Артёмка. рассказ

     Первое, что он увидел придя в себя, – белый потолок и такие же белые стены. Это напомнило ему больничную палату, в которой он, будучи пятилетним ребёнком, провёл целый месяц, болея желтухой. Больничные запахи подтверждали его догадку. А когда он смог повернуть голову и увидеть череду приборов, трубочками подключённых к своему телу, ему стало понятно, что это реанимация.
Память стала понемногу возвращать события. Из глубин сознания всплыла запечатлевшаяся стоп-кадром картинка: скопление машин скорой помощи, полиции, пожарных, груда искорёженного металла. И прежде чем его унесли на носилках, взгляд выхватил из темноты игрушечного розового слоника с бантиком. Эта картина вызвала у него в душе почти физическую боль и напомнила его собственную детскую трагедию.
     Память вернула его в детство, в больницу, где чужие тётки в белых халатах ставили капельницы, делали такие болючие уколы и заставляли пить ужасно горькое лекарство. Артёмка не мог дождаться, когда мама заберёт его оттуда. А она целыми днями, как привязанная, ходила под окнами больницы, чтобы быть рядом с сыночком. Но им ни разу так и не удалось увидеться.
     Единственным близким существом для мальчика был игрушечный львёнок Симба*, принесённый из дома. Подаренный на день рождения, Симба был ему почти братом, поскольку Артёмка родился в августе, месяце Львов. Ребёнок с ним не расставался, засыпал и просыпался, не выпуская из рук.
     Эта плюшевая игрушка с почти живыми глазками была для Артёмки одушевлённым существом. Он разговаривал с ней, но львёнок и так всё понимал без слов. Он помогал Артёмке переживать больничные мучения. Симба с грустью смотрел своими блестящими глазёнками на друга, как будто хотел заплакать вместе с ним, но сдерживал слёзы. Это придавало Артёмке мужества и сил. Он собирал свою волю в кулачок и, сдвинув бровки, переносил боль от укола.
     Медсёстры его хвалили, говорили: «Какой хороший мальчик! Не плачет, терпит. Значит, скоро поправится и его выпишут домой». Артёмка с нетерпением ждал этого дня, не представляя, какое испытание ему суждено пройти.
     Сразу после утреннего обхода палатный доктор, сделав записи в его карте, велела медсестре собрать его вещи, добавив с порога: «Все, кроме игрушек».
Услышав эти слова, Артёмка взял Симбу и крепко-крепко прижал к себе. Медсестра, подойдя к нему со словами «Ты уже большой мальчик и должен понимать, что игрушка – рассадник заразы, её нужно сжечь», вырвала львёнка у него из рук и бросила его в наволочку. Артёмка не мог поверить, что взрослая тётя может выбросить такую хорошую игрушку. Он подумал, может, медсестра просто хочет забрать львёнка своим детям? Ему было очень жалко расставаться со своим другом. Но что мог сделать он, маленький человек, чтобы спасти свою игрушку?
     Выписанных детей выдавали родителям после обеда. Нужно было ещё подождать. Расстроенный Артёмка подошёл к окну, выходящему на задворки корпуса. Там было место, где сжигали мусор. Он увидел, как медсестра доставала из белого мешка одну за другой игрушки и кидала их в костёр. В огонь полетел самосвал, следом загорелся чей-то медвежонок, и вдогонку отправились трактор и экскаватор его друзей по несчастью. Когда настала очередь львёнка, Артёмка стремглав бросился ему на помощь. Огонь мгновенно опалил гриву, и, медленно тлея, стал пожирать игрушку. Глаза горящего Симбы смотрели на Артёмку и из них капали слёзы.
«Мой Симба!» – задыхаясь от горя кричал Артёмка, протягивая руки к пылающей игрушке.
     На помощь медсестре подбежала врачиха. Они крепко схватили мальчика за руки и потащили назад в корпус.
– Ему больно! – всхлипывал Артёмка.
– Не придумывай!
– Он плачет!
– Это плавятся пластиковые глаза, – успокаивали медички с двух сторон.
     В этот день для Артёмки умерла вера в людей.

     А сейчас, когда жизнь дала ему шанс, он понял, что может искоренить чувство вины за ужасную судьбу друга детства, исправить эту несправедливость, эту грубую ошибку взрослых и положить конец череде её последствий.
     Он мысленно вернулся в детство, в больничную палату в день своей выписки. Не дожидаясь утреннего обхода врачей, он взял Симбу и направился по коридору к лестнице. У сестринского поста его окликнула дежурная: «Артёмка! Тебя сегодня выписывают. А ты кудай-то направляешься?»
     Он кивнул в сторону туалета, рядом с которым находилась лестница.
– Игрушку-то зачем с собой взял? Жить без неё не можешь? Оставь здесь, я никому не дам.
     Артёмка замотал головой: нет, он не оставит.
– Ну как хочешь. – Она снова уткнулась в свою писанину.
     Чтобы не вызывать подозрений, Артёмка зашёл в туалет, подождал минутку и выглянул в коридор. Медсестра сидела не поднимая головы. Он юркнул на лестницу и спустился на первый этаж. В самом конце холла санитарка мыла пол. Выждав момент когда она отвернётся, он подбежал к двери, ведущей во двор, которую никогда не  запирали. Он с трудом приоткрыл её и протиснулся на улицу. Стараясь не попасться на глаза кому-нибудь из персонала, он мелкими перебежками, прячась за кустами, добрался до ворот больницы. Теперь оставался самый ответственный участок: у ворот находился пропускной пункт, через который просто так никто пройти не мог. Нужно было выждать и что-то придумать. А время шло, и его могли хватиться.
     В этот момент к воротам подъехала неотложка. Артёмка сообразил, что нужно под её прикрытием выскочить за ворота. Когда машина выехала, он шмыгнул за угол и оказался на свободе. Но этого было мало. Симба по-прежнему находился в опасности. Ведь если Артёмку поймают, ему ничего не будет, а вот львёнка отнимут.
     Он дошёл до остановки и, спрятавшись за павильоном, дождался автобуса. Кондуктор, увидев едущего в одиночку ребёнка, стала расспрашивать его:
– Далеко ли вы, молодой человек, едете?
– Домой, – ответил Артёмка.
– А где ты живёшь? Адрес знаешь?
– Улица Льва Толстого, дом тринадцать, квартира тридцать.
– А почему это вы едете один, без сопровождения взрослых? Где ваша мама?
– В больнице.
     Артёмка ничего не придумывал. Действительно, мама с самого утра сидела в больнице, ожидая его выписки. Кондуктор же, поняв его слова по-своему, поджала губы, чтоб не расплакаться. «Какой умный ребёнок и какая жестокая, несправедливая жизнь!»
Дойдя до своего дома, Артёмка подошёл к двери квартиры и прислонившись к ней, стал что было сил дубасить по ней ногой. Дверь открыла соседка по коммуналке тётя Тоня.
– Тебя выписали? А мама где?
– Скоро придёт.
– Господи, такой тощий, прям освенцим. Ты ел? Давай с тобой покушаем. Я такой супчик сварила! Ты же любишь, как я варю супчик? Давай ручки помоем.
Артёмка прошёл в ванную и там спрятал своего Симбу, накрыв его тазиком.
Скоро приехала мама, на ней не было лица. И она была не одна, а с дежурной медсестрой. Увидев живого и здорового Артёмку, уплетающего суп, она обхватила его руками и стала обцеловывать, приговаривая «Умничка моя, сы;ночка моя, не мог дождаться, сам приехал домой! А мы тебя не могли найти, всю больницу вверх дном перевернули! А он уже дома!»
     Медсестра не знала, что ей делать. Ребёнок пропал в её дежурство. Слава богу, что нашёлся, но за это её могли уволить.
– Артёмка, что же ты наделал! Ты что, не мог дождаться, пока за тобой мама приедет? Месяц ждал, а тут два часа не мог подождать? А ты знаешь, что меня теперь уволят с работы с волчьим билетом, и никуда потом не возьмут! У меня двое детей, как мы жить будем? Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя дети голодали? Я знаю, ты хороший, добрый мальчик. Ты не допустишь такого.
– Что это значит? – прервала её речь мама.
– Вы понимаете, нужно, чтобы мальчик вернулся в больницу.
– Что-о? Зачем это?
– Понимаете, нужно сделать так, как будто ничего не произошло.
– Вы это серьёзно? Вы думаете, он захочет снова оказаться в больнице?
– Но он же хороший, умный мальчик, – сказала медсестра, с деланной нежностью глядя на него.
Артёмка доел суп, отнёс тарелку в раковину, как большой ополоснул руки и, улыбаясь каким-то своим мыслям, изрёк:
– Ну поехали!

* * *

      Нежное прикосновение вернуло его к действительности.
– Просыпайся! Сегодня твой день рожденья! Не могу ждать, хочу подарить тебе вот это!
      Артём открыл глаза. На столе стоял торт с изображением львиной головы и надписью «С днём рождения, Симба!»


*Симба (суахили) – лев.