Альма

Альма с ненавистью вонзила зубы в руку Хозяина. Это он унёс её щенят. Он убил их. Трёх маленьких, пушистых, ещё слепых комочка. Как они трогательно тыкались мордочками ей в живот, ловя соски, наполненные молоком. И сейчас руки Хозяина пахнут её детьми. Он забрал их, грубо оторвав от матери, крошечных и беззащитных. Нет никогда она не сможет больше служить ему. Она будет мстить, мстить...
- Ах, ты волчье отродье! - вскричал Ефим, - вот уж точно: сколько волка не корми... Он наклонился, схватил валявшуюся на земле палку и замахнулся на Альму. Альма отскочила, скаля зубы и рыча. Она знала, что в ней течёт две крови:
собачья - от отца и волчья - от матери. Мать Альмы, волчицу, принёс из леса, маленьким щенком, сосед Хозяина, вырастил её.А уж потом Хозяин взял у того соседа щенка - Альму.
Ефим бросил палку и побежал в дом, чтобы остановить кровь. Альма выскочила за ворота. "В лес, в лес!"- звала её волчья половина сердца. Сильно болели соски, из них капало молоко. Если бы не Хозяин, она сейчас кормила бы молоком своих щенят. Собачья половина сердца Альмы наполнилась нежностью. Но волчья часть сердца копила злость и ненависть к человеку.
Альма присмотрела себе удобное логово под корнями старой сосны и, выбившись из сил, легла. Между тем наступил уже вечер. Лес тихо шумел верхушками деревьев, рядом в овраге журчала река. В зарослях орешника начинали свой вечерний концерт соловьи. Под корнями сосны было сухо и безопасно. Земля отдавала накопленное за жаркий летний день тепло. Но всё-таки Альма встала, с трудом из-за болевших сосков, спустилась к реке и долго пила воду. Потом вернулась под сосну, улеглась и уснула.
Утром Альму разбудил щебет лесных птиц. Соски болели гораздо меньше. Она выбралась из логова, прислушалась к звукам леса, у неё просыпался волчий инстинкт охотника. Вскоре Альма поймала несколько мышей, шуршащих в траве и съела их. Кровь зверьков взбодрила её, и она начала исследовать окружающую местность. Логово было расположено очень удобно, скрыто от любопытных, случайных глаз нависшими ветвями кустарника и оголившимися корнями сосны. В случае опасности можно было легко спрятаться в зарослях разросшегося орешника. Вода была рядом, а лес полон еды.
 
За лето Альма привыкла к новой жизни. Она научилась охотиться на мелких животных, ловить рыбу в реке. Могла легко отбить от стада зазевавшихся косулят и лосят, выследить кабанов. А также ела орехи, ягоды дикой  малины, смородины. На противоположном берегу оврага Альма с первых дней заметила своих сородичей-волков. Молодые волк и волчица часто играли с  четырьмя волчатами, которые уже могли сами выбираться на волю. Альма одобрительно смотрела на семью. С волчатами не сюсюкались, не нежничали чересчур, их учили быть самостоятельными, охотиться на специально принесённых для этого мышей.
Альма помнила, как на дворе Хозяина собака, родившая щенков, заласкивала их, баловала. "Нет, собаки - матери плохие. При таком воспитании щенята росли изнеженными и бестолковыми, - думала Альма,- вот своих детёнышей я бы воспитала настоящими охотниками". И снова боль и злоба на человека, убившего её детей, наполняли  волчью половину сердца.
Волки, жившие за оврагом, конечно, тоже заметили Альму, но не мешали ей. Как будто негласным законом разделили они территорию. Они - на своей стороне оврага, а она - на своей.
Часто, насытившись, Альма лежала в траве, на солнышке и наблюдала за жизнью леса. Кругом стояла настоящая благодать. Воздух был напоен запахом трав, лесных цветов, разогретой на солнце древесины. В траве, где лежала Альма, кипела жизнь. Сновали жуки, муравьи, летали стрекозы и разноцветные бабочки. Альма слушала ветер, различала запахи леса и уже знакомые, и
новые. Сколько раз она чувствовала ненавистный ей человеческий запах. Тогда шерсть Альмы поднималась дыбом, она рычала и  скалила клыки. Бывало, что она даже видела людей, а однажды напугала ягодников, собирающих малину недалеко от её логова.
- Волк, волк! - закричали тогда люди и бросились бежать.
Альме нравилось в лесу. Она чувствовала здесь своей. Волчий инстинкт помогал ей во всём.

Лето своим чередом катилось к осени. Дни становились короче. Чаще лили дожди. Но лес был прекрасен, хоть и менялся с каждым днём. Вначале листья деревьев стали разноцветными. На осинках задрожали красные листочки, а берёзы
превратились в золотое чудо, на кустах орешника листья потемнели и стали коричневыми. И только сосны остались тёмно-зелёными и ярко выделялись на общем фоне. А затем деревья резко стали практически обнаженными. Они казались
Альме такими беззащитными без своих пышных одеяний! Но в лесу стало светлее, небо, как будто поднялось выше, воздух стал прозрачнее, по утрам на пожухлой траве появлялся иней, ночи стали темными и длинными. В такие ночи Альма выходила
из логова, садилась и начинала выть, смотря на луну. За оврагом ей вторили ещё два голоса волков-соседей. От такого хора содрогались сердца людей окрестных деревень.
- Что-то много нынче развелось волков, - слушая как-то  такой, концерт, сказал Ефим жене, - придётся, наверное, отстреливать.
- Эх, жаль нет Альмы. Хорошая помощница была на охоте, - добавил он.
Ефим понимал, что Альма тогда укусила его за дело: "Шутка ли, отобрал у матери детей и убил их, вот она и взъярилась,- думал Ефим, - ведь как ей объяснишь, что первый помёт у охотничьих собак лучше не оставлять - толку от
них не будет. А собака была хорошая, сильная, умная. Недаром  дочь волчицы."

Живя в лесу, Альма выросла, превратилась в красивую, с широкой грудью и гордо поставленной головой, волчицу.Острые глаза, быстрая реакция, мощные лапы не давали ей голодать. А шерсть с густым подшёрстком - мёрзнуть. Мешал,
правда,  старый ошейник, который надел ей ещё Хозяин. Он стал мал Альме, но она постепенно перетирала его о шершавые сучья деревьев. Осталось уже совсем немного, скоро она освободится от него.
В тот день Альма, лёжа в орешнике, услышала какой-то новый звук. Не писк, не мяуканье. Как будто скулил щенок. Альма присмотрелась. По тропинке вдоль кромки орешника шёл... человеческий детёныш. Было видно, что он устал, напуган, и он издавал эти странные звуки. Иногда детёныш человека падал, вставал на четвереньки, потом поднимался и опять шёл.Ветерок принёс Альме щемяще-знакомый, детский запах молока, смешанный с чем-то трогательным, нежным, он напомнил ей запах своих детей. Опять зашевелилась в Альме волчья кровь: " Убью, Хозяин убил тогда моих детей, и я убью этого  человеческого ребёнка". Но беззащитность карабкающегося, плачущего дитя разбудил в ней и собачью кровь, и она не бросилась на ребёнка сразу, не впилась в него зубами, не разорвала его тельце в клочья.
Вдруг Альма услышала едва различимый шорох и увидела, что на ребёнка охотится  и другой волк - её сосед из-за оврага. Он уже встал в стойку перед прыжком. Сейчас он убьёт, разорвёт человеческое дитя...
Добрая половина сердца Альмы, она не поняла, которая половина - собачья или волчья, но добрая половина, сжалась от жалости к ребёнку, и Альма прыгнула... на волка. У неё было преимущество неожиданности, и схватка, хоть и
жестокая, была не долгой. Через несколько минут волк был мёртв, а Альма, получившая смертельную рану, подползла к ребёнку и лизнула его в лицо. Что-то солёное осталось у неё на языке. Ребёнок доверчиво обнял Альму за шею, и она,
стремясь уберечь его ещё от какой-нибудь опасности, притянула к себе и накрыла лапами. Пригревшись ребёнок уснул.

Так и нашёл их Ефим. Его сын - двухлетний Серёжа пропал часов пять назад. Мать оставила открытой калитку двора и занялась своими делами. Мальчик вышел на улицу и побежал по тропинке к лесу... Искали его всей деревней и
вот он...
Ефим освободил ребёнка, осмотрел его. Серёжа был цел и невредим.
- Сынок! Родной! - шептал Ефим, прижимая к себе ребёнка. Затем он передал сына подошедшим людям, а сам осмотрел место битвы волков. И всё понял...
- Альма! Это ты? Вот же ошейник, это я его тебе надел... Альма, ты же спасла мне сына! Сейчас, сейчас, я перевяжу тебя и поедем домой, собачка моя дорогая...
Альма доживала последние минуты жизни, вся нижняя часть живота её была распорота. Она подняла голову и взглянула мутнеющими глазами в глаза Хозяину... Что  увидел Ефим в глазах собаки? Какая душа покидала её тело -
собачья или волчья?
- Альма, прости меня, - шептал Ефим, по лицу этого сурового, много повидавшего в своей жизни мужчины, текли слёзы.
Волков хотели закопать в одной яме, но Ефим не дал это сделать. Он сам похоронил Альму около её логова,которое обнаружил под  старой сосной. Но вначале он снял с неё, так мешавший ей, ошейник, будто отпускал её
навсегда...