Мадонна. Глава 3. Ловушка

Сегодня осеннее утро было особенно красивым. Сентябрь перевалил за половину, но было тепло, как летом. Это было золотое время бабьего лета, когда прозрачный воздух позволяет видеть далеко вдаль, у берёзок появляется се-дина в виде жёлтых пятен на фоне ещё зелёной кроны, а листья рябин уже полыхают красными кострами. Аня медленно шла по аллее парка, любуясь открывшейся ей красотой осеннего утра, и не заметила, как вплотную столкнулась с почтенной дамой средних лет, одетой строго, но элегантно.

- Простите меня, пожалуйста, - извинилась она.

-Ничего страшного, деточка, - ответила она, - я сама на такую красоту
 засмотрелась. А ты, верно, живёшь где-то недалеко, что так рано гуляешь?

- В том-то и дело, что я временно у подруги живу, и через неделю мне от неё убираться пора, потому что её родители с курорта приезжают. В общежитие обещают поселить только в ноябре, а квартиру я, сколько ни ходила, никак не найду.

Дама обладала какой-то непреодолимой симпатией, потому всегда замкнутая Аня, вдруг выложила ей все свои проблемы.

- Бедняжка! – посочувствовала та, оглядывая Аню с ног до головы. ; У меня как раз одна комната пустует, если хочешь, переселяйся ко мне, беру я не-дорого, но мне нужно оказывать кое-какие услуги. Питание у меня «из одного котла», значит – совместное. Ну, как? Условия устраивают?

Конечно, устраивают, - обрадовалась Аня, - к работе я привычная, толь-ко с утра учусь в институте…

- Учёба у тебя будет на первом месте, а в остальном, мне кажется, проблем не будет. Вот тебе мой адрес, после занятий приходи, меня зовут Виктория Альбертовна, а для тебя буду просто тётя Вика.

Аня взяла адрес, поблагодарила добрую тётю Вику, и, окрылённая удачей, помчалась к Линде. Наскоро позавтракав, они торопливо шагали в институт: до начала лекции оставалось всего десять минут. День был насыщен учебными занятиями, и Аня не успела сообщить Линде о своей удаче, а сразу после последней лекции направилась по данному ей адресу. Это оказался такой же коттедж, в котором жила Линда, и был он всего в квартале от её жилья.
 
Ане открыла сама хозяйка коттеджа и провела осмотреть помещение. В нём было тоже два этажа, только комнат было больше, и в каждой из них жила девушка.
 
- Я сдаю жильё с условием, - сказала она, - что об этом никто не должен знать, а поэтому ко мне в дом нельзя приводить подруг и друзей. Точно так же никому нельзя давать мой адрес.

- Налог платить не хочет, - догадалась Аня.
 
Виктория потребовала у неё паспорт.
 
 - Городской прописки нет. -сказала она Пропишись по адресу у кого-нибудь из подруг. Я жильцов у себя не прописываю.

Виктория провела девушку в предназначенную ей комнату. Там стояла широкая кровать, напротив которой висело большое овальное зеркало. Стены были оклеены розовыми обоями, окно занавешено двумя шторами, У стекла висела плотная белая штора, а поверх неё колыхалась прозрачная кисея красного цвета. В углу стоял небольшой шкаф для одежды, а рядом – небольшая душевая кабина со сливом в центре.

Аня внимательно рассматривала необычную обстановку комнаты. Особенно её удивила душевая кабинка, да и зеркало напротив кровати было не на месте. У окна стояло большое мягкое кресло, и рядом с ним – журнальный столик. На полу был послан палас с расцветкой в розовых тонах. Хозяйка усадила Аню на кровать, а сама уселась в кресло и внимательно смотрела девушке в лицо.

- Я за тобой давно наблюдаю, - сказала она, - ты умная девушка и быстро приспособилась к городской жизни. Да у тебя и выхода другого не было. Твою подругу Линду я хорошо знаю, она тайком от родителей жила у меня целый месяц под видом туристической поездки и хорошо заработала. Язык за зубами она держать умет, поэтому даже тебе ничего обо мне не сказала. Да и как она скажет: ведь в случае чего вместе со мной погорит и её отец, а он – большой чиновник, миллионер, городскую власть в кулаке держит. Но всё-таки она, наверно, ему кое-что сказала, потому что я чувствую над собой его защищающее крыло. Теперь ты поняла, куда попала?

Аня похолодела: она поняла, что попала в притон, которым владела Виктория.

 - Ты ведь тоже обо мне не скажешь, - продолжала хозяйка заведения, - учишься ты на педагога, а узнай кто-нибудь из администрации твоего института, что ты у меня на учёте состоишь, тебя мигом исключат, а защиты за тобой никакой нет. Ну, а если ты всё же проговоришься, то у меня разведка хорошая на этот случай есть. И сгинешь ты тогда с белого света, будто тебя и не было.

Аня с замиранием сердца слушала свою хозяйку, по спине пробегал озноб, во рту пересохло. Она мучительно искала в мыслях выход из этой криминальной ситуации и не находила его. Аня была слишком доверчивой и попала в ловушку. Теперь придётся смириться и торговать своим телом в пользу этой жабы.
- В обиде не будешь, - заявила Виктория, уловив её мысли, - у меня девушки хорошо зарабатывают. На всё хватает: одеваются в дорогих супермаркетах, посещают рестораны. Работают они через ночь, а в критические дни и по-давно свобода.

- Ну что ж, - сказал Аня, вставая с кровати, - пойду за вещами и похлопочу о прописке.

Она явилась к Линде бледная, вялая, даже какая-то постаревшая. Отказалась от еды и ничком повалилась на кровать. Ей нужно было переварить весь ужас, который случился с ней. Подруга с сочувствием смотрела на неё, но спрашивать ничего не стала, а просто села рядом и обняла её. И тут Аня разразилась слезами, выплакивая всю горечь своей ситуации.
 
- Я не имею права ни о чём тебе рассказать, Линда, - пробормотала она, всхлипывая.

- Тогда я знаю, что случилось с тобой, - догадалась подруга.
- Тебя Виктория подловила. Не вздумай ей перечить, за ней большая сила стоит.

- Да, она и о тебе рассказала, и прописку велела искать.

- С пропиской я тебе помогу. За небольшую мзду попрошу Маньку тебя в её квартире прописать.

- Спасибо тебе, - обрадовалась Аня, - хоть одна проблема с плеч долой.

- Да не за что, я сама к ней подобно тебе попалась, уши развесив. Думаю, что она меня специально подстерегала, чтобы потом отца шантажировать, в его лице защиту себе приобрести. Хитрая бестия. Теперь нам ухо востро надо держать.

«Что ж надо приспосабливаться и к этому», - думала Аня.
 
Они жили вшестером, седьмая была Виктория. Домашнюю работу девушки выполняли по очереди. Аня в первую половину дня посещала занятия, потом помогала по хозяйству, а основная работа начиналась около полуночи, к которой девушки привлекались через ночь. С одиннадцати вечера в гостиной начинали собираться клиенты, девушки их развлекали, звучала мелодичная музыка, по телевизору шли эротические передачи, затем пары уединялись по комнатам. Некоторые клиенты входили с чёрного входа. Их встречала сама Виктория и проводила прямо в назначенную комнату, обеспечивая им инкогнито. После ухода клиентов она забирала половину денег, оставляемых ими на тумбочке, остальные оставляла своим ночным бабочкам. Клиенты платили хорошо, и девушки ни в чём не нуждались.

Аня старалась учиться только на отлично, надеясь получить красный диплом, поступить на хорошую работу и вырваться, наконец, из этого вертепа. Одевалась она скромно, среди студентов держала себя замкнуто, ни с кем не дружила, остававшиеся от покупок деньги откладывала на «чёрный день». Ребята с её курса засматривались на неё, но любые попытки проводить её до дома Аня решительно отклоняла. Один паренёк, который на занятиях буквально не отходил от неё, ей очень нравился, но она закрыла своё сердце для любви и только два раза сходила с ним на концерт, после чего решительно порвала от-ношения. Ах! Если бы она была свободна! Как бы была она с ним счастлива! А время шло, уже начался декабрь. Приближалась первая сессия.

Однажды в доме Виктории Аня зашла к своей соседке по комнате и увидела у неё на тумбочке рассыпанные таблетки.
 
- Что это у тебя? – спросила она.
- Противозачаточное средство, – ответила та.

- Какое?! – удивилась Аня.

- Ты что?! – воскликнула девица. - Неужели ты этим не пользуешься? И до сих пор не залетела? Срочно купи это в аптеке и употребляй согласно инструкции. Нам без этого средства нельзя, забеременеть можно.

Разумеется, Аня запаслась этими таблетками. Беременность была бы для неё катастрофой.
 
Первый зимний месяц мучил горожан неустойчивой погодой: морозы сменялись оттепелями с холодным промозглым ветром, с последующим после оттепели гололёдом. Неустойчивая погода вызывала у Ани головные боли, да ещё её мучила тошнота по утрам. Иногда она испытывала тупые боли в низу живота, но месячные так и не приходили. Критические дни у неё и раньше были нерегулярными, и Аня о беременности не думала, поскольку пользовалась противозачаточными таблетками.

 После Нового года началась сессия. Аня сдавала только один экзамен, остальные ей зачли автоматически. Каникулы были для неё спасением, потому что, находясь среди жилиц коттеджа, она испытывала жуткое одиночество, так и не подружившись ни с одной из девиц. Всё свободное время она проводила в своей комнате за чтением книг.
 
На другой же день после экзамена Аня уехала домой.

Приехав в родной дом, она нашла мать сильно похудевшей, едва справляющейся с хозяйством.

- Сил нет, доченька, - жаловалась та. - И в груди всё болит и болит, тер-пенья нет. Видно, помру скоро.
 
- Мама, обязательно обратись к врачу. Я учусь и работаю. Сейчас у нас в институте каникулы, а на работе взяла отпуск за свой счёт и приехала только на две недели. Вот тебе деньги на лечение, - сказала Аня, отдавая ей все скопленные деньги.

- Ты у меня умница, ; прослезилась мать. - Отец нанялся шофёром, но все деньги пропивает, боюсь, не случилось бы с ним чего.
 
Всё время каникул Аня помогала матери по хозяйству. Однако настала пора возвращаться в вертеп, и она уехала с тяжёлым камнем на душе.

Второй семестр учёбы был легче первого – сказывалась привычка к студенческой жизни. Наступила весна. Деревья покрылись молодыми клейкими листочками, на газонах пробивалась первая трава. У Ани немного округлился живот, и внутри его ощущались слабенькие толчки. Теперь она поняла, что беременна, и сказала об этом Виктории.

- И куда же мне девать тебя?! – кричала та. - Избавляйся от беременности немедленно! Иначе ты всех нас погубишь, дура деревенская.
 
И тут Аня с ужасом вспомнила, что противозачаточные таблетки она час-то забывала принимать. В женской консультации Ане определили срок беременности пять месяцев, делать аборт ей категорически отказались, потому что в середине августа она уже должна была родить. Виктория от ярости рвала и метала, обзывая Аню всеми непристойными словами.
 
Будешь до родов работать на кухне, - решила Виктория, - и не смей выходить на люди! А как родишь, тут же подпиши отказ от ребёнка. И чтобы ни-какого криминала не было! Делай всё по закону. Мотивируй тем, что ты студентка, снимаешь угол у хозяйки, с ребёнком тебе от него откажут, а мой адрес давать не смей!

 Аня жила напряжённой трудовой жизнью: старалась учиться на отлично и выполняла изнурительную работу домработницы.

 Летнюю сессию Аня сдала досрочно, чтобы скрыть от посторонних глаз свою располневшую фигуру.

На летние каникулы она домой не поехала, а матери написала в письме о том, что ей отказали в отпуске, и, скорее всего, она до зимы приехать не сможет. Почти всё лето она жила у Виктории, выполняя всю грязную домашнюю работу.
 
В первых числах августа, на две недели раньше положенного срока, Аня почувствовала боли в животе и сказала об этом Виктории.

- Сейчас же собирайся и иди к ближайшему таксофону, вызывай «скорую», говори, что тебе плохо, а до дома идти далеко, - напутствовала её хозяйка. - Паспорт не забудь, а мой адрес не называй! И помни, что с ребёнком я тебя на порог не пущу! Поняла?!

Аня отошла как можно дальше от противного ей коттеджа и вызвала скорую помощь. Её увезли быстро, а через два часа она уже родила прелестную девочку. Когда ей впервые принесли ребёнка, она накормила его, перепеленала, и о чудо! На правом плечике у девочки было её родимое пятно виде трилистника, только совсем маленькое. Аня любовалась дочкой, её крохотными кулачками, которые она тянула в ротик. Особенно её умиляли едва видимые ноготки на мизинчиках. Отказаться от неё?! От этой крохи?! Да ни за что! Она бросит институт, вернётся домой… Но там больная мать и алкоголик-отчим! А в городе ей некуда идти…
И всё же на те пять дней, когда Аня пребывала в родильном доме, счастьё ненадолго заглянуло к ней. Когда же настал срок выписки, она обо всём рассказала врачу.

- Дорогая моя, - сочувственно сказала врач, - если ты решила подписать отказ от ребёнка, то мы бы тебе его не показали. А то ты его кормила и нянчила все пять дней, теперь будет трудно и тебе, и твоей дочке.
 
Аня неутешно плакала.

- А нельзя ли мой отказ считать временным? Я окончу институт, обрету жильё и заберу свою дочку.

- В доме ребёнка у меня есть знакомые,- утешила её врач. - Что я могу для тебя сделать, это попросить, чтобы девочку не усыновляли хотя бы лет пять. Но ты должна проявить стойкость: на всё это время забудь дорогу к дому ребёнка. Твоя подпись лишает тебя всех родительских прав, и после этого посещать своих детей строго воспрещается. Учись, а там видно будет.

Эти слова вселили крохотную надежду в сердце несчастной матери, и когда ей в последний раз принесли покормить ребёнка, она крупными буквами написала на бумажке  слово «Надежда» и засунула в одеяльце.

Горько было ей одной возвращаться в ненавистный коттедж. Виктория встретила её неприветливо: ворчала, что она только место у неё занимает, а работать за неё должны другие девушки; туго перевязала ей грудь полотенцем и определила работать на кухне. Аня, несмотря на то, что ей ещё нездоровилось, с удвоенным рвением догоняла упущенные занятия, отрабатывала семинары и вскоре снова выбилась в отличницы. Однако время шло, её фигура приобрела прежнюю стройность, и Виктория обязала её работать с клиентами.
 
- Ну, теперь ты, дура, надеюсь, больше не залетишь, - ворчала она.

И Аня «работала», стараясь угодить Виктории и не отстать от учёбы.

Короткое бабье лето подходило к концу, но она не замечала прелести золотой осени: все мысли её были около маленького беззащитного существа – её дочки. Каково-то ей сейчас? Не болеет ли?