Гамлет Пастернака

Борис Пастернак умер без обряда крещения. Так утверждают биографы.
Можно ли определить его конфессиональное положение? Давайте посмотрим “Гамлета”


Гул затих, я вышел на подмостки

Театральная пауза, выход на сцену, под юпитеры. Выход к людям в широком смысле этого слова, человека, которому есть, что сказать, которого смотрят, слушают, оценивают… Кто?
Лиц нет, только внимание наполненного темного зала. Или, даже, стадиона. Необъятное море каких -то людей,  погруженных, либо, прячущихся в “ Мы” - в публику, в народ, партию, страну, - туда за спины наших депутатов и полномочных представителей. “Мы” живем трудно, болезненно, героически... Живем, как можем, а что?  Согласно живем и выживаем и держим знамя. А ты кто такой? Какой-такой Пастернак?

Прислонясь к дверному косяку

Ого! А какой он, этот товарищ, партийной принадлежности, пусть отчитается, представит документы. К чему он там отступает, держа надменное и не учтивое лицо,- к мезузе? Молитве “ Шма?” К избавительной Крови Египетского Агнца? К некоторому человеческому Входу в мир. К Двери у которой грех лежит, про который мы знать не хотим, а он господствует над нами? В мир с другими людьми.
 И почему же они так молчаливы, сосредоточены и критичны?

Я ловлю в далеком отголоске, что случится на моем веку

Знаю почему! Они убивают своих детей и потому так серьезны. Они воспитывают потомков и готовят наследников, потому что скоро умрут. А всех прочих, негодных изолируют, лечат или сбрасывают со стены.

На меня направлен сумрак ночи тысячью биноклей на оси

Есть это у Иезекииля, помните? Круглое огромное небесное колесо полное очей. Мудрое Всеведение Божье.
Здесь другое “бинокли”,- многогранная, многолупная чекистская  гидра, стекольчатая, металлическая. Слепая. Мертвая. И способная двинуться на оси, сверкнуть своими неисчислимыми, приводными окулярами,  бесчеловечная и прилипчивая, неотступная со всеми этими оперативными разработками и технологиями всенародно-патриотической травли и конспиративных убийств, шантажа, криминальной кропотливой подлостью. Этакая зенитная установка, лупящая наобум, выплевывающая мерзость в небо, чтоб не дай Бог, никто не прилетел! И разворачивающаяся ныне, чтоб рассмотреть вот этого строптивого рифмоплета.
Не миновать, не схорониться, не избегнуть.
 Там,- фашистский пресс, здесь,- коммунистическая наковальня.

Если только можно, Авва, Отче - чашу эту мимо пронеси

Библейская участь, Гефсиманская молитва, Шекспиров непосильный выбор кого?
Иудея, христианина, гражданина?
Поэта. Человека умеющего восхищаться миром, жизнью. Благодарного человека.

Я люблю Твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль
Но сейчас идет другая драма
И на этот раз меня уволь

Господи, я не Лютер и не Давид и не Петр. Не Иов многострадальный.
И не Александр Матросов, конечно.
 Я умею слушать музыку и ритм и такт, в которых вы живете. И могу воспроизводить их в песне. И делиться радостью. Я умею любить.

Но продуман распорядок действий
И неотвратим конец пути
Я один, все тонет в фарисействе
Жизнь прожить - не поле перейти.

Жизнь не поле. Не луг с цветущими травами, залитый солнцем. Жизнь человеческая всегда больше,и глубже того, что у нас есть.
Фарисеи, которые знают, как жить правильно с крестами и без крестов, требуют жертв своим идолам. Я не возлию кровавых возлияний их, я просто не помяну их моими устами...