Мишкины университеты. Глава 3. Гости

                Глава 3. Гости
       Всему приходит конец, подошло к концу и лето.  До первого сентября оставалось совсем немного, и Мишка с тоской думал, что скоро ему придётся покинуть родной дом и уехать в Харьков. По сути дела, не просто перебраться в другой город, а начать новую жизнь! Мысли в его кудрявой голове путались и наскакивали друг на друга: с одной стороны, ему хотелось поскорее окунуться в эту жизнь, а с другой – она его пугала, как и всё неизведанное. В конце концов рассердившись на себя, он махнул рукой и подумал: «Что я так переживаю? Не первый я и не последний! Всё будет хорошо».
      Посовещавшись с Юркой, чтобы было время устроиться в общежитие, осмотреться и хотя бы немного обжиться, решили ехать за два дня до начала учебного года. Мама складывая в чемодан вещи сына, пригорюнилась и сказала: «Ну вот и последний уезжает. Одна остаюсь. Все разлетелись». Мишка, видя, что она вот-вот расплачется, подошёл к ней, обнял (что делал очень редко), и сказал: «Мам, не переживай. Я буду приезжать».
     Уезжали подростки тем же поездом «Владивосток-Харьков», что и в прошлый раз, только теперь в руках у каждого было по небольшому чемодану из фибры, с блестящими никелированными замочками. До Харькова, несмотря на то, что ехали без билетов, добрались без приключений. В техникум было ещё рано, и ребята сдав вещи в автоматические камеры хранения присели на скамейку, в зале ожидания, и задремали. 
          Когда они к девяти часам утра прибыли в учебное заведение, то к их удивлению, там уже было полно народу. В вестибюле первого этажа висело много объявлений, но их заинтересовали только два: «Иногородним учащимся первого курса для получения направления в общежитие обращаться к заместителю директора по хозяйственной части в кабинет № 22», и второе «Учащимся первого курса собраться на общее собрание в актовом зале тридцать первого августа в девять часов утра».
         В кабинет к заместителю директора стояла довольно длинная очередь из молодых людей разного возраста и пола.  Очередь двигалась медленно и только через полтора часа, получив направления, ребята забрали вещи из камеры хранения и поехали искать общагу. Та, в которой они жили, когда сдавали вступительные экзамены оказывается была женской, а мужская находилась в том же районе, но несколько дальше.
        Выбравшись из автобуса подростки сразу увидели общежитие. Новое пятиэтажное кирпичное здание располагалось на пустыре, и на фоне стоящих поодаль от него покосившихся частных домиков, казалось небоскрёбом. Вокруг общежития зеленели травкой газоны, а от автобусной остановки к нему вела широкая асфальтированная дорога. Вдоль дороги были высажены деревья и стояли фонари уличного освещения.
         На входе в общагу, откинувшись на спинку стула, дремал вахтёр – седой опрятный старичок. От стука входной двери, он встрепенулся, и увидев ребят сделал строгое лицо, затем скрипучим голосом сказал: «Предъявите документы!» Подростки достали направления и протянули вахтёру. Тот, протерев носовым платком очки, долго рассматривал бумаги, вертел их так и этак. Чувствовалось, что ему доставляет удовольствие получить пусть небольшую, но власть над людьми. Ребята терпеливо ждали. Наконец старичок, не обнаружив никаких изъянов и подделок в документах, с явным сожалением возвратил их подросткам и сказал: «Вам к коменданту, направо по коридору. Она у себя». 
        Дверь в кабинет коменданта общежития была открыта настежь. За столом сидела симпатичная, довольно молодая, русоволосая женщина. Подняв глаза на ребят, она улыбнувшись, спросила: «Новенькие?»  Пробежав глазами их документы, открыла толстый журнал и, полистав его, сказала: «У нас учащихся селят по группам. А так как вы из разных групп, то двое будут жить в двести двадцать четвёртой комнате, а третий – в двести двадцать пятой». Подростки попытались объяснить, что они из одного города, одной школы и даже учились в одном классе, и им бы хотелось поселиться вместе, но комендантша была непреклонна: «Таковы правила, и нарушать их я не могу».
        Получив постельное бельё и одеяла, а также обнаружив, что на доске у вахтёра отсутствуют ключи под нужными номерами (значит там уже кто-то живёт), ребята поднялись на второй этаж. Друзей порадовало то, что комнаты двести двадцать четыре и двести двадцать пять располагались напротив друг друга.  Мишка, подавив волнение в душе, постучал в двери своего нового жилища. На стук мужской голос ответил: «Открыто, входите!». Решительно распахнув дверь, подросток вошёл во внутрь помещения, в котором с этой минуты до конца учебного года ему придётся жить.  В комнате стояло три койки, три тумбочки, стол, три стула и шкаф для одежды. Через огромное, на половину стены окно, на котором не было ни штор, ни занавесок, открывался унылый вид на пустырь, а за ним виднелись скособоченные домишки частного сектора.
         Две расположенные у окна койки были заправлены.  На одной из них сидел голубоглазый блондин, примерно одного с Мишкой возраста, на другой – высокий, широкоплечий парень, лет двадцати, с тёмно-русыми волосами. Они с интересом рассматривали Мишку. А тот, внимательно оглядевшись, подошёл к третьей кровати, на которой лежал только полосатый матрац, положил на неё постельные принадлежности, рядом на пол поставил чемодан. И только потом повернувшись к своим соседям представился: «Миша. Буду жить вместе в вами».    Блондин сказал, что его зовут Толя, в высокий парень назвался Василием. Пока Мишка заправлял постель, ребята разговорились и выяснилось, что Толик приехал в Харьков из той же области, что и Мишка, только из другого района, а Вася родом из Винницы, но до поступления в техникум окончил училище, и три года отработал на производстве.
      В девять часов утра, следующего дня, все первокурсники (около двухсот человек) собрались на общее собрание в актовом зале. Заведующий учебной частью поздравил их с началом учебного года, рассказал историю техникума, его достижения и успехи, а в конце своей речи с гордостью сообщил, что выпускники учебного заведения трудятся по всей стране на самых грандиозных стройках. После этого ребята разбились по группам и разошлись по своим аудиториям.
    В Мишкиной группе из двадцати девяти человек, десять были девчонки, и этим она выгодно отличалась от других, в остальных группах «слабого пола» не было вообще. Это обстоятельство очень понравилось подростку. Начитавшийся романтической художественной литературы, он считал, что присутствие прекрасного пола в мужском коллективе воспитывает у мужчин галантность, благородство и ответственность.
     Почти треть группы (восемь человек) были «производственники».  Всем им было далеко за двадцать, и на фоне пятнадцатилетних мальчишек и девчонок выглядели они довольно солидно: у некоторых проглядывали лысины, а двое носили пышные усы. Увидев их, Мишка сразу вспомнил вечернюю школу, где он, вместо своего друга Вовки Сыча, писал контрольные работы. Там тоже в одном классе обучались вчерашние школьники, и желающие получить среднее образование уже работающие люди разного возраста.
     В целом группа Мишке понравилась, но сразу не понравился классный руководитель. Звали его Виктор Васильевич – он был отставной военный и от него за версту «пахло казармой» За время общения со своими подопечными классный руководитель ни разу не улыбнулся, ни разу не пошутил. Он знакомился с группой, как старшина с новобранцами – называя каждого по фамилии, заставлял вставать из-за стола и рассказывать о себе: кто он, откуда приехал и где проживает в настоящее время. Из его опроса Мишка узнал, что большинство в группе приезжие, только три человека (два паренька и девочка) жили в Харькове, и ещё два подростка – в пригороде.
       Закончив знакомиться со своими подопечными, Виктор Васильевич долго и нудно рассказывал, о правилах поведения, учащихся в техникуме и общежитие. Он стращал ребят наказаниями за ещё не совершённые поступки и плохую успеваемость. В конце сказал, что за первый курс, учащиеся техникума должны пройти программу девятого и десятого классов средней школы, а это значит, что на первом курсе никаких специальных предметов им преподавать не будут. Наконец, продержав ребят почти два часа без перерыва, классный руководитель отпустил их.
         Спустившись в вестибюль, чтобы изучить расписание на неделю, Мишка нос к носу столкнулся с Вовкой Насачом, с подачи которого он и Юрка и поступили в этот техникум. На Монастырке Насач проживал с ними на одной улице и был одноклассником Мишкиного брата Коли. Вовка, как и все четверокурсники, только возвратился с полугодовой производственной практики.  Увидев, Мишку, и узнав, что тот поступил на учёбу, он очень обрадовался.
        С первого сентября наступили учебные будни. Занятия в техникуме в отличие от школы были в одну смену, а на преподавание каждого предмета вместо одного урока отводились два – «пара».  Каникулы были два раза в году – зимние и летние. Учебное время между каникулами называлось семестр и после каждого семестра учащиеся сдавали экзамены, а по итогам экзаменов   назначалась стипендия. В первом семестре учащиеся первого курса получали стипендию все без исключения. Пусть это были и небольшие деньги – семнадцать рублей, но для ребят хорошее подспорье. И многие умудрялись на них прожить месяц.
        Те, кто поселился в общежитие, завтрак и ужин готовили сами. Благо почти все жили недалеко от Харькова и на выходных смотавшись домой привозили картошку, сало, куриные яйца и другие продукты, к тому же на первом этаже общаги работал буфет и в нём всегда можно было купить булочки, пирожки, молоко и кефир.  Ну, а обедали почти все в столовой. Кто в студенческой, что располагалась в цокольном этаже техникума, кто в заводской. И там, и там цены были довольно низкие и всегда можно было сытно покушать на пятьдесят копеек. Но справедливости ради, стоит сказать, в заводской готовили вкуснее, и большинство ребят старались харчеваться в ней.
        К учёбе, и жизни в общежитие, Мишка адаптировался быстро. С соседями по комнате у него сложились дружеские отношения.  Светловолосый Толик в первый выходной день съездил домой привёз картошки, сало и семиструнную гитару. Выяснилось, что он прекрасно владел этим музыкальным инструментом, в его руках гитара оживала, смеялась, плакала и рыдала, кроме того Толя имел приятный голос, и знал много популярных песен. И теперь они с Васей, у которого тоже был замечательный баритон, частенько устраивали концерты под гитару. Вечерами в комнате было весело и шумно. 
      Мишка, который всегда мечтал научиться играть на гитаре, не пропускал ни одного концерта, он внимательно следил за руками гитариста и думал: «Я должен научиться играть». И однажды решившись попросил Толика показать ему самые простые аккорды. Тот отнёсся к его просьбе с пониманием и теперь Мишка, как только выдавалась свободная минутка, а в комнате никого не было, учился брать на гитарном грифе «звёздочки» и «лесенки». Но обучение шло туго: пальцы не хотели сгибаться, струны выскальзывали из-под них, и очень редко получалось взять нужный аккорд. После таких упражнений болели подушечки пальцев на левой руке, но Мишка упрямо, снова и снова, не взирая на боль, брал гитару и продолжал свои музыкальные эксперименты.
      Сентябрь перевалил через свою середину, но лето уходить не хотело: погода стояла тёплая, листья на деревьях были зелёные, а цветы на клумбах продолжали радовать глаз. В субботу учебные занятия окончились в три часа дня, впереди был выходной, и Мишка спускаясь по лестнице на первый этаж, прикидывал чем бы заполнить воскресенье. В его голове уже не в первый раз проскакивала мысль, что неплохо бы разыскать Лену – проводницу, с которой он познакомился месяц назад, в поезде «Харьков-Владивосток». Размышляя об этом, он открыл тяжёлую входную дверь и вышел на улицу. «Завтра разыщу её!» – твёрдо решил Мишка. Остановившись на крыльце, подросток вдохнул полной грудью пряный сентябрьский воздух, и огляделся по сторонам: небо было синее, солнце ласковое, по улице шли нарядно одетые люди. «Какая погода! Сейчас бы домой, на Монастырку! Пацаны, наверное, ещё в речке купаются», – подумал он спустившись с крыльца.  Размышляя о том, как замечательно сейчас дома, подросток направился в стороны автобусной остановки.  Задумавшись и не замечаю ничего вокруг, Мишка, не сразу сообразил, что это его окликнули со скамейки, мимо которой он проходил. Повернув голову на оклик, он не поверил своим глазам – на лавочке сидели брат Коля и Вовка Сыч.  «Совсем зазнался студент, брата родного не узнаёт», – сказал широко улыбаясь Вовка. Встреча была до того неожиданной, что подросток, на какое-то время, потерял дар речи. «Вы откуда здесь взялись?» – наконец выдавил он из себя. «Откуда, откуда. От верблюда! К тебе в гости приехали! Ты что не рад?» – опять ответил Сыч. «Рад, рад! Как я рад! Сейчас только думал про вас! Ну рассказывайте, как вы сюда попали?», – опомнившись, затараторил Мишка, и поздоровавшись с братом и другом, уселся рядом на скамейку. «Как попали? На поезде приехали. На крыше. С ветерком добирались к тебе в гости! Видишь какие чумазые?» – Сыч, помахал руками перед лицом друга. Руки от копоти и угольной пыли, действительно были грязные, а когда подросток хорошо присмотрелся, то и на лице Вовки увидел чёрные угольные точки. Рассмотрев Сыча, Мишка перевёл взгляд на брата: «А ты, что молчишь? Ты же в Луганске должен быть?»  «В отпуск я приехал, а тебя дома нет. Вот решили с Вовкой проведать. Узнать, как поживаешь. Заодно и Харьков посмотреть. Да и потом, кто знает, когда увидимся, наверное, в армию скоро заберут», – ответил Коля. «Надолго приехали?» – спросил подросток.  «Завтра хотим обратно. Переночевать найдёшь где?» – ответил брат. «Придумаем, что-нибудь», – успокоил его Мишка. Хотя, что можно придумать? Единственное место где в огромном городе он сам мог переночевать, было общежитие. Но там посторонних не пускали, и пытаться провести Колю и Вовку в общежитие шансов не было. «Есть хотите?» – спросил Мишка. «Живот к спине прирос», – ответил Вовка. «Тогда сделаем так. Сейчас пойдём в столовую. «порубаем».  Потом решим, что дальше делать. Деньги, то есть?» – спросил Мишка. «Есть», – ответил Коля.
         В заводской столовой ребята тщательно вымыли руки и умылись. Правда полотенца там не было, и вытираться пришлось собственными рубашками.  За обедом Мишка предложил съездить в центр, и если получиться сходить в зоопарк. А уже потом как-то решать проблему с ночлегом.
        На их счастье, до закрытия зоопарка оставалось ещё два часа, поэтому они купив билеты пошли знакомиться с его обитателями.  Ни Коля, ни Вовка до этого в зоопарке никогда не были, и Мишка побывавший в нём единственный раз, с видом человека, искушённого жизнью, уверенно повёл их к обезьянам.  Возле обезьяньих клеток толпился народ. Люди бросали в клетки фрукты, булочки и конфеты. Конфеты повертев в лапах и развернув обёртку, приматы отправляли в рот, к фруктам подходили разборчиво, что-то ели, что-то с пренебрежением бросали. Вовка Сыч поднял валявшееся на земле, надкушенное яблоко и бросил в шимпанзе. Обезьяна ловко поймала его, повертела в лапах и скривившись запустила в Вовку. Тот пригнувшись, еле увернулся от летящего ему в голову фрукта.  Насмотревшись на обезьян, покорчив им рожи и насмеявшись так, что болели животы, пацаны до закрытия погуляли по парку, и посмотрели на других зверей.  После этого направились в общагу, по дороге купив в гастрономе две бутылки портвейна, колбасы, плавленых сырков, и рыбных консервов.  Мишка, уже наловчившийся ездить «зайцем» в общественном транспорте, обеспечивал бесплатный проезд всей компании. Он без зазрения совести подходил к кассе и, опустив копеечку или две, отрывал три билета.
        Когда ребята вышли на остановке у общежития, солнце уже спряталось за домишками частного сектора. Чтобы разведать обстановку и узнать кто из вахтёров дежурит, Мишка забрав авоську с продуктами и вином вошёл в здание. На вахте сидел седой опрятный старичок, с которым подросток познакомился, когда заселялся в общежитие. С того времени он, узнал о нём много интересных вещей. Все называли старичка по отчеству – Петрович, во время войны тот служил в войсках НКВД. Петрович под настроение очень любил рассказывать, как он самолично, вот этими руками, (во время рассказа он поднимал вверх и показывал всем свои маленькие сухонькие ручонки) поймал и обезвредил десять агентов абвера, за эти рассказы пацаны дали ему кличку Абвер.  Несмотря на то, что Абвер постоянно дремал на стуле у двери, пройти постороннему мимо него было невозможно. В отличие от других вахтёров у него была отличная память и Петрович безошибочно мог сказать, кто из ребят проживает в какой комнате.  Не успел Мишка открыть рот, чтобы попросить ключ, как вахтёр сказал: «Проходи, твои дома», – и опять прикрыл веки. Подросток, перехватив авоську в другую руку, чтобы Абвер не заметил вино, прошмыгнул мимо вахты.
     В комнате был Толик. Он лежал на кровати с гитарой в руках и тихонько перебирал струны. Увидев, Мишку гитарист поднялся и сказал: «Ну наконец-то живая душа явилась, сижу один как медведь в берлоге!» «А где Васька?» – спросил подросток. «Домой поехал. А ты где был?» – в свою очередь задал вопрос Толик. «Брат ко мне с другом приехали. Гулял с ними по городу. Вот нужно их как-то на ночлег устроить. На вахте Абвер сидит, мимо него мышь не проскользнёт», – Мишка открыл окно и посмотрел вниз. Прямо под окном между первым и вторым этажами по стене была проложена, окрашенная в жёлтый цвет, металлическая труба. «Вот он выход!» – пронеслась мысль в голове у него. Ничего не объяснив Толику, он чуть ли не бегом выбежал из комнаты.
       Вовка Сыч и Коля сидели на корточках на углу общаги. Пробежав мимо их и завернув за угол подросток оказался на пустыре.  Отсюда, как на ладони было видно всё здание. В начале его жёлтая труба выходила из земли, поднималась на уровень пола второго этажа, рядом с трубой располагалась пожарная лестница на крышу.  Это значило, что поднявшись по лестнице на нужную высоту, можно было затем перебраться на трубу, а по ней держась за оконные карнизы добраться до окна Мишкиной комнаты. Мишка рассказал свой план брату и другу.
      Поднявшись в свою комнату он, высунувшись из окна, махнул пацанам рукой: «Давай!» Первым полез Коля. Подпрыгнув, он ухватился за перекладину, подтянулся и забрался на лестницу. Поднявшись по ней до нужной высоты, брат осторожно перебрался на трубу. Идти вдоль окна, держась за карниз было несложно, но в переходах между окнами карнизов не было и нужно было стоя у одного окна дотянуться рукой до другого. Мишка с замиранием сердца наблюдал, как Коля перемещаясь от окна к окну приближается к нему. Наконец брат ухватился за карниз окна Мишкиной комнаты, подросток протянул ему руку, и тот перевалившись через подоконник забрался вовнутрь. На лбу Коли обильно высыпали капельки пота, а руки толи от напряжения, толи от страха дрожали. Теперь наступила очередь Вовки Сыча, Вовка был повыше Мишкиного брата, поэтому дотянутся от карниза до карниза ему было легче. Да и потом, второму идти всегда проще, до цели он добрался гораздо быстрее Коли.
      Толик, с удивлением наблюдал, как через окно забрался в комнату сначала один незнакомый парень, а затем второй. А Мишка радостный, что всё так хорошо устроилось, не дожидаясь от соседа вопросов, быстро познакомил его, с братом и другом. Удачно проведённую операция под названием «ночлег» нужно было отметить, и подросток пошёл пригласить Юрку и Серёгу на это мероприятие. В комнате их не оказалось, а их сосед по комнате – Генка Мурашов, сказал подростку, что его друзья пошли жарить картошку на кухню.
       Кухня располагалась в середине длинного коридора, и представляла довольно просторное помещение, вдоль стен которого располагались газовые плиты, разделочные столы и эмалированные раковины для мытья посуды. Как обычно, там аппетитно пахло жареным луком, салом и картошкой.  На газовых плитах шкварчали сковородки, здесь же с ножами и вилками в руках, толпились юные доморощенные повара. Время от времени кто-то из них поднимал крышку своей сковороды, накалывал на вилку или нож кусочек поджаренного сала или хрустящие золотистые дольки картофеля и обжигаясь, и причмокивая от удовольствия пробовал готовность блюда. Остальные смотрели на него «глотая слюнки».
      Своих друзей, Мишка увидел, как только вошёл в помещение: Юрка снимал с плиты сковороду с картошкой, а Серёга с чайником в руках поджидал его. Поздоровавшись с ними, подросток рассказал, что приехали гости с Монастырки, и это дело нужно отметить.
    Через десять минут в Мишкиной комнате было весело и шумно. Ребята накрыли шикарный стол: в центре стояли две бутылки портвейна, сковородка с жареной картошечкой, яичница, колбаса и плавленые сырки, порезанные на куски, а также деликатес – две банки рыбных консервов «Ставрида в масле».
      Когда выпили по первой – набросились на еду, а уж затем, завязался разговор. Коля с Вовкой рассказывали монастырские новости и то, как на одной из станций, когда они добирались сюда, убегали от милиции. Мишка с Юркой в свою очередь – про жильё-быльё на новом месте. Толик в общих разговорах не участвовал, он сидел на кровати и тихонько перебирал струны. Налили и выпили по второй – хмель ударил в голову.  Душа запросила веселья и песен. Те песни, что исполнял под гитару Толик, пацаны не знали, и поэтому они запели свои, дворовые, те, что пели на Монастырке. Гитарист быстренько подобрал аккорды под нехитрые мелодии, ребята, услышав музыкальное сопровождение, приободрились, прибавили до максимума громкости, так как они привыкли петь маршируя ночами, по улицам Монастырки. За пределы Мишкиной комнаты, в коридоры харьковского общежития, вырвались никогда здесь неслыханные песни: «Гоп со смыком», «Журавли». «Костюмчик серенький» и другие блатные в исполнение монастырских ребят. 
     Время было уже позднее и такой концерт видимо не очень понравился соседям. Когда пацаны вдохновенно, во весь голос, распевали «Мурку», распахнулась дверь, и в комнату влетел староста Мишкиной группы, невысокий белобрысый парень по фамилии Грицун. Не обращая на него внимания ребята продолжали хоровое пение. Староста сначала пытался что-то сказать, но поняв, что его не слышат и не слушают, замолчал, и стал терпеливо ждать, когда закончится песня. Не успели певцы закрыть свои рты, как раздался его голос: «Если вы не прекратите нарушать правила проживания в общежитие, то я вынужден буду сообщить об этом руководству!» Если бы он сказал или попросил ребят по-хорошему, мол парни не мешайте спать, то скорее всего концерт бы на этом закончился, но Грицун выбрал другие слова и тон – стал угрожать. Пацаны, не ожидавшие такое – опешили и молча слушали старосту. Мишка, как хозяин, боясь уронить авторитет в глазах друзей, опомнился первым. Не выпуская из рук вилку, которой он пытался дирижировать хором, подросток повернулся к старосте. «Тебя кто звал сюда, баклан! Вышел и закрыл дверь», – сказал он. И подражая Валерки Буркину, прищурив глаза и сплюнув по-блатному на пол, Мишка, с вилкой в руках пошёл на Грицуна.  Староста замолчал, перевёл глаза на вилку, побледнел, попятился назад и открыв дверь выскочил в коридор.
     Настроение у всех было испорчено, петь уже расхотелось, но чтобы никто не подумал, что они испугались угроз, пацаны, допив вино и доев остатки закуски, спели ещё несколько песен. Перед тем как лечь спать, убрали со стола, вымыли посуду и выбросили в урну пустые бутылки.
       На следующий день был выходной, и ребята, проснулись только в половине десятого. Торопиться им было некуда, поезд «Одесса-Новосибирск», на котором собирались уехать домой Коля и Вовка, отправлялся в два часа дня. Вставать не хотелось, и они, потягиваясь до хруста костей, нежились в постелях. Вдруг в дверь комнаты кто-то постучал. Стук был не тихий, нерешительно-извиняющийся, как стучат соседи, чтобы попросить щепотку соли, а громкий и властный. Человек стучавший в дверь был твёрдо уверен, что он имеет на это право. Мишка сразу догадавшийся, что это связано со вчерашним концертом, приложив палец к губам, показал брату и Сычу, чтобы они одевались и уходили через окно. Стук повторился, на этот раз Мишка спросил: «Кто там?» Мужской голос за дверью ответил: «Воспитатель общежития. Откройте!». Оглянувшись на ребят и увидев, что они уже обуваются, Мишка, чтобы выиграть время сказал: «Сейчас, оденемся». Первым через окно вылез Вовка, посмотрев вниз, и убедившись, что до земли не больше трёх метров, он вместо того, чтобы двигаться к лестнице, схватился за трубу руками и спрыгнул вниз. Следом за ним такой же трюк проделал и Коля. Всё это заняло считанные секунды.  Толик и Мишка, успевшие за это время натянуть штаны, переглянулись, и с одного взгляда поняли друг друга. Один закрыл окно, а второй пошёл впускать непрошенных гостей.
      За дверью стояли староста Грицун, и воспитатель общежития, невысокий толстячок, чем-то неуловимо похожий на бульдога. Воспитателя звали Алексей Степанович, в техникуме он преподавал «Обществоведение», и по совместительству следил за моралью и нравственностью жильцов общежития.  Оттеснив в сторону подростка оба вошли в комнату. «Где они?» – спросил воспитатель. «Кто?» – вопросом на вопрос ответил Мишка. «Не валяй дурака, мы точно знаем, что в вашей комнате ночевали посторонние. Отвечай, где они?» – повысил голос Алексей Степанович. «Ищите, если знаете», – обиженно буркнул подросток. Староста, нагнувшись, заглядывал под кровати. Не обнаружив там никого, извинительно развёл руками. Воспитатель, подошёл к окну, раздражённо подёргал шпингалеты, и открыв его, посмотрел вниз.   «Ищи-свищи ветра в поле», – подумал Мишка и не сдержавшись, хмыкнул.
      Староста Грицун понимая, что не только сам попал в неловкое положение, но и втянул в него Алексея Степановича, пытаясь хоть как-то оправдаться в глазах воспитателя, сказал: «Они ещё пьянствовали, и песни пели непристойные. Бутылки пустые должны остаться».  Он заглянул под стол, посмотрел за тумбочками и в шкафу. Но нигде ничего не нашёл и опять извинительно развёл руками. Воспитатель обвёл всех взглядом злого бульдога и сказал: «Я всё равно напишу на вас докладную руководству.  А какое они примут решение – не знаю, но думаю вам не поздоровится». Повернувшись спиной к ребятам, он вышел из комнаты, следом за ним, прикрыв за собой дверь, выскользнул староста.
      Брата и друга, Мишка нашёл на автобусной остановке. Так как до поезда было ещё много времени, а визит Алексея Степановича оставил всех без завтрака, то сначала решили найти место где можно перекусить. Плотно покушав и погуляв по городу, на вокзал, чтобы не мозолить глаза милиции, пацаны приехали за пять минут до прихода поезда.
      Скорый «Одесса-Новосибирск» прибыл на второй путь третьей платформы точно по расписанию. День был тёплый и солнечный, поэтому Коле и Вовке Сычу повезло, билеты можно было не покупать, а добираться домой, как и сюда, на крыше вагона. Если на небольшой станции забраться на крышу можно было без особых проблем, то на такой огромной, как Харьков сделать это было непросто. Во-первых, здесь над вагонами везде был натянут контактный провод высокого напряжения, во-вторых на платформе находилось слишком много милиционеров и забраться в промежуток между вагонами, где находилась лестница, ведущая на крышу, с платформы было рискованно. Оставался только один путь, когда тронется поезд запрыгнуть на него с тыльной стороны, но здесь тоже могли возникнуть проблемы – доступ к нужному составу мог быть перекрыт поездом прибывающим на соседний путь. Но ребятам повезло и в этом – рельсы у соседней платформы оказались свободны, и когда скорый «Одесса-Новосибирск» тронулся, Коля и Вовка, заранее присмотревшие к какому вагону они будут цепляться, перебежали через стальные рельсы и схватившись за поручни, ловко перебрались в пространство между вагонами. В этом пространстве, стоя на буферных тарелках, и мёртвой хваткой вцепившись в лестницу, чтобы не свалиться под колёса, пацанам придётся ехать, пока над крышей вагона не исчезнут контактные провода. А потом можно будет выбраться наверх, и там устроится с комфортом, сесть на крышу спиной к ветру и поставив ноги на гармошку перехода между вагонами, наслаждаться пейзажами, открывающимися по обе стороны мчащегося поезда.
    Вздохнув с облегчением, что всё получилось удачно, Мишка, помахав на прощание рукой друзьям, отправился домой. На душе у него было очень тоскливо – Коля и Вовка уехали, и когда он увидится с ними, знает один Бог. Кроме того, подросток понимал, что инцидент в общежитие будет иметь для него неприятные последствия, и это тоже не добавляла ему хорошего настроения.
    На следующий день, в понедельник, на занятиях Мишка сидел словно на иголках. Последняя пара подходила к концу, никто его никуда не вызывал, и он подумал: «Наверное, пронесло. Не написал докладную воспитатель».  Но он ошибся, когда прозвонил звонок, в аудиторию вошёл классный руководитель Виктор Васильевич, и объявил Мишке, что его вызывает заведующий отделением. Собрав тетрадки, тот понурив голову, отправился в учебную часть.
    Заведующего отделением звали Алексей Иванович, им оказался тот седовласый председатель приёмной комиссии, что не хотел брать документы у Мишки при поступлении в техникум. Он долго с сожалением и грустью, рассматривал подростка. Наконец, горестно вздохнув сказал: «Знал я, когда принимал твои документы, что этим всё закончится. Ты мне скажи, в вашем городе все такие?» На этот вопрос Мишка, прикинувшись, что не понял, отвечать не стал, а неопределённо пожал плечами, мол откуда мне знать. «Вот посмотри, ты учишься считанные недели, а уже от тебя столько неприятностей. А дальше, что будет?» – продолжил Алексей Иванович. Подросток потупив взгляд, опять пожал плечами, мол откуда мне знать, что будет? «Знаешь зачем я тебя вызвал?» – спросил заведующий. Разлепив рот Мишка нехотя ответил: «Нет». «Знаешь, всё знаешь! Ваньку валяешь передо мной! Комедию разыгрываешь, плечиками пожимаешь!  Докладную на тебя написали – безобразничаешь в общежитие: посторонних привёл, пьянку организовал, песни пели среди ночи непотребные!», – Алексей Иванович потряс лежащим перед ним листком бумаги. «Какие посторонние, какая пьянка? Кто это вам сказал? Сначала воспитатель приходил, кого-то искал – не нашёл. Теперь вы говорите. Чужих никого у нас в комнате не было, пьянки тоже. Песни пели, так мы каждый вечер поём. Что в этом плохого?» – обиженно ответил подросток. «Староста группы всё видел, а мы ему больше верим, чем тебе. Что же мне с тобой делать? Вот что, на первый раз за нарушения правил проживания в общежитие, выселим тебя из него на три месяца», – взяв лежащую на столе авторучку, заведующий наложил размашистую резолюцию на докладную. «Считай, что легко отделался. В следующий раз из техникума попрём. Ты свободен, иди!»
       Выйдя из кабинета, Мишка подумал: «Вот и закончилась учёба! Где жить? Снимать комнату в частном секторе нет денег, ночевать три месяца на вокзале – заберут в милицию, а значит скорее всего ему придётся оставить учёбу и возвратиться домой».  Он представил, как расстроится мама, как она будет плакать и на его душе стало ещё тоскливей. Потом он разозлился на самого себя: «Ну, что ты распустил сопли? Нельзя опускать руки, нужно что-то делать! Ну хотя бы, этому козлу-старосте начистить морду!» Приняв такое решение, подросток сжимая кулаки, чуть ли не бегом направился к своей аудитории, в надежде там застать Грицуна, но увы, она была пуста, да и злость пока он шёл, прошла тоже. «Будь, что будет», – решил Мишка, и поехал домой в общежитие.
      Выйдя из автобуса, он встретил Вовку Насача.  Тот посмотрев на его кислую физиономию, поинтересовался, что случилось. Мишка рассказал ему без утайки всю историю. На что Вовка ответил: «Не переживай, всё устроим.  В нашей комнате есть свободная койка, поживёшь у нас. Не бросим тебя. Вечером перенесём твои вещи к нам, а завтра сдашь постель коменданту и скажешь, что выселился». Подошёл автобус, Насач уехал, а Мишка обрадованный, что всё решилось так легко и быстро, радостный и весёлой пошагал в общежитие. Жизнь продолжалась!