Эта долгая, короткая жизнь. 22 глава

     Ранним ноябрьским утром, в день двадцать восьмой годовщины Октябрьской революции, в дверь Веры Николаевны и Зинаиды громко постучали. Да так громко, что у всех, кто слышал этот стук, защемило сердце. И тут раздался крик.
     - Саша! Сыночек мой! Вернулся! - кричала Зинаида.
     А следом, громкий плач и голос Веры Николаевны.
     - Господи! Воистину ты есть и свершаешь чудеса. Спасибо тебе, - говорила старушка, не веря своим глазам.
     - Вернулся я, всё, успокойтесь. Давайте зайдём домой, вон, всех соседей переполошили, - успокаивал своих мать и бабушку Саша.
     А это был именно он, хотя изменился так, что только по глазам его и узнали. Левая часть лица обгорела, да так, что глаз затянуло шрамом. Потом уже многие узнали, что обгорела  вся левая сторона тела, плечо, грудь, бедро...
     - Сашенька, родненький ты мой. Я знала, я верила, что ты жив, - схватив сына за руку, бормотала Зинаида.
     Вера Николаевна, проводив взглядом дочь и внука, вдруг погрустнела и присев на пол, упала на бок. Зинаида, от радости, что сын вернулся живой, не сразу и заметила, что матери рядом нет.
     - А мама где? - наконец взволнованно спросила она, оглядываясь.
     - Бабушка! Что с тобой? - воскликнул Саша и подбежав к старушке, быстро поднял её на руки и занёс в комнату.
     - Сюда, на диван клади. Кажется, она без сознания... - растерянно произнесла Зинаида.
     На крики уже сбежались соседи по площадке. Оля с Сардором и Софья Борисовна с Галиной. Галина тут же стала осматривать Веру Николаевну. Она прощупала старушке пульс, осмотрела зрачки, приоткрывая ей глаза и побежала к себе. Вернулась она с сердечными каплями и тонометром. Тут же проверив давление, пока Зинаида капала ей лекарство, Галина посмотрела на Сашу.
     - Кажется, сердечный приступ. Её надо срочно в больницу. Беги к Закиру, у него есть арба, в ТашМИ повезём, - сказала Галина.
     Саша метнулся на улицу и через десять минут, он уже на руках вынёс Веру Николаевну на улицу и осторожно положил на арбу. Галина и Саша решили ехать вместе с Закиром. Зинаида тоже решительно села рядом с сыном и все примостились на краю арбы. Оля с Сардором и Софья Борисовна так и остались стоять на лестничной площадке.
     - Бедная Вера. Ведь на Сашу похоронка пришла, а оно вон как обернулось. Вот сердце её и не выдержало, - пробормотала Софья Борисовна.
     - Как похоронка? А что же Вы молчали? Ведь мы и не знали, так и верили, что Саша вернётся, - растерянно ответила Оля.
     - Ладно, чего тут стоять? Софья Борисовна а Семён где? Что-то не видать его, - спросил Сардор.
     - Так они с друзьями на голубые озёра в сторону Янгиюля поехали, на рыбалку, - ответила старушка.
     - Ясно, тогда и Вы к нам идите, чего Вы одна дома сидеть будете? - сказал Сардор.
     - Софья Борисовна, пойдёмте, чаю попьём, у меня печенье есть и варенье. Сама варила, вишнёвое, пошли, - поддакнула Оля, видя, что Софья Борисовна замешкалась.
     - Ну если только пиалку чая... тогда ладно, а то Галина, наверное, сразу на работе и останется. А Семён только вечером приедет. Вот к приезду Сашеньки рыбку и пожарим, - шамкала старушка, проходя на кухню.
     Зинаида пришла часа через два. Софья Борисовна и Оля с нетерпением ждали вестей из больницы. Сардор ушёл на работу, на завод опаздывать было нельзя, тем более, его месяц назад назначили начальником цеха.
     - Ну что? Как Вера? - вскочив навстречу Зинаиде, спросила Софья Борисовна, но осеклась, увидев, что та плачет, а следом за ней с каменным лицом идёт Саша.
     - Плохо, Софья Борисовна. Очень плохо. Она, как сказал доктор из реанимации, в коме. А что это, кто знает? - произнесла Зинаида, тяжело опускаясь на стул.
     - Горячего чая попей, Зиночка. Будем надеяться, что всё образуется и Вера Николаевна поправится. Ведь она ещё не так стара. Сколько ей? Семьдесят? - спросила Оля, наливая в пиалки чай и протягивая Зинаиде и Саше.
     - Семьдесят два года летом исполнилось, забыли? Ещё пирог у нас ели, - ответила Зинаида.
     - Это из-за меня... Надо было сначала к Вам идти, Софья Борисовна, а потом уже бабушке сообщить, - сказал Саша.
     - Не вини себя... ты всего не знаешь, - сказала Софья Борисовна.
     - Не понял? Чего я не знаю? - насторожился Саша.
     - Вера ведь на тебя похоронку получила, потом сожгла её, чтобы мать твоя не знала. Чтобы ждала тебя, а не плакала в подушку от тоски по сыну, - сказала Софья Борисовна.
     - Как же это? Софья Борисовна? Как Вы могли скрыть от меня такое? А впрочем... может мама и правильно сделала. Вот и Сашенька мой вернулся. Бедная мамочка... сколько же она перенесла? - заплакала Зинаида.
     - Мне в части сказали, что отправили домой похоронку. Ведь и в части думали, что я сгорел в своём танке. Прямое попадание и в танке возник пожар, ребятам я приказал покинуть машину, а сам загорелся и пока тушил, в общем, пока тушил, моя боевая машина шла и шла. Остановилась только, упав носом с обрыва. Как я вылез - не помню, как полз - не помню. Очнулся только в какой-то деревне, как оказалось, там жили старообрядцы. Вот они меня и выходили. Слышал, что не жилец я был, чудом выжил. Вещи-то мои сгорели, гимнастерка и всё остальное. Вот они меня и переодели. Шрамы от ожогов мазали чем-то вонючим, отвары пить давали, затянулись раны. Я там у них несколько месяцев провалялся, спасибо им, выходили меня, потом уже рассказали, что нашли меня у самого края болота, ещё бы полметра... засосало бы напрочь. Видимо, ещё не моё время было.
     Потом, когда поправился, почти месяц в свою часть добирался. Мне же нужны были документы, кто я без них. А часть мою давно перебросили, в общем, попал я к одному... как бы это сказать, был он из особого отдела, допрашивал с пристрастием, сами понимаете, с каким. При мне ни документов, ничего, даже формы нет. Меня же старообрядцы в свои одежды нарядили, не голым же было идти, в самом деле. Я рассказал всё, как было, капитан мне не поверил. Потом догадались подать на меня запрос, из моей части сам командир приехал, рад был, что я жив оказался. Хорошо, мой командир старше званием, чем тот капитан из особого отдела. Тут мне и форму выдали, и документы мои восстановили, и награды вернули, прибавив ещё одну, медаль "За отвагу". В общем, такие вот дела, - долго рассказывал Саша.
     Зинаида, прижавшись к сыну, положила голову ему на грудь и тихо плакала.
     - Теперь только бы мама поправилась, - вздохнув, прошептала она.
     - Саше надо бы отдохнуть. А тебе, Зина, до матери сходить, узнать, как она. А по дороге зайди к нашим, пусть вечером придут, расскажи им всё. Наима как раз с работы вернётся, - попросила Оля, держа на коленях Бакира.
     - Вы правы, я и правда очень устал. Спасибо Вам, тётя Оля, - вставая со стула, сказал Саша.
     - Ну какая я тебе тётя, Саша? Просто Оля, я ещё не такая и старая, - сказала Оля, улыбнувшись.
     - Да, конечно... Оля. Простите... - ответил Саша.
     Они с Зинаидой ушли, Саша прямо в одежде лёг на старый диван, с высокой деревянной спинкой, с зеркальцами и шкафчиками. Диван, с кожаной обивкой и круглыми подлокотниками, огромный и низкий, стоял тут, наверное, ещё при царе Горохе, как говорила Вера Николаевна. Саша уснул сразу, погладив сына по голове, Зинаида поехала в ТашМИ, проведать мать.
     Вера Николаевна лежала в реанимации и её состояние было без изменений. Врач, наблюдавший её, сказал, что Вера Николаевна может прийти в себя в любую минуту.
     - Но... и уйти тоже может в любую минуту. Так что Вы должны быть готовы ко всему, - закончил говорить доктор.
     Зинаида, немного посидев в коридоре, пошла к Галине, которая уже заканчивала работу. Женщины вместе приехали домой. Софья Борисовна предложила Зине посидеть у них дома.
     - Пока Вера в больнице, неудобно как-то праздновать. Но и не отметить такое важное событие, тоже не можем. Поэтому, лучше у нас, да и зал наш чуть больше, - предложила Софья Борисовна.
     К ним занесли столы и стулья, пришли Закир акя и Данилыч с самогоном. Зинаида быстро пожарила картошку с тушёнкой, которую с пайком привёз её сын. Даже макароны пожарили и нарезали помидоры и огурцы, почистили чеснок и зелёный лук.
     С рыбалки приехал Семён. Увидев своего друга, он сначала и не узнал его, остановившись на пороге, как вкопанный, но потом бросился обнимать Сашу.
     - Жив! Жив, чертяга! Как же я рад! Чёрт... как же я рад... - громко и радостно говорил Семён, бросив прямо на пол улов, несколько сазанов и одного небольшого сома.
     - Ух ты! Вот и рыбку пожарим, и ухи наварим, - довольно сказала Оля, собирая с пола рыбу и бросая в ведро.
     Стол всем миром накрыли, рыбу почистили и пожарили, почти все сидели за столом, когда вошли Сардор, пришедший с работы, Гулом и Наима, их Сардор встретил у подъезда и помог брату подняться на второй этаж. Они вместе с Наимой взяли Гулома под мышки и войдя в комнату, посадили его на стул, с которого тут же поднялся Семён. В такой день, конечно, все были при параде и орденах.
     - А Сабира где? Она с вами не пришла? - спросил Семён, пересаживаясь на соседний стул.
     - Мы ей записку оставили, она придёт с занятий и прочтёт её, не волнуйтесь, Сабира скоро придёт, - сказала Наима.
     Тут, будто дожидаясь слов Наимы, в комнату вошла Сабира, Семён встал, чтобы встретить её. Саша, увидев девушку, застыл на месте. А Сабира его поначалу и не заметила, но когда, поздоровавшись, села за стол, взгляд девушки упал на суровое, искажённое шрамом лицо Саши. Но не это поразило Сабиру, её поразил взгляд Саши, каким он смотрел на неё. Казалось, для молодых людей остановилось время.
     - Какая необыкновенная девушка. Я таких не встречал... - подумал Саша.
     - Мамочка... что же он на меня так смотрит? - подумала Сабира и медленно опустила голову, думая, что все, кто сидит в комнате, сейчас смотрят на неё и наверное осуждают, она ведь без пяти минут невеста Семёна.
     Девушка почувствовала, что стала пунцовой от стыда и не смела ни на кого взглянуть. А Саша никак не мог оторвать от неё своего взгляда, который, кстати, заметил и Семён. Сабиру словно пронзила стрела и по телу разлилось тепло. Невольно, она опять взглянула на Сашу и тут поняла, что именно его она ждала все эти годы. Именно Саша тот, который предназначен ей судьбой. От этих мыслей, Сабира чуть не потеряла сознание. Но никто и не заметил состояние молодых людей.
     Семёна обуревала ревность и он вспомнил, что почти такая же история была и с Ниной, которую он когда-то очень любил. А теперь её нет... её убили фашисты. Но теперь есть Сабира, которую он тоже полюбил, без который не мыслил своего существования.
     - А вдруг опять, как с Ниной? Нет... Больше я не выдержу. Я не отдам её Сабиру, никому не отдам... - думал Семён.
     Саша был крепче и шире в плечах, чем Семён, взгляд взрослее и суровее, более мужественнее, что ли. Эту разницу сразу и заметила Сабира. Только не об этом она думала в эту минуту, совсем не о внешности ребят и конечно же, не сравнивала их. Просто девушка поняла, ею овладело чувство, но какое это было чувство, этого Сабира ещё не понимала.