Подарок

Примерно двенадцать лет назад, мы с моей девушкой Алисой прибыли в город Ханты-Мансийск, для участия в телевизионном фестивале, на который я заявился в качестве дебютанта, со своим первым фильмом. Добрались до гостиницы. Заскочили в номер, кинули сумки, и побежали на пресс-конференцию экспертной комиссии.
Возле входа в конференц-зал, мы встретились с Аркадием Аркадьевичем, нашим старым знакомым. Он несколько раз приезжал к нам в город с мастер-классами по телевизионному мастерству, где мы с ним и подружились.
Аркадий Аркадьевич романтично держал за руку молоденькую девицу, которая по всем признакам, была младше его лет на двадцать пять - высокая худощавая блондинка с изящными длинными ногами и обаятельной улыбкой. Да и сам он, не смотря на свои пятьдесят с лишним - смотрелся как новенький – избавился от угрюмых морщин на лбу, и беззаботно улыбался, демонстрируя свои белоснежные фарфоровые зубы.
- Привет! А вы что здесь? - радостно начал он.
- Слава дебютирует, – с достоинством ответила Алиса.
- Дебютирую, – подтвердил я, - снял фильм про оленеводов.
- А, ну отлично. Мы с Яночкой будем за тебя держать кулачки.
Аркадий Аркадьевич демонстративно обнял Яночку за её узенькую талию, она чувственно вздохнула, и они попрощались с нами.
- Ни фига себе, секс-бомба, - опрометчиво произнёс я вслух.
Алиса, услышав этот "невинный" комплимент, сверкнула глазами, и раздраженной походкой направилась в зал. Я виновато побрёл за ней.
Пресс-конференция потихоньку подходила к концу, эксперты по очереди высказались о конкурсных работах, немного пошутили, а подытожил всё сказанное, председатель жюри - известный кинодокументалист Роман Возвышаев.
На фоне, внешней простоты присутствующих телеакадемиков, Возвышаев смотрелся как-то инородно, словно павлин среди домашней птицы. Это был холёный, статный блондин, лет сорока пяти, с загорелым лицом, вишнёвыми губами и аристократичной горбинкой на носу. Одет был со вкусом - в добротный замшевый пиджак с узорчатым платком в нагрудном кармане, элегантная бабочка, очки, а на руке массивные часы, которым явно было тесно под белоснежными манжетами. Говорил он с удовольствием, без пафоса, живо реагировал на реплики из зала, ловко отшучивался, и даже успевал позировать назойливым фотографам, которые жадно набивали свои бездонные флэшки его портретами. В общем производил впечатление оригинального и азартного человека.
И тут, Алисе пришла в голову шальная мыслишка – ей вдруг, немедленно захотелось взять победоносный реванш за «секс-бомбу». Она хитро прищурила свои изумрудные глазки, деловито скрестила на груди руки, и продекламировала:
- Какой вкусный мужчина! Поррродистый!
Алиса это сказала с таким наслаждением и аппетитом, как будто делилась интимной подробностью со своей институтской подругой. Сказала, словно меня и не было рядом. Я тут же вспыхнул как охотничий порох, и ядовито прошипел:
- Ты зачем это сказала?! Специально?!
Она театрально приподняла брови и съязвила:
- А ты что, ревнуешь что ли?!
После этих слов я выскочил из зала и направился в номер. Пока шёл по коридору сверкая молниями, вспомнил, что ключ от номера у Алисы в сумке. Решил ненадолго заглянуть в ресторан. Зашёл, уселся возле барной стойки, заказал мохито, сижу остываю. Прошло минут двадцать, заказываю ещё, и вдруг слышу возле своего уха:
- Участник?
Я поворачиваю голову и вижу, что возле меня стоит Возвышаев.
- Да, участник, - ответил я растерянно.
- Что Снял?
- День оленевода, в номинации дебют.
- А, я помню эту работу. Ну надо пообщаться, надо пообщаться.
Я воодушевился от такого внимания и расплылся в улыбке.
- Конечно, конечно!
Мы сели за столик. Познакомились. Выпили, закусили. Я вдохновенно рассказал о том, как было сложно снимать фильм в условиях сорокаградусного мороза, как мы неделю жили в чуме и ели сырое оленье мясо. Рассказал про свою мечту стать режиссёром, и что в будущем планирую снимать кино. Он меня внимательно слушал, понимающе кивал головой, похвалил за упорство и любовь к творческому процессу. Поинтересовался:
- Почему ты не женат, в свои двадцать семь?
Я, оглядываясь по сторонам, нет ли рядом Алисы, уклончиво ответил:
- Успею ещё…
Потом он вспомнил про свои армейские годы, где начинал свой карьерный путь в качестве фотографа, снимая солдатские будни. Рассказал печальную байку, про новобранца с нетрадиционной сексуальной ориентацией, которого он защищал от жестоких дембелей. Потом долго жаловался на ненасытных губернаторов, которым он снимает предвыборные фильмы по всей стране, и ненавидит всё это дело. После второй бутылки виски, заявил, что телевидение и шоу бизнес – это вообще большой обман и всё там решается только через постель.
- Не надо тебе это, Слава. Иди лучше работать в Газпром,  - говорил он.
Когда нам в три часа ночи сообщили, что ресторан закрывается, он отказался уходить. Начал кричать на официантов. Потребовал пригласить директора гостиницы, и грозился всех уволить. В общем, с каждой гневной репликой, его внешний лоск начал потихоньку улетучиваться, и он превратился из вкусного, породистого мужчины в несимпатичного склочного мужлана.
Мне всё это надоело, и я предложил ему отправится в номера. Он ещё пару минут поугрожал персоналу ресторана, и за нами захлопнули дверь.
Я довёл его до номера и начал прощаться, но тут он остановил меня и попросил задержаться, сказал, что хочет сделать мне подарок. Предложил зайти. Мы зашли. Он, качаясь и небрежно размахивая руками, начал расхваливать мой фильм, говорил, что это однозначно лауреатская работа.
- Зачем же он раскрывает интригу? - подумал я, - разве это нормально?!
Возвышаев пожал мне руку и пообещал всяческую помощь и содействие в моём карьерном росте.
- Звони в любое время, - твёрдо сказал он, и дал мне свою визитку. Потом посмотрел на свои часы, которые стоили, наверное, тысяч пять долларов, и начал потихоньку расстёгивать ремешок. Я подумал, что это и есть подарок, и твёрдо решил, что ни в коем случае его не возьму, слишком дорогой, да и вообще…
Он ещё немного повозился с ремешком, который никак не расстёгивался, потом махнул рукой, криво улыбнулся, икнул, и посмотрел на меня своими пьяными глазами:
- Слава, да?
- Да, - говорю я.
- Ты же хочешь стать режиссёром, Слава?
- Конечно хочу!
Возвышаев плавным жестом указал на свою кровать, и ласковым голосом произнёс:
- Раздевайся, ложись.

P.S.
С наградами на том фестивале я пролетел.