Время Лича. Глава 19. Двенадцатиконечная звезда

      Ольм действительно увидел чародейку, сидящую на краю парапета, самой высокой башни из ансамбля башен чародеев. Дахгарец остановился, не доходя до девы-лича пары шагов. Он знал, она почувствовала его присутствие.
      - Чародейка…
      - Молчи, дахгарец… Я собираюсь с мыслями…
      Ольм молча подошел к краю пологой крыши. Присел плечом к плечу, к личу, и также как и она поднял взгляд, на Кфонар, освещающий своим серебряным светом, окруживший их лес.
      - Я излила на тебя свою злость… Зря... Мне не следовало, так эмоционально реагировать. Я не могу, так эмоционально реагировать.
      - Моя милая, чародейка, - Ольм улыбнулся, увидев как лич раздраженно повела плечами. - Неужели ты раскаиваешься?
      - Да, - только и ответила лич.
      - Ты не должна раскаиваться, - Татда повернулась к белокурому воину корпусом. Часть грудных позвонков затрещало. - К сожалению, мне ни когда не понять, что произошло в твоей другой жизни. Я не знаю, что ты чувствуешь, и как себя порою вести с… Личем. Всё это время я вел себя эгоистично и невежественно, - Ольм взглянул в пустые глазницы мертвой колдуньи. Татда вздрогнула. - Я постараюсь не обижать тебя своими выходками, - он представил её темно-коричневые глаза. Ольм вдруг понял, что даже в теле скелета, чародейка, кажется ему прелестной. - Но если вдруг, ты захочешь поговорить, я буду рядом. Всегда, - Татда снова вздрогнула.
      - Не говори то, чего не сможешь исполнить, - прозвенела она.
      - Слово чести, моя чародейка. Слово чести.
      Ольм перевел взгляд на серебряный Кфонар. Татда искоса смотрела на белокурого паладина, который был рядом и загадочно улыбался, непонятно чему. О том, что она мертвец, Татда сокрушалась первое десятилетие после своей смерти. Эти года, она не дойдя до мертвого королевства, провела в предгорьях Басюрхюрна. Сгнивая, и стеная долгими темными ночами, смотря на почерневшее, покрытое пеленой небо, ненавидя живых, и проклиная всех дахгарцев. Позже она смирилась. Ольм заставил её снова пожалеть о том, что она умерла.
      Её грустные мысли отвлек, резко вбежавший на крышу башни сновидений Ремдон:
      - Друзья мой! - закричал он запыхавшись. - Я и великий чародей смогли расшифровать значение двенадцатиконечной звезды.
      Татда и Ольм, подскочили, и понеслись за Ремдоном. Ворвавшись в библиотеку, Татда заметила Йарьма, среди кипы книг и пыльных свертков. Великий чародей стоял склонившись над столом, его лицо было хмурым. Ремдон уже подошел к чародею, встав рядом.
      - Гхм… Гхм… - откашлялся великий чародей. - Дева-лич, ища руну двенадцатиконечной звезды, мы допустили большую ошибку… - умудренная нудная пауза. - Мы искали руну! А двенадцатиконечная звезда, это не руна, это всего лишь шифр.
      - Вы смогли понять его значение?
      - Конечно! - немного удивленно проговорил великий чародей. - Не без помощи Ремдона. И разумеется, не без вашей помощи.
      - А мы то, что сделали? - раздраженно проговорил Ольм, злясь на то что три дня бесполезно читал фолианты и манускрипты.
      - Вот именно, что и ничего не сделали! - весело отметил великий чародей. - Видя ваши с девой-личем, так сказать... Совместные страдания, в поиске ответа в рунических источниках. Я понял, что нужно искать ответ в другой стороне. Я перенес свое внимание в глоссарий, именуемый — тысячелетним. Он имеет историческую подоплеку, - пояснил Йарьм.
      Ольм фыркнул, отошел в сторону, уселся в широких пуф, и вытянув ноги, закрыл глаза:
      - Продолжайте! - проговорила Татда, вновь устремляя внимание к великому чародею.
      - Конечно. Итак, мы имеем руну начало мирозданья, - Татда кивнула. — А также руну проклятья. У нас остается единственный не разгаданный элемент мозаики — двенадцатиконечная звезда. Если мы вспомним, как переплетаются руны между собой, то выходит, что шестиконечная звезда, не движется. А вот руна проклятья и двенадцатиконечная звезда, наращивают мощь в унисон. И это значит? - великий чародей поднял взгляд на деву-лича.
      - Приближается время проклятья, - закончила мысль Татда.
      - Верно. Мы знаем, когда и где оно начнет свое представление, - продолжая улыбаться проговорил Йарьм.
      Ремдон, разложил по столу большущую карту, и водя по ней чернильным перышком, что-то очерчивал.
      - Итак, первый найденный ответ. Все знают, что тысячелетие назад, на нашу планету, послали проклятье. Но не все помнят, что это случилось в день полного затмения утренней звезды. Через два месяца наступит двенадцатое затмение с последнего проклятья. Уверен, это и есть ответ, - довольно ответил Йарьм.
      - Слишком просто, - проговорила Татда.
      - Порою самый простой ответ, самый верный. Так же, мы знаем, начало русла проклятья. Ольм можно ли тебя попросить помочь нам? - Ольм, подошел к колдуну. - Дева-лич, активируй, пожалуйста руну. - Татда подчинилась, приблизив посох к шее Ольма.
      Переплетенная меж собой руна, пришла в движение. Вновь вспыхнула шестиконечная звезда, на её фоне разрастаясь блеклым оранжевым заревом, наращивала свою силу руна проклятья, в образе дымчатого пламени. А за шестиконечной звездой, приближаясь, начала пылать двенадцатиконечная руна.
      - Видишь, вот тут, луч звезды едва-едва мерцает? - проговорил великий чародей. Татда внимательнее всмотрелась, отмечая и впрямь неровное дрожание линий.
      - И что это значит?
      - Мы считаем, что если наложить двенадцатиконечную звезду на карту, - отрываясь от своей работы, проговорил Ремдон, - то мы найдем, более точную область, где же начнется очередное проклятье. Идите сюда! - Татда приблизилась к чародею, который завершал вырисовывать на широкой карте, двенадцатиконечную звезду. - Вот именно тут, все и произойдет! Это я предположил! - гордо выпятив грудь, и явно восхваляясь собой сказал Ремдон.
      - Что-то, как-то притянута ваша информация, - сухо отметила Татда, смотря в карту Иримии.
      - Отнюдь дева-лич, - возразил великий чародей Йарьм. - Если вспомнить историю тысячелетнего проклятья, орды мертвецов шли именно с северо-запада. Именно верхний левый луч, указывает нам площадь вашего действия.
      - Во-первых: в этой части тверди, находятся поля и леса, овраги и горы, ущелья и озера, пустынные топи и населенные северные угодья. Как найти, точнее место начала проклятья? - начала рассуждения Татда. - Во-вторых: это диаметрально противоположный от башни чародеев участок Иримии. Нам не пройти Басюрхюрном, меня там будут ждать, чтобы придать лютой окончательной смерти.
      - Сегодня утром, у вас не было даже такой информации. У вас достаточно времени, чтобы обойти границу Басюрхюрна с юга.
      - Посудите сами, - Татда склонилась над столом, тяжело опираясь на кисти. - Великое существо, способное нагонять ужасающее проклятье, оставляет такие нелепые знаки своего пребывания и даже намекает нам о времени прибытия. Как-то глупо выходит.
      - И снова ты ошибаешься дева-лич, - возразил Йарьм, слегка улыбаясь. - Не забывай, что тысячелетие назад, двух дахгарцев, тоже скорее всего предупредили, если они даже смогли объединиться против этого существа. И не смотря на все не тайные знаки. У живых ничего не вышло. Тысячелетнее проклятье мы можем воочию наблюдать, прямо сейчас, общаясь с тобой. Прости. Без обид! - Татда недовольно зарычала. - Он самоуверен. И быть может немного азартен. Мне кажется, так он пытается найти достойных себе противников.
      - Вы предлагаете, нам вступить с ним в его игру, по его правилам?
      - Нет. Я уверен, что он ожидает, что в игру вступит Ольм, и тот, несчастный, несчастная, на ком лежит вторая отметина. Вряд ли он испытает экзальтацию увидев комплот мертвецов и живых.
      - Чародейка! - проговорил Ремдон. - Мне кажется, что всё станет яснее если мы отыщем второго носителя руны. Возможно руны образуют совместную связь и идут в резонанс друг с другом, выявляя доселе неизведанные способности. Тогда такое колдовство, имеет непревзойденный характер.
      - Ремдон! - мрачно понизив голос, проговорила Татда. - Твоему миру грозит тотальное уничтожение, или как знать, быть может и что-то похуже. А тебя интересует лишь особенности неизвестного тебе колдовства? - Ремдон надул губы и зло сощурил глаза.
      - Не забывайся, лич! Я прежде всего чародей! И если ты готова довольствоваться тем что имеешь, и не развивать свои навыки, то пожалуйста, довольствуйся. Но я возможно смогу собственноручно дотронуться до запредельного!
      - Успокойтесь, друзья мои! - остановил перебранку Йарьм. - Дева-лич, у нас действительно нет выбора. Нужно искать начало проклятья в той части света.
      - Идет! - выкрикнул Ольм, сидевший в тени на мягком пуфе. - С рассветом выходим в путь.
      - Ты не пойдешь! - уверенно ответила Татда, покосившись на воина. - Я выяснила всё, что могла. И я быстрее добегу до северо-западной земли.
      - А я не спрашиваю твоего разрешения! - Ольм поднялся на ноги и приблизился к чародейке, встав напротив неё. - Ты таскала меня по огненной воде, ты сбросила меня в какой-то покрытый трупами колодец, ты искупала меня в болоте, и едва не придушила меня в том же самом болоте… Что я ещё забыл?
      - Я пожизненно оставила шрам на твоем плече! - подсказала Татда.
      - Точно. Ты ранила меня — воскликнул белокурый паладин. - Ты теперь моя должница. Я ещё не простил тебя! Так что в знак искупления твоих злодеяний я иду с тобой! - Татда фыркнула склоняясь над картой.
      - Я тоже с вами, - быстро ответил Ремдон.
      - Тебя мне ещё не хватает, - зло прошипела лич. - Магического заморыша с изнеженным телом, который и месяц не прошел пути, начав жаловаться на всепоглощающие боли.
      - Куда уж нам до груды бесчувственных костей! Без меня ты не прошла бы в башню чародеев! - огрызнулся Ремдон.
      - Ты не поедешь со мной!
      - Тебя заточат в башне, за неподчинение приказам свыше!
      - Я дохлая! Я уже никому не подчиняюсь! - проорала лич. Стекла в оконных рамах, завибрировали звеня.
      - Друзья, успокойтесь, - проговорил Йарьм. - Послушайте, вам вместе будет безопасней. Дева-лич, прояви разумность, как никак ты семь сотен лет ходишь под светом Кфожара, - Татда рыча отвернулась.
      - Где нам найти, второго носителя руны? - спросила лич, немного успокоившись.
      - Не имеем ни малейшего понятия, - развел руками Йарьм.
      - Как же так?
      - Я склонен считать, что если мы сумели разгадать знак. То и второй носитель, что-то заподозрит, почувствует. Быть может ваши тропы пересекутся.
      
      * * *
      
      Ранний рассвет встретил отряд, легким морозцем. Непроглядный туман, росой ложился на колыхающиеся травы, и низкие ветви пушистых хвойных елей. Татда стояла на нижних ступенях, перед центральным входом в башню. Учителя и ученики, стояли на верхних ступенях, прощаясь с полюбившемся всем чародеем Ремдоном, желая удачи галантному и симпатичному Ольму, и приветливо махая молчаливой и всегда державшейся особняком деве-личу. Ольм и Ремдон, пожимали руки великому чародею Йарьму, который давал напоследок ценные указания, такие как: какие тропы лучше пройти мимо, а где отряд, сможет найти пристанище и убежище. Башня чародеев, помимо знаний, также оказалась ценна и в дарах, в виде снастей и припасов. Татде пришлось взять на себя вес втрое больше, чем её собственный костлявый скелет. Но Татда не жаловалась, её это не особо стесняло.
      Дева-лич, не любившая долгие прощания, как обычно стояла в стороне, ожидая, когда к ней присоединится её компания. Татде порядком надоели, подобные живые, сентиментальные проявления чувств. За последние месяцы, она уже дважды побывала в подобных прощаниях. Она смотрела в небо. Наблюдала, как Кфожар, разгоняет утренний сумрак. Она наблюдала, как чарующее небо окрашивается словно ажурным перышком, в радужные цвета. Птицы подставляя, свои грудки, раскрывая перья, купались в лужах, плескаясь и кидаясь серебристыми каплями. А в небе, вовсе пели песни три задорных соловья. Их трель казалась не столь изысканной. Крохотные птахи, словно пытались переорать друг друга. Не очень внимательной к пению птиц Татде, даже показалась, что одна из самых крикливых птиц вовсе охрипла. Изрыгая из глотки, какое-то подобие древних забытых, покойных мантр. Среди гомона лесных тварей, и поднебесных певцов, Татда услышала шуршание крупных перьев. Вскоре над самыми высокими кронами, показался силуэт, белой птицы. Облетев дважды башню сновидений, птица спикировала, к подножию лестницы.
      - Белая ласточка Улеменера! К нам летят письма, - произнес подошедший к Татде Ольм.
      Он спешно спустился к птице, расстегивая с её ворота прикрепленную тубу. Открутил крышку, и достал от туда свернутый свиток. Развернул, и и сразу же заулыбался, взглянув на Татду.
      - Это Иуна, - ответил он. - Она передает привет нашему отряду. И просила тебе передать подарок, - Ольм протянул Татде свиток.
      Лич отошла в сторону, медленно разворачивая, ровно сложенную в аккуратную трубочку бумагу. Вначале был текст, как и говорил Ольм, Иуна, очень переживала, за милую чародейку. Опасалась, что брат оделся не по погоде, и возможно в скором времени его ожидает стойкая простуда. Она обещала брату, что будет молиться богам Иримии, чтобы те проложили им легкой дороги. После короткого отступления, Татда прочитала такие слова:
      «… Король Раернс, подготавливает отряд, похоже, он опасается скорейшей войны. Прости, не буду вдаваться в политику. Моя милая, чародейка! Я восторгаюсь и довлею, твоей красотой, грацией и загадочности. Не проходит и дня, чтобы я о тебе не думала. И всегда мои мысли добры и полны любви. Я мечтаю о том, что когда вы решите вашу задачу, ты переедешь в Улеменер. Моя милая чародейка, обещай мне, сейчас, стоя рядом с моим братом, что ты вернешься в Улеменер! Мы с тобой вместе будем гулять по предгорьям и садам восточного королевства. Тут ты будешь в безопасности, и тут ты всегда можешь рассчитывать на мою любовь. Будь то нежная любовь сестры, или тревожная и трепетная любовь подруги. Я всегда с тобой и душой и сердцем. Иуна».
      Ольм стоял рядом. Он улыбался. Татда не решалась поднять взгляд, продолжая раз за разом, читать строчку за строчкой.
      - Обещаю, - тихо проговорила Татда, не поднимая взгляда. Она видела, Ольм кивнул, и отошел в сторону.
      Татда разворачивала свиток дальше, после доброго письма, пред чародейкой возникли несколько зарисовок сделанные легкой кистью Иуны. Девушка нарисовала Татду. На одной картинке, лич сжимая в руках посох, спрыгнула с невысокого утеса. Полы её черного изодранного балахона, внимая потоку воздуха, разлетелись по сторонам, словно она огромная черная птица. Глазницы её пылали зеленым огнем, также как навершие посоха.
      Следующая картинка: Татда стоит в центре дворца, вокруг неё живые дахгарцы в красивых одеждах. Лич в ализариновом платье, а на её голову накинут капюшон ализаринового плаща. Сквозь высокие оконные проемы, на Татду, проливаются утренние лучи Кфожара. Она стоит чуть склонив голову, но всё равно можно разглядеть, ровные изгибы её черепа, аккуратные скулы, и правильные черты челюсти с белыми зубами. Её невидимый взгляд, совершенно отчетливо смотрит на создателя картины, ровно как и на случайного зрителя сего художества.
      И последняя картинка, Татда стоит в профиль. Снова ализариновое платье, только без плаща. Сквозь велюровую ткань, можно понять её тонкие силуэты костей. А сквозь гипюровые рукава, и вовсе узреть тонкие белые кости. Татда держит кисть перед собой, на ладони лежит бутон белой розы. Её тыльную сторону кисти придерживает Ольм. Он смотрит на чародейку, как обычно улыбчивым, и насмешливым взглядом. Лицо Татды, как всегда опущено, она смотрит на розу.
      Татда свернула сверток, убирая бумагу, за ворот платья. Она скучала по Иуне. Лич взглянула на Ольма, который запрягал лошадей, чему-то загадочно улыбался, насвистывая, какой-то веселый мотивчик себе под нос.