Загадки старого чердака

Яна Воронец
 
Уже третий день, не переставая, шёл дождь. Во дворе стояли огромные лужи, и Мила разгуливала по ним в резиновых сапогах, не расставаясь с зонтиком. Маленький чёрный пудель Джой сидел на крыльце и наблюдал за своей хозяйкой – он терпеть не мог дождь и не понимал, что за удовольствие ходить по мокрой чавкающей траве. Миле, впрочем, тоже надоела сырая холодная погода – ни на улице поиграть, ни в лес сходить. Тем более – к озеру. А она так любила плавать! Однако когда вода льётся на тебя сверху – совсем другое дело, ничего приятного.
– Ми-и-ла! – послышался с крыльца голос бабушки Тани. – Иди домой, чайку попьём. И хватит тебе уже по дождю бегать, а то простудишься.
Джой запрыгал от радости, когда Мила, наконец, вернулась в дом – теперь всё было в порядке! И они вместе отправились на кухню, где их ждали свежие пирожки – Джой их просто обожал, к тому же бабушка Таня готовила изумительно вкусно.
Попив чаю, бабушка ушла отдыхать в спальню. Джой тоже улёгся на своём коврике и, сладко зевнув, засопел. А Миле спать совсем не хотелось. Но ведь надо же чем-то заняться, и она принялась рисовать цветными карандашами.
Закончив картинку с зайцами, уплетающими морковку, Мила отправилась на веранду и уселась у окна. Сидеть вот так – в тепле, и смотреть на струи дождя, бегущие по стеклу, было необыкновенно приятно. И, вот уже Мила сочиняет сказку о зайцах, которых она только что нарисовала.
Мила постоянно что-то придумывала и фантазировала – это же так увлекательно! Иногда она рассказывала сказки Джою, и они ему, похоже, очень нравились – ведь Мила знала, что её верный друг всё-всё понимает. Во всяком случае, слушал Джой всегда внимательно, чуть наклонив кудрявую голову набок.
Когда Мила дошла в своей новой сказке до момента, когда зайчонок попал под проливной дождь, ей послышался сверху – явно с чердака – какой-то стук. Девочка удивилась: в доме были только она, бабушка и Джой, а на чердаке вообще никто не жил – там хранились разные нужные и ненужные старые вещи. Бабушка в шутку называла эту свалку «нашим семейным музеем».
«Надо посмотреть, вдруг на чердаке кто-нибудь есть», – решила Мила и стала отважно подниматься по скрипучим ступенькам.
На чердаке стоял полумрак. Мила включила свет и направилась вглубь – к углу, где лежало всё самое интересное.
«Как давно я тут не была – вон, сколько пыли накопилось», – подумала Мила, осматривая довольно внушительную горку разных коробок и свёртков. Она взяла в руки лежавшую сверху шкатулку, составленную из открыток с изображениями разноцветных причудливых ракушек. Эту шкатулку ещё в детстве сделала бабушка Таня – в ней хранились разные украшения: браслеты, клипсы, брошки, колечки. Сестра Настя называла их странным словом «бижутерия». Миле очень нравилось перебирать и примерять бабушкины безделушки – так их называла сама бабушка Таня. А вот пачки старых чёрно-белых фотографий: на одних бабушка ещё совсем маленькая, а на других – уже взрослая… Мила, не раз видевшая эти картинки из прошлого, никак не могла все запомнить – их было много.
Мила вытащила фотокарточки из верхней чёрной пачки с надписью «Лето 1965 года» и стала рассматривать, словно впервые. Вот с фотографии на Милу взглянула темноволосая девочка её возраста с короткой стрижкой – она стояла возле их дачного дома и в руках держала небольшую черепаху. «Здорово, у бабушки была настоящая черепаха, а у меня нет…» Миле давно хотелось черепаху, но мама говорила, что это не кошка и не собака, и нечего вольных животных держать дома и мучить. Хотя Мила вовсе и не собиралась никого мучить.
Девочка с таким увлечением разглядывала фотографии, что совершенно забыла о шуме на чердаке и вздрогнула, когда сзади неё раздалось громкое «Ап-чхи!»
«Ой, кто здесь?!» – вскрикнула Мила, резко обернувшись.
На большой картонной коробке сидела какая-то странная кукла – вот, она зашевелилась и встала на ноги.
«Ну и пыль ты здесь подняла…» – раздался тонкий, немного скрипучий голосок.
Мила не могла поверить своим глазам: кукла выглядела как живая, похожая на маленького пупса – лохматая, в каком-то непонятном одеянии.
«Ну, чего уставилась?» – недовольно пробурчала «кукла». – Домовых не видела?»
– Нет… не видела… А ты настоящий?
– А то как же! – хихикнул необычный собеседник. – Только, пожалуйста, давай-ка на «вы», а не на «ты». Я тебя лет на сто пятьдесят, небось, старше.
– На сто пятьдесят лет?! Не может быть, люди столько не живут.
– А мы, домовые, не люди. Между прочим, я помню ещё бабушку твоей бабушки, её Любой звали. И даже бабушку самой Любы помню – только жили мы тогда в другом месте. А вкусные пирожки Таня теперь печёт – я только что попробовал немножко, а раньше-то совсем готовить не умела – всё за неё бабуля делала.
– Я тоже готовить не умею… – смутилась Мила.
– Ничего, научишься. Твоя баба Таня всегда говорила: «Жизнь заставит – научусь». Весёлая девчонка была, озорная. Вечно на улицу с ребятами играть убегала, а её потом то мама, то бабушка Люба бегали искать. – Домовой снова хихикнул и громко чихнул.
– Будьте здоровы! А как вас зовут? – поинтересовалась Мила.
– Тихон я. Тихон Тихоныч. У нас в роду всех Тихонами звали. Тихие мы потому что.
– Вот, уж не сказала бы, – улыбнулась девочка.
– Ну-ну! Скажи ещё, что ты меня не в первый раз видишь.
– Нет, в первый. И никогда не слышала раньше, только сегодня какой-то шум на чердаке был. Мне и бабушка ничего про вас не рассказывала.
– Конечно, не рассказывала – потому что всё забыла, – усмехнулся новый знакомый.
–От старости, да?
– Ну, Таня ещё совсем не старая. Вот её бабушка девяносто лет прожила – так это для людей и правда много. Просто положено всё забывать.
– Почему положено? – не поняла собеседница.
– А потому, что если все дети будут помнить про нас, ты представь, что они начнут творить, когда вырастут.
– Не знаю…
– Они же нам житья не дадут! Со своим кино, телевизором и Интернетом.
– А откуда вы про телевизор знаете? – удивилась Мила. – У нас ведь его нет.
– Мы, домовые, всё про всех знаем. А вам про нас знать ни к чему – мы только с детьми общаемся, и то не со всеми. И ты, как вырастешь, всё забудешь. Понятно?
– Понятно… – протянула Мила, хотя всё, что она услышала, было, ну очень странным.
Неожиданно домовой спрыгнул с коробки, забавно отряхнулся и мелкими шажками приблизился почти вплотную к Миле.
– Ну-ка, покажи, что там за фото у тебя, – поднялась вверх маленькая ручонка.
Мила, так и не выпускавшая во время разговора из рук фотографию маленькой Тани, протянула новому знакомому карточку.
– Ага… Помню, помню тот день, – как-то загадочно произнёс Тихон Тихоныч. – Сделай милость, отвернись к окошку. И не подглядывай, пока я не разрешу.
Мила повернулась спиной к домовому… и ахнула: за окном на чистом голубом небе сияла огромная радуга!
– Эй, не оборачивайся! – строго прикрикнул Тихон Тихоныч.
– Хорошо, хорошо! – засмеялась Мила. – Там на улице такая радуга…
Мила уже и не могла оторвать взгляд от великолепной картины – семицветная яркая радуга, словно сказочная арка, возвышалась над домами и садами, будто никогда и не было пасмурных дождливых дней.
– А теперь смотри! – скомандовал домовой буквально через полминуты.
Мила оглянулась – прямо перед ней стояла темноволосая девочка. С черепахой в руках.
– Привет! А что это ты тут делаешь? – спросила девочка, с любопытством разглядывая Милу.
– Я… я ничего. Фото смотрю, – растерялась Мила. – А ты, случайно, не Таня?
– Таня. А тебя как звать?
– А я Мила. Значит, выходит… так получается, что ты – моя бабушка Таня?..
– Бабушка?! – Таня звонко расхохоталась, прижимая к животу черепаху. – Да я ещё только в дочки-матери играю, а вообще люблю больше с мальчишками играть в индейцев. А ты?
– А я… Я с Дениской недавно подралась – он меня лягушкой назвал.
– Ну и правильно!
– Что правильно?
– Что надавала ему. Он и меня обзывает. И черепаху мою хотел в колодец бросить.
– Ой, а как её зовут? – Мила дотронулась до узорного тёмного панциря. – А можно мне подержать?
– Конечно. Это Женька, я нашла её в нашем дворе.
Мила взяла черепаху в руки – настоящая, твёрдая, словно бы из камня. Женька сучила лапками и водила головой из стороны в сторону – наверно, хотела походить по травке. Мила погладила пальцем вытянутую морщинистую шею – шершавая…
– Ми-и-ла! Ты где?! – вдруг раздался голос бабушки Тани снизу из коридора.
– Это тебя зовут? – спросила Таня.
– Да, это бабушка… то есть – ты… Когда выросла. А я твоя внучка.
Таня рассмеялась… и исчезла! В руках у Милы осталась старая фотография. И черепаха.
– Я здесь, бабуля! – закричала Мила. – На чердаке сижу!
В лестничном проёме показалась голова бабушки Тани:
– Мне послышалось, кто-то здесь разговаривает, посмотрела в комнате, а тебя нет. Ты зачем пирожки кушала? Я же говорила тебе: не ешь перед ужином, аппетит собьёшь.
– Я не кушала…
– Ну да – у нас завёлся домовой и по вечерам перекусывает. Я сейчас готовить пойду, а ты пока убери здесь. И чтоб всё лежало на своих местах, а то в прошлый раз коробки не закрыла.
– Ой, бабуль, а ты, когда маленькой была, знала мальчика Дениса? – неожиданно спросила Мила.
– Ну конечно – это же дедушка соседского Дениски. Ох, и вредный был мальчишка!.. Но драться всё равно нехорошо, – бабушка строго посмотрела на Милу, покачала головой и стала спускаться вниз.
Девочка убрала фотографии и тут только вспомнила про Тихона Тихоныча. Но его нигде не было видно. «Может, мне всё померещилось?.. Но Женька-то живая!»
Как только Мила вошла в большую комнату, к ней тотчас же подбежал Джой и стал радостно подпрыгивать, словно они давным-давно не виделись.
– Смотри-ка, погодка-то как разгулялась, – бабушка Таня с улыбкой взглянула в окно. – Теперь в самый раз и на улицу… Что это у тебя в руках, Мила? Черепаха?! Откуда она взялась?
– … Я её во дворе нашла, – немного замешкавшись, пробормотала Мила.
– У нас во дворе? Надо же… – бабушка даже рот слегка приоткрыла от удивления. – Подумать только, ведь когда я была такой же, как ты, тоже нашла черепаху возле нашего дома. И тоже в дождь. Думала, мёртвая – ходила по траве, и словно о камешек споткнулась. А потом она однажды сбежала. Давай-ка сюда черепашку – она, наверно, замёрзла. Назовём её… Женька!