НИТИ

  Астрецов Александр
  Астрецова Светлана
  ПЬЕСА в 4-х картинах

  Действующие лица
  ОН - кукольник, режиссёр, отец.
  КОНЬ СИВЫЙ - лошадь бродячего театра.
  УЧЁНЫЙ - атеист.
  СВЯЩЕННИК - скептик
  ЧЕК - бизнесмен.
  Официант.
 
  Куклы
  АРЛЕКИН - сомневающийся.
  КОЛОМБИНА - капризна, но добра.
  ПЬЕРО - комик.
  ТРУФАЛЬДИНО - нечто.
 
  (Персонажи перед занавесом проходят, танцуя и напевая...
 
  Следом выбегает Чек с чемоданами.
  ЧЕК: Здесь простаки не проходили?

  Открывается занавес. Полумрак, фырканье лошади. Слезает возница(кукольник).
  Распрягает. Курит трубку.
 
  ОН: Тпрруу… Вот и приехали. Антракт. Куда нас занесло?
  Устал, сивый, запалился. Всю ночь вышагивал, потный вест.
  Накинь попоночку, не простудись. Пыхтишь. Где твоя былая прыть? Где удаль молодецкая?

  КОНЬ: Любая машина изнашивается. У меня пробег большой. Ишь сжалился.
А с облучка не слез, когда я в гору тянул. Не пособил. Мне твоё сочувствие ни к чему. Столько лет тяну лямку, привык. Едем, едем, а конца пути всё нет и нет...

  ОН: Не стенай. Никто тебя не понукает. Кнут при себе держишь. Сам себя погоняешь. Ты у нас незаменим. Двигатель и водитель в одном лице.
 
  КОНЬ: Да ладно, ФЫРР... Слыхал я левым ухом, Что в мире свободу объявили.
Вот и размыслил в пути: бросить что ли свою телегу и стать свободным скакуном?
Рассмешил? Если бы не годы... В молодости я резвым жеребёнком был. Брыкался.
Впереди табуна норовил скакать. Маму вспоминаю. Она мне нежно чёлку губами чесала. Жалела. Знала, что впереди меня ярмо дожидается.
  Места на родине были чудесные. Кругом колокольчики, ромашки, щавель - объедение. Ручей журчит, а в нём ключи бьют, холодные, беззвучные... Пьёшь, пьёшь, напиться не можешь.
  Звук кнута помню. Щёлкнет пастух, когда на клевер позаришься, - будто выстрел!
До сих пор по шкуре дрожь пробегает. Милое время. Теперь я кнут с собой ношу, никому не доверяю.
  Видно отскакался. Вся спина черезсидельником потёрта - в мозолях. Ноги ломит... В пору закончить карьеру. И жениться. И-го-гошеньки!

  ОН: Милый мой мустанг. Жалеешь, что скакуном не стал? Кто знает, чем бы это кончилось? Может в первой же скачке на барьере ноги сломал? Сделали бы из тебя
конскую колбасу...

  КОНЬ: Всё могло быть. Ведь я не жалею, что в театре служу. Просто рассуждаю сам с собой. Молодость вспомнил. Бродячий театр - это по мне. С вами я везде дома. Полюбил дорогу. Полюбил вашу братию - актёров. Чудной вы народ и чудный.
Я сам из того же теста. Весь наш репертуар наизусть выучил. Любой монолог прочитаю. Даже женские роли помню. Как возвышена Катерина в "Грозе" Островского:
"Отчего люди не летают..." После такого монолога у меня грива дыбом встаёт,
на спине крылья Пегаса прорастают. Признаюсь, мечтаю хоть раз выйти на сцену роли Росинанта. На эту роль у меня нет конкурентов.

  ОН: Твоя преданность театру восхищает меня. Ты эстет, Сивый. Не знаю твоих пращуров, но несомненно, это были скакуны благородных кровей. В этом мире ты мой единственный друг. Никогда я не садился на тебя верхом. Стать захребетником? Оседлать друга? Это нестерпимо, безнравственно.

  КОНЬ: А запрячь меня в фургон - нравственно?

  ОН: Это другое. Ты тянешь не фургон. Ты тянешь театр. Я с тобой в упряжке, тоже тяну, у нас только оглобли разные.

  КОНЬ: Я не о себе, я о тебе, хозяин, поговорить хочу. Не раз слышал, как ты сетуешь, что не влияет искусство на жизнь - не делает людей лучше. Что всё зря.
И театр никому не нужен. Разве так? К чему сомнения?

  ОН: На меня иногда хандра находит. Но представь себе, какими бы мы были, не зная Эсхила, Лопе де Вегу, Шекспира? Кем бы мы были? Всё, что пропето до нас стало нашим. Оно в нас. Да, люди не становятся лучше, но без театра они станут хуже и беднее. Искусство, как влага в пустынею Без него жизнь сначала поблекнет, а затем увянет. Поливать сад необходимо постоянно, ежедневно и упорно.
И каждому поколению саженцев в этом саду надо делать прививки. Иначе вырастут дички. И мы с тобой, приятель, одичаем без театра.
Вот почему странствию нашему нет и не будет конца. Не зря, Сивый, тянешь лямку.
А те, что с издёвкой отрицают благое влияние театра, приводят вульгарный довод:
Разве может искусство повлиять на цены на базаре?
Нет, театр не просто развлечение. Театр это серьёзно!

  КОНЬ: Вот я тебя и взбодрил - соловьём запел. Благодаря театру даже я очеловечился. Вот, курить научился. Хозяин, дай затянуться.

  ОН: Покури, тягач. Быстрее копыта откинешь.
 
  КОНЬ: Я бы околел, да вас бросать жалко. Как вы без меня? Вон детки наши спят, посапывают. Куколки мои, марионеточки. Сегодня опять спектакль. Опять радость.
Не зря бродим по свету. Везде нас ждут. Столько дорог, столько стран, столько городов проехали. Когда, куда приедем? Где конечная остановка? Едем как-будто вперёд, а может по кругу? В этом городе по-моему  уже были не раз...
И всё ж отрадно, что копыта ещё цокают. ( Бьёт сея кнутовищем по сапогу.)
 
  Он: Философ ты мой, неприкаянный. (Целует коня) Хватит лясы точить. Давай расходы посчитаем. Продукты - 300, хлеб - , овёс - 150, квас, да ещё табак - полтинник...

  КОНЬ: Подковы пора менять.

  ОН: У Коломбины колготки порвались, нужны новые. Жвачку для Труффальдино.
Это всё мелочи. Вот костюмы для новой постановки - дорого обойдутся. И нитки кончаются. На одних нитках разоришься. Тьфу! Со счёту сбился. Заболтался. Пойдём лучше в город, афиши расклеим, пивка попьём...

  КОНЬ: Согласен, только учти, мне лошадиная доза полагается. И-го-го!

  ОН: Разгоготался, Сивый. Уйдём потише, а то разбудим. Что-то Арлекин во сне бормочет. Слышишь?

  ВТОРА КЯРТИНА
 
  (Светает. Те же декорации. Кричит петух в клетке. На повозке возня.
Голос Коломбины: Не брыкайся Арлек, тебя блохи заели?) Из соломы появляется голова Арлекина

  АРЛЕКИН: Какой ужасный сон. Будто явь! Вещий сон?

  КОЛОМБИНА: (потягиваясь) Несносный Арлекин! Что с тобой? Всю ночь вертелся,
как барашек на вертеле, брыкался, бормотал. С меня хватит! Завтра сплю с Пьеро.
Он хоть и храпит, но это всё же лучше, чем тумаки. Вот и в боку побаливает. А у меня сегодня роль с танцами. Что моргаешь, как ребёнок? Что с тобой? Опять тебя ревность мучает?

  АРЛЕКИН: (Молчит отрешённо)Ужасный сон. Но прочь, прочь мысли...

  КОЛОМБИНА: Какая нелепость, ревновать меня!? Я актриса. Свободная женщина.
Я - Роза Люксембург. Хочу - люблю, хочу - разлюблю! Посмотрите на меня: какая стать, белотелость, волоокость во взоре и величавость. Молодая, талантливая, аппетитная. Примадонна - в конце концов. Настоящая женщина, натуральная самка, а не самодостаточная офисная крыса, с холодными, жадными глазами, вроде этих...
Эти всё планируют, проигрывают. В смету фирмы закладывают расходы даже на любовные утехи... Крадучись проскальзывают по вечерам в мужские стриптиз-бары, пускают там слюни, нанимают мальчиков, наглотавшихся наркотиков и виагры...
Падальщицы! И это называется самодостаточностью? Нет. Это не для меня. Мне недостаточно любить саму себя. Хочу, чтобы меня любили все! И любовники, и друзья, и зрители. Женщины, мужчины, дети, кошки и собаки... Пусть даже тараканы меня любят - я не против. У детей и собак такие честные глаза...
А эти самодостаточные деловые бабы - они же со старыми дырками. Их спесь испаряется, когда кончаются деньги. Ха-ха! У них бывает дефолт. Это ещё хуже, чем климакс. А банкротство равносильно мучительной смерти от удушья.
А я так прекрасна своей зависимостью от вашей любви. Я её добиваюсь. Любите меня, милые мои, любите!

  ПЬЕРО: (Садится, свесив ноги. Спал на крыше фургона.) Вот и я! Добейся моей любви, милашка. Я тоже не самодостаточен. У меня с головой не всё в порядке.
Но при всём при том, всегда прекрасно себя чувствую и хорошо выгляжу.

  ТРУФАЛЬДИНО: Запиши и меня в свои поклонники. (жуёт) Я очень удобен. Помалкиваю, не создаю проблем. Всегда в согласии со всеми.

  КОЛОМБИНА: Нет-нет. С тобою целоваться невозможно. Ты жвачку изо рта не вынимаешь, верблюжонок.

  ТРУФАЛЬДИНО: Она же апельсиновая!

  КОЛОМБИНА: Не отчаивайтесь, друзья, и до вас очередь дойдёт. А не полюбить ли мне нашего Сивого? Хороший, честный, преданный театру конь. Работящий, неприхотливый. Такой не сбросит, вынесет. Я бы ему в хвост и гриву ленточки вплетала. А если его запрячь не в фургон, а в коляску? Да ещё обучить рысью? И с колокольчиками... Будет у меня выезд. Муж-конь, да ещё рысак! Идиллия.

  ПЬЕРО: (продолжает своё) У меня в голове постоянно какой-то туман. Ничего понять не могу. Некая дымка. А вот после того, как Труфальдино отдубасит меня на сцене, особенно, если по голове, то всё проясняется. После спектакля такое приподнятое настроение, такая ясность, что здравую мысль хочется высказать.

  ТРУФАЛЬДИНО: Попробуй.

  ПЬЕРО: Например: точно знаю, что я талантливее Арлекина.

  АРЛЕКИН: Это почему же?

  ПЬЕРО: Очень просто объяснить, талант мой истинно простецкий. Я комик. Только появлюсь - и все смеются. Что трагик? Только скуку нагоняет. Он всем укор.
И без него проблем у всех хватает. Рыдать и волосы на теле драть - не велика заслуга.
А я свои невзгоды поднимаю на смех. Всё мне нипочём и зрители довольны. Я свой.
Они со мною вместе жизнью биты. За меня, битого, таких Арлекинов-небитых, двух дают.

  АРЛЕКИН: Может ты и прав. У неё в голове тоже святая пустота и безмятежность.

  ТРУФАЛЬДИНО: Не обижайся, дружок, на мою дубинку. Такое амплуа. Из роли зуботычину не выкинешь. Мне иной раз тебя по дурной головке хочется погладить, а нельзя. Не нами пьеса писана.

  ПЬЕРО: В пьесе указано: "Получает подзатыльник", а ты мне ещё пинок добавляешь от себя, и с большим удовольствием.

  ТРУФАЛЬДИНО: Извини. Увлекаюсь, вхожу в роль, импровизирую. У тебя такой, провоцирующий ногу зад! Разве удержишься.

  КОЛОМБИНА: Хватит пререкаться, друзья. Сегодня пьеса с танцами. Надо размяться Болит бок, не болит, а пляши паяц! Сочувствую балеринам. Что бы не случилось, а порхай бабочкой, улыбайся публике. Вот работёнку выбрали! И со сцены за уши не оттащишь до 70 лет.  Труфальдино, возьми флейту, начнём...
 (Начинает играть, Пьеро берёт бубен)

  КОЛОМБИНА: Как ты дуешь, маэстро? И он ещё ко мне в женихи набивается! Остолоп, вынь жвачку изо рта! (Вынимает жвачку и предлагает её Пьеро)

ТРУФАЛЬДИНО: Петь, хочешь дожевать? Апельсиновая. Тот берёт и дожёвывает)

  ПЬЕРО: Вкусно. (Звучит музыка, она танцует...)

  АРЛЕКИН: Как она неестественна. Будто на шарнирах. Биомеханика Мейерхольда пошла ей не на пользу. В общем красиво, но пластика какая-то кукольная. Дёргается. Создаётся впечатление, что ею управляют. Что-то здесь не то!

  ПЬЕРО: Мне недовольство Арлекина понятно. Что-то с нами не так., Вот ты, здоровая женщина, мужиков вокруг тьма, а детей у тебя нет. Где твои детки, красотка? Где плоды, смоковница?

  КОЛОМБИНА: Какие могут быть дети у странствующих актёров? Мы сами дети. Режиссёр - наш папа. К тому же, представьте, - дети вырастут и отберут у нас наши роли. Дети - это конкуренты в будущем. А эти кашки, соски, пелёнки… Дети женскую грудь уродуют. Актёрские атрибуты надо беречь. Будут деньги, я свою грудь обязательно застрахую. Афродита не желает размножаться.  Эта грудь не кормушка для младенцев. Эти формы для публики. Согласна, что родить человека - обязанность женщины. Но я слишком ответственна, чтобы брать на себя ответственность.  (Звук клаксона. Входит Чук)

  ЧЕК: Представляться считаю излишним. Я известен всюду. Чек - коммерсант. Страховой полис - гарантия на все случаи жизни. Танцульки устроили? Лучше с раздеванием. Шоу-бизнес моя слабость. Девочка права. В этом деле голова не обязательна, а без бюста актрисе на сцене делать нечего. Хочешь застраховать грудь - пожалуйста. Страхуем всё: движимость, недвижимость, рождение, кончину, руки,ноги, зад, перёд... И грудь твою застрахуем по высшему разряду. В каком она у вас состоянии? Натуральная? Какой литраж? Не синтетика? Протезы страхуем со скидкой.  (Пытается пощупать)

  АРЛЕКИН: Коломбина, флиртуешь? И с кем? С прохожим! Какое коварство! Бестактность. Он щупает тебя, как товар.
 
  КОЛОМБИНА: Пустяки. Не гневись, Арле, будь попроще. У него работа такая. Ему одинаково щупать: что женщину, что кобылу.

  ЧЕК: Мальчик не разбирается в коммерции. Я всего лишь оценивал товар. Не потрогаешь руками - не узнаешь качество. Так, мы страхуем ваши атрибуты? Или муляжи? Быстро, быстро думаем!

  КОЛОМБИНА: У нас нет денег. Всё у режиссёра.

  ЧЕК: Если нет наличных, могу вначале дать кредит, а потом застраховать. Выгодно - только для вас.

  АРЛЕКИН: Кто это? Откуда он взялся? Какой прилипчивый. От таких даже в театре не скроешься.  Господин, вы здесь некстати. Здесь театр. Уберите руки от Коломбины. Стыдно!

   ЧЕК: Что такое стыд? Я бизнесмен, а стыд и совесть не экономические категории. Честь обременительна для делового человека и даже вредна. Вы спрашиваете6 откуда я?  Я являюсь без приглашения. И взялся ниоткуда. Я вездесущ.
Театр! Театр! А что театр? Тоже товар. Театры продаются с декорациями и актёрами, режиссёрами, со всеми потрохами. Искусство должно служить и уже служит бизнесу. Всё должно служить ему? (Поднимает палец к небу) Кто, как не художник так ловко морочит головы людей? Артист хитрец. Артист мастак по этой части.  Направь талант в коммерческое русло, и деньги потекут.
Впрочем, к вам это не относится, господа актёры. Не хотите страховаться, купите массажёр. Массирует любые части тела, даже мозги. Труфальдино подойдёт эта машинка. Она эффективнее любой дубинки.

  ПЬЕРО: Нет, мы уж как-нибудь по старинке.

  ТРУФАЛЬДИНО: Жвачка найдётся?

  ЧЕК: Любая на выбор. Хочешь с эндорфинами и феромонами? Пожуёшь - все женщины округи слетятся, как бабочки. Отбоя не будет. Женщины - они те же насекомые, летят на мёд.

  ТРУФАЛЬДИНО: Мне это ни к чему. Дай апельсиновую.

  ПЬЕРО: Ты с этой жвачкой и на сцене не расстаёшься.

  ТРУФАЛЬДИНО: А зачем? Все роли у меня без слов. Даже Молчалина играть не дают.

  АРЛЕКИН: (Принюхивается) Чем это от вас так скверно пахнет?

  ЧЕК: Деньги не пахнут, чистоплюй. Видимо придётся зайти попозже, когда хозяин явится. С вами говорить, что воду в ступе толочь - пустышки. Вы же марионетки, куклы, кривляки на ниточках.

  АРЛЕКИН: Что? Что он сказал?

  КАРТИНА 3 (Сцена в баре. Входят кукольник и Сивый)

  ОН: Ты прав, в этом городе мы когда-то были. Нас здесь яйцами закидали. Тогда наш актёр прямо на сцене с ума спятил. Деньги мы за билеты не вернули Бежали с позором. Неудачное место. Как бы нам опять не опростоволоситься.

  КОНЬ: Помню, помню, как мы из города дёру дали, ты меня так хлестал... Чуть фургон не перевернули. Ось полетела, а Труфальдино жвачкой поперхнулся.

  ОН: На актёров иногда находит падучая. Вдруг взбунтовались. Равноправия захотели. Бузили-бузили... Подавай им творческой свободы. Долой Чехова, долой Станиславского! Даже суфлёр требовал свободы интерпретации текста. У каждого своё видение роли. Вышли на сцену - кто в лес - кто по дрова. Представь, если оркестр будет дирижёру советы давать. Что будет? Какафония.

  КОНЬ: Актёров надо в узде держать, а не меня. Ослабишь вожжи - на шею сядут. Уважать перестанут. Помню, один новатор предложил на мне верхом со сцены в бельэтаж через партер сигануть...

  ОН: Хорошо, хоть без кареты. Едва его с тебя ссадили. Увлечённые натуры. В тот раз Чацкий, в творческом экстазе, настолько раскрепостился, что с ума сошёл в заключительной сцене. Вместо: "Карету мне, карету" стал такси ловить у рампы.
(Подходит официант)

  ОФИЦИАНТ: НУ?

  ОН: Чем закусывать будешь? Я Леща возьму и кружку пива.

  КОНЬ: Мне черняшки с солью. Две буханки. И пива лохань. Что-то в горле пересохло. Ржать хочется.

  ОФИЦИАНТ: Господа, у нас не конюшня. Лошадей не обслуживаем.
 
  ОН: (Достаёт деньги, кладёт официанту в карман жилета) А ты попробуй, конюшенный.

  ОФИЦИАНТ: Все мы немного лошади, как сказал поэт. Если очень захочется ржать, то, пожалуйста, негромко, не слишком заливисто.

  ОН: Знаешь, Сивый, мне что-то не по себе. Последнее время в труппе неспокойно. Арлекин ходит будто в воду опущенный. Что, если догадается о своём происхождении? Актёры пока не подозревают, что они рукотворны, но рано или поздно истина откроется.  (Официант приносит заказ на коромысле. Поёт: "Я вернусь домой на закате дня, обниму жену, напою коня...)
  ОН продолжает: Да, они актёры - марионетки, но я научил их мыслить самостоятельно, свободно. Потому-то играют так талантливо, умно. Таким успехом пользуются у зрителей. Они увлечены, чистосердечны, наивны. Это идеальные артисты. У них есть вера! Они верят Шекспиру, верят мне, верят себе, верят публике. Они живые, настоящие, трепещющие души... Но как бы не быть беде.

  КОНЬ: Не кручинься. Авось обойдётся. И я верю, что они настоящие. Ты не обманываешь их, ты сам в это веришь. Перестань распинаться передо мною, перед собой. Будь, что будет. Давай чокнемся за театр. Хвала Дионису! только бы в дугу не напиться. ( Стучит кружка о лохань. Пьют) Подходят двое: поп и учёный.

  ПОП: Дозвольте присесть с вами по соседству, почтенные.

  КОНЬ: Пожалуйста, если вам не претит моё скотское присутствие. Бытует мнение, что все домашние животные - скоты.

  ПОП: Большинство бытующих мнений бытуют совершенно напрасно. Все мы из глины, одним мирром мазаны.

  КОНЬ: И одним лыком шиты. Честно говоря, скотство, скорее человеческое качество. Лошадям это не свойственно.
 
  (Появляется официант) : Вам, батюшка, как всегда, с икоркой?
 
  ПОП: Как всегда. Мы традиции чтим.

  ОФИЦИАНТ: А профессору с чем?

  УЧЁНЫЙ: Мне просто с сухариками. (Обращаясь к попу, жестикулируя) Вы не правы, отец Вениамин, утверждая, что есть непознаваемое, непостижимое убогому уму человеческому. Нет непознаваемого, есть непознанное. Мы эти тайны раскроем. Главное, чтобы нам не мешали. Для этого необходимо одно условие: миром должны правит интеллектуалы. Идёт строительство великой башни знаний. Куда там Вавилону. Вавилонскую башню строил неразумный плебс. У нас всё рассчитано, математически выверено.

  ПОП: Бог вам в помощь!

  УЧЁНЫЙ: Обойдёмся без вашей помощи. Наука постигает, образно говоря, божественные законы природы. Шаг за шагом мы приближаемся к истине. Попробуйте остановить нас. Попробуйте остановить прогресс, отец Вениамин! Отвечайте. Что? сказать нечего?
 
  ПОП: Носятся со своим прогрессом, а он воздух портит. Я отвечаю, но ты мне слово не даёшь вставить. Говорун. Сам проговорился: "Божественные законы природы." В этом ты прав. Они божественные потому, что их Господь написал. А вы к нему в замочную скважину подглядываете и его же отрицаете. Уберите понятие Бога и осиротеете. Ты у нас сирота казанская. Многие учёные умом своим постичь создателя не в состоянии. Но живая душа их всегда в сомнении. А ты упорен в своём неверии. Даже среди неверующих иногда встречаются атеисты.

  УЧЁНЫЙ: Я оговорился. Не передёргивайте. Андронный коллайдр запускаем. Такие тайны откроем человечеству! Узнаем где начало всех начал. Тогда и ты поймёшь, что Бога нет, есть только материя. 
 
  ОН: У вас актёрский талант, любезный. Такой темперамент, пафос, жестикуляция! Не поменять ли вам профессию?   

  ПОП: Вознесли себя на гору Олимп, гордецы. Нет у вас ни отца, ни сына, ни святого духа. Вместо души - лаборатория. Только все ваши мытарства напрасны. Всё напрасно. Всё из глины. И башня твоя цифровая из глины - рухнет. А этого Андрона, что андронный коллайдр выдумал, высечь бы надо.
 
  КОНЬ: Кнут у мня найдётся.

  УЧЁНЫЙ: А нанотехнологии! Это же новая эпоха человечества. Вы же палки нам вставляете в колёса. Доверчивые умы морочите - мракобесы!
 
  КОНЬ: Как он разошёлся. Сначала рысью, потом галопом, и вот уж в разнос пошёл. Понесло его под гору.

  ПОП: (волнуясь) Это вы антихристы и бесы! У вас мозги извилистые. Блуждаете в них - рабы любопытства. Пока мудрецы, вроде тебя, пальчиков небо тычут, малограмотные хитрецы деньги ворованные у вас пересчитывают.
Слыхал про вашу беду - чёрные дырки в небе обнаружили. Не знаете, чем их заткнуть. А у самих в карманах дырки, нет, чтобы заштопать, не до того. Ох!
 
  ОН: Чёрные дыры. Чёрный человек. Чёрный квадрат. Чёрное, чёрное... Чернуха. Мир создателя опротивел модернистам. "Да будет свет!" - это старо, - шепчет антихрист художнику, и подсовывает ему Чёрный квадрат. Вот оно! Вот оно, то новое, что мы искали. - завопили безумцы. - Пустота - высшее проявление гения!
Живопись без цвета, музыка без звука, поэзия без слов, театр - без актёра...
Всеобъемлющее ничто! Без лукавого здесь явно не обошлось.

ПОП: Блудлив разум человеческий. Господь свидетель, что господь свидетель. А ваш коллайдр - Геена огненная и тьма египетская одновременно. Накажет вас господь, накажет. К концу света спешите и нас, грешных, за собой тянете. За что ни возьмётесь - только бомба получается. (Обращается к Коню) Вы со мной согласны, рабочий класс?
 
  КОНЬ: Я не рабочий класс. Я из актёрской среды. А учёного человека не кляни, а пожалей. Они несчастный люд. Их государство наше не любит. Простой народ не любит. Их даже жёны не любят. Отверженные.

  УЧЁНЫЙ: Откуда вы узнали, что меня жена бросила? Я сам ушёл. С достоинством.

  КОНЬ: Ничего мы не знаем, но догадываемся.

  УЧЁНЫЙ: Прошу не вмешивать в нашу дискуссию посторонних животных. Ты, отец Вениамин, хоть и "Гомо Сапиенс", Но на самой ранней стадии развития, т.е. эволюции. Вам в семинарии надо естественные науки преподавать. Тогда б уразумели. Кстати, я мог бы этим заняться - вас просвещать.

  КОНЬ: (Поднимает лохань) Причастимся, православные!
 
  ПОП: Не богохульствуй, лошадка. (Обращается к учёному) Нам учиться у вас нечему. Нас Господь вразумляет. А если потрудиться у нас хочешь - помогу. Видать на мели? Где работаешь?
 
  УЧЁНЫЙ: Когда-то в НИИ творил. Золотые были времена. Сократили, - рыночники. Институт сдали под торговлю. В моём кабинете сейчас женские лифчики и трусы висят. Временно работаю консьержкой в своём подъезде №6.

  КОНЬ: И-го-го! Охомутали тебя.
 
  УЧЁНЫЙ: Не взирайте свысока на мою сегодняшнюю деятельность. Даже у входных дверей я продолжаю научную деятельность. Мои многомесячные наблюдения за челночным процессом входа и выхода человеческих единиц, вылились в оригинальные выводы. Я выстроил графики и таблицы зависимости этих перемещений от времени суток, погоды, пола жильцов, их имущественного положения и т. п.
Даже такой фактор, как блондины или брюнеты, влияет на общую парадигму внутриподъездной гармонии. Так что не место красит человека, а человек место.
Василий, наш бригадир, меня за это уважает. Величает профессором, как положено. Утром придёт, осмотрится: "Что-то пан профессор, у нас половички у двери не выметены? Пыль на подоконниках...

  КОНЬ: Ты не пан, ты пропал!

  ПОП; Эх1 Академик. Над создателем вознёсся, а стезю потерял, перед Васькой ниц пал. Не горюй, убогий. Устрою тебя в храм служкой. Будешь свечи зажигать, нагар со свечей снимать, с иконок пыль смахивать... Научу тебя богу молиться, уважать себя станешь. Создателю послужишь, а не Василию-губернатору подъезда.
Приживёшься в храме и о своих чёрных дырах забудешь. Умиротворишься. Куда тебе спешить - ускоряться? Годков уж не мало прожил. Остепенись. (Крестится)   
Вразуми господь рабов твоих грешных, не ведающих, что творят. Самая трудная наука - людей любить и жалеть, а не материю в целом.

  КОНЬ: Ступай, ступай к ним, не пожалеешь. При церкви много отверженных кормятся и души спасают. Был у меня один знакомый мерин, так с ним такая история приключилась...

  ОН: Помолчи, Сивый, здесь судьба человека решается.

  ПОП: Ваши технические штучки и открытия ещё никого счастливым не сделали. Хотим паровозы, хотим автомобили, хотим самолёты и ракеты... А зачем? Чтобы быстрее, быстрее, как бы не опоздать? А куда опаздываете?. Земля-то маленькая, маленькая. Уже для кладбищ места не хватает. Вот и оказалось, ракеты есть, а счастья нет. Летите на аэроплане и боитесь: долечу - не долечу? Про себя молитесь. А на телеге по степи едешь не спеша, о себе не думаешь. Под копытами пыль тёплая, в небе жаворонок трепещет колокольчиком, от коня вкусно потом пахнет...

  КОНЬ: Истинная правда. Вкусно!
 
  ПОП: Развалишься на соломе и в небо смотришь, всему радуешься. Конь сам дорогу знает. И чувствуешь себя единым со всей этой благодатью.

   КОНЬ: По поводу гужевого транспорта - истинная правда. В этой области могу экспертом быть. И пахнет от нас очень приятно. Чуете? (К учёному) - Ты хоть и профессор, но пенсионер. Значит человек лишний и вредный. Тебя ж кормить надо. А у правительства каждая копеечка на счету... В швейцарском банке. Кроме церкви, идти тебе больше некуда. Теперь ты только богу угоден.

  ПОП: Потрапезничали, пора и честь знать. (К учёному) Убери свои копеечки, за пиво я плачу. Вставай, профессор. До свидания, почтенные. (Ведёт учёного за ручку, как ребёнка)

  УЧЁНЫЙ: В последнее время в академической среде витает мнение, что абсурд и логика не противоречат, а лишь дополняют друг друга. Если проблему копнуть поглубже, то существование сверхсути можно доказать математически.
 
  ПОП: Не нужно ничего доказывать. Я и так знаю, что у меня душа есть. (Уходят)

  ОН: У тебя в лохани ещё что-нибудь осталось? Дай зачерпну пол-кружечки.
  Интересные соседи попались. Рядили, судили, спорили до хрипоты, а ушли друзьями. У всех свои невзгоды. И нам домой пора. Что там наши дети без присмотра делают? Не расшалились бы. Искусство дело хрупкое. Театры сгорают не от пожаров, а от раздоров. Не разбрелись бы наши овечки. Наша сила в артели, друг без друга мы ничего не стоим. Никому не нужны. Сами себе не нужны. Поспешим.

  Конь: Поскачем!  (Уходят, пританцовывая степ)
 
  ОФИЦИАНТ: Дожил. Пиво ношу лоханями на коромыслах. Может мне коя купить? Интересно, почём нынче лошади?... Однако, если питаться с копытными за одним столом, - дорого обойдётся. Не потяну.

  Картина4 (Декорация второй картины)

  ЧЕК: Деньги не пахнут, чистоплюй. Видимо придётся зайти попозже, когда хозяин явится. С вами говорить, что воду в ступе толочь, пустышки. Вы же марионетки, куклы, кривляки на ниточках. (Подходит к Пьеро, стучит его по лбу) Слышишь? Звенит, пустая деревяшка.

  ПЬЕРО: Слышу, слышу, - стучишь, как дятел. Только что здесь я рассуждал о своих умственных возможностях. Затылок чесал, сомневался. А сейчас вижу, что моя простота за глупость выдаётся. А доброта - за слабость. Но на простаках мир держится. Пиявка.

  АРЛЕКИН: Что сказал этот пришелец? Значит это правда? Мой сон был вещий? Мы не люди? Я - кукла? Наш режиссёр меня на ниточках ведёт? Мы не свободны, мы - рабы?

  ЧЕК: Я им глаза открыл. Вот простаки, кретины.

  Арлекин: Пьеро, ты видел у отца моток ниток? Зачем они ему? Он не вышивает, не штопает, не вяжет, но бережно хранит. Я слышал, как он сказал Сивому: "Когда они на сцене, то ничего не замечают. Искусство ослепляет их". Что это значит? Я слеп? Где эти нити, я не вижу?

  ПЬЕРО: Мне невдомёк, о чём ты? Спроси кого-нибудь другого.

  (Арлекин обыскивает фургон, якобы находит клубок, но он не видим)

  АРЛЕКИН: Вот они. Такие тонкие, прозрачные, как струи водопада. На этих струнах он играет нами, как на арфе.

  КОЛОМБИНА: А я не вижу. Ты бредишь. Их просто нет. Быть может Арлекин привязан?. Я - свободна. (Мурлычет: "Любовь свобода, мир чаруя...") Я настолько свободна, что даже текст на сцене перевираю. Такую отсебятину плету, что авторы, наверное, в раю снисходительно улыбаются. Где? Что? Какие связи? Кто дёргает? Я ничего не понимаю. Ты сходишь с ума, Арлекин. Опомнись, милый. Труфальдино, я права?

  ТРУФАЛЬДИНО: (Жуёт) Я здесь не при чём.

  ЧЕК: Девочка молодец! Какая прыть. Девочка мне подходит. Актёры не нужны, особенно трагики. Такие Арлекины сейчас на рынке по рублю-десяток. Коломбину я бы купил недорого и перепродал бы с наваром. (К Колмбине) -Хочешь я тебе новые колготки подарю? С золотой нитью.  Вот для тебя презент от фирмы. (Достаёт пакет)
Твои разъехались от севера до юга. Стыдоба. Ваш балаган не место для такой красотки. Пойдём со мной. Твоя дорога на большую сцену. Устрою в стриптиз-шоу. Шест будет кавалером в танцах для тебя. Вокруг него повертишься, попляшешь, топотушка. (Шлёпает её но заду) Прыг-скок, канканчик спляшешь, поёрзаешь бедром... Работа - не забота. Чулок денег - каждый день. Снимай свои фальшивые монисты. Ты достойна бриллиантов. Музыка, фейерверки, вино и публика не то, что здешние оборванцы. Все в смокингах, на теле цепи золотые, на шее бабочки и банты... Огламурим тебя. Представь: на обложке журнала крупным планом - твой пупок! Мисс пупок года! Это слава!

  КОЛОМБИНА: (Пританцовывая) Вот искуситель. (Вынимает цветок из причёски и дарит Чеку.) Я в сомнениях. Может быть попробовать? Чем чёрт ни шутит. Так хочется успеха! Пупок у меня действительно не плох. Но хотелось бы кроме пупка и лицо показать и спеть.(Поёт фривольный куплет)

  ТРУФАЛЬДИНО: Не торопись, подруга. Продешевишь. За зря будешь кочевряжится. А впрочем, я здесь не при чём.

  ПЬЕРО: Вот это да! Чек - импресарио? С таким не будешь щепетилен. Перед таким актёр смиряется в бесчести. Глянь на меня, продюсер. Я для тебя такое отчебучу! Канкан - старьё. Брейк - это современно. Смотри...( Танцует) Чем я плох, купи!

  ЧЕК: Пьеро, фигляр! Ты только что судил о том, что мир стоит на простаках, таких как ты. А я - пиявка. И вот готов продать себя ради успеха? Передо мною на уши встал. Забыл о принципах, о совести, о чести. Такая простота подлее воровства. Я не судья. Ты просто мне не нужен.

  ПЬЕРО: Опять я невпопад.
  (Входят Он и Сивый)

  ОН: Что здесь за торг? Торгуют чем? Кто покупатель?

  ЧЕК: Я здесь купец. Мне старьё твоё не нужно. Актёры - барахло. Телега - развалюха. Конь хромой, беззубый, - можно не смотреть. Продай мне куклу. Она не Барби, но может пригодиться.

  ОН: Здесь не базар. Мы не торгуем. Ты пришёл в театр. Он хоть бродячий, но не балаган. Мы ставим классику. Она - не кукла. Она актриса - Офелия. Прочь уходи!

  ЧЕК: Вы мне не рады? Странно Ведь покупатель прав всегда.

  КОНЬ: (Принюхиваясь) Фррр… Миллионер вонючий, духами так и прёт.

  ЧЕК: Это Шанэль, а не твоя конюшня. Сегодня я некстати. Погожу пока. Посмотрим чем всё обернётся. (Отходит)

  ОН: Что здесь происходит?

  КОЛОМБИНА: Все говорят, что будто мы не люди.

  ПЬЕРО: А у меня головка не в порядке. Но не болит.

  ТРУФАЛЬДИНО: Я здесь не при чём.

  АРЛЕКИН: Отец! Ты всех нас обманул. Мы для тебя всего лишь только куклы. Я не хочу на ниточках играть. Ты воспитал в нас дух свободы. Но оказалось всё не так. Ответь мне что это такое? Что это за нити? (Показывает невидимый клубок нитей) Мы ходим всё на поводке? Я не хочу быть пешкой в твоём искусстве. А без свободы мне не жить. Хочу свободы, где она?

  ОН: Вот этот взгляд, запомни. Такими глазами ты должен смотреть в последнем монологе Гамлета. Здесь чувствуется правда. Так, так держи...

  АРЛЕКИН: А вы в своём репертуаре, эстет жестокий! Вся наша жизнь - для вас игра. Неужель вечно наша доля кривляться под пальцами кумира? Сегодня ночью мне вещий сон приснился. В том сне я - режиссёр, с ты марионетка. Мне сладостно водить тебя по сцене. Ты послушен, играешь  так, как мной разрешено Но нити рвутся... Я просыпаюсь с ужасным предчувствием беды. Вдруг приходит Чек - предвестник зла. Мои глаза открылись Я - пустая кукла!

  КОЛОМБИНА: Дружок, остановись. Ты заговорил почти стихами.

  ЧЕК: Вот какова актёрская натура. Из собственной кончины делает спектакль.

  КОНЬ: Он в роль вошёл до самозабвения. Арле, очнись!

  ТРУФАЛЬДИНО: Каков характер. Так мучиться от противоречий? Вступать в борьбу, себя казнить? Какая тяжкая обуза. Прожить в гармонии с бытиём - вот истинная суть свободы! Меня не трогайте и я не помешаю. Вот потому я не при чём.

  ОН: Постой, постой. Дай мне ответить. Всё не так.

  АРЛЕКИН: Всё так. Мне невмочь. Свободы! Хочу свободы! Где она? Долой все нити! Прочь! Прочь!
  (Достаёт кинжал, срезает невидимые нити над собой. Падает.)

  КОЛОМБИНА: Арле, не уходи...

  ЧЕК: Ступай, ступай. Всё идёт, как надо. Гордый, благородный Арлекин. Уважаю таких, но как хорошо, что они рано уходят. Иначе пришлось бы уходить нам.

  ОН: Я виноват, но как вам объяснить? (Садится, кладёт голову Арлекина на колени)

  ЧЕК: Зарезался кинжалом. Вот азиатчина. Купил бы у меня наган. Есть браунинг и пистолеты. Такой шикарный выбор. Уж скольким я помог.

  КОНЬ: Когда же ты исчезнешь, прохвост?

  ЧЕК: Никогда. У вас беда, могу помочь. Вам без меня не совладать с несчастьем. Организуем похороны. Цена договорная. Избавим вас от всех хлопот. Всё будет: венки и речи, похоронный марш. Хотите отпевание? Почётный караул, хоть из кремля. Отсалютуют залпами. Устроим так, что пальчики оближешь.
Загримируем - будет выглядеть живее всех живых.

  КОНЬ: Тебе сказали: прочь пошёл, деляга.

  ТРУФАЛЬДИНО: Лягни его, сивый. Но я здесь не при чём.

  КОНЬ: Нельзя, я подкованный.

  ОН: (Привязывает невидимые нити) Тебя оскорбили эти тонкие ниточки? Ты хочешь, чтобы ничто нас не связывало? Твой идеал - абсолютная свобода? Оглянись окрест. Где он, свободные люди? Они привязаны, кто-как, кто-чем. Ими правят: любовь и ненависть, пороки, обстоятельства, бессилие или избыток сил, честь, честолюбие и многое другое. Стяжатель, как паук живёт во власти нитей паутины. Вон - сластолюбец, им управляет секс. Одной лишь ниточкой привязан. Попробуй оторви. Мужчина где-то спит вальяжно. Лень натянула вожжи.  А этот, видишь, антракта не дождался. В буфет помчался, как муха на помойку. Его чревоугодие на ниточке ведёт. В квартиры загляни: рабы привязаны к экрану интернета. У карьеристов - нити связей. Хочешь, честолюбцев покажу? Вон, первый ряд на нас глазеет. Им нужен не спектакль, а первый ряд. Сидеть в другом ряду для них уничиженье, крах.
Сегодня я повстречал учёного. Он нить науки потерял. Бедняга оказался в подъезде №6, он раб входных дверей. Бывает так, что нити спутались, - тогда несчастье. Безумие овладевает теми. (Пауза)   Ты "Демона" читал? Был ангел, он своеволья захотел. Отринул Бога, и чем он стал? - Антихристом бездомным.
Я от театра не свободен, и нитей не порву. В его я воле и это в радость мне. Привязанность в искусстве - не рабство, а защита. Есть нити: незримы, светлы, прозрачны и чисты. Как лучики эфира... Театр - семья. В семье мы связаны не кандалами, а узами любви.

  ПЬЕРО: Теперь и мне понятно стало всё. Не так уж я и глуп.

  КОЛОМБИНА Я это чувствовала, всегда душою знала.

  ОН: Не огорчайтесь, дети. Вы не от женщины родились. Я сотворил вас этими руками. Вылепил головки, выстругал ножки и ручки, сшил ваши костюмы, нарисовал глазки и ротики, вдохнул в вас свою душу. Да, вы не люди. Вы лучше. Вы актёры! Если вам это претит, ступайте в зал и станьте публикой.
 (Арлекин открывает глаза)

  КОЛОМБИНА: Он пришёл в себя.

  ОН: Арле, очнулся? Дитя, зачем ты разорвал эти нити? Этими нитями связаны наши души. Их рвать нельзя.

  АРЛЕКИН: Я снова дома? Прости, отец.

  ОН: Очнулся. Вот я тебя и починил. Глаза открыл. Вставай, вставай, проказник.
  ( Будто тянет за невидимые нити) Румянец появился. Забудь о том, где побывал, что было. Всё прошло, блудной сынишка.
( Арлекин встаёт, влекомый пассами режиссёра)

  ОН: Повыше голову, улыбка, сделай жест героя, как когда-то.

  ПЬЕРО: Выглядишь, как новенький, приятель.

  КОЛОМБИНА: Четь меня не бросил. Я ему задам! (Труппа аплодирует)

  ОН: Слышишь, за занавесом аплодисменты. Нас люди ждут. Им душно. Откроим им окно, дадим надежду. Играем "Гамлета". Свой монолог "Быть или не быть!" сегодня сыграешь, как БЫТЬ!

  ОН: Воспряньте, дети! Мы бессмертны. Мы театр! Откройте настеж занавес и дайте свет!  (За кулисами открывается занавес, лучи софитов. Одновременно закрывается основной занавес)

  ЧЕК: Я проиграл, бывает же такое?

  ТРУФАЛЬДИНО ( выглядывает из-за занавеса) Но я здесь не при чём.

  (Чек роняет цветок Коломбины. Возвращается, поднимает цветок, швыряет чемодан и уходит держа цветок в руке)

  ЧЕК: Впервые в жизни - цветок от женщины... Театр! Какая роль досталась!


                КОНЕЦ