Баба Аня

Баба Аня слепла. Медленно, незаметно предметы теряли контуры, мелочи скрывались в сероватой пелене и она уже не пыталась напрягать глаза - зрение слабело, но, казалось, что это ее не огорчает. Чем больше серая дымка скрывала окружающие детали, тем яснее виделось бабе Ане прошлое. Её большая семья, погруженная каждый в свои заботы, почти не обращали внимания ни на ее молчание, ни на то, что она ходит, ощупывая стены. Она жила, не изменяя своим привычкам - стирала себе сама хозяйственным мылом, в пятницу пекла свои знаменитые пироги, только теперь она все это делала наощупь. Благо все в семье, даже пятилетний правнук, приучены были ею - класть каждую вещь на свое определенное место.
 Погружаясь в воспоминания все глубже, баба Аня, как сквозь сон, ощущала жизнь своей большой семьи. Её ясный ум, хороший слух и интуиция позволяли ей, почти не видя и почти не общаясь, четко понимать кто и чем живет и дышит. Внучка завела себе кого-то на стороне. Дочь об этом знала  - их бубубу и придушенные разговоры по телефону в ванной, когда включен душ, баба Аня даже не слушала, просто понимала, что семья больна ложью. Или новое время так меняет понятия чести и верности или все то, что она считала важным обесценилось и превратилось в ничто, в пыль в дымку, похожую на ту непроглядную дымку, что прячет от бабы Ани окружающий мир.
И своего зятя и внучкиного мужа баба Аня не любила. Старшего зятя за его мягкотелость и истеричность, внутчатого - за наглость и лень. Но, несмотря на эту нелюбовь, было больно и муторно. Да еще, к душевным мукам добавилось это странное новое ощущение голода, даже ночью. Так было очень давно, когда баба Аня в тринадцать лет сперва работала на заводе, а потом в госпитале. Она помнит, что есть хотелось все время, даже сразу после еды, даже рядом с гангренозными и только что умершими... Причем хотелось каких-то невозможных в современном быту блюд - пирогов с пасленом, затирухи, конфет-подушечек... Баба Аня иногда даже во сне видела эти подушечки, в пылинках табака или с прилипшей хлебной крошкой...
Вспомнился вдруг мальчишка- бродяжка, , который все время крутился возле госпиталя, он пел песни раненым и его подкармливали, но кто он и откуда приходит никто не знал. Однажды Аня поймала его во дворе - у мальчишки нос распух, как картошка и лицо странно расплылось. После быстрого осмотра и распросов, которые пришлось сопровождать тычками, мальчишка признался - запихнул в нос две фасолины, чтоб они приросли и ему больше не хотелось есть. Чудом спасли того бедолагу...
Тут же вспомнилось, как болела мама и Аня отдавала свой хлеб ей. Она жила на морковном чае уже второй день и в ушах звенело от голода. На трясущихся ногах принесла кашу в отдельную палату к тяжелораненному полковнику. У кровати сидела какая-то женщина, наверное жена... Полковник уже не дышал.
Аня поставила тарелку с серой кашей и расплывшейся капелькой масла в центре, на тумбочку. Стояла и смотрела на тарелку, как завороженная. А женщина закрыла глаза полковнику, потом взяла ложку и стала торопливо есть... У Ани поплыло перед глазами... Она вышла из палаты и упала в коридоре. " .. кашу" - просочилось сквозь серую дымку. Тогда ее подобрал в коридоре какой-то выздоравливающий, сунул три таблетки глюкозы, ее отпустили домой, а дома соседи собрали по крошкам, кто сухарик, кто крупы жменю и как-то перебились тогда...
"Вонючую кашу!"- опять просочилось и больно резанул ухо звонкий голосок правнука. Баба Аня вдруг ясно увидела свой первый и, кажется единственный поход в ресторан...  Мишенька, покойный муж на первую годовщину свадьбы повел любимую Анюту в ресторан... Как не верилось в происходящее, как ощущала себя какой-то барыней старорежимной... "Я не буду есть вашу вонючую кашу" - вопил правнук. Баба Аня судорожно вздохнула и вдруг беззвучно заплакала. Наказывать ребенка было не за что, но ей захотелось закатить оплеуху и ему и всем сидящим за столом. Но вместо этого она встала и, очень прямо держа спину, вышла из-за стола.
Теперь она ела в одиночестве. Домашние списали ее поведение на очередную старческую странность. Серая пелена становилась все гуще, все непрогляднее, зато Миша, мама и сестры Леля и Катюша виделись так отчетливо, что казалось - они рядом и снова живы.
Ночью, когда вся квартира погружалась в сон, баба Аня ходила по комнатам и мысленно разговаривала с живыми и уже давно ушедшими близкими. Она рассказывала маме, мужу и сестрам, что помнит их, каждую черточку и каждую минуту с ними, что ужасно жалеет о том, что часто была не внимательна к ним... Ближе к утру баба Аня медленно укладывается в постель закрывает почти незрячие глаза и засыпает... Снится ей родная Воронцовка, Днепр, дедова лодка. Она садится в лодку и,  споро  работая веслами, плывет к другому берегу, где ее ждут мама, Миша, Катя и Леля.