Изнаночная, лицевая..

                ИЗНАНОЧНАЯ, ЛИЦЕВАЯ..

Анечка любила вязать. Началось все с детства, с кукольной одежки, а закончилось утеплённым пальто, со сложным рукавом, и воротником "петли" - пальто тяжёлое, впол, на подкладе, даже пуговицы вывязанные. Женщины по подъезду оборачивались в восхищении.
Аня и мыслила петельками, все считала, прибавляла, убавляла, и все тонкости вязального искусства знала, крючок-спицы, схемы- раппопорты.  Или, так вот: лицевая, значит, все хорошо, изнаночная- похуже, а накид - надежда, как-то так выстраивалось в аничкиной головке. "А прелесть узора в его повторяемости", - рассуждала Аня.

"Вот так вяжешь, вяжешь, скучными лицевыми, и вот раз - узор". -  Как в жизни! - думала Аня.

Потом случилась неприятность. Уехал Петя, пропал. А ведь к женитьбе дело было. Сбежал, всякое говорили, недоброжелатели.
Весь городок шептался, как под приглядом были, расстроившаяся свадьба - событие в небольшом, замкнутом городе. Тогда Аня связала пятиметровый шарф. Ночью. А днем бегала в милицию, успокаивала петину маму, проверяла почтовый ящик, а ночью опять протягивала толстую нитку, выворачивала локти, плакала и вязала, вязала, сложной резинкой, с протянутой по вертикали косичкой, и рождающееся полотно, ровное, плотное, и раскрывающийся узор - успокаивали, давали надежду.

Но все проходит. Петя так и не нашёлся, (хотя ходили слухи, что где- то в Москве осел), приходила третья весна, и пробуждались почки, и сердечко Аничкино оттаивало, потому, что молодое...

Анечка накупила пряжи и навязала ярких, кружевных, похожих на разноцветных бабочек, кофточек, с крылышками, и юбочек, с оборочками .
И в сердце тоже, как будто поселилась бабочка, она трепетала крыльями и просила любви. Вечерами стояла Аня на балконе, глядела на яркую, словно вывязанную, луну, и мечтала.

Костя появился внезапно, они встретились у яркой клумбы, где Анечка рассматривала цветы, и казалась, была частью этой клумбы, её веселой цветочной композиции.

- Здравствуйте, я Костя, - сказал парень. Он стеснялся и картавил.


Они гуляли по набережной. Костя был моряк.
В гардеробе у Анечки появились морские мотивы, ослепительная матроска и шарф цвета морской волны. От Кости пахло океаном. Он очень трогательно ухаживал. Весной  Костя ушёл в плавание, и написал письмо, Анечка летела с письмом домой, писала ответ, отложив спицы.
Но потом ответы прекратились. Море темнело, на матроске хмурились тучи.

Аня закупила нитки, узоры её становились все сложнее, цвета все мрачнее, а чёрная шляпа с острыми, широкими полями шокировала сослуживцев.

- "Анечка, отложи ты вязанье", - закружил её в нелепом танго сослуживец .
 
- Не порежь нас, - шутили другие. 
               
Но Аня не шутила, не снимая зловещего головного убора, усаживалась за бумаги.

Но ещё две весны подарила природа.
Георгий встретился на рабочем корпоративе. Вернее, на банкете, "по случаю". Он поставлял новую копировальную технику, с фирмой заключили договор и решили закрепить это дело банкетцем.
Аня была королева. Вязаное крючком, сложное, цвета пудры, на полупрозрачном чехле, платье, даже с небольшим "хвостиком", который красиво подметал линолеум в арендованной столовке, все это привело в восторг мужскую половину, и слегка освежило женскую.

- Георгий, - сказал Георгий.

Аня от неожиданности присела в реверансе.

Роман их длился восемь месяцев, Аня не сидела на месте - новое покрывало, подушки с ажурным фронтом, коврик под ноги, не говоря уже о джемперах и шарфах Георгию. Даже носки! Да-да, носки, две пары, тёплые, с вставленной ниткой собачьей шерсти, чтобы не мёрз зимой Георгий...

Казалось, в доме поселилась идиллия. Ужин, кино вечером, уютная Анечка, с клубком в руках.  Салфеточки. А к весне Георгий ушел.    Он что-то лепетал Анечке про разные биоритмы, (Аня не поняла), - говорил, что она восхитительная, но собрался в одночасье, как будто долго-долго вынашивал уход. От обиды, захлебываясь от слез, Аня принялась за занавески. Биоритмы встали на место, Аня успокоилась. Кухня посветлела, и яркое солнце ворвалось без приглашения, обняло лучиком, нагрело чёлку.

"А все будет хорошо!" - думала Анечка, перематывая с бобинов в клубок светлую, золотистую пряжу.
И снова - изнаночная, лицевая, двойной накид- раскрывающийся узор давал веру и надежду.
А новый узор - новая жизнь - чёрная шляпа полетела с балкона, и грациозно приземлилась.