Первое августа 1914 года

            
                Чтобы разобраться во всех перипетиях хаоса и неразберихи   в Европе накануне   Первой Мировой войны, поводом для которой, как принято считать, было убийство эрц–герцога Франца Фердинанда, надо последовательно проанализировать все внешнеполитические акты участвовавших сторон касательно взаимных претензий и обвинений и череды объявлений о начале войны.
    Убийство Эрц-герцога  привело к объявлению войны против Сербии со стороны Австро-Венгрии, и выступлению России в защиту Сербии.   После объявления войны Германией России 1 августа 1914 года,   последовало объявление войны Германией   Франции 3 августа. (Здесь и далее все даты указаны по новому стилю)
         
         Начало ПМВ трудно анализировать по многим причинам. Череда объявлений войны и при этом нерешительность Германии, объявившей войну России, нерешительность России в плане выполнения союзнических обязательств Франции, откровенная затяжка времени между объявлением войны и началом военных действий. Ну, а может быть не стоит принимать во внимание задержку начала военных действий на Российско - Германском фронте на какие-то 17 дней, когда историки   говорят об ожидании начала войны в течение 10 лет, ведь Антанта (entete) как военно-политический союз образовалась в 1904 году. 
         
           Согласитесь, всё же сильное воображение надо иметь, чтобы представить себе, что Германия могла объявить войну России, которая имела на российско-германском фронте многократное превосходство над ней во всех видах вооружений, правда исключая тяжёлую артиллерию, и, как известно, Россия в кавалерии превосходила Германские кавалерийские войска девятикратно. Вспомним, что буквально через три дня, а именно 3 августа 1914 года уже Германия объявляет войну Франции, тем самым обрекая себя воевать на два фронта. Это, тем не менее, факт.  В связи с объявлением войны, Франция начинает реальные военные действия, на что Германия отвечает мощным наступлением силами восьми армий из имеющихся у неё 9, а одна единственная армия, восьмая под командованием Притвица  находится на восточном фронте и вроде бы нацелена на границы России. Так война или нет? Почему Притвиц бездействует, а если объявление войны свершившийся факт, то почему бездействуют российские армии?
       А что происходит на других фронтах России? 6 августа Австро-Венгрия, союзник Германии, объявляет войну России, и австрийские войска начинают наступление незамедлительно, на что наступлением отвечают и войска юга–западного фронта, и уже 10 августа армии противоборствующих сторон вступают в боевое соприкосновение.
          В Восточной Пруссии всё по-другому. Это различие трудно поддаётся рациональному анализу. В самом деле: ни Россия, ни Германия никаких военных действий не демонстрируют в течение более чем 2-х недель после объявления войны, что это за война такая, что это за объявление войны, когда противоборствующие стороны не начинают военных действий, никто не воюет? Откуда такая нерешительность? Ведь Россия связана союзническими обязательствами, согласно которых, после начала военных действий против Франции, в соответствии со своими союзническими обязательствами Россия должна, немедленно начать военные действия в поддержку союзнической Франции и, в течение недели провести мобилизацию, а в течение месяца, поставить под ружьё 5,5 млн. человек. Но несмотря на значительное политическое давление со стороны Франции, Россия в нерешительности и бездействует. Посол Франции в России – Палеолог -, потеряв рамки приличия и дипломатического этикета, попросту атакует военного министра Сухомлинова и рвется во дворец к Николаю II со своими претензиями и требованиями. И только лишь 17 августа российские войска начинают наступление перейдя границу Германии.
       
           А, может быть, мы чего-то не знаем, чего-то не учитываем, может быть есть скрытые резоны, может быть за этой нерешительностью кроется нечто?   Эти рассуждения заставили меня вновь вернуться к началу ПМВ и, кажется, мне удалось найти некоторые аргументы, которые вполне оправдывают эту самую нерешительность. Есть кое-что, чего не написано в книгах по ПМВ, где авторы наперебой обыгрывают теракт, в котором сербский террорист Данило Принцип   убил эрц-герцога Франца Фердинанда и последовавшую за этим военную неразбериху в Европе.

         23 июля Австро-Венгрия предъявила Сербии ультиматум, содержащий заведомо невыполнимые требования, в первую очередь - допустить на территорию Сербии для расследования убийства представителей австро-венгерской полиции. Вопреки расхожему мнению, сербское правительство ответило на предъявленный ультиматум весьма сдержанно, приняв многие его пункты, однако пункт о допуске австро-венгерской полиции и еще некоторые Сербия все-таки отвергла. Как и следовало ожидать, 28 июля Австро-Венгрия объявила Сербии войну. Уже на следующий день Белград подвергся первой бомбардировке.
               
          Россия исторически считалась защитницей православных славянских народов Балкан, и, когда Австро-Венгрия начала войну против Сербии, Николай II направил германскому императору Вильгельму II телеграмму, в которой «во имя старой дружбы» просил его «помешать союзнику зайти слишком далеко в неблагородной войне, объявленной слабой стране.
         
         Вильгельм II ответил на это, что виновники «подлого убийства» должны понести заслуженное наказание.
http://tass.ru/wwi/chronicle/1340146
          
         На что Россия ответила указом Николая II о мобилизации, и в ночь на 31 июля началась мобилизация в Российской империи.
 
         Но сразу возникает целый ряд вопросов: а когда она реально началась? «И почему именно 1 августа – день, в который Германия объявила войну России», – считается ее началом? Ведь можно считать началом войны 28 июня – день покушения на австрийского престолонаследника Франца Фердинанда в Сараево, давшего повод для войны. Или 28 июля – день бомбардировки Белграда и начала боевых действий австрийской армии против сербской. Или 3 августа – когда Германия объявила войну Франции. Или 4 августа – в этот день Германия напала на Бельгию, и Англия вступила в войну против Германии. А боевые действия на Российско Германском фронте вообще начались намного позднее времени объявления войны.

        Ответ кроется в следующем. Война начинается с того момента, когда она становится неминуемой. Ни сараевское покушение, ни даже нападение Австрии на Сербию, связанную союзом с Россией, еще не делало неминуемой мировую войну. Всё могло еще свестись к локальному конфликту, который можно было бы урегулировать средствами дипломатии. Но после того, как одна «сверхдержава» объявила войну другой и начала работать система союзов, мировая война стала действительно неминуемой.
 http://pravoslavie.ru/72674.html
       
        Есть точка зрения, что началом войны надо считать момент, когда во взаимоотношениях между странами возникает точка невозврата, т.е. такой момент во взаимоотношениях между Великими державами, когда уже невозможны дипломатические ходы, новые договорённости и переговоры, такой момент наступает вместе с объявлением войны одной из сторон. Вот поэтому, исторически обоснованно считать началом Первой мировой войны 1 августа 1914 года, когда германский посол в России Фридрих фон Пурталес явился в министерство иностранных дел России и спросил министра иностранных дел России Евгения Сазонова, согласна ли Россия отменить мобилизацию в течение 12 часов, на что получил отрицательный ответ. После этого он дважды спросил о возможности отмены мобилизации. Получив отрицательный ответ дважды, Пурталес предъявил министру ноту с объявлением войны.
         
             Что же касается книг по ПМВ, то я отдаю предпочтение книге профессора Н.Н. Яковлева «1 августа 1914 года». Искренне рекомендую ознакомиться с трудами проф. Яковлева, благо его полное собрание сочинений ещё можно найти на OZON.ru//, но должен заметить, что у Яковлева тоже нет рационального объяснения ситуации с задержкой на 17 дней начала военных действий. Почему-то это обстоятельство считается несущественным, само собой разумеющимся и ничем особенным с точки зрения характеристики исторического момента.
 
            Если попытаться как-то обосновать целесообразность действий Германии в отношении объявления войны сперва России, а потом Франции, обрекая себя на войну на два фронта, то надо признать, что для этого она должна была бы обладать чем то вроде, атомной бомбы или каким-то другим сверхоружием, которое у неё, возможно, было, если иметь в виду химическое оружие массового поражения, хотя и запрещённое к применению международными конвенциями, заключёнными в Гааге в 1899 и 1907 годах. 
          И Россия, и Германия были взаимно осведомлены относительно того, что научно-технологический потенциал, необходимый для создания такого оружия уже сложился в связи с исследованиями Зелинского в Геттингене, которые нашли своё продолжение в обеих странах, но Германия имела преимущество в том отношении, что химической промышленности, как таковой, в России не было. Было несколько химических заводов, построенных всё теми же немцами, которые озаботились тем, что заводы эти не были приспособлены для производства продукции военного назначения.  Задержка военных действий некоторое выжидание - это один из способов, в данном случае, удостовериться в готовности обеих сторон к применению в условиях войны химического оружия. Активные наступательные операции Германской армии во Франции после объявления войны 3 августа 1914 года не продемонстрировали практического применения химического оружия, это позволило сделать какие-то выводы о неготовности сторон к его использованию. И, возможно, только тогда было принято решение о наступлении. Хотя успешные наступательные операции Германии в Бельгии, и на севере Франции в направлении Парижа, не требовали применения какого-то сверх оружия.  Но даже потенциальная опасность применения химического оружия несомненно могла повлиять на тактику действий русских войск.
 
         В своей книге Н, Яковлев так описывает наступательную операцию 1-й русской армии под командованием Ренненкампфа.

        «17 августа 1-я русская армия двинулась через германскую границу. Немецкий 1-й корпус (Франсуа), не имевший точных данных о русских, самоуверенно ввязался в бой, но был с чувствительными потерями отброшен. Суетливый генерал Франсуа, вероятно опасаясь неприятностей за самочинные действия, послал Притвицу лживое донесение, соблазняя его устроить русской армии шлиффеновские клещи. Видный советский военачальник профессор   И. Вацетис в специальном исследовании боев в Восточной Пруссии в 1914 году, опубликованном в 1929 году, заметил: «Командование 8-й германской, армии шло на поводу у ген. Франсуа, который плохо разбирался в стратегической обстановке на прусском театре. Ген. Притвиц, поверив фантастическим оперативным затеям Франсуа, бросил войска в пропасть неизвестности. Главная роль принадлежала ген. Франсуа, а XVII корпус Макензена должен был своими действиями способствовать достижению ген. Франсуа какого-то военного успеха, вероятно; отыграться после постигших его неудач в споре с командармом. Прямым последствием такого легкомысленного отношения к подготовке операции получился тот сумбур, свидетелями которого мы были 20 августа. Операция кончилась, как следовало ожидать, общей паникой. Что касается русских, то они не только не были разбиты, но даже не были стронуты с места».

      Как все это произошло? Ведь под Гумбинненом русские корпуса, имевшие 64 тысячи человек, столкнулись с немецкими силами в 75 тысяч человек, имевшими и тяжелую артиллерию. Подогретые шнапсом и патриотическими воплями, немцы в сомкнутом строю под барабанный бой грудью двинулись в атаку — защищать имущество прусских юнкеров. Топали как на параде, выставив штыки-ножи.

      Третий русский корпус, на который легла тяжесть сражения, продемонстрировал великолепную дисциплину огня. Стоило немцам подойти, как на пехоту обрушилась русская артиллерия, а по силе шрапнельного огня восьми орудийная батарея могла в несколько минут уничтожить неосторожно открывшийся целый батальон в сомкнутом строю. Под Гумбинненом Франсуа и Макензен гнали в атаку в плотных построениях полк за полком. Цели не приходилось искать.

        1-й дивизион русской 27-й артиллерийской бригады в этот день с 9 до 16 часов выпустил 10 тысяч снарядов, или почти по 400 снарядов на орудие!

        Залегшие поредевшие немецкие цепи взывали о поддержке своей артиллерии. Плохо обученные стрельбе с закрытых позиций, кайзеровские батареи галопом выскакивали на открытые места. Стремительно разворачивали орудия, но успевали сделать только несколько выстрелов, их немедленно подавляли. На участке русской 27-й дивизии германский дивизион появился в каком ни будь километре от наших цепей. Сосредоточенным ружейным, пулеметным и орудийным огнем немцы были моментально уничтожены, все 12 орудий стали трофеями.
       Разгром своей артиллерии (в то время как русская, в основном стрелявшая с закрытых позиций, оставалась неуязвимой), когда на глазах гибли дивизионы и батареи, до основания потряс немецкую пехоту, начавшую отход. Макензен, выехавший со штабом для водворения порядка, не смог остановить бегство. За день разгромленный корпус, потерявший свыше 200 офицеров и 8 тысяч солдат, откатился на 20 километров.  Отступил и корпус Франсуа,, Общие потери немцев превысили 10 тысяч человек.
         Победа была полной — перед 1-й русской армией открывалась дорога в Восточную Пруссию. У Ренненкампфа были наготове шесть кавалерийских дивизий генерала Хана Нахичеванского, не принимавших участия в сражении, боевой третий корпус был полон воодушевления. Оставалось немногое — дать приказ на преследование. Его не последовало.

         Ренненкампф и Жилинский рассудили, что 8-я немецкая армия уходит к Висле, и решили, что с ней справится подступавший с юга Самсонов. 1-я армия пошла осаждать Кенигсберг, куда, по ее данным, отошли оба разбитых при Гумбиннене немецких корпуса.

       В штабе Притвица действительно царило величайшее смятение — он уже отдал приказ об отступлении за Вислу. Паника захлестнула Берлин и Кобленц, где находилось верховное главнокомандование Германии. Прусская аристократия осаждает императора, слезно моля спасти родовые имения от казаков. Во весь исполинский рост встал призрак русского вторжения в Германию. Начальник германского генерального штаба Мольтке предается мучительным раздумьям: что проку в блестящих победах на западе — пусть пройдена Бельгия и уже маячит Париж, когда русские армии идут на Берлин. Итог раздумий — перебросить в Восточную Пруссию 6 корпусов и кавалерийскую дивизию. Дополнительные размышления, и на восток отправляются пока два корпуса — гвардейский резервный, XI армейский и 8-я саксонская кавдивизия. Вместо Притвица командующим в Восточной Пруссии назначается престарелый Гинденбург, начальником штаба при нем Людендорф.

       Ослабление немецкого правого крыла Клука, наступавшего на Париж, отправкой войск против России, имело фатальные последствия для Германии. В разгар гражданской войны в Советской России в 1918 году в Москве увидел свет 1-й выпуск «Краткого стратегического очерка войны 1914-1918 гг.». В нем была подчеркнута стратегическая важность победы под Гумбинненом: «Ее влияние тотчас же сказалось на французском театре, еще не успели разбитые 20 августа германские корпуса отойти от фронта I армии, как 21 было решено ослабить наступавшую через Бельгию германскую армию... Эти корпуса, как мы уже говорили, были взяты от I армии Клука и 2-й фон-Бюлова, на которые позже в сражении на Марне 6 сентября обрушился главный французский удар. Это обстоятельство усиливает значение нашей победы  20 августа».
      
     Гумбиннен, день русской славы на исходе третьей недели войны, вызвал такой психологический шок в Германии, который привел в действие цепь событий, сорвавших немецкие планы молниеносной войны, а следовательно, явился первым шагом на пути к конечному поражению Германии.

      Русская армия блестяще выполнила свой долг в коалиционной войне, но союзник не унимался. 21 августа, на следующий день после Гумбиннена, Палеолог запи¬сывает: «На Бельгийском фронте наши операции принимают дурной оборот. Я получил указание воздействовать на Императорское Правительство, дабы ускорить, насколько возможно, начало наступления русских армий». 26 августа Палеологу приходит из Парижа телеграмма: «Из самого надежного источника получены сведения, что два вражеских корпуса, находившиеся против русских армий, переводятся сейчас на французскую границу. На восточной границе Германии их заменили части ландвера. План войны Большого германского генерального штаба совершенно ясен, и нужно настаивать на необходимости самого решительного наступления русских армий на Берлин. Срочно предупредите российское правительство и настаивайте».

         Но в эти дни происходит обратное — два корпуса спешат с французского фронта на восток! Нажим союзника на русское высшее командование приобрел неприличный характер. Николай Николаевич с ложным рыцарством торопит Жилинского, а тот погоняет А. В. Самсонова, армия которого несет крест наступления на северо-запад через Восточную Пруссию. Ободренный Гумбинненом, Самсонов гонит солдат по пескам, бездорожью, чтобы успеть преградить путь отхо¬да, как представлялось, разбитой 8-й армии. Недавний кавалерийский генерал Самсонов, переведенный в пехоту для «омоложения» командного состава, меряет все мерками кавалерии и безжалостно понукает сырые корпуса, которые физически не в состоянии покрывать потребные в день версты. Тылы отстают, боевые порядки расстраиваются, кадровые офицеры с отвращением говорят: происходит не марш «строевых частей, а шествие богомольцев».

     Но командование непримиримо: оглядываясь на французов, оно верит, что солдат, неделями не видящих горячей пищи, а то и хлеба, воодушевит воззвание Николая Николаевича «К полякам»: «Идет вам навстречу великая Россия. Она верит, что не заржавел меч, разив¬ший врага при Грюнвальде».

     Центральные корпуса 2-й армии Самсонова действительно вышли в исторический район Грюнвальда, носивший в 1914 году немецкое название Танненберг, где в 1410 году славяне разбили тевтонов. Здесь в конце августа 2-я армия А. В. Самсонова дала решительный бой и потерпела поражение.

    В упоминавшемся «Кратком стратегическом очерке войны 1914—1918 гг.» военные специалисты юной Красной Армии писали в 1918 году под свежим впечатлением от поражения А. В. Самсонова. «Исследующий эту катастрофу нашей 2-й армии, — предупреждали они, — должен стараться не подпасть под очень распространенный взгляд немецких военных писателей, стремящихся создать из этого события картину по рецепту германского генерала Шлиффена, Обыкновенно рисуется, что поражение Самсонова — не что иное, как воспроизведение на практике маневра, намеченного Шлиффеиом в его теоретических «Каннах»... Немецкая военная литература... неправильно старается придать самсоновскому поражению вид шлиффеновских рецептурных «Канн». В общее мнение Европы делается попытка вбить идею о всегда победоносном способе действия Гинденбурга, как некогда в нас вбили идею о победоносном «косвенном» боевом порядке Фридриха Великого... Ниже мы увидим, что между аннибаловскими Каннами и гинденбурговским Танненбергом нет никакого ни по форме, ни по идее сходства». ( Конец цитаты.)
 
        А какой должна быть тактика действий войск, когда предполагается возможным применение противником химического оружия? Что должны делать войска для того чтобы свести к минимуму   опасность и, даже, саму возможность его применения?   Несмотря на наличие технологических возможностей создания, такого оружия, несмотря на уже заключенные в 1899 и 1907 гг. Гаагские конвенции о неприменении химического оружия, несмотря на предвоенные заказы Россией в Англии средств противохимической защиты, никаких учений с применением химического оружия никогда не проводилось и конкретных тактических рекомендаций, а тем более никаких уставов и наставлений не было.

       Малоизвестен тот факт, что Германия, которая объявила войну всем, тем не менее сама закончила мобилизацию последней из всех великих европейских держав. Та решительность, с которой Германия, не закончив мобилизацию, объявила войну России вполне могла   вызвать опасения относительно применения оружия массового поражения, иначе зачем с упорством дожидаться, пока противник проведёт мобилизацию?  Приверженность Германии к разного рода сверхоружию общеизвестна. 

      Может быть поэтому русские войска действуют именно так, как этого требуют новые реалии войны. Начав наступления, и 1-ая армия Ренненкампфа, и 2-ая   армия Самсонова перешли границу и перенесли боевые действия на территорию противника. Наступление ведут агрессивно, русские войска находятся в постоянном соприкосновении с противником, после встречных боёв, наступают «на плечах неприятеля». Зачем генерал Самсонов гонит свои войска, с невиданным для пехоты темпом вперёд?  Историки это объясняют кавалерийским прошлым Самсонова, его привычками, ведь он был переведен в пехоту в рамках программы «омоложения» командных кадров.  Осмелюсь предположить, что Самсонов был движим и другими мотивами. Выбранная русскими командирами тактика наступления делает невозможным применение химического оружия. Потому, что на своей территории, по своим войскам, что неизбежно, в условиях непосредственного соприкосновения с противником, да и, подвергая опасности мирное население, применять оружие массового поражения противник вряд ли станет.
 
     Никакие наступательные операции, осуществляемые в интересах союзников, никакие тактические построения, которые учитывают особенности новых систем оружия не должны подменять главные стратегические цели войны. Отказ руководства северо-западного фронта русской армии от продолжения наступательной операции против 8-й армии немцев и организация осады Кёнигсберга, куда якобы отошли разбитые корпуса   Маккензена и Франсуа.  Отказ от  использования открывшейся возможности развивать генеральное наступление на Берлин, организовав взаимодействие обеих русских армий северо-западного фронта, в конечном счёте привели к гибели и  1-й армии Реннекампфа, и  2 армии Самсонова.

Н.Н.Яковлев так описывают трагедию 2-й армии.

      «Людендорф, обнаруживший, что 1-я русская армия практически не продвигается, решил разбить 2-ю армию Самсонова, без оглядки шедшую на северо-запад. К 26 августа немцы собрали против нее все войска восточнее Вислы, примерно 12 дивизий против 9 усталых русских. Противнику удалось создать двойное превос¬ходство над армией Самсонова, перед ее фронтом по¬явились I и XVII немецкие корпуса. ««Помня урок Гумбинненского боя», — замечает И. И. Вацетис, — Франсуа и Макензен под Зольдау и Бишофсбургом действуют крайне осторожно: Франсуа не ставит своему корпусу рискованных задач, а Макензен не послал в бой пехоты без артиллерийской поддержки». Гинденбург и Людендорф вознамерились раздавить Самсонова простым численным превосходством.

       26—31 августа произошло сражение. Не зная, что против него собралась почти вся 8-я армия, Самсонов настоял на дальнейшем продвижении центральных — XV и XIII русских корпусов. Последовали немецкие атаки, русские контратаки. Несмотря на превосходство в силах, Канны не удавались. Русской контратакой было разгромлено правое крыло корпуса Франсуа. «27 августа, — пишет И. И. Вацетис, — принесло командованию 8-й германской армии одно из самых горьких разочарований, а именно — провал плана окружения 2-й армии генерала Самсонова. Группа ген. Франсуа определенно выдохлась и должна была ограничиться занятием Уздау и небольшим продвижением к югу. Восточная же группа (ген. Макензен, Бюлов и Брехт) балансировала в районе боевых действий 26 августа, не проявляя должной энергий ни против правого фланга, ни против тыла .ген. Самсонова. Группа ген. Шольца потерпела вторично неудачу. После неудавшегося фантастического плана окружения всей, армии ген. Самсонова ген. Гинденбург решает ограничиться более скромной задачей, именно: окружить XV и XIII русские корпуса в направлении Алленштейн — Остероде». Не удалось полностью выполнить и этот план, немецкие войска терпели многочисленные поражения. Утром 28 августа при попытке охватить фланг XV корпуса была наголову разбита 41-я пехотная дивизия. Дивизия сама попала в окружение и, констатируется в официальном немецком источнике, «войскам пришлось прорываться обратно через двух с половиной километровый широкий прорыв... было потеряно 13 орудий и 2400 человек... В последних боях 41-я дивизия потеряла треть своего состава, после этого последнего несчастного наступления остатки имели небольшое боевое значение». И. И. Вацетис комментирует: «Фактом разгрома 41-й германской дивизии у Ваплиц. Была ликвидирована единственная попытка командования 8-й немец¬кой армии окружить центральные корпуса ген. Самсонова». Немцы дрались отнюдь не согласованно, генералы часто теряли управление войсками. К вечеру 28 августа, свидетельствует официальный немецкий источник, на ряде участков немецкие войска начали отступать. «Беспокойство, охватившее штаб 8-й армии, заставило ген. Гинденбурга отправиться на место паники и личным присутствием способствовать восстановлению порядка, но паника в районе Танненберга приняла уже стихийный характер. Навстречу автомобилю ген. Гинденбурга неслись галопом транспорты, тяжелая артиллерия с криком «Русские наступают». Дороги были сильно запружены. Автомобиль командарма рисковал быть увлеченным потоком бегущих. Гинденбург при виде общей паники должен был свернуть на Остероде».

        В действительности шло общее отступление 2-й армии, части которой огрызались огнем и часто переходили в контратаки. Потери с обеих сторон были велики, немцы шли по пятам за русскими. Схватки отличались крайней остротой. Участник боя Каширского полка, оставленного в арьергарде, рассказывает: «Так что же произошло в эти дни, были ли окружены крупные группировки армии Самсонова или нет? Советские военные историки дают категорический ответ — окружения не было, а шло очень беспорядочное сражение. Ввиду превосходства сил противника Самсонов утром 29 августа отдал приказ об отходе. Войска перемешались, и не все получили его, но сражение продолжалось с неослабевающей силой. Командир XIII корпуса генерал Клюев писал: «Прикрывавший тыл 143-й пехотный Дорогобужский полк во главе с доблестным командиром полка, полковником Кабановым, имел славный бой с немецкой бригадой в 10-ти верстах к югу от Алленштейна. Целый день сдерживал он атаки немцев, три раза отбрасывая их штыками. Командир полка был убит, и остатки полка присоединились к корпусу лишь к ночи. На месте боя было похоронено 600 немцев, как значится на надгробном памятнике».

       Около 5—6 утра из леса вышла большая немецкая колонна. Колонна шла без охранения. Это была 37-я пех. дивизия. Когда голова колонны подошла шагов на 600— 800, по ней был открыт ураганный картечный, пулеметный и ружейный огонь, доведенный до стрельбы почти в упор. Немцы не выдержали и обратились в бегство, оставив на поле груды убитых и раненых. Через час то же повторилось с колонной, вышедшей из леса северо-западнее (дивизия ген. Гольца). После этого наступление затихло до 11 часов. За это время немцами был подготовлен артиллерийский огонь по Каширскому полку со всех сторон из легких и тяжелых пушек. Огонь был чрезвычайно сильный, стреляло не менее 100— 150 орудий. Издали казалось, что каширцы вместе с землей приподняты в воздух. Спастись удалось немногим...»

       Умирали с оружием в руках арьергарды, с отчаянной решимостью бросались на врага, перехватившего в том или ином месте путь отхода, авангарды. Капитан штаба XIII корпуса записывал: в ночь на 30 августа на опушке поляны отходившие части «встретил луч прожектора, а затем несколько очередей на картечь. Колонна оста-новилась, произошло замешательство, но вскоре части оправились. По частному почину бывших здесь офицеров выкатили 2 орудия на шоссе, 2 других поставили на соседнюю просеку, рассыпали по обеим сторонам шоссе пехоту, затем подняли, и когда вновь заблистал прожектор, встретили его ураганным огнем, а затем дружно перешли в атаку. Немцы поспешно бежали, оставив раненых и убитых. Пулеметы и орудия успели увезти. Путь был свободен».

      К исходу 30 августа снова наткнулись на противника. «Немцы заняли артиллерией и пулеметами все просеки у поляны и нетерпеливо ждали подхода своей жертвы. Когда стало известно, что дальнейший путь прегражден, в колонне у всех от мала до велика явилось желание пробиться во что бы то ни стало. Быстро поданы на просеки орудия и пулеметы, был открыт беглый огонь и части во главе с командиром Невского полка полк. Первушиным бросились в атаку. Прорыв был настолько силен и неожидан для неприятеля, что немецкая бригада здесь не выдержала и, бросив орудия и пулеметы, бежала. Около 20-ти орудий, некоторые с полной запряжкой и большое количество пулеметов достались в руки атакующих».
Немецкое описание этого боя добавляет: «В 1-й бригаде завязалась краткая, но тяжелая схватка с русскими. В обширном лесу в сплошной пыли немецкие войска расстреливали друг друга. Ген. Тротта (командир бригады) и два батальонных командира были убиты. Потери были очень большие».

       Героизм отдельных частей не мог обеспечить планомерного отхода. Штаб армии и даже штабы корпусов потеряли управление войсками. Потрясенный тем, что победоносный марш в два-три дня превратился в поражение, генерал А. В. Самсонов застрелился. В плен попали командиры XV и XIII корпусов и еще несколько генералов. Из 80 тысяч человек, входивших в эти корпуса и 2-ю пехотную дивизию, которым пришлось пробиваться с боем, вышло 20 тысяч человек, было убито 6 тысяч человек, 20 тысяч раненых остались на поле боя. В плен попало около 30 тысяч человек.

      Потери немцев, за исключением, конечно, пленных, были не ниже, чем во 2-й армии. Гинденбург доклады¬вал в германскую главную квартиру: противник сражается «с невероятным упорством». Людендорф признавал, что опасения за «дурной исход операции» не покидали его до самого конца. Если бы Самсонов не утратил управления войсками 28 и 29 августа, то центральные корпуса его армии, несомненно, сумели бы в порядке отойти.
 
      Советский военный историк профессор Зайончковский справедливо указывал: «Германское командование не имело никаких оснований венчать себя лаврами Ганнибала и провозглашать Танненберг «новыми Каннами», но дело не в форме, по которой были разбиты 5 русских дивизий, а в том, что сами по себе «Канны» явились последним, случайным и при этом не главным этапом армейской операции 8-й германской армии. Русские войска в основном потерпели поражение не от германских войск, сколько от своих бездарных высших военачальников».

        Как могло быть иначе, когда 1-я армия Ренненкампфа простояла без движения, в то время как решалась судьба самсоновской. Масса конницы Хана Нахичеванского жалась к пехоте, а не пошла в рейд, чего смертельно боялись в немецких штабах. Только бездействие 1-й армии дало возможность Гинденбургу и Людендорфу собрать превосходящие силы против 2-й русской армии. К этому нужно добавить небрежность русских штабов в использовании радиосвязи, важнейшие сообщения порой шли открытым текстом, либо незамысловатым кодом. Людендорф без труда заглядывал в карты противника.


        Что касается самой 2-й армии, то прав Клюев: «Причины катастрофы: неготовность армии к наступлению, неустройство тыла и коммуникации, несистематичность и чрезмерная форсированность марша, неосведомленность о противнике, растянутость фронта, переполнение частей, брошенных в первую очередь против германцев, запасными, переутомление от беспрерывного марша с боями, от бессонных ночей и недостатка продовольствия. Эти причины вызваны главным образом желанием спешно помочь союзникам в их тяжелом и безысходном положении, и спешка проходит красной нитью сквозь всю операцию, которую, повторяю, можно уподобить скорее кавалерийскому рейду, чем наступлению армии».

     Армия А. В. Самсонова была безоговорочно принесена в жертву, чтобы помочь выправить положение на Западном фронте. Это было достигнуто, хотя корпуса, снятые из ударной немецкой группировки, шедшей на Париж, не поспели к Танненбергу. Но их не было и в сражении на Марне.

     Французского маршала Ф. Фоша никак нельзя отнести к числу людей, любивших нашу страну. Размышляя в старости о событиях первой мировой войны, он воздал должное России: «Большие войны, особенно те, которые затрагивают несколько союзных Государств, и большие сражения, разыгрывающиеся во время таких войн, нельзя рассматривать только с точки зрения каждой из участвующих в них групп сил... Мы не можем забывать о наших союзниках на Восточном фронте, о русской армии, которая своим активным вмешательством отвлекла на себя значительную часть сил противника и тем позволила нам одержать победу на Марне». Ему, командующему 9-й французской армией, решившей исход битвы на Марне, это было ясно» (Конец цитаты).


     Продолжая мысль Ф. Фоша можно добавить, что нельзя забывать о том, что происходит на других фронтах с участием русских войск против союзников Германии в Галиции, с участием войск, численно превосходящих войска, противоборствующие в Восточной Пруссии.

      Совершенно по-другому выглядит стратегическая картина военных действий в Галиции, где ведёт боевые действия Юго-Западный фронт русской армии. После объявления войны Австро-Венгрией 6 августа 1914 года австрийские войска начали наступление. Никаких промедлений, подобных тем, что были на русско-германском фронте, никаких колебаний, и   уже 10 августа русские войска вступили в непосредственное соприкосновение с австрийскими. 11 августа 1914 года российская 7 кавалерийская дивизия с боем заняла австрийский город Сокаль, и, далее, сражение   переросло в так называемую Галицийскую битву, которая по времени совпала и с наступлением Самсонова, и Реннекампфа, и с Марнской битвой и отвлекла гораздо большее число войск австрийцев и немцев от их гипотетического участия под Марной, чем наступление 1-ой и 2-ой армий в Восточной Пруссии. 

     Общая стратегия военных действий русской армии предполагала скорейшим образом разделаться с Австро-Венгрией, с тем, чтобы более сильная в техническом отношении германская армия не успела прийти к ней на помощь. В результате наступательной операции Юго-Западного фронта под командованием генерала от артиллерии Иванова Николая Иудовича силами 3-й, 4-й, 5-й, 8-й и 9-й армий заняли всю восточную Галицию, почти всю Буковину и осадили Перемышль. Но в действиях командующих армиями нет никаких сверх быстрых темпов наступления, хотя Брусилов А.А. (8-я армия) и Плеве П.А. (5-я армия) – генералы от кавалерии. Но общая стратегия скорейшей победы над Австро-Венгрией как раз и требовала предельно интенсивных наступательных действий с тем, чтобы скорейшим образом расправиться с Австро-Венгрией, а потом сосредоточить максимум сил против Германии. А что кроется за предполагаемым техническим превосходством Германии в сравнении с Австро-Венгрией? Общее превосходство, или наличие какого-то конкретного оружия? Во всяком случае нет никаких оснований считать, что Австро-Венгрия обладала химическим оружием, в то время как у Германии оно, конечно же, было.       
 
      Составители того самого «Краткого стратегического очерка войны 1914—1918 гг.» видели это уже в 1918году. Поэтому, приступая к описанию операций Юго-За¬падного фронта — Галицийской битвы, они сдержанно замечали: «10(23) августа южнее Красника произошло столкновение нашей наступавшей 4 армии с также перешедшей в наступление австрийской армией. Этот бой, постепенно развиваясь, положил начало 21-дневному сражению на 500-верстном фронте от Вислы до Днестра, где участвовали 728 русских батальонов про¬тив 648 австрийских, австро-германских, или 582 000 русских штыков против 518000 штыков австро-германских. Эта Галицийская битва совпала по времени с Марнской битвой 24—29 августа (6—11 сентября), в которой на 300-верстном фронте боролись 636 французских батальонов или 508000 штыков против 480 немецких батальонов или 390000 штыков». Писавшие эти строки по понятным соображениям не могли точно подсчи¬тать, сколько войск было по ту сторону русского фронта. Историки установили — более 700 тысяч австрийцев и немцев.
      
      Итак, в Галицийской битве с обеих сторон одновре¬менно сражалось 1,5 миллиона человек, в то время как в Восточной Пруссии это число никогда не превышало 300 тысяч человек. (Конец цитаты) (По современным сведениям в Восточной Пруссии общее число войск всё же превосходило 400 тысяч человек, что в четверо меньше, чем в Голиции. Прим. автора)

 

       И наступил Февраль 1915 года. И пришёл час «Х», а вместе с ним неудачная попытка применения Химического оружия восточнее Варшавы на русском фронте, и 22 апреля того же года газовая атака и пуск Хлора в районе Ипра против англо – французских войск. Сами немцы были так ошеломлены результатами той атаки, что не смогли вполне ею воспользоваться, несмотря на то что англо-французские войска за несколько часов потеряли около 6 тысяч человек (по другим данным до 10 тысяч) и до 15 тысяч человек получили отравления разной степени тяжести. Немцы так и не смогли прорвать оборону французских войск, хотя на огромном фронте лежали трупы людей и животных, а оставшиеся в живых покинули окопы, но и среди германских военных было мало охотников идти в этот ад.  http://www.history-names.ru/g.shtml

      Можно ли считать обоснованной, в связи с возможным применением химического оружия, тактику действий русских армий. Возможно. Но никаких документов подтверждающих такой выбор мне неизвестно. Вполне можно предположить, что принятие решения и выбор тактического плана и общей стратегии северо-западного фронта принимался в узком кругу посвящённых, с тем чтобы не допустить распространения в войсках самой мысли о химических атаках.

       Не могу утверждать, что я абсолютно уверен, что в стратегии Самсонова   Ренненкампфа потенциальная опасность применения химического оружия диктовала весь ход их наступательных действий, которые, вообще говоря, не вписываются в обычные рамки воинских уставов того времени. Возможно, они были заложниками ошибочных решений высшего руководства страны.

        Но пусть их действия и планы были ошибочными, но даже ошибочный, план на войне может привести к победе, если его выполнить до конца; а воевать ради помощи союзникам, не имея внятных целей и военных задач, просто бросить на заклание свои армии – это безумие, которое граничит с преступлением, которое имело для истории нашей страны роковое значение.
 
       В завершение добавлю лишь то, что ход войны показал, что в процессе войны, химическое оружие применялось всеми главными, противоборствующими сторонами. Так что опасения относительно его применения в самом начале войны можно считать вполне обоснованными.

            Так же как Брусилов в 1916 году, двумя годами ранее две русских
     армии Рененкампфа и Самсонова могли, при правильном взаимодействии,
     разрезать двумя клиньями пол-Европы с востока на запад, завершив войну в
     течение 2-х,3-х недель окружением Берлина.

            Для Николая II победоносная операция русских армий в Восточной
     Пруссии против германских войск в соответствии с планом ответной войны
     была еще более внезапной, чем начало Русско-Японской войны в Корейском
     проливе. Царь не смог организовать поддержку наступавшим войскам, попросту
     не поверив в победу.
          Войска Ренненкампфа были вынуждены начать отход, и значительная
     часть из них погибла в Мазурских болотах из-за ранних холодов, которые
     охватили  всю Европу, другая часть пленена, генерал Самсонов после
     поражения под Танненбергом застрелился.
     (1 августа 1914 года Н.Н.Яковлев) 

           В этих войнах: на Дальнем Востоке с Японией на море 1904-1905 годов и
     Первой Мировой войне 1 августа 1914 года  сконцентрирована историческая
     судьба и Российской Империи, и Российского Императора «...Тот патентат, кто
     армию и флот имеет - обе руки, имеет.»

           Царь потерял в сражении  близ острова "Цусима" одну руку, а в
     мазурских болотах - вторую, голова его легла на плаху истории – ему
     нечем было  защитить ни себя, ни свою семью, ни свою Державу.