнести миссис Эйллис,   когда звякнул дверной колокольчик – и распахнулась дверь.
Сначала вплыл громадный дикий букет – цветущая полевая мята – и только потом мысли переключились на мистера Смарта, а за букетом укрывался именно он.
Все непринужденно рассмеялись и заговорили разом.

- Миссис Эйллис! Позвольте вам преподнести! Отличное дополнение к плотному ужину!
- Вы прошли пешком через Неожиданное Поле, мистер Смарт!.. Это удивительно! Последний раз…
- Ах, просто Смарт, просто Смарт! Ребята! Здравствуйте!
- Мяу-мяу, дорогой Смарт!
- В доме сегодня сто кошек, нет?..
- Сегодня в доме - легкий ужин, мистер Смарт. И вы – наша изюминка. Главный гость.
- Где же остальные?
- Брат и мистер Фетрз с леди Фьюз приедут вместе вечерним экспрессом. Это обыкновенно, мы их не ждем, а теперь к столу!
- Крыс, когда он сосчитал? На столе 97 котов…
- Пат, он просто сказал «сто», это фигура речи - и совпадение!
- Нет, Крыс, он сделал ударение на сто, и сделал паузу. Ты не наблюдателен.
- Дети мои, садимся!

Ужин начался.
Эйллис  рассказывала о копии ее любимого художника Джованни Боккаччо, которую привез ей недавно брат. На ней было воспроизведено как бы следующее движение от оригинальной картины, следующая фаза.

- Словно бы ммм… нетерпение времени подтолкнуло руку копииста, словно времени невыносимо было стоять на месте…
- Вы правы, Эйллис. Мне кажется, время наблюдает за нами, и, наверное, часто бывает во гневе… Оттого что мы не понимаем его.
- Но следующим шагом, мама, может быть выход э-э.. персонажей за рамки картины и…
- …и стремительное развитие событий, Пат! Ведь от даты создания картины прошло несколько веков!
- О, это был бы вихрь, Крыс! Мы бы все равно ничего не поняли. Но как грандиозно!..
- Что же ограничивает Время в его своеволии?..
- Я думаю, Эйллис, его ограничивает пространство… Эти двое, хм.. должны сохранять известное равновесие…

Пламя восьми свечей слегка колыхнулось, кошки Прайтов промелькнули одна за другой и скрылись, Коллина пронесла мимо широкий кувшин с охапкой мяты…
- Да… поле… эта мята… в последний раз…
- Может ли, наконец, время вмешаться в жизнь иначе, чем просто отсчитывать относительно равные промежутки, мистер Смарт? Мама? Пат?..
- …в последний раз… Ах, Крыс… оно, похоже, направило копииста… Это вмешательство?
- Да, Эйлисс. И я думаю, только воздействуя на умы, оно соперничает с пространством…
- Не так уж и мало, Смарт! Мама! Пат!

На минуту повисла тишина. Все смотрели на пламя свечей и одновременно принялись потягивать коктейли.
- Сколько кошек на столе, дорогой Смарт? - Невинно спросила Пат.
- 97. - Пожал плечами Смарт.
- А почему? - Вырвалось невпопад у Крыса.
- Сентабруме трей кантионо перерепе онтофас лярримпа ок паре ок таре ок нуго…
- Смарт?!.
- Я всего лишь отнял три от ста.

Эйллис встала из-за стола, отошла к камину и оттуда смотрела на мистера Смарта, обняв себя руками за плечи.
- В последний раз через Неожиданное поле перешла миссис Миркенс… Миркенс так и не пришла в себя. Кстати, она не расставалась с тех пор с веточками мяты – свежей или засушенной, которую собирал для нее ее бедный мистер  Миркенс. Он собирал ее на краю поля. Миркенс пыталась что-то  объяснять… Поняли только то, что в поле ей встретилось нечто, чего не вынес ее слабый рассудок… Однако, с тех пор в Неожиданное поле никто не ходит. Вы – первый, мистер Смарт.
- Миссис Эйллис! Ваш брат и господа фе-фе!
- Ах, Коллина! Они ведь могут услышать...

Вошедшие были настоящими возмутителями спокойствия. И без того любой входящий подобен камню, упавшему в воду. Волны от него, благоприятные, долгожданные – или противные всему существу,  вторгаются в личное пространство обитателей. И это вторжение надо  пережить. В данном случае троица произвела неодинаковый эффект на присутствующих. Коллина, элегантно одетая в белые прямые брюки и короткую фиолетовую блузу, на высоких каблуках – встречала гостей, сдерживая свой восточный темперамент. Эйллис, в длинном красном платье, спешила навстречу брату, с какой-то детской непосредственностью. Очевидно, брат и сестра обожали друг друга.

Крыс и Пат рассеянно улыбались. Смарт, в розовой рубашке, кремовом костюме, засунув руки в карманы, слегка покачивался на каблуках, не отходя от своего стула, как будто не решил еще, как ему относиться к гостям.

- Слово не может опережать время! - Продолжила Фьюз дорожный спор своим звонким голосом, никак не соответствовавшем ее 45 годам. - Ничто не может опередить время!
Все трое были в черном с ног до головы. Как три монаха. Но вряд ли они обращали внимание на некий комизм своего вида.
- Дорогая Фью-Фью! Можно забежать впереди времени и отстать от него, оно и не заметит… - обнимая сестру, отвечал Томбер Прайт.
- Время само страшно коварно: сжимается, растекается, но, в конце концов, неумолимо предъявляет одну и ту же шкалу каждому существу на этой планете! - Воскликнул мистер Фетрз, не выпуская Фьюз из своих объятий – они так и вошли, держа друг друга за талию.
- Господи, время! Неуловимо, неощутимо - у него нет даже собственной тени! Я подозреваю, что это универсальная химическая реакция, распад некоего вещества вселенной… своего рода грунт, на котором пишется картина мироздания. Мы не можем отделить его даже от себя, мы не можем посмотреть на него со стороны – значит, мы не в состоянии понять его. Ох, Эйллис!.. Здравствуй, моя радость!
- Моя милая Фьюз! Фетрз! С вами, как всегда, не соскучишься… Вот – наш сегодняшний гость – мистер Смарт!
Мистер Смарт! Фьюз! Фетрз! Томбер! Рукопожатия, поклоны, взгляды.

Крыс и Пат стояли бок о бок, и ловили мелкие беспокойные волны, бегущие во все стороны от кучки мужчин и женщин.

- Как странно, - произнес мистер Смарт с легкой усмешкой. - Мы тоже только что говорили о господине Время…
Все уже расселись за столом, как пестрые птицы на ветках.

- Да, Смарт!.. Только на Неожиданном поле растет такая мята...
- «У времени есть запах – и пахнет оно мятой.
    У времени есть вкус – он горек, как утраты.
    И лик его бесстрастный увидеть можешь ты,
    но не удержит память ужасные черты.
    Но не осилит разум иное существо -
    померкнет, ослепленный величием его…»
- Это Хаммоэнс! Смарт, значит, мята – вы нарочно принесли её? Вы знали тему? Но поле!..
- Дорогая Эйллис, все это ничего не значит, ровным счетом ничего не значит! Как всем известно, прежде по полю шла прямая тропа от деревни моей матушки до Пиллоуз, а после известных событий она заросла. Однако, путь напрямик слишком удобен, чтоб не воспользоваться им хотя бы раз, хотя бы сегодня, хотя бы потому, что…

- Как это красиво! Запах мяты – то ли простой, то ли таинственный, темный, будоражащий, грубоватый, как сама земля,- воскликнула Фьюз (вообще-то, актриса…) вставая из-за стола и подходя к столику с букетом. - С мятой можно делать все, что угодно. Не так со временем.
- Если абсолютизировать время, то неизбежно придешь к тому, что оно и есть – Бог. Всё позволяет – и за всё наказывает. Бесстрастно, всё знает, всем владеет, всегда было.
- Мы называем временем то, что не имеет к нему никакого отношения. Мы объясняем массу вещей, пользуясь сравнением со временем!
- Время-деньги, господа! - Легко, как обычно, возразил  Томбер. - Эквивалент, прежде всего, наших ощущений! И так же, как деньги, способно девальвироваться. У предков и день был длиннее нашего, и фунт был подлиннее... 

- А представляешь, Крыс, - день первобытного человека? Наверняка, он для него  равнялся  жизни. Приходило утро – и жизнь начиналась заново. Ночью загорались звезды , и...
- ...да, а изменения, которые они чувствовали в себе, требовали объяснения.
- И время пришло к ним на помощь! И понял бедный человечек, что мир не стоит на месте,  что все движется, и, что самое главное и печальное - в одну сторону.. И тут ему стало ясно, что он не так одинок между землей и небом, если всё вокруг подчиняется общему измерению.

2.
Миссис Миртенс торопливо шла через поле.
- Куда ты бежишь? Куда ты вечно несёшься? - услышала миссис Миртенс ледяной голос и с разбегу остановилась.
- Ты что-то забыла в завтрашнем дне, женщина? Его нет, ты несёшься в пустоту. У тебя есть только я и только сейчас.
...

Миссис Миртенс лежала в траве, смотрела на бегущие облака, и ей казалось, что земля мчится мимо неподвижного неба. Картины её далекого детства и юности, и вчерашние события и лица возникали в её памяти, и невыносимо горько становилось на сердце. Миртенс плакала - и медленно уходила. Но за мгновение до остановки дыхания резкий запах мяты возвращал ее в этот летний день, и тогда в Миртенс фонтаном взрывалась боль и просыпалось отчаянное желание жить.

«...у меня есть только ты, только ты, не бросай меня, там мрак, и я не хочу, не хочу», - бормотала она, уже  шагая на нетвердых ногах по полю.
За десяток метров до края близкий шепот оглушил Миртенс: «Но – молчи, молчи,  женщина!» - произнес тот же голос. И Миртенс опустилась на колени, не помня себя, начала рвать мяту. Волна непереносимого страха накрыла ее с головою... И что-то случилось - мир для нее вдруг изменился.

Миртенс поднялась, дрожащая, испуганная и побежала вперед, размахивая руками и выкрикивая нечленораздельные звуки...

2008