Добро пожаловать в галактику

Анатолий стоял на идеально гладкой, но при этом не скользкой поверхности улицы, смотрел на появившиеся на небосводе звезды, тусклые точки, среди которых то и дело мелькали огоньки космических станций, слушал рев отбывающих в космос ракет, доносящийся со стороны космопорта, лежащего за спиной у маленького землянина на этой невыносимо чужой планете, и чуть не плакал. Сколько лет ушло у него на то, чтобы выбраться с Земли? Два года? Но это, только если считать переговоры и собеседования. Четыре? Столько, или даже больше, он изучал Общемировой Язык. Семь? Нет, он решил улететь еще раньше. Десять? Двадцать? Тридцать шесть? «Тридцать шесть», - грустно подумал Анатолий, решивший теперь, что вся жизнь его была посвящена этой цели. Тридцать шесть долгих земных лет, заключающих в себе триста шестьдесят пять дней по двадцать четыре часа в каждом, он мечтал о том, чтобы оказаться дальше от дома, чем Луна или Марс, и пусть ему удалось добиться только временной должности представителя цивилизации нулевого типа в Университете Вселенной Гинко – то есть, фактически, музейного экспоната – он сумел покинуть свою крохотную захолустную планету на окраине галактики. А что теперь?
Землянин опустил голову и оглянулся на космопорт. Он был совсем не такой, как дома; Анатолий думал, что дело только в его тысячекратном превосходстве в размерах и в более современной футуристичной архитектуре, которая, впрочем, главенствовала в развитой части Вселенной, но это как раз было совсем не главным. Межсистемный Космопорт Земли отличался от Центрального Космопорта Апеля, перед входом в терминал которого стоял сейчас Анатолий, прежде всего теми эмоциями, которые он вызывал, неуловимыми для людей, но явственными для редких межзвездных туристов – на всем, что находилось на территории этого заведения, лежала печать гордого возмущения и недоумения.  Неизвестно, было ли это следствием специальной задумки архитекторов или просто случайностью, но широкие арки между колоннами, поддерживающими крышу, множество пустых дверных проемов и уникальная окраска стен так хорошо гармонировали с выражениями на лицах туземцев, видящих инопланетянина, что прямо на фасаде здания можно было прочитать множество немых вопросов.
Неужели земляне – не самая высокоразвитая цивилизация?
Как так вышло, что не нам выпала честь объединить вокруг себя галактику?
Почему вдруг мы, а не весь остальной мир, должны адаптироваться?
Несмотря на то, что со времени первого контакта прошло больше десятилетия, восемь миллиардов представителей вида Человек Разумный никак не могли свыкнуться с мыслью, что не являются венцом творения.
И вот теперь, когда он взлетел уже из этого космопорта на старом пассажирском звездолете, когда он уже сидит в неудобном потертом кресле и несется на многократно превышающей световую скорость в сторону Узловой Космической Станции Апеля, вращающейся вокруг планеты, сухим воздухом которой Анатолий сейчас дышал, выясняется, что станция временно не принимает корабли, хоть это и ее первейшая обязанность, по каким-то техническим причинам!
«Мы вынуждены совершить посадку в самом Апеле», - беззаботно сказал по громкой связи пилот.
Но у него-то на космической станции пересадка! Потратив разом на билет оставшиеся деньги, лететь другим рейсом?
«К сожалению, билетов до Гинко на сегодняшнее число у нас нет», - механическим голосом разрушил все его надежды кассовый аппарат на Апельском космодроме. – «Вы можете зарезервировать билет на тридцать седьмое число текущего месяца».
«А если мне на работу тридцать четвертого, что ты мне предложишь, а?» - чуть не закричал он тогда и в сердцах пнул механизм ногой.
«Мы действительно ничего не можем сделать», - ответил ему гуманоид-консультант из тени трехметрового громилы-охранника. – «Оповестите свое начальство, что не можете приехать вовремя».
Все прахом… Анатолий подумал, как сейчас выглядит: низкий толстоватый человечек со старым чемоданом на колесиках вместо магнитной подушки стоит под большим разноцветным щитом с жизнерадостными словами: «Добро пожаловать в галактику» , опустив голову, и, дрожа от ярости, горя и досады, грозит небесам кулаком. Ну и пусть.
- Да, друг, не знаю, что и сказать, - раздался высокий, почти переходящий на ультразвук, и все равно кажущийся участливым голос, звучащий, как казалось, прямо в голове у землянина.
- И не надо, - равнодушно ответил Анатолий, не в состоянии оторваться от печальных мыслей, и только затем обернулся, чтобы посмотреть на сочувствующего. Им оказалось желто-зеленое газовое облако сантиметров семьдесят в диаметре, внутри которого что-то кипело и пенилось, парящее над землей на высоте в метр-полтора.
- Попробуй найти частника, раз все так критично. Заплатишь втридорога, но долетишь же.
- Откуда ты знаешь, что все так критично?
Облако поменяло цвет на бледно-розовый, и Анатолий услышал грустную усмешку.
- Мы, телепаты, все знаем, что хотим.
Некоторое время они невесело молчали, предаваясь своим мыслям: землянин – перебирая в голове варианты выхода из положения и отбрасывая их один за другим, облако – размышляя о том, о чем могут размышлять существа, не имеющие с людьми ничего общего как во внешнем виде, так и в складе ума.
- Извини, мне надо идти. Звездолет уходит через час, нужно пройти контроль, - инопланетянин вновь поменял цвет, на этот раз на пурпурный, и, презрев гравитацию, полетел в сторону входа в терминал, не дожидаясь ответа.
- Рад встрече! – машинально бросил ему вслед Анатолий, когда последние клубы газа уже скрылись за широкими автоматическими дверьми. 
Он вышел из оторопи, поднял упавший чемодан и направился в сторону низкого широкого здания, на крыше которого светилась огромная, похожая на земную неоновую, вывеска с иероглифами на затейливом Общемировом Языке: «Экспресс в город».

Шагая по улице пылающего красками, объятого звуками города-планеты Апель, куда из соляной пустыни, на которой раскинулся космопорт, его доставил сверхзвуковой поезд, Анатолий чувствовал себя первопроходцем. Ни один из его знакомых не пересекал на звездолете орбиту Юпитера, да и вообще, число землян, побывавших вне Солнечной системы, исчислялось тысячами, в крайнем случае, десятками тысяч, а число тех, кто уехал оттуда навсегда – всего сотнями. Более того, ни одно из четырех описаний жизни в галактике, созданных выходцами с голубой планеты, не сообщало практически никаких сведений об удаленной от Солнца почти на двадцать тысяч световых лет Зоне Независимых Систем, в которой волею судьбы оказался Анатолий, однако все они сходились в одном – это объединение отличается от остальной части Вселенной самым решительным образом.
Поскольку одинокий землянин не знал о месте, где находится, ничего, кроме этого факта и того, что именно сюда стекаются существа со всех южных окрестностей галактики, для него все было внове. Несмотря на усиливающийся голод и чувство полного отчаяния, он не мог не смотреть завороженно на сверкающую на стенах зданий совершенно разных форм, размеров и архитектурных стилей рекламу товаров непонятного ему назначения, на проносящиеся по широким многоярусным улицам автомобили на магнитной подушке, на возникающие прямо в небе цветные голограммы, в конце концов, на редких пешеходов, огромных и почти микроскопических, гуманоидных и газообразных, летающих и ползающих, красных, зеленых, белых и синих. Почти все они разительно отличались от людей, и на душе становилось противно от щемящего чувства одиночества, захлестывающего временами каждого звездного переселенца, а при виде немногих гуманоидов, инопланетное происхождение которых выдавала только кожа непривычного оттенка или излишне острые уши, становилось почему-то только хуже. Все они куда-то спешили, шагали решительно к каким-то своим целям, и оттого Анатолию стало неловко от своего бесцельного блуждания по планете, на которой он по такой нелепой случайности застрял.
Куда же тогда идти, он, впрочем, не знал. Вспомнив странное слово «каната», которое в единственном существовавшем словаре с общемирового на английский характеризовалось как «заведение, сочетающее в себе черты кафе, бара и клуба», Анатолий спросил о нем первого встречного гуманоида. Тот смерил землянина недоуменным взглядом и ускорил шаг, также поступило второе, третье, четвертое существо, и только пятое, странно посмеиваясь, пояснило дорогу. Покачав круглой головой, оно пошло дальше.

«Каната», неприметный вход в которую землянин нашел, только три раза обогнув здание, напоминала нечто среднее между оживленной вечеринкой и популярным придорожным кафе. Воздух здесь был полон какого-то противного газа, из-за которого взгляд не находил дальние стены; гремела громкая музыка, сопровождающая песню, в которой отсутствовала рифма и какая-либо логическая связь между предложениями; столы, кресла и стулья всевозможного вида громоздились на полу в совершенно хаотичном порядке, и на всем этом сидело, лежало и стояло такое обилие разнообразных существ, что Анатолию казалось странным, как они не задыхаются в этой толкучке; все пили, ели или иным образом употребляли в пищу блюда местного приготовления, словом, заведение это было подобно целой Вселенной, сжатой до размеров нескольких небольших залов. Прибывший продрался через толпу к сверкающему автомату под вывеской «Заказывать здесь», отстоял добрых полчаса в очереди за прямоходящим дельфином, нажал наугад несколько кнопок, скормил автомату купюру в двадцать Апельских единиц и получил, наконец, из прямоугольного отверстия в стене пакет с крупной коробкой внутри.
Та часть содержимого пакета, которая была в принципе съедобной, оказалась весьма недурной. Несмотря на то, что практически ничего из того, что Анатолий проглотил, дорвавшись до еды, нельзя было как-то охарактеризовать, землянин решил, что инопланетная кулинария ему очень даже нравится, и оглянулся на существ, которые веселились и разговаривали друг с другом. Сам почувствовав потребность в общении, он повернулся к соседу.
На счастье, это оказался гуманоид, очень похожий на человека, но все же отличающийся своим безупречным, лишенным любых недостатков – морщин, или пухлых щек, или подбородка неправильной формы – видом, невзирая на всеобщее возбуждение и веселье, меланхолично потягивающем из высокого стакана какой-то вязкий напиток.
- Вы откуда? – сразу же спросил он, обнаружив, что на него смотрят. Голос у гуманоида был такой же, как и вид – идеального тембра и громкости.
- С Земли.
- С Земли! Я о ней слышал, - грустные голубые глаза инопланетянина неожиданно преобразились, он заинтересовался Анатолием так, как зоолог интересуется любопытным шимпанзе, который выглядит почти как человек, ведет себя почти как человек, но – Боже мой! – насколько же глупее!
 - А правда, что у вас на Земле во время промышленного переворота еще существовало рабство?
Анатолий был несколько ошеломлен этим заданным в лоб вопросом. Он хотел уже ответить, что собирался, вообще-то, поговорить о другом, но вместо этого попытался изобразить вежливость и полностью передал инициативу разговора собеседнику.
- Только в некоторых странах… Его вскоре отменили.
- Страны… - Гуманоид явно прекрасно себя чувствовал, с нескрываемым чувством собственного превосходства разговаривая с выходцем из столь неразвитой планеты. – У вас до сих пор они есть?
- Около двухсот.
Анатолий пожал плечами, стараясь изобразить на своем лице вежливое предложение «Мы все, конечно, понимаем, что это ужасно неправильно и неудобно, но такова жизнь, так что давайте переменим тему».
- И вы, наверное, до сих пор воюете друг с другом в масштабах одной планеты? Я слышал в одной комединой передаче, вы изобрели атомную бомбу раньше, чем запустили первую космическую ракету.
- Всего на пятнадцать лет, - по-видимому, стоило подождать, пока самодовольный инопланетянин, душа которого явно была намного менее совершенна, чем лицо, исчерпает все свои знания о голубой планете.
- У нас за это время сменяется два поколения, - усмехнулся собеседник. – Много у вас остается ресурсов на полеты в космос после всех трат на войну и тому подобного?
- Не очень. Но некоторые страны – Россия, откуда я приехал, Америка – тратят на это миллиарды.
Прежде чем ухмыляющийся сосед успел отпустить очередную остроту про разделение на государства и отсталую цивилизацию землян, поблизости, из узкого прохода между креслами и столами, по которому можно было добраться от входа до глубин помещения, раздался полный счастливой надежды крик.
- Америка? Кто тут говорил про Америку?

- Ну, выкладывай, - по-английски сказал американец, представившийся Джеймсом, когда они отошли в дальний конец зала и уселись на мягких креслах; по лицу этого отчего-то похожего на плюшевого мишку человека, из тех, от которых за милю веет добродушием, нетрудно было разглядеть то наслаждение, которое ему доставлял разговор на родном языке, - египетские пирамиды еще стоят?
- А куда ж они денутся, - недоумевая, ответил Анатолий. Он не знал, что был встречен традиционным приветствием земных эмигрантов, в котором пирамиды символизировали что-то такое, что человечество имело с тех пор, как им было построено первое каменное здание, и что оно потеряло в тот момент, когда старый, обшарпанный и неприглядный звездолет контрабандистов впервые произвел посадку на Земле – по случайному совпадению, размером он был именно с пирамиду. Каждый, кто хоть раз бывал за пределами Солнечной системы, это понимал, но предпочитал убеждать самого себя, что гробницы древних фараонов еще несут психологически все тот же смысл.
- Ладно. Достроили уже небоскреб на пересечении четвертой и сорок второй?
- В Лос-Анджелесе?
Лицо Джеймса, такое счастливое минуту назад, омрачилось.
- В Нью-Йорке.
- Я не был там, - Анатолий смущенно смотрел на вытягивающееся лицо собеседника, и вдруг понял, чего же тот хочет. Вот сидел погрустневший американец, только что считавший себя единственным в своем виде на многие парсеки вокруг и оттого коротавший время в местах подобного рода, а перед ним сидел человек – человек! – прибывший несколько часов назад с Земли, и плевать, что жил этот человек на другой стороне земного шарика, и ночь для него наступала тогда же, когда для Джеймса – день, и плевать, что за всю свою жизнь они не приближались друг к другу ближе, чем, наверное, на десять тысяч километров – вот сидел этот человек и, конечно, он знал, достроили ли небоскреб в Нью-Йорке, сколько сейчас стоит бензин на заправке возле парковки на Атлантик-авеню, и какая погода в Калифорнии. Разве мог не знать этот человек, приехавший из самого дома?
- Достроили еще месяц назад, - голос Анатолия неожиданно для него самого стал веселым и ободряющим. – Девятьсот метров в высоту, выше, чем Бурдж-Халифа, как тебе это нравится?
Добыв из аппарата еще по стакану вкусного напитка, земляне с наслаждением поговорили о Земле. Не обращая внимания на царивший вокруг беспорядок, они непринужденно рассказывали друг другу об Урале и Скалистых горах, вспоминали старые фильмы и смеялись, когда из памяти вдруг выплывало то, что когда-то казалось несерьезным. Только через час Анатолий вспомнил, что он делает на этой планете.
- Знаешь, это очень плохо, - посерьезневший Джеймс покачал головой, выслушав новоиспеченного друга. – Я не знаю других способов добраться до Гинко кроме гражданских перевозок.
- Мне посоветовали взять частника.
- Эти советы дают те, кто никогда так не делал. Частник возьмет у тебя деньги и никуда не повезет, а если все-таки повезет, то обчистит по дороге – это не вариант. Сколько у тебя денег?
- Две тысячи.
- На перелет с пересадкой не хватит. Боюсь, ты ничего не можешь сделать. – Джеймс устало откинулся на спинку кресла. – Извини, я не могу тебе помочь. Для меня даже ты – миллионер.
- Но кто-то ведь может?
- Нет. Никто здесь ничего не может, - американец покачал головой.
Анатолий выглянул в узкое окно над соседним креслом. Оттуда открывался вид на нижние этажи стальных зданий, освященных красными лучами заходящего светила, которое нельзя было даже назвать Солнцем, на причудливые изгибающиеся деревья с сине-зеленой листвой, на немногочисленных пеших существ с застывшей ухмылкой на лицах. Открытые настежь двери домов позади улицы беззвучно смеялись.