Гимн брадобрею. Заключение

                Эпилог. Начало.

      ... Вернувшись домой, теперь уже в Штаты, Симка первым делом побрил голову – всё лучшее из прошлого ушло и держаться за него изо всех сил, сохранять этот, уже однажды упомянутый, узенький венчик волос вокруг могучей лысины не имело никакого смысла.
Самуил сразу попал в крик спортивной моды. Вид сверху делал его похожим на Роналдо или даже на самого Майкла Джордана, а главное- в этом элементе мужского туалета можно было обойтись без посторонней помощи.
Приближался шестидесясятипятилетний рубикон, где Самуилу предстоял переход в новое качество американского пенсионера – не пенсионера, но обладателя пособия, а проще по- брайтонски говоря, стать эсэсайщиком. Здесь наступает момент, когда надо снова, и уже в последний раз, отклониться от осевой линии пошедшего на убыль повествования.


             Отступление третье. Сказочная страна ЭСЭСАЙЯ.

         Вначале хотелось бы классифицировать эту, не имеющую аналога в истории государства Российского, общественную формацию.
Зреловозрастная русскоязычная община на берегах Гудзона – это собрание отмеченных Божьим перстом счастливцев без различия заслуг и социального статуса в прежней жизни.
Доктора наук и сапожники, профессора знаменитых консерваторий и слесари-сантехники лучших в мире ЖЭКов, врачи и нянечки, толстые и тонкие – все стали равны в сказочном мире ЭСЭСАЙЯ. А объединившая всех идеология возникла из незнания английского языка в сочетании с очень схожим у всех в своей сущности совковым прошлым.

           ...Несбыточная химера, витавшая два столетия в писаниях трибуна утопического коммунизма Сен-Симона, бродившая зловещим призраком по Европе с «легкой руки» пролетарского пророка Карла Маркса, построенная на песке в отдельно взятой России и там же рухнувшая, как карточный домик, погребая под собой шестую часть земной суши с её обитателями, тем не менее , материализовалась и нигде иначе, как  в эпицентре мирового капитализма – в Америке.
Для её воплощения не понадобилось вкалывать на стройках коммунизма, или корчевать камни в израильских кибуцах, или даже быть членами общины амишей, что в Пенсильвании: Великая Америка от щедрот своих построила светлую мечту человечества в отдельно взятой русскоязычной community.

           И вправду, все признаки коммунистического быта здесь оказались налицо: и полученное на ровном месте пособие SSI (мечта американцев африканского происхождения); и обеспечивающие любую диету, а также полное отсутствие онной, сытные фудстемпы; и полубесплатное жильё в субсидированных домах; и вершина этой пирамиды благ- вожделенный Medicaid-гарант защиты от старческих недугов и продления среднестатистической жизни.
Легендарная формула «От каждого по способностям – каждому по потребностям»- сбылась на Брайтоне и в других местах скопления русских иммигрантов зрелого возраста (по союзной классификации-старых евреев).

               Впрочем, не только старых. Идея всемогущего ЭСЭСАЙЯ овладела умами и более молодых выходцев из СССР. Конечно же, на пути  этой категории вновь прибывших на ПМЖ граждан вставал суровый, но справедливый Закон. Но не такие они, бывшие жители России и Беларуси, Молдаванки и Пересыпи, чтобы пасовать перед трудностями!
Это дорога в ад вымощена благими намерениями, а тропинка в рай для стремящихся к ранней счастливой старости пятидесяти-с-небольшим-летних русских была сопряжена с истинно адскими усилиями. К каким только изощрениям не приходилось им прибегать, чтобы убедить строгий Medicaid в своей нетрудо-  и недее- способности! Какие артисты умирали в этих измученных нарзаном и боржоми людях, демонстрирующих, как на уроках актерского мастерства во МХАТе, хромоту, глухоту, одышку и королеву всех псевдоболезней – глубокую депрессию!..

      о игра стоила свеч и, подобно Ильфо-Петровскому Михаилу Самуэльевичу Паниковскому, претенденты хватали медицинские комиссии «за рукава» и настойчиво бормотали: - Дай SSI!   Дай SSI!       Дай  SSI!
В самой гуманной в мире райской Америке и чистилище гуманно и снисходительно к прибывшим с Востока жертвам режима: вскоре, рядом с убеленными сединой, согбенными годами и мучимыми недугами стариками, стали всё чаще  мелькать жизнерадостные лица, на время избавившихся от многочисленных депрессий, юных пенсионеров.
               ...Заглянем на несколько минут в этот земной филиал райских кущей и пройдем хотя бы по одной из его ковровых дорожек.
Тот, кто подумает , что Medicaid – это только источник покрытия затрат на медицинское обслуживание(сами по себе фантастические суммы расходов, особенно на госпитальную медицину, где , к примеру, выполнение рядового стресс-теста обходится в две-три тысячи долларов), существенно ошибается.

Правила нахождения в раю требуют наличия ангелов-хранителей. Роль таковых для эсэсайщиков выполняют homeattend’ы. Помните двух ангелов в белых одеждах, которые сводили отца Федора под ручки с вершины горы? Так вот, эсэсайщику положен только один и не обязательно из сумасшедшего дома... Задача  homeattend’a – сделать приятным и безоблачным быт члена комячейки. Смешно пояснять читателю, что эти расходы также несёт могущественный Medicaid.

       И, наконец, вершина райского холма, его апофеоз - или, как их называют в народе, детские садики. Аккуратные микроавтобусы  каждое утро по привычному маршруту собирают и свозят братьев по оружию, верных поданных ЭСЭСАЙЯ в просторные и светлые помещения, где каждого ждет приятное времяпрепровождение, адекватное его желаниям и возможностям. Интеллектуалы тотчас же расписывают пульку-другую в преферанс; средняя прослойка хватает шахматы или «забивает козла»; сохранившие крепкую руку и острый глаз, стучат шарами в биллиардной...
Тут же репетирует свою программу ансамбль песни без пляски и сводный оркестр пенсионеров. Напоминает это ( да простится автору чрезмерное цитирование классиков) хор и духовой оркестр старушек из приюта №2 Старгубстраха, но ухоженных, а главное, сытых.
Кстати, о насыщении.

   ...Звучит призывный звук гонга, рожка или свирели (рай всё-таки!), зовущий паству к трапезе. Обитатели райского уголка, бросив все предыдущие занятия, кто рысью, кто иноходью идут, бредут, ковыляют – спешат в трапезную, где их уже ждут накрытые кашерной пищей столики. Аппетит питомцев ЭСЭСАЙЯ в садике явно выше, чем в домашних условиях, соответственно обильная еда стремительно исчезает.
После приёма пищи наступают самые приятные минуты трудового дня:
концертная программа или танцевальный ринг. Красочный карнавал заполняет просторный зал холла: томные танго сменяют энергичные  латиноамериканские ритмы, степенный вальс соседствует с легкомысленной полькой.

Забыв в кругу ровесников, сколько лет пройдено, старческие фигуры с молодыми, одухотворенными лицами плывут в потоке воспоминаний и купаются в ярких весенних проблесках блеклого осеннего солнца.
На все их приколы и шалости с отеческой любовью в глазах наблюдает владелец этого «садикового» бизнеса какой-нибудь архангел Альхен или пророк Илюша, радуясь мыслям о счастливой старости своих подопечных, а заодно и о звонко журчащем ручейке профита, проистекающем из неисчерпаемого водоёма по названию Medicaid.

             Изредка на райскую обитель налетает тёмная туча в виде проверки из того же многострадального Medicaid’a. В эти дни палитра красок резко беднеет, тяготея к темным расцветкам: количество инвалидных колясок, ходунков и палок во много раз возрастает, хромота и депрессии наваливаются на местное население с десятикратной мощью.
Грусть и тоска обволакивают прoверяющих в этой юдоли физической немощи и духовного упадка...


         Но, как поется в песне нашей молодости:
             -...Ветер утихает,
                туча улетает
                и опять синеют небеса!

        ... На этом райская часть жизни заканчивается: далее редкие встречи с занятыми своими делами детьми и внуками, чуткий, порой тревожный сон пожилого человека со смутными видениями, как правило , из прошлой жизни: то ли пейзажи родного местечка – то ли огни большого города; то ли старый школьный учитель – то ли наглый инспектор ОВИРа; то ли профсоюзное собрание-то ли ли заседание народного суда; то ли кремлевская стена – то ли старое еврейское кладбище...
Сам  Medicaid как море пополняется бурными реками, мелководными речушками и звонкими ручьями налогов, которые исправно платит законопослушное население Соединенных Штатов. Американский налогоплательщик верит в высшую справедливость и разумность решений, принимаемых в его Отечестве. Поэтому отдаёт свои кровные не скупясь и не сомневаясь, что они пойдут на богоугодные дела.

            Единственная группа населения, которая недовольна таким положением вещей, - это соотечественники убогих эсэсайщиков, их земляки, родственники, соседи, то есть все те, кто родом из одного детства.  Приехавшие в Штаты  четверть века тому, встреченные здесь без аплодисментов и хлеба-соли, вкусившие эмигрантского хлебца с горчинкой, прошедшие путь от нищеты до процветания, срочно по ходу дел переквалифицировавшиеся из демократов в республиканцы, они встречают в штыки безродных баловней судьбы, сразу получивших коврижки вышеозначенного коммунистического интернационала.

И хоть «старые» русские американцы- люди, мягко выражаясь с достатком, перед которым эсэсайные прелести покажутся величиной столь же значительной, как любовная оргия в норсенхоме, пепел Клааса, пепел вечного совкового недовольства стучит в их эмигрантской груди. И нет у них более искреннего пожелания своим престарелым и не очень старым соотечественникам, как съесть как можно большую порцию уже однажды упомянутого дерьма...

            А что же сам обитатель сказочной страны Эсэсайя? А он тоже недоволен. Он недоволен повышенным вниманием Medicaid’a, недостаточным количеством часов  homeattend’a, скудностью праздничного пайка, либерализмом демократов и радикализмом республиканцев. Жертва преследований в Союзе по национальному признаку,  он недоволен соседством  с «этими чёрными», неприязнью своих соотечественников...

Своё недовольство наиболее борзописные и велеречивые представители ЭСЭСАЙного сообщества выплёскивают на страницы русскоязычных газет и экраны русского американского телевидения.
Новая популяция «пикейных жилетов» в респектабельных костюмах-тройках снова глубокомысленно (как и их литературные прототипы семь десятков лет тому) рассуждают о том, что
           - Клинтон - это голова, но он неправ...
           - Буш-это тоже голова, но делать надо по –другому...
           - А этому кэгэбисту Путину я бы лично палец в рот не сунул...
Пепел Клааса, пепел вечного совкового недовольства стучит в груди эсэсайщика:
             -И снова бой-
                покой нам только сниться...
          О, Боже! Как все мы, выходцы из некогда великой, искарежившей наши души страны, такие разные на первый взгляд, похожи друг на друга. Господа эмигранты первых и последующих волн, бывшие товарищи! Давайте будем скромнее, достойней и терпимей к имеющим место недостаткам индивидуумов из всех уровней и сословий. Давайте помнить, что все мы черпаем кто ёмкими ковшами, кто мелкими жменьками- живую воду из  одного источника.
           И потому:  GOD bless America  и да не оскудеет рука дающего!
          

               
                Эпилог. Окончание.

         ...Симкина прическа благополучно прекратила своё земное существование. Подошло к завершению и это повествование. Было ли оно о Симке-Самуиле или о его причёске? Было ли оно о «брадобреях», которые таким образом  присутствовали в его жизни? Было ли оно об «очередях» человеческих лиц и судеб, которые выстраивает Время перед каждым из нас? Может оно хоть чуточку и о самом Времени? Отовсюду, обо всём и понемногу...

          ...Прощаемся  мы с Самуилом там же, на утреннем Брайтон-бич, где он меряет привычными шагами дощатую набережную. Сегодня четвёртое декабря, прогулка будет короче обычного-день предстоит хлопотный.
С утра горит свеча в память о рабе Божьей Маргарите, днём надо позвонить Эрику в Израиль: нынче ему «стукнет» 65. В этот день со всех концов Земли Обетованной соберутся те немногие, кто помнят гостеприимный дом Штейнов на Украине, традиции которого соблюдаются и в Израиле.
Вечером предстоит поход в ресторан к «Татьяне» тут же на набережной, где своё 35-летие отметит его сын, младший внук тётушки Лизы...

          ...Быстро мчится время. Сегодня минуло уже два года с того дня, когда Самуил лежал полуживой в реанимационном отделении после операции.
Господи, как много намешано в одном только дне! Что уж там говорить о годах и десятилетиях? Разве то , чтобы этих лет оставалось побольше со всеми их радостями и огорчениями.