Год лошади

    Вот раньше народ гулял, так гулял! К праздникам готовились заранее, основательно и с энтузиазмом. Мне повезло поприсутствовать, можно сказать, на последнем из них.
   За месяц до наступления Нового 1990 года, среди работников нашей мастерской, ощущалось лёгкое возбуждение и заметный прилив энергии, потому что объявили начало подготовки к  праздничному новогоднему концерту, с последующим банкетом и массовыми гуляньями. Талантов в институте было не занимать! Среди инженеров и архитекторов имелось великое множество певцов и музыкантов, актеров и художников.
    В нашей мастерской монолитного домостроения сразу зашевелились. Как обычно, нашлась пара-тройка массовиков-затейников со свежими идеями, которые моментально выбрали тему нашего выступления, и немедленно приступили к осуществлению поставленной задачи. В номере нашего выступления мне досталась роль даже не второго плана, а в массовке.
    Для работников всех мастерских и отделов, администрация института распределила время репетиций в актовом зале. Хочу обратить ваше внимание, что актовый зал  института был чуть поменьше, чем зал оперного театра. В нем даже балкон имелся, а также осветительное и звуковое оборудование, разве только кулисы отсутствовали. Репетиции проводились в рабочее время, поэтому все отделы хотели участвовать в концерте, отчего график репетиций получился очень плотный.
   Молодёжи, значит и мне, в том числе, поручили участие в оформлении сцены и украшению зала, где должна будет проходить дискотека.  Институтский ансамбль, который должен был начинать танцевальную программу, репетировал в отдельном помещении.
    В общем, дел было невпроворот. Помимо подготовки к Новому году надо было параллельно выполнять свою основную функцию  - проектировать и сдавать объекты.
    В предпраздничные дни, среди работников института, стояла очень дружеская и деловая атмосфера. Все делились новыми идеями, работали и радовались, предвкушая предстоящий праздник. Мы - молодежь клеили гирлянды, раскрашивали маски, развешивали шары и праздничную мишуру, украшали ёлку. Концерт обещал быть очень веселым.
   К концу восемьдесят девятого года, народ полностью разочаровался в перестройке, забыл про сухой закон и хотел перемен, поэтому наш отдел готовил сценку, где мы были "связаны одной целью, и скованы одной цепью". Помните такую песню группы "Наутилус Помпилиус"? Вот под звуки этой песни, мы шли, а куда и зачем, я уже, честно говоря, и не помню, ведь с тех пор прошло около тридцати лет, а мы всё ещё куда-то идём.

   Наступил праздничный день. С самого утра мы подписывали тушью чертежи на кальке - закрывали трудовой год. В обед женщин отпустили в парикмахерские и маникюрные салоны, чтобы они стали "такими, як трэба". Ближе к вечеру все начали возвращаться на работу нарядные, напудренные и с пышными причёсками в стиле конца восьмидесятых. Сначала разбрелись по кабинетам, чтобы провести генеральные репетиции перед выходом на сцену, а потом стали встречать гостей. В институте было принято приглашать на праздники своих друзей, родных и близких. Места хватало доя всех. В здании было две большие столовые и буфет, в которых к праздникам накрывались столы, и готовились праздничные блюда. Для того, чтобы твой гость смог прийти на банкет надо было заранее внести оплату за праздничный ужин. Концерт и все остальное было подарком организации. Я пригласила своего мужа, подругу и ее парня. Когда они пришли, я отвела их в гардероб снять верхнюю одежду, а затем усадила на места в  зрительном зале.
   По сформировавшейся традиции, концертную программу открыл директор института. Он поздравил всех сотрудников и приглашенных с наступающим новым годом, рассказал о проделанной за год работе, о научных и технических достижениях, передовикам вручил памятные подарки и грамоты. После его выступления, началось самое интересное - поздравления от мастерских и отделов. Самыми запоминающимися из них стали сценки сантехотдела, макетной мамтерской и мастерской типового проектирования.
   Сантехотдел выкатил на сцену живую скульптурную композицию - мужика, гордо восседающего на унитазе с рукой под козырек, смотрящего вдаль. Они читали стихи о коммунизме, перестройке и об обещанном светлом будущем, которое постоянно удаляется за горизонт, и его никак не догнать.
Макетная мастерская представляла год лошади скульптурой этой самой лошади. Скульптура была сделана в натуральную величину из папье-маше, и выглядела , будто она несётся галопом. В сценке, лошадь обещала наконец-то довезти нас в то самое светлое будущее, но видать обманула.
   Сотрудники из мастерской типового проектирования хоронили перестройку. Они сделали из черного картона гроб, на котором было написано "Перестройка", и провели сатиристический обряд похорон.
Наши люди всегда умели посмеяться над собой, своим бездарным правительством и своей бестолковой целью.
Концерт немного затянулся. Мы устали смеяться, проголодались и хотели за праздникичный стол. Кто-то из сотрудников предложил подняться на этаж в кабинет, где у него в рабочем столе была припрятана выпивка.
   Как не было обидно последним выступающим, но их выступление не досмотрела добрая половина зрителей, у которых тоже имелись запасы спиртного на рабочих местах. Когда мы поднялись в кабинет, оказалось, что пришли мы туда чуть ли не самые последние. Там уже праздновали. Нам все обрадовались, налили бокалы и заставили произнести очередной тост.
В обшем, к праздничному столу мы пришли тепленькие и навеселе. Концерт закончился, и все вздохнули с некоторым облегчением. Вся публика немедленно отправилась занимать свои места в банкетных залах. Стол был шикарный. В магазинах пустые прилавки, а у нас и икра, и форель и мясо всех видов и множество других закусок.
   Пока мы наливали и закусывали, наши сотрудеики рвали микрофон. Тосты, шутки и пожелания в наступающем году лились сплошным потоком.
   Вскоре началась танцевальная программа. Народ, насидевшись в на новогоднем концерте и за праздничным столом желал, как следует, встряхнуться. Все пустились танцевать. Всеобщее возбуждение нарастало с каждой минутой. Дамы принялись задирать в кан-кане ноги, а мужчины их подбадривать. Юбки взлетали выше положенного. Разгоряченные  и перевозбужденные мужчины страстно снимали пиджаки и падали перед дамами на колени. В самый апогей праздника, я заметила как в банкетном зале вдруг появилась лошадь. Она  оседлала плечо архитектора из макетной мастерской, который, по всей видимости, был ее автором, при этом её ноги почти упирались в потолок. Сначала лошадь плавно плыла над головами танцующих, а потом резко полетела в сторону накрытых столов, не удержавшись на плече своего "скакуна". Что было после, я уже не видела. Мы решили немного проветриться перед дискотекой, и на некоторое время вышли во внутренний дворик.
Утром следующего дня мы вяло собирались на работе, чтобы еще раз отпраздновать наступаюший год в тесном кругу своей бригады. Было тридцать первое декабря. В здании кое-где ещё оставались последствия вчерашних гуляний.  В одиннадцать часов мы с подружками спустились в буфет, чтобы выпить чашечку черного кофе. В коридоре возле буфета стоял черный гроб с надписью "Перестройка", а в нем лежали обломки изувеченной лошади из папье-маше, на крупе которой красовался портрет Брежнего, вырезанный из старой газеты. Вокруг стояли растерянные сотрудники. Было и смешно, и немного грустно.  Вся увиденная картина  стала символом того времени. Следуюший год - год лошади был последним для СССР. Страна развалилась, а о перестройке и сухом законе остались только воспоминания.