Короткий путь

Фото из интернета.

Все имена и факты в произведении вымышленны, любые совпадения с реальными людьми и событиями чистая случайность.

                Ноябрь 1955 года.

                «Благие намерения – это зачастую,  смерть в дебюте»

     Небольшой городок Кивель расположился на средней Волге. Во время Великой Отечественной войны, здесь был глубокий тыл. Полгода назад город отпраздновал десятилетие Великой Победы, и было принято решение обеспечить центральным водопроводом частный сектор Кивеля. Народу там проживало более чем предостаточно, и потому блага цивилизации им были тоже не чужды.
     На окраине городка, стояла старая, ветхая избёнка, смотревшая двумя подслеповатыми окнами на просвет улицы. Давно уже не притрагивалась к дому хозяйская рука, прясла и те уже покосились, почернели от старости, а может от пережитого за долгие годы. Крыльцо тоже скособочилось, завалилось на бок, в сенцах стоял запах прелой соломы. Надворных построек не было, если не считать дровника с погребицей. Внутри избы, за серого цвета русской печкой, на железной кровати, покрытой кучей тряпья, тихо умирала Власиха. На вид ей было под восемьдесят лет. Сгорбленная годами старуха, ростом была не выше пятнадцатилетнего подростка, лицо сморщилось и усохло, от того вид её был немного детский и жалкий. Долгую жизнь она прожила, уж никто из соседей и не помнит её имени и фамилии. Осталось только, то ли прозвище, то ли от мужа перешло – Власиха и всё тут. Была у Власихи одна единственная дочь Ольга, которая была многодетной матерью, пять детишек воспитывала в одиночку. Мужья у Ольги долго не держались. Кто погибал по неизвестным причинам, кто спивался, а кто и в казённом доме век коротал. Сама же Ольга жила на другом конце Кивеля, в деревянной двухкомнатной избе, с палисадом.
     Всю свою жизнь Власиха занималась знахарством. Кто-то звал её ведуньей, бродила она по лесам, собирала травы, коренья, грибы - поганки, да мухоморы и постоянно варила в чугунке какие - то отвары. Не обходила стороной она и криминальные аборты, вытравить не нужный плод, это к ней, круглый год тропа была нахоженной к её дому, калитка запора не имела. Не чуралась Власиха и ворожить, чёрные привороты устраивать, душу свою она уже давно отписала Сатане, потому и заговоры её были сильны и пагубны, для мирских людей. Иконы же в её избушке стояли ликом к стене, будто в наказание за её деяния, да она сама и отвернула святых от своей чёрной души. Но  года берут своё, понимала Власиха, проклятье Сатанинское перейдёт по наследству к дочери Ольге и на внуков и внучек ляжет неподъёмной ношей. А вот сейчас и рада была бы, отмолить душу, да время атеистическое стояло на дворе, все храмы разрушены и закрыты. Приходилось только уповать беззубым ртом, на образ Пресвятой Богородицы и Спасителя, что висели в правом, красном углу избы, где вновь лики святых обрели у неё взор.
     Ольге же, очень сильно помогал по хозяйству её первенец, Матвейка, пятнадцатилетний пацан с уцелевшей левой рукой, правая же рука была ампутирована по плечевой сустав. То дело давнее. Ещё пятилетним мальчишкой, мать взяла его к себе на работу, в прядильный цех. По хорошему, оставить бы дома ребёнка, да не кому присмотреть. Пока мать крутилась у прядильного вала, Матвейка взял да и положил правую руку на нижний валик, захотел пощупать, какой он гладкий. Рука тем временем, проехав по валику вперёд, попала под верхний вал и затащило на нижние валы самого Матвейку, хорошо мать вовремя обернулась и успела вытащить «из лап смерти» сына, но руку пришлось ампутировать. Но это не помешало ему быть первым помощником в доме, не озлобила его детскую душу инвалидность. Присмотрит бывало Матвейка и за младшими братьями с сёстрами, сходит на базар, купит хлеба, молока, керосин получит по карточкам. Для печки дрова принесёт, положит на кусок брезента поленья, другим концом обернёт и волоком тащит в дом. Хоть и не большая, а всё помощь по дому матери. Ольга, благодаря ему, хоть передых в жизни почувствовала. Ещё не старая, сорок годков минуло. Как любой женщине, хотелось ей бабьего счастья, чтоб мужик был в доме, не пьющий, работящий, детишек чтоб любил. А что ещё надо бабе? В народе говорят, баба щипком жива.
     Во дворе дома стояла собачья будка, жил в ней кобель – дворняга, звали Дымок. Матвейка и Дымок были неразлучные, не разлей вода - друзья. Говорят собаки понимают человеческую речь, ах если бы они ещё и говорили…
     Рытьё же траншеи, для прокладки водопроводных труб в частном секторе, шло полным ходом. Разметчики намечали линию трассы, экскаватор не зная усталости рыл неподатливую землю. Земля была глинистая, не хотела поддаваться технике. Веками её здесь никто не тревожил. А тут железным ножом по телу, до глубоких разрезов. Земля страдала молча, но гнев её был ощутим на расстоянии.  То и дело, кто - нибудь споткнётся откуда ни возьмись о торчащую из земли проволоку, подвернёт ногу на ровном месте, а хуже того сломает. Могильным холодом веяло от траншеи.
     Стояла уже глубокая осень. Что ни день, то не на долго набежит тучка, брызнет не сильный дождь, а грязи уж наведёт, особенно где глинистая почва, только успевай отмываться. Траншея была уже готова, растянулась в обе стороны на несколько километров, самое время закладывать трубы, сваривать их, заполнять водой, опрессовывать, а тут как нарочно зарядили беспросветные, проливные дожди, начальство решило в воскресный день отдохнуть и начать дело с понедельника.
     Наступило воскресенье. Дождь лил с ночи и продолжился днём. Матвейке этой ночью не спалось. Что-то тревожило его душу. Он думал о бабке, нельзя сказать, что он испытывал к ней любовь, нет, скорей чувство жалости. Он калека, да и она уже в годах и нуждается в помощи. Матвейка не был частым гостем в её доме, не любил он эту странную, ветхую избушку, где внутри было неуютно, не пахло пирогами, а кругом травы, запах полыни, да и сама бабка держалась с ним как – то отчуждённо. Чаще Власиха приходила к ним в дом, одетая во всё чёрное, опираясь на посох – клюку. Согбенная, до самой земли, лица не видать. Но ходила бойко, семеня ногами, в руках неизменно узелок из старого платка, на котором и узоры уже стёрлись. Неизменно приносила гостинец – пряники, которые были всё время жёсткими, как сухари. Зато, как было приятно их смаковать, опуская в стакан с горячим, свежезаваренным, морковным чаем. Сегодня у матери выходной день, все сидели дома. Младшие братья делали уроки, один только что пошёл в первый класс, другой же был во втором, а пятилетние сёстры-близняшки играли в куклы, причёсывая их и наряжая в нехитрую одежонку. К обеду дождь стал слабеть, но моросить не перестал. Матвейка поделился своей тревогой с матерью и попросил разрешения сходить, проведать бабку. Материнское сердце загодя чует беду, да вот только люди не всегда прислушиваются к внутреннему голосу. Так и в этот раз, сын убедил мать, сказав, что возьмёт с собой Дымка, попроведует старую бабку и тут же обратно. Мать нехотя согласилась, собрала немудрёный гостинец и помогла Матвейке закинуть рюкзак за спину. Он оделся  попросту,  в синие брюки в вертикальную полоску, шерстяной серый свитер на майку, резиновые сапоги, фуражка и дождевик из брезентовой ткани. За спиной рюкзак с гостинцем и охотничьим ножом внутри, рядом верный Дымок.
     Если добираться до дома бабки Власихи на автобусе, в обход по асфальтированной дороге, то это долгий маршрут, с двумя автобусными пересадками, да ещё надо подолгу ждать общественный транспорт на остановках. Куда проще напрямую, через небольшой лесок, далее пустырём, потом будет небольшой, заселённый квартал и снова окраина Кивеля, где на самом краю стояла бабкина избушка, коротающая этот долгий, мозолистый век, и Матвейка вышел в путь. Дождь прекратился и подросток решил скоротать предстоящий маршрут – пошёл по прямой. Дорога была торная, тропинка петляя вела через реденький лесок. Он не раз ходил этой дорогой, потому и не боялся заблудиться. Когда лесок кончился, и Матвейка вышел к пустырю, перед его взором предстала неприятная картина. Поперёк всего пустыря и дальше в оба конца, тянулась траншея с брустверами, рыжей, глинистой земли по краям. Краем уха Матвейка слышал, что ведутся земляные работы по рытью траншеи для водопровода, но не придал этому значение. И вот, подойдя поближе он увидел, что траншея вдобавок, заполнилась дождевой водой. Ширина её  была около метра, глубина не просматривалась. По сути это было непреодолимое препятствие, для однорукого подростка. В голове мгновенно возник вопрос: «Что делать?» - Идти в обход или поворачивать назад домой. Инстинкт самосохранения подсказывал, повернуть домой, но что там инстинкт, когда юношеский азарт умноженный на удальский задор переполняет грудь и голову. Разбег, толчок и я уже там, на том краю траншеи, так думал Матвейка, тем более Дымок уже два раза перепрыгивал при нём эту траншею. Решено было прыгать с разбегу. Матвейка снял рюкзак со спины, по сноровистей ухватился единственной рукой за лямки, подошёл к краю канавы и перебросил рюкзак на противоположную сторону. Одно дело сделано, теперь сам прыжок. Подросток отошёл подальше от канавы для разбега, сделав сильный толчок опорной ногой и разбег, прыжок и вот он уже на другом краю траншеи. Вот и второе дело осталось за спиной, мелькнула мысль, всего и делов то! Дымок давно уже крутился на том берегу канавы, от радости, что хозяин снова с ним, бросился передними лапами на грудь Матвейке и снова толчок, но только уже назад. Предательская глина под ногами подростка заскользила, Матвейка попытался удержаться на краю канавы завалившись на левый бок, но одной рукой было не удержаться за склизкий грунт, ещё мгновение и он под собственной тяжестью тела рухнул в траншею. Вода поглотила его с головой. Нет, Матвейка не утонул, он вынырнул из воды, нащупал дно ногами и встал, воды было по грудь. Ко всему прочему, дождь вновь напомнил о себе, мелкой моросью.  Хуже всего то, что до рюкзака теперь не добраться, а там был охотничий нож – спасение. С его помощью можно было хоть как - то делать зарубки – ступени и попытаться по ним вскарабкаться. Но что может в этой ситуации однорукий подросток, тут и взрослому то человеку не выбраться, ах если бы не дождь, если бы не вода в траншее, если бы он пошёл в обход или назад, сколько этих «если»…
 Уже вечерело. Вокруг ни души. Матвейка бултыхался в воде уже час, но всё тщетно. Ни единой зацепки, пробовал было кричать, но голос только сипел, на краю выл продрогший от холода и дождя Дымок. Матвейка из последних сил, уговаривал собаку бежать домой, и привести на помощь мать, но Дымок послушно вилял хвостом и не желал оставлять хозяина в беде. Тело и рука уже стали не послушными. Пульс замедлился, сердце практически останавливалось, Матвейка понимал, что это конец. Проваливаясь в сон, он уже не чувствовал, как подогнулись ноги и он осел на дно траншеи. Вода тихо приняла его в свои объятья. Дымок же провыл на краю канавы всю ночь, лишь к утру он прибежал к своему дому, где продолжил выть во весь голос, справляя свою собачью панихиду по маленькому хозяину. Услышав вой собаки, мать сразу всё поняла. Ещё вечером, когда Матвейка не вернулся домой, она предчувствуя лихоманку – беду, хотела пойти на поиски, но в доме оставались малые дети. Мало ли что может произойти без присмотра и она осталась дома, а сердце всё продолжало разрываться на части.
     Матвейку нашли рабочие, что прокладывали трубы. Тело опознали сразу по единственной левой руке. Похороны прошли скромно, жизнь только налаживалась после войны. Нужно было жить дальше и строить счастливое будущее.
     В ту же ночь с Матвейкой, скончалась и старая бабка Власиха. Она уносила с собой родовое проклятье, ценой которому стала светлая душа Матвейки, которую заплатила Власиха за своё чёрное волховство. Окраина же городка Кивеля, с его частным сектором, получила долгожданную, централизованную подачу воды, в свои уютные дома. Жизнь шла своим чередом, не смотря ни на что.



                01 июня 2018 г.