1. 2. Соловки величие и трагизм

Соловецкие острова находятся в «студёном море-океане». Так в старину называли Белое море. Отсюда до полярного круга
155 км. Туманы и ранние морозы, большая влажность – обычные явления для этих мест. Полгода здесь длится полярная ночь.
Соловецкие острова представляют собой архипелаг, состоящий из шести больших островов и двух десятков мелких:
; Соловецкий остров (или Большой Соловецкий) – 246 км2 (около 30 км в длину и около 20 км в ширину);
; Анзерский остров – 47 км2;
; остров Большая Муксалма – 17 км2;
; Малая Муксалма – 0,57 км2;
; Большой Заяцкий остров – 1,25 км2;
; Малый Заяцкий остров – 1,02 км2.
Название островов «Заяцкие» происходит от традиции монахов ходить сюда за птичьими яйцами. А Соловецкие острова, по одной из версий, названы так потому, что здесь варили соль. Причем она была очень высокого качества.  Особенно та, что вываривалась не из моря, а из островных источников. Ведь только на Соловецком острове насчитывается 365 озёр. Раньше говорили, что соловецкая соль намного лучше морской, привозимой, например, из того же Мурманска. Почему? Потому что от морской соли рыба «ржавеет».   
Соловецкий монастырь представлял собой киновию, то есть общежительство. Здесь нашли духовное спасение иноки с общим имуществом, общей трапезой и единомыслием. Основателями Соловецкого монастыря являются преподобные отцы Савватий, Зосима и Герман.
Инок Савватий принял иноческий постриг в Кирилло-Белоезерском монастыре в 1396 году. Довольно быстро он заслужил к себе всеобщее уважение. Но он искал не славы людской, а уединения. Поэтому сначала отправился на каменистый остров Валаам на Ладожском озере, а затем пошёл дальше на север. Его целью был необитаемый остров Соловецкий. В местечке Сороки, недалеко от устья реки Выг, он встретился с отшельником Германом. Помолившись Богу, они вместе на лодке отправились в путь по суровому Белому морю. И через три дня достигли Большого Соловецкого острова. В 1429 году, близ Секирной горы, подвижники водрузили крест и поставили себе «пустыннические кущи» (келии).
Шесть лет Савватий и Герман провели на острове в молитве и по-сте, мужественно преодолевая суровый арктический климат.
В 1435 году преподобный Герман отправился на материк ради хозяй-ственных нужд, а Савватий остался один. Предчувствуя приближение своей кончины, преподобный пожелал причаститься святых Христо-вых Таин, и сев в небольшую лодку, поплыл к берегу. После двухдневного плавания, он вышел на сушу и направился к часовне на реке Выге, где в то время находился игумен Нафанаил, прибывший для посещения православных христиан.  Игумен исповедовал его и причастил. Долго и усердно преподобный молился, благодаря Бога за причащение и все милости его. А потом, войдя в келью, стал готовиться к уходу из этого мира. И 27 сентября 1435 года старец с молитвой на устах спокойно отошёл ко Господу. Похоронили его у часовни в устье Выги.
После кончины Савватия (вероятнее всего, в 1436 году) на Соловки вместе с преподобным Германом приплыл и монах Зосима, бывший родом из новгородских земель и также искавший уединения от мира. Именно Герман рассказал ему о Савватии и Соловецком острове. Зосима считается основателем монастыря. «Преподобный отец Зосима обнови жительство отока (острова) и киновию возгради, и братию собра, чины и уставы и предания церковныя и отеческая к назиданию душ человеческих предав, спасительное наследие учеником остави» .
В этом же году они построили на острове деревянную церковь в честь Преображения Господня. Не зря в своё время преподобный Савватий поставил на острове большой крест. Теперь на этом месте стали возникать всё новые келии прибывавших пустынножителей. Так постепенно здесь была создана Соловецкая обитель. Со временем братия стала просить Зосиму принять сан игумена. Вняв просьбам, преподобный в 1452 году отправился в Новгород и был там поставлен в игумены Соловецкого монастыря. Ведь в те годы Поморье принадлежало Новгороду.
В 1465 году Зосима с материка перевёз в Соловецкую обитель нетленные мощи преподобного Савватия. Они были положены в деревянной церкви в честь Преображения Господня.
17 апреля 1478 года, почувствовав скорую кончину, святой игу-мен собрал братию, благословил её и произнёс: «Сохраняйте все уста-вы и правила обители, составленные по апостольскому учению и пре-данию святых отцов наших. Да защитит вас Господь Иисус Христос и Пречистая Богородица. А я буду неотступно с вами».
В 1566 году мощи преподобных Савватия и Зосимы были перене-сены в каменную церковь, названную в их память.
Соловецкая обитель сформировала множество истинных привер-женцев Древлеправославия. В их числе: игумен Досифей, ученик пре-подобного Германа; святитель Филипп, митрополит Московский; преподобный Елеазар, чудотворец анзерский, и многие другие насельники «велиции постницы и пустынники, безмолвницы Соловецкого отока». Позже староверы-поморцы справедливо считали себя преемниками духовных традиций Соловецкого монастыря.
Игумен Досифей считается основателем знаменитой некогда Соловецкой библиотеки, ставшей после киевской древнейшим книгохранилищем. Для организации библиотеки Досифей  побывал у новгородского архиепископа Геннадия, ученика преподобного Савватия. Он помог наладить в Новгороде переписку книг для Соловецкого монастыря. К настоящему времени сохранились списки рукописей, заказанных Досифеем в 1493–1494 гг. В своё время Соловецкую библиотеку описал исследователь Н.Н. Розов в своей книге «Соловецкая библиотека и её основатель игумен Досифей» . Богослужебные книги переписывались также и в самом монастыре. Для обители игумен Досифей приобрёл довольно много редких памятников древнерусской письменности. Сам он написал «Житие соловецких чудотворцев Зосимы и Савватия».
Выдающейся личностью среди духовных отцов Соловецкого мо-настыря является игумен Филипп (1507–1570). Филипп (в миру Фео-дор Колычев) родился в знатной боярской семье, с большим сочув-ствием относившейся к бедным людям. Но в результате раскрытия придворного заговора против князя Телепнева-Оболенского, которого очень любила мать несовершеннолетнего царя Иоанна IV, многие поплатились свободой и жизнью. Были казнены, в частности, и родственники Филиппа. Эти события ускорили его решение принять иночество. В 1537 году он отправился в Соловецкую обитель, где и  принял иноческий постриг. Сын знаменитых и знатных родителей  исполнял самые трудные послушания: рубил дрова, копал землю, работал в кузнице и на мельнице. Везде Филипп оказывался лучшим послушником и, несмотря на тяжелую работу, никогда не оставлял церковной молитвы: первым являлся в храм и последним выходил из него. После девятилетних подвигов в 1545 году по единодушному желанию братии его посвятили в сан игумена. Позже он был удостоен Божией милости: ему явилась Богородица.
Будучи игуменом обители (1545–1566), Филипп сделал очень многое для благоустройства монастыря. Чтобы изыскать средства, он организовал добычу железной руды и поваренной соли. Затем разработал систему шлюзов и соединил 52 озера в одно «Святое озеро», связав его каналом с морем. Он также построил больницу и гостиницу для паломников. Вокруг монастыря соорудил гранитные стены. Все деревянные постройки при нём заменили на кирпичные. С этой целью был создан кирпичный завод. Филипп изобрёл также самодвижущуюся телегу (без лошади) и специальные решета, которые сами просеивали муку. Под его руководством развели стада лапландских оленей. Из их шкур шили добротную одежду и обувь для братии. Он всячески стремился увековечить память основателей обители: Зосимы, Савватия и Германа. Благодаря деятельности Филиппа были воздвигнуты два величественных собора – Преображенский и Успенский, а вместо маяков поставлены высокие кресты.
Вести о преданной Богу деятельности игумена дошли до царя Иоанна Грозного, который знал его ещё с детства. Филипп долго не соглашался принять высокий сан. «Не могу, – говорил он со слезами, – принять на себя дело, превышающее силы мои: отпусти меня Господа ради; зачем малой ладье поручать тяжесть великую?». Царь настаивал на своем. Филипп объявил наконец, что исполнит волю царя, но с тем, чтоб уничтожена была опричнина, от которой страдает Русская держава. Иоанн отвечал, что опричнина нужна для царя и для царства, что против  него все умышляют. Святители уговорили Филиппа согласиться на волю гневного царя. И в 1566 году Филипп стал митрополитом Московским и всея Руси. Но в 1567 году опричнина снова дала о себе знать: стали уничтожать ни в чем неповинных людей благодаря доносам, клевете и грабежам. Уже многие знатные бояре сложили головы: одни –
в истязаниях, другие – под ударом топора на плахе, некоторые пали от собственной руки Иоанна. Уже не только вельможи мнимо опасные, но и мирные безвестные граждане, страшась наглости опричников, были в отчаянии, запирались в домах, и Москва как будто замерла от ужаса; опустели площади и улицы столицы. Святитель открыто осуждал беззаконие царя и его опричников. За это подвергся преследованиям и был сослан сначала в Богоявленский, а затем и Тверской монастырь. Он знал, что его ожидает трагическая кончина. 23 декабря 1570 года святителя Филиппа убили. Он был задушен подушкой начальником опричников, любимцем царя Иоанна Малютой Скуратовым.
Впоследствии благочестивый государь Феодор Иоаннович приказал перенести останки священномученика в Соловецкий монастырь. Тогда и было установлено, что мощи его нетленны. В 1648 году святителя Филиппа причислили к лику святых. А в 1652-м его мощи были перевезены в Москву, в Успенский собор Кремля.
Следует отметить дар предвидения важных событий у святого Филиппа. Так, незадолго до своей смерти, он изрёк: «Радуюсь, что для Церкви Господней терплю сие, но близко время, в которое она приемлет вдовство». Данное предсказание вскоре сбылось при Патриархе Никоне.
В 1571 году напротив Соловецких островов впервые появились шведские военные корабли. В этой связи в монастырь был прислан воевода Михаил Озеров со стрельцами. В грамоте игумену Иринарху писалось: «град Соловецкий – место окраинное и без служивых людей в Соловецком монастыре быти нельзя». С 1584 года вокруг монастыря начали строить каменные стены из местных валунов весом до 8–10 тонн. Высота стен превышала 10 метров, а толщина – 6. Шведы и датчане предпринимали попытки нападения на монастырь, но они были безуспешными. 
В 1615 году на остров Анзер перебрался инок Елеазар. Он построил себе скит возле озера Круглого. Здесь и прожил почти 40 лет. Постепенно вокруг него образовалось общежительство иноков. О подвижнической жизни святого узнал царь Михаил Феодорович. В это время он очень скорбел, что у него нет наследника. Царь призвал в Москву инока Елеазара и попросил у него помощи в его молитвах к Богу. Святой утешил царя и предсказал ему рождение сына Алексея. В 1629 году, когда предсказание сбылось, царь щедро одарил Елеазара и помог начать строительство на острове каменного храма во имя Пресвятой Троицы.
У преподобного Елеазара было двенадцать учеников. Среди них находился и инок Никита, будущий Патриарх Никон. Симеон Денисов в своей книге «История об отцах и страдальцах соловецких» записал, что когда Никон стал патриархом, Елеазару, чудотворцу Анзерскому, было видение: во время служения новым патриархом литургии во-круг его шеи «змия черна и зело велика оплетшеся». Позже Елеазар сказал о Никоне инокам, бывшим у него в послушании: «На великое зло Россия себе его вырастила».
В 1657 году в Соловецкую обитель дошли царские и Патриарха Никона письма вместе с новопечатными богослужебными книгами. Вначале духовные отцы обители на совете решили отправить новые книги обратно с присланными людьми. Но вмешался архимандрит Илья и посоветовал, чтобы не вызывать царского и патриаршего гне-ва книги принять, а службы по ним не совершать. Илья святой являл-ся первым архимандритом Соловков и был известен особым великим воздержанием: ел один хлеб с водой, а за трапезой пил тёплую воду, чтобы не узнали, что не ест вареного.
Полученные книги монахи сложили в «казённую палатку», а слу-жить продолжали по старым книгам. После смерти Ильи архимандритом поставили Варфоломея. Вместе с тем, слухи о твёрдости и благочестии отцов соловецких дошли до Москвы и вызвали гнев нового духовенства и самого царя Алексея Михайловича. Начались длительные переговоры. В одной из своих челобитных, например, соловецкие иноки писали царю: «Прежде от Соловецкого монастыря вся русская земля просвещалась всяким благочестием и ни под каким зазором Соловецкий монастырь не бывал. Не вели, государь, в Соловецком монастыре предания преподобных чудотворцев Зосимы и Савватия церковного чину и уставу переменить, чтоб нам в предании святых чудотворцев препроводить дни свои, как и прежние отцы наши… Позволь, государь, нам в том же предании быть, а мы тебе, государю, не противны».
27 декабря 1667 года царский указ поспособствовал прекраще-нию переговоров Москвы с Соловецким монастырём. В царском указе говорилось: «За непослушание к нам, великому государю, и ко свя-тейшим вселенским патриархам, того Соловецкого монастыря вот-чинные сёла и деревни, и соляные, и всякие промыслы, и на Москве, и в городах, со всякими запасы и соль отписать на нас, государя». Также крестьянам и всем «трудникам» было объявлено, чтобы никто «ни для какого дела в Соловецкий монастырь не ездил и съестных припа-сов не привозил. А если кто провезёт, бить смертной казнью безо вся-кой пощады». Затем из Москвы под Соловецкий монастырь был от-правлен ратный отряд в сотню воинов с целью осады монастыря под началом воеводы Игнатия Волохова.
На соборе братия была оповещена о царском гневе. Немощным и сомневающимся предложили покинуть обитель и сохранить себе жизнь. Только несколько иноков и священников с семьями решили уйти на берег. Остальные же – около полторы тысячи человек – при-няли решение стоять насмерть за древлеправославные церковные законы. И в 1670 году они затворились в монастыре.
В то же время население Поморья сочувствовало соловецким от-цам духовным и инокам, оказывая им постоянную поддержку людьми и продовольствием. Ладьи с хлебом, рыбой и солью, направлявшиеся из Сумского острога в Архангельск, систематически «сбивались с курса» и приставали к Соловецким островам. Поддержка местного населения позволила монастырю выдержать восьмилетнюю осаду. Монахи «вступили в борьбу с царскими стрельцами, со слезами на глазах, желая быть последовательными и покорными больше Царю Небесному, чем царю земному» . Воевода И.А. Волохов простоял под монастырём четыре года. Он обычно весной прибывал на остров Заяцкий и творил всякие беды киновии, а осенью на зиму вновь возвращался на берег, в Сумский острог. Один раз в январе воевода послал в Соловецкий монастырь стрельца с предложением монахам принести добровольно покорность царю. На это предложение старцы соловецкие дали ответ: «у нас одно положено, что по новым книгам петь и служить не хотим: на том мы в монастыре и сели, чтобы помереть» . Осада приняла затяжной характер.
В истории сохранилось имя соловецкого писаря Ивана Захарова. Ему была предначертана особая миссия в составлении челобитных соловецких иноков. С этой целью Иван был заранее, до начала блока-ды, отправлен из Соловецкого монастыря. Он поселился в секретном пустынном месте Поморья у старца Пимина, бывшего диакона Софийского храма в Новгороде. Однажды Иван Захаров написал «дивную епистолию» для древлеправославных христиан, сидящих в Кандалакше за старую веру. Письмо перехватили и передали воеводе Волохову. В 1670 году стрельцы воеводы разыскали Ивана Захарова. Келью сожгли, а самого Захарова и старца Пимина посадили в тюрьму при Сумском остроге. 12 апреля 1671 года по указу царя Алексея Михайловича бояре заслушали дело соловецкого писаря, приговорив «подьячего Ивашку Захарьева пытать накрепко, по какому умыслу он такие грамотки писал и хто с ним в том умыслу товарищи были. А после сыску и очных ставок подьячего Ивашку казнить смертью, отсечь голову».
Позже по указу царя воеводу Волохова отозвали в Москву, как «не преуспевшего». Вместо него прислали на Соловки полковника Климента Иевлева с тысячью ратников. Он успел сделать много зла пустынножителям: спалил все скиты и кельи вокруг монастыря, уни-чтожил коней и скот, сжег все сети и мережи. Симеон Денисов отмеча-ет, что за эти злодеяния Бог «спослал на него гнойную язву с червя-ми».
В связи с этим полковника отозвали в Москву, где он вскоре и умер.
Снова царская власть направила на Соловки воеводу. Это был Иоанн Мещеринов с тысячью триста воинами. Вместе с ними также прибыли и стенобитные орудия. Новый воевода принял все меры к тому, чтобы взять непокорный монастырь. Но у него ничего не получалось. Не помогли даже огромные гранатные пушки, которые вмещали
до 360 ядер. Но, как подчёркивает Симеон Денисов, «случается великим домам разрушаться от домашних…, случается и городам крепким и непобедимым быть преданными своими соплеменниками». Действительно, нашёлся некий монах Феоктист, который ночью перебежал к ратникам и выказал свою готовность к предательству. Он в крепостной стене указал пролаз в сушильную палату. В мирное время туда через проход носили воду.  Перед осадой проход заделали плинфами, но не очень прочно. Плинфа – это широкий и плоский обожженный кирпич.
Вначале ратники не могли предпринять действий по пролому лаза из-за полной тишины и светлых зимних ночей. Но вот 28 января 1676 года поднялась буря с большим снегом. Железными ломами пролаз был очищен, и воинство, во главе с иностранцем майором Ке-линым, проникло в монастырь. Ворота открыли и началась расправа.
Наиболее знатных духовных отцов соловецких, в том числе, и ар-химандрита Никанора, который по старости уже не мог ходить, и его привезли на маленьких саночках, воевода Мещеринов приказал силь-но истязать, а затем долго их замораживали на соловецком снегу и в ледяных прорубях. 
Остальные иноки также были казнены все мучительной смертью. Особенно воеводе и его холуям нравилось делать разрезы между рёбрами и железными крюками подвешивать мучеников на морозе. Морская губа, омывающая монастырь с западной стороны, была завалена телами убитых, многие «болтались» на виселицах и деревьях. Так закончилось стояние иноков за старую веру. «Как хранитель древлеправославия, Соловецкий монастырь закончил своё существование (1676)» .
Знаменательно, что во время этих трагических событий умирал царь Алексей Михайлович. Видимо, его совесть и сознание сильно му-чил вопрос о штурме святой обители. Лёжа в постели, он даёт срочное распоряжение о немедленной посылке гонца с указанием прекратить осаду Соловецкого монастыря. Приблизительно в это же время воевода И. Мещеринов отправляет гонца в Москву с вестью о взятии обители. На одном из отрезков пути эти гонцы встретятся с совершенно противоположными вестями и целями.
Московский царь скончался. Начались грабежи монастыря. Воевода Мещеринов стал лично грабить наиболее ценное имущество обители. Об этом узнали в Москве, и новый царь Феодор повелел вернуть его без чести в Москву. Вскоре воевода умер. Предатель монах Феоктист со временем «повредился умом» и получил неизлечимую болезнь – проказу.
В наследии староверов сохранилась старинная духовная песнь соловецких иноков «Плач пустынных жителей»:

По грехам нашим на нашу страну
Попустил Господь такову беду.
Облак тёмный всюду осени.
Небо и воздух мраком потемни.
Солнце в небеси скры своя лучи,
И луна в нощи свет свой помрачи.
Но звёзды вся потемниша зрак,
И дневный свет преложися в мрак.
Тогда твари вся ужаснушася,
Но и бездны вся содрогнушася.
Егда адский зверь сия разруши,
От заклеп твёрдых нагло изскочи.
О, коль яростно испусти свой яд
В кафолический красный вертоград.
Зело злобно враг тогда возреве,
Кафоликов род мучить повеле.
Святых пастырей вскоре истреби,
Узы жалости, огнём попали.
Четы иноков уловляхуся,
Злым казнением умерщвляхуся.
Всюду вернии закалаеми,
Аки класове, пожинаеми.
Тогда вернии горце плакаху,
Зело жалостно к Богу взываху.
Время лютости, Боже, сократи,
От мучительства злаго защити.
Аще не твоя помощь сохранит,
И избранных всех адский змий прельстит.
Ох, увы, увы, лютых тех времен,
Ох, увы, увы, скорбных оных дней.
Како лютый зверь сад сей погуби,
Вся деревия вскоре попали.
Аще помянем благочестие
И пресветлое правоверие,
Егда процветал крин церковный,
Зело облистал чин священный.
То не можем быть без рыдания,
И без скорбнаго воздыхания.
Ох, увы, увы, правоверие,
И пресветлое благочестие!
Кто лучи твоя вскоре потемни,
Кто блистания твоя измени,
Десяторожный зверь сия погуби,
Седмоглавый змий тако учини.
Весь церковный чин зверски превратити,
Вся предания злобно истреби.
Церкви Божия осквернишася,
Тайнодействия вся лишишася.
Но и пастыри попленилися,
Жалом новшества умертвилися.
Зело горестно о сем плачемся,
Увы, бедни вси сокрушаемся.
Что вси пастыри посмрадилися,
В еретичестве потопилися.
Оле бедствия нам без пастырей,
Оле лютости без учителей.
По своей воли вси скитаемся,
От зверей лютых уязвляемся.
Всюду беднии утесняеми,
От отечества изгоняеми.
За грехи наши днесь родилися,
В таковы беды попустилися.
Почто в юности не умрохом мы,
В самой младости не успохом вси.
Избежали бы сих плачевных дней,
Не видали бы лютых сих времен.
И мы горце вси выну плачемся,
Преболезненно сокрушаемся.
Вавилонская любодеица
И сквернавая чародеица.
Представляет всем чащу мерзости
Под прикрытием малой сладости.
И мы, слабии, тем прельщаемся,
Сластолюбием уловляемся.
Увядает днесь благочестие,
Процветает же всенечестие.
Лжеучители почитаются.
Вси на кафедрах возвышаются.
Верных собори истребляются
Сонми мерзости умножаются.
Вся пророчества совершаются
Предсказания скончаваются.
И чесо ещё хощем ожидать,
В горцем веце сем радости снискать.
Уже жизнь сия сокращается
И день судный приближается.
Ужаснись, душе, суда страшнаго
И пришествия всеужаснаго.
Окрылись, душе, крилы твердости,
Растерзай, душе, мрежи прелести.
Ты пари, душе, в чащи тёмныя,
От мирских сует удалённыя,
Постигай тамо верных мал собор,
Укрывающся посреде холмов.
Не страшись, душе, страха тленнаго,
Но убойся ты огня вечнаго.
Изливай, душе, реки слёзныя,
Простирай к Богу мольбы многия.
Крепко на него всегда уповай
Во веки веков его прославляй .
В 1677 году царь и его окружение решили оживить монастырь, и царским указом туда были отправлены богомольцы различных ран-гов официальной церкви. Спустя некоторое время новый архиманд-рит Соловецкого монастыря Макарий пишет отписку Патриарху мос-ковскому и всея Руси Иоакиму, в которой жалуется на этих богомоль-цев: хотят разбрестись, так как им скучно здесь; не хотят есть рыбу «палтусину» и треску, а требуют сёмгу.   
С 1718-го по 1903 год на Соловках существовала монастырская тюрьма. Её описал в своей книге «Ссыльные и заточённые в острог Соловецкого монастыря» Михаил Колчин, работавший фельдшером . В данной книге, в частности, приводятся донесения настоятеля Соловецкого монастыря архимандрита Александра в Синод от 28 июля 1855 года. Они представляли собой по содержанию характеристики на заключённых. Среди них были и старообрядцы. Например, Семён Шубин, Вятской губернии государственный крестьянин, от роду 88 лет, содержится с 1812 года мая 31-го. Содержится по высочайшей конфирмации, последовавшей на решение правительствующего сената за старообрядчество и произнесение на святую церковь и святые дары богохульных слов. Срок заключения не назначен. От старости лет не выходит никуда из келии, большею частию лежит в постели, в баню возят на лошади. Пища даётся братская. Малограмотен и книг не читает, кроме собственной псалтыри; в церковь никогда не ходит по ненависти к ней. Одержим давнею грыжею, без врачевания, по неимению здесь ни медиков, ни лекарств. Понятия от невежества тупого, рассудком здоров. Увещания при всяком случае делаются, но он, состарившись в ереси, не принимает их и безнадёжен к раскаянию; нрава ропотливого и сварливого. По укоренению в ереси и за старостью должен оставаться в теперешнем его положении.
Ещё один страдалец за старую веру: крестьянин Калужской гу-бернии помещика Быстрова Иван Сорокин, называющий себя по расколу монахом Ираклионом, 68 лет, с 1849 года мая 21-го. По вы-сочайшему повелению за раскольничество. Срок заключения не назначен. Выпускается из келии для прогулки в просторном, светлом коридоре, а летом во дворе арестантском. Пища даётся братская. Книги читает духовные, а в церковь не ходит. Здоров. Понятия хорошего и рассудком здоров. Увещевания делаются, но он столь ревностно держится раскола, что решительно отозвался не остав-лять его, и чтоб не трудиться увещевать его, потому что как предки его в такой вере были, так и он пребудет в ней. Ведёт себя смирно. Не может быть освобождён.
В своё время основатель Соловецкой обители святой Зосима на Соловецком острове наложил вечный пост: убоины всем тварям лес-ным не вкушать, а волкам, что не могут без горячей крови живыми быть, путь с острова указал по своему новгородскому обычаю:
; И вы, волки, твари Божии, во грехе рождённые, во грехе живу-щие. Идите туда, на греховную матерую землю, там живите, а здесь – место свято! Его покиньте!
Волки послушались слов святителя, сели весной на плавучие льдины и уплыли к дальнему Кемскому берегу. Они выли, прощаясь с родным привольем. Но заклятия на них святитель не наложил. С тех пор лишь робкие, кроткие олени да пугливые беляки-зайцы живут на святом острове, на котором за четыре века не было пролито ни капли крови: не только человеческой, но и животных.
В 1922 году, говорят, первые советские хозяева острова спалили Преображенский собор, чтобы скрыть расхищение ценностей, укра-шавших его древний пятиярусный иконостас. 
В 1923-1933 годах на базе монастыря был создан «СЛОН» (Соло-вецкий лагерь особого назначения). В 1930 году, например, в нём со-держалось 71800 заключённых.
Писатель Борис Ширяев, будучи на Соловках в качестве заключённого в 1923–1927 годах, сказал, что у Соловков теперь нет ни будущего, ни настоящего. Было только прошлое. В своей книге «Неугасимая лампада» он пишет, что во времена Соловецкого лагеря иноки теперь служат рыбаками у лагерного управления, а отец Софроний даже советский чин имеет: начальник рыбоконсервного завода. Только он знал старую тайну засола редкой соловецкой сельди. Говорят, что такой в мире нет. В древние времена обозы с такой сельдью шли по первому снегу из Кеми в Москву самому царю Алексею Михайловичу.
Борис Ширяев вспоминал также, что однажды вечером в глухом месте острова он наткнулся на незаметную землянку. Заглянув в све-тящееся крохотное оконце, писатель увидел, что в келье горела лам-пада, на аналое лежала раскрытая книга, а над ней высилась склонён-ная фигура стоящего на коленях инока. Рядом на лавке стоял гроб. Возможно, Ширяев стал свидетелем последнего древлеправославного соловецкого инока, олицетворяющего Святую Русь. 
Исследователи отмечают, что если за четыре века до революции в Соловецком монастыре в заточении находилось всего 316 человек, то только за одну ночь в 1929-м было убито 300 заключённых. А если учесть, что в 1937–1939 годах здесь создали Соловецкую тюрьму особого назначения (СТОН), то можно догадаться, что и в дальнейшем таких жертв было много.
Следы лагеря на Соловках тщательно уничтожались местными работниками органов. Теперь этим занимаются монахи. Так, совсем недавно они распилили на дрова барак, в котором содержались жен-щины, приговорённые к расстрелу. На его стенах ещё оставались надписи, сделанные обречёнными и представляющие определённую историческую ценность.
В 1927 году о Соловецком острове написал поэму «Соловки» старообрядческий поэт Николай Алексеевич Клюев (1884–1937). О нём говорят, что он – самый загадочный среди русских поэтов ХХ века. Клюев родился в глухой деревне Вытегорского уезда Олонецкой губернии (ныне Вологодская). Он называл те места «краем непуганых птиц». Считается, что он вышел из старинного старообрядческого рода. Его судьба и противоречива, и трагична одновременно. В дореволюционный период поэт испытывал ненависть к царскому режиму, жандармам и попам.
В 1906 году он был арестован и шесть месяцев просидел в тюрьме.
Сначала Николай Клюев встретил революцию с надеждой на лучшее. Он верил, что наступает время всеобщего «братства». Однако позже поэт разочаровался, и для него стали совершенно неприемле-мыми коллективизация и воинствующий атеизм.
Н. Клюев был дружен с другим старообрядческим поэтом – Сергеем Есениным и одно время являлся его наставником и покровителем. После смерти знаменитого «крестьянского» поэта, он посвятил ему поэму «Плач о Сергее Есенине» (1926).
За свои воззрения Клюев подвергся жестокой критике со стороны официальных лиц. В 1934 году по инициативе ответственного редактора «Известий», а позже редактора «Нового мира» И. Гронского,
Н.А. Клюев был арестован, а затем выслан из Москвы в Томскую область. В 1936 году его разбил паралич. В 1937-м сибирский НКВД сфабриковал дело  о «Союзе спасения России». В этом деле (спектакле) Николаю отвели роль одного из руководителей этой вымышленной организации. Поэт был арестован и через четыре месяца по приговору «тройки» расстрелян «за контрреволюционную повстанческую деятельность».
В своё время Николай Алексеевич Клюев побывал на Соловецких островах и, видимо, как истинный старообрядец не смог не отклик-нуться поэмой «Соловки» на их величие и трагичность событий, про-исходивших там во второй половине XVII века:

Распрекрасный Соловецкий остров,
Лебединая тишина...
Звенигород, великий Ростов
Баюкает голубизна,
А тебе, жемчужине Поморья,
Крылья чаек навевают сны.
Езера твои и красноборья
Ясными улыбками полны...
Камень и горбатая колода
Золотою дышат нищетой,
По тебе лапотцами народа
Путь углажен к глубине морской...
Глубина ты, глубота морская,
Зыбка месяца, царя-кита,
По тебе скучает пестрядная
Птица, что зовется красота!
Гей ты, птица, отзовись на песню –
Дерево из капель кровяных!
Глубже море, скалы всё отвесней.
Плачут гуси в сумерках седых...
Распрекрасный остров Соловецкий,
Лебединая Секир-гора,
Где церквушка, рубленная клецки, –
Облачному ангелу сестра.
Где учился я по кожаной триоди
Дум прибою, слов колоколам.
Величавой северной природе
Трепетно моляся по ночам...
Где впервые пономарь Авива
Мне поведал хвойным шепотком,
Как лепечет травка, плачет ива
Над осенним розовым Христом.
И Феодора – строителя пустыни,
Как лесную речку, помяну,
Он убит и в лёгкой скрыне
Поднят чайками в голубизну...
Помнят смирноглазые олени,
Как, доев морошку и кору,
К палачам своим отец Парфений
Из избушки вышел поутру,
Он рассечен саблями на части
И лесным пушистым глухарём
Улетел от бурь и от ненастий
С бирюзовой печью в новый дом...
Не забудут гуси-рыбогоны
Отрока Ивана на колу,
К дитятку слетелись все иконы,
Словно пчёлы к сладкому дуплу:
«Одигитрия» покрыла платом,
«Утоли печали» смыла кровь...
Урожаем тучным и богатым
Нас покрыла песенная новь.
Триста старцев и семьсот собратий
Брошены зубастым валунам.
Преподобные Изосим и Савватий
С кацеями бродят по волнам...
В охровой крещатой ризе
Анзерский Елеазар
Кличет ласточек и утиц сизых
Боронить пустынюшку от кар:
Ты, пустыня, мать-пустыня,
Высота и глубота!
На ключах – озерных стынях
Нету лебедя-Христа!
Студены ручьи коленца,
Наше сердце студеней,
Богородица младенца
Возносила от полей:
«Вы, поля, останьтесь пусты,
Без кукушки дом лесной!».
Грядка белая капусты
Разрыдалася впервой:
«Утоли моя печали!» –
Плачет репа, брюква тож,
Пред тобой виновна вмале,
Как на плаху, никнет рожь!
Богородица прижухла,
Оперлась на локоток:
«У тебя, беляны пухлой,
Есть ли сыну уголок?» –
«Голубица, у белянки,
Лишь в стогах уснёт трава,
Будет горенка с лежанкой
Для Христова Рождества!» .

Во время второй мировой войны на Соловках с 1942 года по ок-тябрь 1945-го базировалась Соловецкая школа юнг. В 1942 году в ка-честве юнги на Соловецкие острова попал будущий известный рос-сийский исторический писатель Валентин Пикуль. Он вспоминал, что юнги из любопытства обследовали закоулки Соловецкого кремля. Один длинный запутанный узкий коридор привёл их к огромному храму внутри. Посреди храма горой возвышались сваленные в кучу древние книги. Их страницы покрылись плесенью из-за влаги, которая попадала на них через разбитый купол. В этой связи исследователи староверия отмечают, что к настоящему времени из Соловецкого монастыря исчезли иконостасы, старинные иконы в дорогих окладах. Мало что осталось от знаменитой Соловецкой библиотеки и архива. Как драгоценные осколки в кремлёвском музее и в музее имени Андрея Рублёва в Москве хранятся несколько икон из Преображенского собора Соловецкого монастыря. В Российской национальной библиотеке Санкт-Петербурга находится 1482 рукописи из библиотеки этой обители.
В наше время в летний сезон на Соловки приезжают тысячи туристов и паломников. Их привозят зачастую перегруженные суда. На прибывших молча взирают могучие стены монастыря с нахмуренными башнями и огромное здание Преображенного собора. Многие затем выкладывают в интернете восторженные отзывы, другие несут в себе душевный свет, полученный на островах, третьи находятся в размышлениях и сомнениях. Наверно, важно, чтобы в наше суетное время каждый приехавший в Поморье ощутил вечность, покой, сумел настроиться на свою глубокую и искреннюю молитву, чтобы пришло понимание, что спасение себя может быть и в безмолвном обращении к Богу.