Безгречная мифология

Нарцисс.
 
Нарцисс, глядя на отражение в ручье, себя не узнал, но увидел Другого и был пленен его красотой, тогда как Эхо оказалась столь нерешительной, что, оставаясь в невидимости, смогла повторить лишь последние слова любимого, тем самым содействуя его самообману.
Другого Нарцисс увидел там, где его нет - в ручье, но там, где есть отражение, т.е. он сам, а настоящую Другую не увидел, ибо положил ее эхом - отражением своего голоса, т.е. самим собой.
И в этом смысле, Нарцисс - слепец, который не отличает себя от Другого.
И пока слепец не увидел ошибки, это было полбеды - просто влюбился в мужчину, с кем не бывает.
И влюбился, разумеется, без всякой надежды на взаимность, ведь он не мог дополниться Другим, как и отраженный Другой им. Более того, не мог вернуться обратно в "Я", которое полюбил и почитал за Другого.
Но вот тот момент, когда осознал, случилась полная утрата личности.
Ведь собственное "я" - это то, что невозможно увидеть зрением, а он увидел именно личность Другого. Мало увидел, влюбился, в силу чего оказался неспособным мыслить себя, ибо утратил собственную достоверность.
Добило Нарцисса уравнение - "я есть он", следовательно, "я - не есть я", т.е. полное самоотрицание.
Таким образом Нарцисс утратил душу, ибо увидел ее вне себя - в облике прекрасного Другого, которого полюбил, тем самым признав  факт существования души другого, т.е.  факт того, что своя душа стала принадлежностью Другого, а значит отсутствие ее у себя, и, как следствие, прекращение собственного бытия.
И правда, когда в детстве взрослые меня упрекали в себялюбии, я никак не мог понять, о  чем, собственно, идет речь.
Нет, я понимал -  от меня чего-то хотят. Но что такое любить себя или не любить, понять  на уровне почувствовать и поверить  не мог. В самом себе  я не обнаруживал ни того, ни другого.
Более того, никак не мог вместит, как можно в самом себе кого-то любить, т.е. относится к себе, как к другому. Как к маме или папе, к примеру. 
Когда речь шла о том, чтобы поделиться куском с рядом сидящим голодным - все предельно ясно. Или помочь бабушке перейти дорогу. То есть, совершить в пользу третьего что-то, что требует усилий, но не сулит выгоды или возмещения.Но такое "себялюбие" обязательно предусматривает фигуру третьего - того, кто нуждается.
Но если стоишь перед лицом самого себя, невозможно признаться в любви, ибо нет и не может возникнуть такого чувства(мысли) в принципе.
Человек стремиться к выгоде - так устроен, но это не любовь к себе, а мотивация -интерес, цель.
Любовь - это когда готов отдать, пожертвовать. Когда ты дополнен другим и сам дополняешь другого, что невозможно в отношении  с самим собой.   
Получается, миф о Нарциссе - онтологический запрет, доказательство того, что подобное устройство личности невозможно -мы не можем любить себя ни любовью-любовью, ни любовью-желанием.
И тут речь идет о трансцендентальном устройстве “Я”, но не о психологическом. У человека с психологией самолюбование всяко на первом месте. Но это другое “себялюбие” - это отношение к образу, который человек с психологией создает всякий раз, когда рассказывает о себе. И естественно, создаваемый им образ - средоточие всех добродетелей. 

Сизиф

Сизиф является пленником ложной мысли - если ему удастся водрузить камень на вершину холма, он в третий раз обманет смерть и сбежит из царства Аида обратно в жизнь.
Конечно, для нас труд Сизифа выглядит циклично и абсурдно, ибо мы это знаем наперед.
Однако для него самого цель желанна, следовательно, в каждом отдельном цикле действия осмыслены.
В этом смысле, можно согласится с А. Камю, назвавшего Сизифа человеком, поднявшимся над бессмысленностью своего существования и обретшим на этой высоте и смысл, и гордость, т.е. преодолевшим абсурд. И правда, лучше трудится в отсутствии положительного результата, чем не трудиться вовсе.
Но я полагаю,  Сизиф не может понять тщетности усилий, поскольку остается тождественным себе: по-прежнему верит в удачу, в  кажущееся -  близость успеха за счет малого усилия или обмана, в том числе, самообмана, но не может извлечь смысл (урок) из неудачи, ибо не признает для себя такого положения в принципе.
Не признает он ни поражения, ни вины, ни ответственности, тем паче, обреченности на вечное страдание.
Сизиф заперт или уперт во лжи - дважды  обманывал смерть, почему бы этого не сделать еще разок. Вот собственно упертость во лжи  и есть квадратура круга, вечный двигатель или сизифов труд.
Будучи адвокатом, я встречал подобных виртуозов. Один  пациент служил при союзе директором ремонтно-строительного предприятия.
В перестройку создал кооператив, быстро приподнялся, оброс связями, в том числе, с лихими мирами. В девяностые сблизился с властью - взлетел, можно сказать, на самый пик вершины холма. Обещал направо и налево, брал деньги, вещи -никогда ни за что не платил, не отдавал.
Короче, будучи прикрытым, кидал. Делал это весело и азартно. Более того, с удовольствием рассказывал о своих подвигах.К концу девяностых в городе не осталось никого, кто-бы ни претерпел.
 Те, кто  знал его поближе, увещевали и молили  - перестань, ляг на дно,  скройся, убеги...
Тщетно. Пациент только смеялся в ответ и продолжал с утроенной силой. В конце концов на него было совершено покушение,из которого он вышел с легким ранением и чувством собственного геройства, затем втрое. Казалось бы, что еще нужно. Нет, смеялся и кидал, кидал и смеялся. Третье закончилось печально.

Эдип

Эдип, над которым веет злой рок, в конце концов приходит к мысли, что зрение - суть обман, приводящий его к трагедиям. Поэтому выкалывает себе глаза, целиком уходит в темноту и страдание, оставляет трон, Фивы, отправляется в скитание.
Тем самым исключает саму возможность поступка - впадает в недеяние.
Значит ли это, что он смирился  под ударами судьбы?
В конце концов, богини мщения перестают его преследовать и перед смертью Эдип обретает покой.
И напротив, Гамлет - баловень судьбы, извлекает смысл из того, что увидел, и только после этого действует по совести.
Если бы смирился и впал в недеяние - стал бы королем, женился бы на Офелии с благословения матери в окружении родственников и друзей. То есть обрел-бы человеческое счастье в его предельном значении.
Нет, оказал сопротивление.
В отличии от классической души, которая своей форме содержит все без исключения источники и счастья, и несчастий, античная душа смиренна перед роком - от судьбы не уйдешь.
Однако человек героического сознания, которым несомненно являлся Эдип, мало того,  еще и недюжинного ума - разгадал загадку Сфинкс, нашел такую форму существования, которая в максимальной степени избавляет всех, кого он любит, от довлеющего над ним рока - недеяние.
И для того, чтобы войти в недеяние по-полной, Эдип лишает себя зрения.
Почему он так сделал?
Потому, что глаза его обманули.
Покидая Коринф, Эдип полагал, что спасает родителей от проклятия, но не знал, что они неродные(в биологическом смысле) и проклятие над ними не властно.
Содействуя гибели Лая, не знал, что это его настоящий отец.
Принимая в награду за победу над Сфинксом царство и царицу, не знал, что женится на собственной матери.
Обладая ясным умом, совестью и обычным зрением, Эдип полагал, что действует разумно и добросовестно, более того, с благими намерениями.
Каково же было узнать, что он лишь слепое орудие судьбы. Именно слепое, ибо то, что он видел глазами не соответствовало своему назначению: родители, которых любил оказались приемными, убитый по дороге в Фивы хам - настоящим отцом, любимая женщина - матерью, дети -продуктом инцеста.
И вот тогда он себя ослепил, и сделал это в надежде соскочить -  оказаться в  недеянии, а значит, перестать быть орудием судьбы.
Ослепнуть, но прозреть!

Минотавр

Если лабиринт Дедала - суть безысходность, тогда вопрос о Минотавре не имеет значения. Уж очень человекоподобный зверь, судя по размерам и строению тела, - настолько, что его мог исполнить любой тренированный боец в маске "бычья голова".
И какая разница, кто кого убьет - Минотавр жертву или наоборот. Все равно из лабиринта никто не выйдет.
Поэтому вопрос о том, был-ли минотавр, равно как и вопрос о его происхождении - в результате порочной связи царицы с непожертвованным Посейдону красавцем быком -значения не имеют.
Нить - вот проблема!
Почему до Тесея Ариадна никому не давала клубка, раз. И, второе, почему никто до этого не додумался без ее помощи.
Если на первый вопрос ответ очевиден - любовь, то на второй ...
Как выйти из сумрака?
Эдип выколол себе глаза, чтобы прозреть.
Гамлет - поставил спектакль.
Выход нашла Ариадна, поэтому покончила с чудовищем именно она.
Она поняла, что нет никакого материального зверя в глубине сумрака, за исключением того, который от сна разума случается. Осознала и то, что главной проблемой является сам лабиринт, и если найти способ из него выбраться, Минотавр будет повержен для всех прочих. Она-же нашла способ - нить.
А Тесей - ничего, даже чаю не попил. И, пожалуйста, целый и невредимый.
Более того,  Ариадну то-ли посеял по дороге, то-ли, расхотев выполнять брачное обещание, высадил на необитаемом острове.
Короче, нет больше Ариадны - единственного существа, способного мыслить.
Забыл Тесей вывесить победный флаг на корабле - папа в бездну спрыгнул.
Ему все божья роса.
Если-бы  сам искал и нашел решение, другое дело.
А так... сражался ли с минотавром или просто кровью измазался - этого мы не знаем. Важно, что  выбрался и за это его признали победителем.
Но вышел, как видим, не обогащенный никаким пониманием или чувством. Более того, став чужими трудами "супергероем", тут-же по недомыслию потерял и отца, и невесту.
Если вспомнить, участь многих ученых печальна. Сначала они открывают что-то очень полезное, дают воспользоваться плодами трудов разным проходимцам, а те, в благодарность, в лучшем случае отправляют умников на перевоспитание в труднодоступные районы.
Но!
Лабиринт-то, в смысле "сумрак", остался целехоньким.
А минотавра, вернее, полезную легенду о нем или о ком-то, кто еще хуже, снова можно подселить в головы всех сентиментально страждущих, тем более, свято место пусто не бывает.

Орфей

Орфей, усомнившись в подлинности обещания Аида, а значит, в истинности своего плана (мысли) и продиктованных им действий, обернулся, чтобы удостовериться идет-ли за ним Эвридика.
Нарушив данное Аиду обещание, он не довел дело до конца, т.е. не сделал результат необратимым.
В итоге Эвридика снова в царстве мертвых.
Другое дело, она, как "вещь", включенная в вечное настоящее Орфея, после провала миссии, является источником чистого, не замутненного житейской психологией, вдохновения певца.
Но вот неисполненный до конца подвиг, т.е. героический, но напрасный (безрезультатный) путь Орфея - урок. И заключается он в том, что полнота необратимо исполненного смысла, достигается истинным, а значит, неделимым поступком, в который герой выпадает непосредственно из мысли, т.е. тогда, когда поступает по истине.
В данном случае сомнение было порождено обычным человеческим недоверием в саму возможность выхода из царства мертвых, подкрепленного отсутствием вещественных признаков движения Эвридики.
Впав в сомнение, Орфей покинул мысль (сомнение тоже мысль, только другая), из которой вытекали его поступки, в том числе, поход в царство мертвых, договор с Аидом и проч.
Следовательно, поддавшись психологии, он отказался от истины, тем самым обратив моральный подвиг из любви в геройство ради геройства - демонстрацию собственной крутости, которая на все готова "ради любви".