Глава 1

 Семья графов Феллевист всегда жила обособленно. Это был небольшой, но гордый, щепетильный род, в большей своей части имевший много своих внутрисемейных традиций и замашек вроде свадьбы между дальними родственниками для "поддержания чистокровности". Действительно, не самая лучшая традиция, печальные итоги которой виднелись налицо - скажем так, внешне ни один Феллевист не был красив и примечателен. Кровные браки награждали каждого члена их семьи сплюснутыми лицами, "квадратными" подбородками и глазками, посаженными глубоко и вечно невзрачными. И в дополнение к этому шел кривоватый лоб, причем никто из Феллевистов не пытался даже прикрыть хотя бы его, отчего вся эта неказистость лица была напоказ.
 На момент тех событий, что прямо затронули семью Феллевист, главой семейства являлся достопочтенный граф Жуан Феллевист - немолодой уже граф, лет эдак шестидесяти, если не более того, низенький, плотный, чью седую голову ровно посередине украшала большая сверкающая пролысина, и с каждым годом она все расползалась - наверняка не пройдет и десяти лет, как он уже полностью облысеет и будет его голова выглядеть, как гладкий сверкающий шар. Самого графа, конечно же, пролысина не смущала, а наоборот казалась ему дополнением к его солидному положению в обществе, а он - поверьте уж на слово! - был более чем солиден! Ведь именно граф Феллевист мог похвастаться такой особенностью, как пребывание в свите самого короля, причем уже лет двадцать как, если не более.
 Да, граф Феллевист был смекалист. Он мог даже похвастаться некоторыми заслугами в былую молодость - например, прямыми участиями в бойнях и мелких войнах с другими королевствами, а таких было немало, ибо королевство, где обитала графская семья Феллевист, было довольно-таки воинственным и оттого самым большим по размерам. Существует оно вот уже невиданное количество лет; за эти лета, если даже не столетия, королевство подмяло под себя десятки королевств совсем мелких и начинающих, и нынче стало крайне обширным, таким, что никто и не мог сказать точно, где все-таки оно заканчивается. Много раз оно теряло территории и столько же раз возвращало, да еще и кусок отхватывала в дополнение, как голодная собака, которая готова вместе с кусочком колбасы хоть палец у кормящего ее человека оттяпать и скушать. Оно и кушало, набираясь сил и размеров, пока не стало тем, чем являлось до развернувшихся скоро в нем событий.
 Но обо всем по порядку! Королевство пока процветало; процветала и каждая семья, жившая там, и Феллевисты в частности. Как уже говорилось, они были немногочисленны, эти графы Феллевисты. Жуан не имел ни единого брата или сестры, единственный в своем поколении Феллевистов, сын же его, Эйдан, только младшую сестру и имел, да и с той не общался, будучи старше ее на десять лет. Способствовала тому и странное отличие Эйдана от остальных Феллевистов, которое сестре, увы, не досталось.
 А именно....
 Красота.
 Да, красота. И рост. Эйдан отличался многим от каждого из пока живых Феллевистов - высокий, статный юноша двадцати лет, на мать похожий только некоторыми грубоватыми чертами лица и тусклыми серыми глазами, но даже эта грубоватость черт только придавала ему некоего шарма и мужественности, учитывая, что в остальном Феллевист-младший был уточнен, изящен, как лань и узкоплеч - совсем не соответствуя тому, каким должен быть уже совершеннолетний граф, пусть и еще молодой. Каждый знакомый ему сверстник из других аристократических семей был так или иначе широкоплеч, или коренаст, или видимо силен физически. Но не Эйдан Феллевист. Он выделился везде, где можно, и начиналось это отличие с семьи. Несомненно, Эйдан был гордостью семьи - в кои-то веки родился нормальный ребенок, несмотря на то, что мать его, Виржиния, являлась какой-то совсем уж дальнею родственницей Жуана и тоже была неказиста, груба лицом и низковата, пусть и не так, как ее муж. Ей самой было едва ли немного за сорок, и она еще красовалась темно-русыми волосами, которые пока что не тронула хотя бы чуть-чуть седина, да глазами - не то серыми, не то голубыми, скажем так, цвет был непонятен, при разном освещении он казался разным, и никто никогда бы не смог точно сказать, какого они все-таки цвета. Но навряд ли цвет интересовал кого-либо, да и не о глазах вовсе речь.
 Итак, Эйдан отличался от остальных. Он вообще мало походил на отца, даже можно сказать, что не походил совсем, взяв кое-что от матери, а в остальном - как "белая ворона" в семействе Феллевист, и это, несомненно, всегда порождало сущий интерес и споры за спиной Феллевистов о том, что дескать-де Эйдан - вовсе не сын графа Жуана Феллевиста. Уж больно непохож! - именно так судачили о нем сливки общества, каждая знатная дама, каждый граф, герцог и любой другой аристократ, кто хоть раз видел Эйдана вместе с его семьей. В лицо им, конечно, никто ничего сказать не осмелился до сих пор, но все равно граф Феллевист знал эти все чужие разговоры. И ничего не делал. Для него само собой было загадкой то, почему Эйдан разительно не похож хотя бы на свою мать, а на отца - тем более! Много разных предположений и возможных догадок были в лысеющей голове Жуана Феллевиста, но ни одна из них так и не стала существенной, иные и вовсе были отметены и позабыты. Стареющий граф все больше предавался именно спокойной жизни, а не выявлению того, в кого конкретно пошел его сын, и фактически нарочно не позволял себе тревожиться зря по этому поводу.
 И он не тревожился. В конце концов, сына он имел всего одного, единственный возможный наследник всех его земель и настоящего небольшого замка, уже довольно старинного, построенного, согласно правдивому семейному преданию, еще основателем их славного рода и заодно чужеземцем по происхождению неким Адрианэ Феллом-Вистом, который действительно на самом деле имел такую "двойную" фамилию, но так как здесь она заметно отличалась от местных и казалась глупой в ее произношении, все его потомки стали просто Феллевистами, одним из самых старых и закоренелых аристократических семейств. Феллевисты держались тут так крепко, что никакая бы сила так просто не вышвырнула оттуда этих графов, которые к тому же были обширны - помимо основного их рода Феллевист, имели они много "отходящих ветвей", и то и были все их близкие и дальние родственники с различными фамилиями.
 Что ж, Феллевисты были самыми большими в плане размеров их семьи.

 Утро для Эйдана Феллевиста всегда начиналось бурно. Несмотря на свои двадцать лет, он был еще неженат и, следовательно, свободен от всяких супружеских обязанностей и предоставлен сам себе - Жуан Феллевист, его отец, вечно был занят своими территориями, статусом и самим собой, как положено аристократу из высших слоев общества, ну а Эйдан.... Эйдан тоже занят самим собой, потому что мать его только и делала, что находилась в замке, отдыхала или уходила на очередные встречи и посиделки с другими знатными леди. Иногда - на балы в сопровождении мужа.
 В каждое такое утро, когда четы Феллевистов не было дома, их сын непременно забирал из конюшен своего любимого белого коня с единственным черным пятном на боку - он был нечистокровен, и изначально Эйдану не хотели брать беспородное животное, но убеждения и упрямство свое дело сделали, хотя до сих пор Жуан, его отец, и утверждал, что даже один нечистокровный конь в конюшнях аристократа - уже позор. У аристократов всегда должны быть только чистокровные лошади - ведь чистокровные стоят бешеных денег, а деньги являются привилегией людей высших сословий и их главным опознавательным знаком. Но Эйдан только посмеивался этому.
 - Я сам, - как-то раз сказал он в шутку, - Непонятно кто. Не похожий на вас, так же, как жеребенок от двух разных породистых лошадей не будет похож ни на одну из них. Так почему бы не взять этого коня, под стать мне?
 И так у него и появился Ветер, с его простым, незамысловатым именем, еще сильнее выделявшим его на фоне чистокровных жеребцов и кобыл с их именами поистине трудно произносимыми и пафосными. Но Эйдан все равно любил именно Ветра, и только его брал на ежедневные прогулки. И сегодня он уже направлялся в конюшни, как остановился, едва завидев, что со всех ног к нему спешит Аннет, его младшая сестра десяти лет отроду, а за ней следом - незнакомый ему человек на коне. Он выглядел солидно, этот человек, являвшийся, если судить по его одежде и специальной суме, никем иным, как королевским гонцом.
 Вот только что тут забыл гонец самого короля?
 - Письмо графу Эйдану Феллевисту лично от короля! Требуется передать именно в первые руки! - гонец спешился, и с ходу подает Эйдану свернутую в трубку плотную желтоватую бумагу, - Беда-то нынче стряслась, беда! Король покончился! Болезнь! Но перед тем был в себе, велел своим раздать нескольким знатным людям эти послания!
 - Можешь ступать, гонец, - Эйдан взмахом руки показывает, что тот может уходить, и гонец вновь седлает коня, уже через пару минут исчезнувший за деревьями, только клубы пыли еще долго оседали на дороге, - Аннет, будь добра тоже идти. Иди, разыщи мать.
 Когда уходит и сестра, Феллевист позволяет себе придать лицу выражение самое растерянное и удивленное, и чуя явно неладное, не сразу молодой граф разворачивает бумагу. Фактом уже было то, что умер король - нет, он знал, что у короля есть наследник, которому всего четырнадцать лет отроду, но тот был единственным его сыном, не имевший ни брата, ни сестры, а, следовательно, и единственным законным наследником трона.
 Скрепя сердце, он все-таки разворачивает письмо.
 И замирает.

 - Это трагедия для всего королевства. Что теперь люди скажут?! И королева.... королева-то! Она до сих пор рыдает и потрясена этими событиями.
 - Не нагнетайте, маркиз Альбре!
 Высокий мужчина, богато одетый, чьи волосы седина едва-едва тронула, а лицо уже начали прорезать черточки первых морщин, названный как маркиз Альбре, завел руки за спину, скрестив пальцы в замок. Он был растерян, подлинно растерян тем, что произошло.
 Кончине короля удивляться было незачем. Король был уже стар, ослабший ближе к старости, а последние пару месяцев и того лежал в кровати, и приказы передавал через самых своих верных подданных. А теперь вот умер, и даже не от старости - ослабшего, его охватила жестокая простуда из-за оплошности служанки, что держала окна нараспашку, и король бы мог прожить спокойно месяца и три, и пять, но увы, из-за болезни он умер намного раньше.
 И все бы ничего - ведь у него был сын. Пусть и четырнадцатилетний, но смышленый малый. Именно маркиз Альбре был приставлен к нему и являлся отдельным подданным молодого принца Рунмаса, и надо сказать, даже уважал принца, несмотря на его молодость и общую неопытность. Рунмас был смышленый принц, который быстро учился всему и должен был стать хорошим королем после смерти своего отца. Альбре был готов яро поддерживать принца в его начинаниях, был готов буквально головы срывать тем, кто посягнет на законное место принца.
 И поэтому эта трагедия перечеркнула все.
 Да, маркиз Альбре не мог поверить, что принц Рунмас мертв. С чьей-то злой, жадной воли, он пережил отца всего на несколько дней, а одним утром просто не проснулся. Его просто зарезали, подло ворвавшись ночью в спальню принца, но самым непонятным было то, как они это сделали - ведь многие знали, что каждый новый король поначалу воспринимается в штыки, и только потом все опять входит в норму, поэтому все эти несколько ночей стражники усиленно патрулировали коридоры королевского замка, даже более - у дверей в спальню стояли двое охранников, и сопровождали Рунмаса по всему замку тоже двое или трое вооруженных копьями и мечами людей. Но вот Рунмас мертв - и никто не поймет и навряд ли уже сможет понять, как он мертв. Единственное, что помнил маркиз Альбре - это то, что убили принца явно с особой жестокостью. Кто-то хорошо поглумился над телом - отрезанная голова, которую потом еще раз разрезали пополам, отчего, скажем мягко, все, что там было, вытекло. Выпотрошили все тело, вытащив внутренности и не побрезговав часть их просто расшвырять по комнате, прямо все забрызгав кровью. Ну и напоследок поотрубали руки и ноги, покромсав опять же на крупные куски. Да, поглумились над телом несчастного сполна, превратив бывшего принца Рунмаса в сплошное кровавое месиво, настолько кровавое, что до сих пор слуги стараются оттереть всю спальню и очистить ее от останков, ибо многих от такого зрелища реально рвало и вводило в дрожь и оцепенение. Маркиз Альбре и сам испытывал нечто подобное, поэтому с момента, как он один раз увидел эту картину, больше не сунулся в спальню принца, предоставив все слугам.
 - Да, там даже хоронить нечего, - буркнул Альбре, - Маркиз де Боде, меня восхищает то, как вы стараетесь придать ситуации оптимизма и спокойствия. Но оглядитесь! Что теперь действительно будет? Король мертв, принц Рунмас тоже мертв.
 - А королева? - было видно, что де Боде засомневался.
Маркиз де Боде являлся полной противоположностью маркиза Альбре. Их часто видели вдвоем в сопровождении принца Рунмаса, и хотя его сопровождал по факту лишь Альбре, маркиз Боде, не слишком любивший короля, предпочитал составить компанию принцу и его подданному. Наверное, именно из-за общей нелюбви к этой королевской семье де Боде не особо горевал из-за случившегося, хотя и был тоже преисполнен тревоги. Он относился к этаким "крысам", пусть и был смышлен, но сейчас слушал Альбре лишь вполуха - куда больше маркиза занимали раздумья о том, что будет. И о том, что конкретно начнет делать он. Боде знал, что резкая смерть и короля, и его правителя - большое потрясение, ибо больше прямых наследников у короля не было. Но Боде на то и был "крысой", чтобы знать главную тайну короля.
 А именно....
 Его похождения.
 И вовсе не с войском в других королевствах в процессе завоевания оных. Нет, конечно, это тоже было, но маркиз де Боде знал еще одну сторону короля - развратную. Да, он знал, что король любил развлекаться, пусть и не с кем попало, но с самыми разными дамами и леди. И был более чем успешен в этом деле - тайно пробираясь на свидания с очередной дамой-аристократкой, он быстро доводил дело до постели и секса, и на том его интерес быстро угасал. Редко когда король более, чем по два-три раза наведывался на тайные свидания к какой-либо аристократке.
 И скажете вы - а причем тут похождения? Да, он развращал, по сути, знатных дам, да, любил забавляться, но самым главным тут было даже не это. А то, что получалось после таких дел. А именно - дети.
 Да, обычные дети, этакие бастарды, и их было не так уж и мало, к слову. Откуда же маркиз де Боде знал об этом? Разгадка проста - именно он передал гонцу очередные послания короля, как его верный приближенный, и не удержавшись от искушения - ну, впрочем, удерживался ли он когда-нибудь от искушений? Конечно, нет! - прочитать это, де Боде прочел. И содержания всего одного письма ему хватило, чтобы понять - смерть и короля, и принца будет только началом.
 "Король определенно сглупил, что раскрыл своим незаконным детишкам тайну их рождения в момент, когда находился на смертном одре! Надеялся, что принц все уладит, а теперь....теперь они все покажут себя, все девятеро, и начнется бойня".
 Был ли де Боде в предвкушении? Если честно, то, наверное, да, был. Его не могло не заставлять трепетать грядущее обильное кровопролитие, рознь и битвы за трон. Теперь, когда законный наследник мертв, а у каждого из девяти бастардов в руке есть официальное подтверждение того, что он - сын короля и может стать претендентом на трон, никто из бастардов наверняка другому такому же незаконнорожденному трон не уступит. Слишком большая честь, чтобы так просто дать ей ускользнуть! В плане жажды власти все люди были одинаковы, без единого исключения, и раз так, стоило ждать лишь одного - большой войны на все королевство.
 - Королева? Королева не в себе, маркиз де Боде! - рявкнул Альбре, - Разве ты не видишь, как она сокрушена? Да и не дело женщине править, это мужское дело!
 - Но тогда кто будет наследником? Ведь принц.... - де Боде нарочно умолкает, сглотнув и сделав вид, что встревожен, но глазки его незаметно от маркиза Альбре заинтересованно блестели. По тону Альбре он уже уловил, что тому есть, что сказать, и не ошибся, когда маркиз заговорил снова.
= - Да, принца нет. Но знаешь ли.... Я думал сам стать претендентом на трон, - произнес уверенно маркиз Альбре, - Да, я даже не герцог, пусть и был близко к нему, но я все равно намерен пойти на такое. Если у королевства в ближайшую неделю не появится нормальный правитель, который готов хотя бы временно подержать власть в своих руках, оно развалится и исчезнет. А этого допустить нельзя, маркиз де Боде.
 Де Боде кивает, делая вид того, что абсолютно согласен. Но впрочем....впрочем, он и внутри был не против. Маркиз Альбре долго не продержится в любом случае, ибо с началом кончины короля и отправленными письмами над королевством уже начали сгущаться зловещие тучи и, казалось, уже сейчас де Боде ощущал их.
 И только трепетал взволнованно-радостно от этого.
 "Маркиз Альбре поистине глуп! Он надеется удержать власть в своих руках, определенно надеется, ибо пробиться-то он сможет. Он слишком уважаем обществом, чтобы не суметь сесть на трон. Вот только удержит ли?"
 И отвернувшись от Альбре, де Боде прячет легкую кривую улыбку в ладони, делая вид, что покашливает. Сейчас не стоило выдавать то, что он задумал что-то, этому Альбре. Маркиз Альбре явно всегда считал его не самым умным человеком, и сейчас де Боде особенно хорошо поддерживал такую роль, задавая порой глупые вопросы и делая "искренние" выражения удивления, страха и непонимания.
 - А еще я слышал, - голос Альбре доносился до де Боде уже как сквозь туман, ибо маркиз увлекся своими мыслями, - Что королева беременна. Разумеется, от короля. Если повезет и королевство выстоит в моих надежных руках до того момента, пока ее дитя не станет достаточно взрослым для правления, все будет хорошо.
 Де Боде только опять подносит руку ко рту, уже по-настоящему поперхнувшись.

 Да, письмо от самого короля стало для Саймона Тесса неожиданностью. Он, ныне пока что новоиспеченный глава семьи Тесс - потому что мать его умерла еще при родах, чудом дав жизнь младенцу, который ныне Саймоном и является, отец же покончился совсем недавно - старый маркиз Тесс был болен, был слаб, и не прошло и пары месяцев с того момента, когда его похоронили. Саймон же, которому на тот момент было ровно двадцать пять лет, взял на себя правление своей немногочисленной семьей. Один начал управлять имеющимися у него поместьями, землями, и готовился со временем заместо отца войти в свиту приближенных короля. Но все планы перечеркнула кончина того - тоже от болезни и старости, но Тессу, по сути, было все равно. Его не интересовало особо то, будет ли он в свите короля или сам по себе. Больше были важны свои земли и своя семья, в которой он теперь являлся главой.
 Наверное, поэтому письмо и являлось неожиданным и нежданным, мягко говоря. Саймон легко развернул чуть пожелтевшую от времени плотную бумагу и вчитался в строки. С каждой новой строкой его смольно-черные брови все ползли наверх, выгоняя с лица равнодушие и скуку, и вот, не выдержав, молодой маркиз гневно сжал бумагу в руках и отбросил на пол, а потом подозвал слугу, веля избавиться от мусора.
 - Лакея мне! Живо! - рявкнул Тесс на еще двоих слуг, которые топтались за дверью, выглядывая и с любопытством смотря на то, как молодой маркиз гневается, - Немедленно!
 Лакей появляется почти сразу, почтительно кланяется и так и замирает, ожидая, что скажет Саймон.
 - Будь добр распорядиться снарядить мне лошадь и вели начистить мой клинок! Сегодня же вечером я отправляюсь в столицу, и даже не знаю, сколько буду отсутствовать. Да, еще вели доложить отцовскому брату, чтобы он взял на себя временный контроль за моим замком! Вам, слугам, вообще нельзя доверить ничего подобное! А теперь немедленно за выполнение приказов!
 Высказав все, что хотел, Саймон Тесс утирает легкий прохладный пот со лба. Может быть, он и слишком разволновался, но это не могло не волновать душу и разум. Наследник мертв! Но самое главное не в том, что мертв принц, а в том, что объявил король в этом предсмертном послании ему, Саймону, считавшему себя чистокровным Тессом, но только не последние несколько минут.
 То, что он на самом деле бастард - Саймон никак не воспринял, как что-то оскорбительное или плохое для себя. Скажем так, куда больше его взволновало то, что он именно сын короля, пусть и незаконный. Разве это не чудо? Он мог пробиться в короли! Стоит только швырнуть бумагу в лицо всем тем, кто воспротивится - смотрите, ведь принц и король мертвы, а я сын королевский! Во мне крови короля! Дорогу к трону!
 Бумага!
 - Нет, не убирать! - рявкает вновь Тесс, и буквально выдирает драгоценную бумагу из рук служанки, уже понесшей его прочь, но замершей от громкого резкого окрика. Аккуратно распрямив и глядя на текст уже уважительно, Саймон даже в лице изменился и унес письмо к себе в комнату, где и оставил на столе.
 - Ничего! Сегодня же я отправлюсь туда и потребую пустить меня к трону! - неведомо кому, а может, и письму, пылко пообещал Саймон Тесс, - Как бы ни была удивительна и странна эта новость, но я - Тесс! А Тессы никогда не упускают выгоду из своих рук! Да! Сегодня же я туда поеду и, если понадобится, буду руками и клинком рубить себе путь к трону, пусть только еще кто-то посмеет на него посягнуть! Трон - мой!
 Вскоре от замка в сторону главного города королевства бегом бросилась темно-гнедая, почти черная, лошадь с всадником на спине. Пригладив черную шевелюру, Саймон Тесс стегнул коня, заставляя бежать быстрее, и скрылся среди деревьев.
 Да, трон ждет его!