Жена о маме и вообще о Казахстане

Хорошо у мамы. За окном морозная, малоснежная зима, озябшие голуби нахохлились на проводах, а мы с мамой сидим на уютной маминой кухне. На столе мамин фирменный пирог, манты и казахские лепёшки. Вот такой привычный интернациональный стол. Привычный потому, что живём мы в Казахстане. В стране где мы все, независимо от вероисповедания, поздравляем друг друга с Рождеством, Пасхой и Курбан айтом, ходим в гости к казахам на пельмени, к русским на плов, а к узбекам на бешбармак. В стране, где никто не смотрит на твою национальность, а ценятся только человеческие качества.
Я пила чай и слушала спокойный мамин голос. Мама, как всегда, пустилась в воспоминания. Она говорила, говорила и говорила, а у меня перед глазами вставали сцены из её нелёгкой жизни.
Вот деревня в Западной Белоруссии. Великая Отечественная война только закончилась, и на вновь присоединённых территориях восстанавливалась Советская власть. И восстанавливалась по всем законам жанра. Активисты из бедноты во главе с местным милиционером рьяно принялись «восстанавливать социальную справедливость». Ну а что? У самих хозяйство худое, в доме шаром покати. А тут по соседству крепкие зажиточные крестьяне. И скотина сытая, и закрома полные. Вот тут-то и ко двору пришлось большевистское «отнять и поделить». Благо и делить, и отнимать было что. Бородатые мужики в рваных полушубках на голое тело с деловитым видом сновали во дворах, осматривая трофеи и довольно потирая руки. Мой дед понуро стоял у забора, хмуро глядя на отнятое хозяйство. В один миг всё, что было заработано крепкими, натруженными руками, стало чужим. Мама, тогда ещё совсем маленькая девочка, сидит на подводе вместе со своей младшей сестрой, своей мамой и другими такими же несчастными. У мамы в руках узелок – всё, что оставили им. Председатель колхоза зачитал им постановление, согласно которому всех их выселяют далеко на восток. Она помнит ту горечь и безысходность, когда поняла, что из этой родной земли их увозят навсегда.
Потом теплушка, соломенные матрасы на нарах, сквозняк, проникающий сквозь щелястые стенки вагона и забирающийся под рваную дерюгу, которой пыталась укрыться. Долгие остановки, метания по станциям в поисках кипятка, леса, поля и реки, мелькающие за маленьким окошком под потолком. Чем дальше поезд продвигался на восток, тем меньше деревьев попадалось на пути. Потом поля сменились ковыльными степями. А однажды, на пустынном полустанке она впервые увидела верблюда. Это полуголодное путешествие на всю жизнь врезалось маме в память. И ещё мысли. Что ждёт их в степном краю, где нет даже маленькой рощи и редкие речушки совсем не похожи на широкие, полноводные белорусские реки? Как жить им среди чужого народа и чужих обычаев. Да и как выживать, имея с собой из всего скарба лишь небольшой узелок?
И станцию до сих пор помнит она, где встретили их непривычного вида узкоглазые люди. Помнит она и ту лепёшку, одуряющее пахнувшую, которую сунул ей в руки седобородый старик, заботливо укрыв овчинным полушубком. Везли их на скрипучей арбе по степной дороге в какой-то посёлок, застроенный низенькими глинобитными домами. И ту семью, которая потеснившись, приютила её вместе с отцом, Ммамой и сестрой. Жили тесно, спали вповалку на полу на старых корпеше, но ни одного слова недовольства они не слышали от хозяев. Уже потом, с помощью соседей,  дед спроворил для своей семьи землянку и, непривычный к праздной жизни, начал плотничать. И потянулись к деду заказчики с этого и из близлежащих аулов. Появилась первая краюха своего, заработанного своими руками, хлеба. Жили тяжело, но дружно. Помогали друг другу. Там, на аульском кладбище и бабушку схоронили. Дед овдовел, но не опустил руки, имея на руках двух маленьких дочерей. И стала эта чужая земля родной для мамы. Потом уже был переезд в Шымкент, работа на текстильном комбинате, учёба заочно в педагогическом институте, потом работа в системе профессионального образования. Так и ушла на пенсию с должности заведующего учебной частью ПТУ. Вырастила трёх дочерей, поставила их на ноги и всем трём дала педагогическое образование. Дед тоже вслед за мамой перебрался в город и упорной работой смог заработать на кооперативную квартиру.
Я смотрю на маму и думаю: смогли бы они выжить на чужой земле, если бы не искреннее участие местного населения. Как сложилась бы их дальнейшая жизнь, если бы не эта семья, которая, в ущерб себе, потеснилась, впустив их под свою крышу, и делилась с ними последним куском лепёшки? Если бы не соседи по аулу, устроившие асар, чтобы мой дед смог, наконец, привести свою семью под свою крышу? И смогла бы моя мама получить образование и достичь хоть чего-то в своей жизни, если бы не удивительное благородство и широкую душу казахского народа?
Я, как и мои сёстры, родились уже в Казахстане. За мою жизнь успела побывать и в других местах. Много чего интересного повидала. Случилось мне побывать и на Родине моей мамы в Беларуссии. Но ото всюду меня, как магнитом, всегда тянуло домой, в родные степи, к моему родному народу. 26 лет, как наша молодая республика стала независимой. И за эти годы мы, вместе с нашей страной пережили многое. Помню тяжёлые годы 90-х. Когда сидели без света, отопления и газа. Когда заработную плату не могли получить по три месяца. Тяжёлое было время. Многие тогда бросали насиженные места и уезжали в поисках лучшей доли. Но те, кто остались, вместе со всем народом не покладая рук работали на благо Родины. И плоды труда стали приносить свои плоды. Сначала появился в наших плитах газ. Потом дали свет, а очередную зиму мы встретили с тёплыми батареями. Вроде бы мелочи. Но чаще всего мы судим об успехах нашей страны не по увеличению ВВП или уменьшению внешнего долга, а именно по этим, вроде бы мелочам, без которых наша жизнь становится серой и неприглядной. И, главное, пройдя через все перипетии, казахский народ не потерял своего добросердечия, благородства и широту души. Мы так же дружим, несмотря на национальности, так же поздравляем друг друга с Рождеством, Пасхой и Курбан Айтом, вместе купаемся в проруби на Крещение и едим Нурыз-коже на Наурыз, беззлобно подтруниваем друг над другом над особенностями национального менталитета и просто любим друг друга. Наши семьи давно стали многонациональными. А у моей мамы всегда на столе лежит обычная казахская лепёшка, как память о щедрости и доброте народа, приютившего мою семью много лет назад.