Выпрямление имен. Глава 25

Беда пришла, когда мы  отреклись от самих себя.


В связи с революциями в Китае и Монголии в 1911-1912 гг., обстановка на границе обострилась.  Российские власти на всякий случай приступили к изучению мобилизационных возможностей. В Усинском округе численность запасных и работников ополчения на 1 сентября 1911 года составляла:  запасных первого разряда - 89 человек, второго - 141 человек, работников ополчения первого разряда - 35 человек. С объявлением мобилизации из них можно было сформировать только одну роту пешей дружины государственного ополчения. Все ополченцы значились у Ачинского уездного воинского начальника и входили в состав  пешей Енисейской дружины, которой в 1916 году  командовал полковник Крыжановский.
Решался вопрос вооружения. Из штаба округа в канцелярию Генерального штаба сообщалось, что еще в 1903 году Усинскому пограничному начальнику, предшественнику А.Чакирова,  «отпущено было 500 винтовок системы Бердана и 10 тысяч патронов, из которых 250 винтовок с 5 тысячами патронов розданы местному населению. Остальные хранились при пограничном управлении до 12 января 1910 года и в последствии сданы на хранение в Минусинскую местную команду".

Капитан Чакиров в запросе от 31 октября 1911 года дополнительно попросил еще 500 винтовок и 10 тысяч патронов для обеспечения местного населения в поселках Знаменка, Макеевка, Алексеевка, Даниловка, (по Малому Енисею), а также поселков Никольское, Мечжиче, Булука, Уюкский, Туранский, Джакуль, Кемчик, Гагуля, Усть-Уса. Оружие поставлялось из Иркутска, его сопровождал поручик 26-го Сибирского полка с 10-ю стрелками. В качестве проводников по маршруту Минусинск-Усинск подобрали местных жителей из крестьян деревни Быстрой Минусинского уезда Ивана Азанова и Петра Курочкина со старшим команды Сафьяновым, которые ранее каждую зиму по 3-4 раза возили грузы в Усинск.
Маршрут пролегал по р. Енисею через попутные пункты: деревня Быстрая, станица Алтайская, деревни Верхне-Огуры, Означенная, зимовки Старый кордон, Крутой поворот, Сигово, Камышек, Подпорог (Сосновка), Староверское, деревни Усть-Уса, Займище Золотая, село Усинское. Расстояние маршрута составляло 372 версты, хозяйством обоза руководил Ульянов, адъютантом состоял Зайцев, фельдшером Анисимов из Александровской местной команды.

По делу РГВИА № 67220, которое я раскопал в Москве, отдыхая с сыном в Кратово, местная команда в Усинске создавалась в 1911 году по решению Военного министра, в замыслы которого входило занятие Урянхайского края. Исходя из донесения от 22 августа 1911 года вопрос занятия Урянхайского края согласовывался с русскими посланниками в Пекине. В решении вопроса принимали участие сенатор Крыжановский, начальник отдела Генерального штаба генерал-майор Беляев, начальник отделения Генштаба полковник Добошинский, исполняющий дела начальника штаба ИВО генерал-майор Сулькевич. Ранее Сулькевич  уже упоминался.
В июне 1918 года. газеты Крыма опубликовали объявление о согласии германского командования, пребывающего в Крыму, сформировать в крае правительство и парламент. «Крымское краевое правительство», в котором Сулькевич принял должности премьер-министра, министра военного и внутренних дел, имело планы по созданию в Крыму еще военно-морских сил. Вооруженные силы предполагалось создать на базе 1-го Мусульманского корпуса, которым тоже командовал Сулькевич. Сделать это не удалось, поскольку немцы из Крыма ушли.

Правительство Сулькевича сменило «Краевое правительство»  во  главе с феодосийским помещиком Соломоном Крымом.
Весной 1919 года Сулькевич прибыл в Азербайджан и приказом № 147 по военному ведомству бывший командир 1-го Мусульманского корпуса генерал-лейтенант Сулькевич был назначен начальником Генерального штаба вооруженных сил Азербайджана. Жена Мамед бека Сулькевича Марьям работала в "Школе для девушек Тагиева" и была активным членом "Благотворительной организации бакинских мусульманок". Сулькевич сыграл большую роль в создании военного союза между Грузией и АДР. Но и здесь планы Сулькевича не состоялись - в мае 1920 года он был арестован ВЧК. Последние дни перед расстрелом бывший начальник штаба Иркутского военного округа провёл в Баиловской тюрьме. 15 июля его расстреляли за «контрреволюционную деятельность".
Много позже, листая «Памятную записку Таврической губернии за 1914 год», обнаружил по  Симферополю генерал-майора Матвея Александровича Сулькевича. На тот момент он занимал должность начальника штаба 7-го армейского корпуса. Корпусом командовал генерал от инфантерии Эдуард Владимирович Эккъ. Был Матвеем, стал Мамед беком, а вообще, как выяснится, он был родом из литовских татар, которые ушли в Прибалтику из Крыма с войском для поддержки Батория в стародавние времена.

Первоначально, в числе возможных претендентов на руководство местной командой в Усинске, упоминались капитан Мезин из 30-го и поручик Леонов из 31-го полков; штабс-капитан Юников, временно заведовавший Минусинской местной командой; старший адъютант Минусинской местной команды штабс-капитан Корженевский. С последним я встретился, когда еще раз просматривал материалы по Минусинской учительской семинарии. Корженевский, уже  подполковник в отставке, преподавал в ней гимнастику.                            
Пока решался кадровый вопрос, команда временно поступала в распоряжение капитана Чакирова. С объявлением мобилизации рота должна была состоять из 200 ратников и 15 невооружённых лиц со штатом: 4 старших и 14 младших унтер-офицера, 1 фельдшер, 1 каптенармус, 2 горниста. Всего 237 человек.   По отношению № 1401 от 29 июля 1911 года Усинскому начальнику представлялись права перемещения части гарнизона из Усинска в другие русские селения. 

В статье В.А. Василенко о военных в Урянхае сообщалось: «На Особом совещании Совета министров 8 ноября 1911 г. было принято решение поддержать переселение казаков в край с целью охраны границ, а также приступить к разработке штатов Усинской местной команды. Подготовка проекта велась силами штаба Иркутского военного округа (Управлением окружного генерал-квартирмейстера). В состав роты должны были войти нижние чины запаса, а командование возлагалось на Усинского пограничного начальника. Согласно проекту в штат команды включалось 112 чел. вместе с командующими (10 человек офицерского звания и 102 рядовых). Пограничный начальник должен был вести учет запасных и ратников ополчения, проживающих в Усинской волости и Урянхайском крае, организовывать их обучение и сбор на случай объявления мобилизации.
В начале 1912 г. в с. Усинское был командирован отдельный воинский отряд из состава местной Минусинской команды. Он состоял из одного офицера и 45 нижних чинов. Отряд служил кадром для формирования особой дружины из не призванного по мобилизации населения Урянхайского края, его создание было временной мерой, вызванной необходимостью поддержать русское присутствие в крае. Однако полностью решение этого вопроса затянулось и только в середине 1917 г. начальнику иркутской местной бригады генерал-майором С. Н. Самариным (командующим войсками Иркутского военного округа по окружному штабу) было предписано приступить к разработке штатов".

В состав новой Усинской местной команды набирались люди из Минусинского и Ачинского уездов  1910-1912 годов призыва по 22 человека каждого года. Местная команда входила в подчинение Иркутской местной бригады, обмундирование поступало со складов 8-й Сибирской дивизии. Непосредственно процессом формирования команды руководили начальник Иркутской местной бригады генерал-лейтенант Пиатровский, его офицеры: полковник Кашкаров, старший адъютант капитан Соболевский.
Подобная местная команда имелась в Минусинске. Возник вопрос с какой целью она там формировалась? Мне подумалось, что с нахождением в уезде большого количества ссыльных и политически-неблагонадежных, начиная с декабристов. Одно время в Минусинске  в ссылке проживал князь Александр Кропоткин, брат известного анархиста-революционера Петра Кропоткина, о котором разговор еще впереди. Александр вместе с другими ссыльными каждый день, как и В.И. Ленин позже,  ходил в полицейское управление  отмечаться, чтобы его не сослали в Туруханский край, поближе к Северному Ледовитому океану. В конечном итоге он уже в Томске после десяти лет несвободы  покончил с собой выстрелом из револьвера.
 
Сформированная новая местная команда  выступила из Минусинска  30 января 1912 года. во главе со штабс-капитаном Робаковским. Марш команды находился под контролем командующего войсками Енисейской губернии генерал-майора Зиневича, начальника оперативного отдела штаба войск губернии капитана Комина, Ачинского уездного военного начальника подполковника Калинникова и  Минусинский исправника Соломина.
Указанием Генштаба от 3 марта 1912 г. в целях «гарантированного поддержания нашего влияния в Урянхае» ранее установленный штат Усинской команды был пересмотрен. Она переводилась в ранг «особой» с начальником в чине подполковника. Вероятно, в связи с невозможностью выполнения задач одновременно по военному ведомству и по линии внутренних дел, А.Чакиров рапортом от 9 марта 1912 г. снимал с себя ответственность за действия местной команды, как в Усинском округе, так и в Урянхае. Возможно, причины были другие. В итоге, в июне 1912 году команду возглавил поручик Казимиров Владимир Иванович.

"К середине 1915 г. на территории края площадью 200 тыс. кв. верст в распоряжении русских властей имелись лишь Усинская команда (прибывшая из Минусинска в составе одного офицера и 45 нижних чинов) и полусотня из состава конвойной команды русского консульства в г. Кобдо, прибывшая для подавления волнений местных жителей недовольных протекторатом ослабевшей во время войны России.
К июлю 1915 г. ситуация в Урянхае обострилась настолько, что иркутский генерал-губернатор ходатайствовал: о введении там военного положения; увеличения войска из числа мобилизованного населения . Об оставлении края с полусотней из Кобдо, считал он, не могло идти и речи.
В апреле 1916 г. целесообразность формирования гарнизона в крае подтвердилась: монгольское правительство вновь стало обсуждать вопрос о территориальной принадлежности Урянхая. Оно отправило А. Я. Миллеру, исполняющему на тот момент обязанности генерального консула в Урге, ноту, в которой было приведено обоснование исторической принадлежности края Внешней Монголии. Министр иностранных дел С. Д. Сазонов телеграфировал А. Я. Миллеру: «Благоволите официально ответить Монгольскому правительству на его ноту, что принадлежность Урянхайского края была спорной еще до провозглашения Монголией своей независимости и Китайское правительство не могло доказать своих прав на этот край. Что касается Монгольского правительства, то оно никогда не имело никаких прав на Урянхайский край и не могло приобрести их по Кяхтинскому соглашению, так как Китайское правительство не могло не уступить Монгольскому правительству территорий, Китаю не принадлежащих».

Пока «урянхайский вопрос» обсуждался двумя правительствами на высоком уровне, ситуация в самом крае обострялась. Так, сын бывшего правителя Урянхайского края Соднам Бальчжир вместе с правителем Соинского сумо гуном Ванчиком организовал из тувинцев, кочующих по южному хребту Танну-Ола, банду для нападения на нового правителя Оюннарского хошуна Агван-Шарыпа. Главной причиной протеста было недовольство политикой русских властей, поддержавших нежелательную кандидатуру Агвана для управления краем. Нападение бандитских шаек порождало панику среди русских поселенцев, многие собирались покинуть свои заимки и бежать. На защиту прибыли дружинники и казачий отряд из 24 чел. во главе с подъесаулом Лихачевым. Объединенный отряд произвел задержание банды, однако ее главари (гун Ванчик и Соднам Бальчжир) скрылись в Монголии, убив перед этим Агван-Шарыпа.
Предотвращение новых конфликтов требовало увеличения военных сил, а их катастрофически не хватало. Например, для защиты Белоцарска не было выделено ни одного человека из казачьей полусотни. Все просьбы комиссара на этот счет были отклонены начальником отряда, который ссылался на недопустимость дробления команды. Для содействия гражданским властям была вызвана Усинская команда в составе 35 чел., но в городе она пробыла лишь до весны.

На изменение ситуации не могло повлиять и вооружение дружинников, которые, по замечанию комиссара края  В. Ю. Григорьева, до «последнего времени существовали лишь по названию, главным образом, по малой оснащенности оружием». Тем не менее, вооружение у добровольцев все же имелось: зимой 1913 г. населению было продано 248 винтовок, еще 252 оставалось в цейхгаузе Усинского отряда, хотя часть оружия, по мнению Н. П. Корзуна, была потеряна, перепродана или пришла в не годность. Все последующие ходатайства комиссара по делам Урянхайского края о вооружении полиции и довооружении населения отклонялись.
Для успокоения населения Иркутским генерал-губернаторством и Генеральным штабом иркутского военного округа были предприняты определенные меры. Во-первых, после смерти Агван-Шарыпа власть над Оюннарским хошуном была разделена между мятежным Соднам Бальчжиром и сыном убитого нойона Агван-Шарыпа. Соднам Бальчжир повинился и обещал быть преданным слугой России. Во-вторых, с целью устранения неточности формулировки ст. 11 Кяхтинского соглашения иркутский генерал-губернатор А. И. Пильц распорядился провести пограничную линию по р. Тес. По его мнению, эта мера не давала бы повода к новым сомнениям и новым тревогам урянхов. В-третьих, в августе 1916 г. в крае была объявлена всеобщая мобилизация и введено положение о чрезвычайной охране.

В это же время в край прибыла еще одна полусотня казаков Верхнеудинского полка Забайкальского казачьего войска, командированная также из г. Кобдо. Всего в состав объединенной сотни входило 2 обер-офицера, 100 казаков, 1 фельдшер и еще 20 казаков ожидались позже. Командовал сотней есаул Масальский.
В телеграмме штаба Иркутского военного округа есаулу Масальскому предписывалось действовать в полном единении с гражданской властью, т. е. выполнять четкие инструкции комиссара по делам Урянхайского края. Однако эта задача не всегда была легко достижимой, часто командующий сотни и комиссар Григорьев не сходились в вопросах разграничения полномочий в управлении сотней. Например, узнав о предстоящем въезде китайского и монгольского чиновников в Урянхайский край, комиссар распорядился сосредоточить основные силы сотни в Самагалтае, а есаул отменил распоряжение комиссара, заявив о бесполезности нахождения сотни за хребтом, поскольку у казаков отсутствовала теплая одежда. В. Ю. Григорьев не раз обращался за пояснениями о разграничении полномочий командования сотней к начальнику штаба Иркутского военного округа и просил установить какие-либо правила «более близкого подчинения  военных гражданским властям».

На характер взаимоотношений командующего сотней и комиссаром по рабочим вопросам по-своему влиял человеческий фактор. В ноябре 1916 г. Григорьев сообщил командующему войсками Иркутского военного округа о непристойном поведении есаула Масальского, несовместимом с «достоинством как вообще офицерского звания, так и в особенности командира отдельной сотни». Комиссар приводил факты о буйстве есаула в состоянии опьянения, конфликтах, оканчивающихся драками, бесцеремонном поведении с русским населением и подчиненными. В декабре 1916 г. начальник штаба Иркутского военного округа писал иркутскому генерал-губернатору, что сохранение сотни под властью этого командира равносильно оставлению опасного оружия в руках безумного.
Масальский в долгу не остался и, в свою очередь, жаловался в штаб Иркутского военного округа на незаконное использование казенных лошадей и труда казаков в личных целях. Сложность конфликта заключалась в том, что есаул был единственным офицером, и, следовательно, единственным из старших военных чинов в крае. В итоге, есаул был отозван в штаб, его место занял сотник Русских.
Смена командования и разграничение полномочий гражданской и военной власти в крае не решили основную проблему: улучшение условий содержания в крае вооруженных сил.

Начальник Усинского отряда местной команды в донесениях комиссару жаловался на нехватку продуктов и денежных средств: «...что же касается довольствия отряда в Урянхае, то в этом отношении пришлось встретить немало затруднений, так как только мясом отряд был вполне обеспечен, другие же продукты имелись не всегда. в особенности затруднялся вопрос с приобретением хлеба и сухарей. .также наблюдается полное отсутствие по продаже круп и сахара, так что люди вверенного мне отряда принуждены были расходовать и свои суточные деньги для того, чтобы иметь пищу в достаточном для себя количестве».
Гарнизон испытывал трудности и с фуражным довольствием. Местное население сено не заготавливало, а запасов русских жителей не хватало им самим.  Сотник Русских доносил о том, что пребывающие с проверки постов офицеры вынуждены ночевать в казарме вместе с нижними чинами, а помещение для казаков не удовлетворяет даже самым скромным требованиям: оно очень маленькое и холодное, кухни при помещении нет, также как нет и умывальной комнаты. Сложившаяся ситуация объяснялась тем, что в городе отсутствовали помещения, пригодные для проживания.
По всей вероятности, трудности с содержанием испытывали не только казачьи отряды, но и полиция. Жалование урядникам Кемчикского и Чжакульского районов не выплачивалось по несколько месяцев.

События февральской революции не привели к улучшению условий пребывания сотни в крае. Командующий войсками Иркутского военного округа писал командиру сотни о том, что сотня в Урянхае должна устраиваться средствами, имеющимися на месте.
Смена власти коснулась перемен не только в сфере командования вооруженными формированиями Урянхая, но и управления края в целом. На первом съезде русского населения Урянхайского края, проходившем 22-28 марта 1917 г. в Белоцарске, состоялось избрание Урянхайского временного краевого комитета общественной безопасности во главе с А. П. Ермолаевым. Он и стал «высшей гражданской властью в крае» и полностью поддержал «деятельность нового российского правительства». Комитету подчинялась казачья сотня и полиция, Усинская местная команда (полурота) находилась в непосредственном ведении начальника Иркутской местной бригады.

С этого времени было принято решение приступить к разработке штатов самостоятельной Усинской местной команды, при этом подчеркивалась необходимость сохранения ее «боевой дееспособности», а это означало, что в команде не могли находиться эвакуированные и раненые. Вопрос привлечения к постоянной, штатной службе членов Усинской полуроты тоже не мог решиться положительно по причине недовольства ими местного населения. Однако вопрос об оставлении края Усинской полуротой и Урянхайской сотней казаков исключался. Более того, на краевом съезде по вопросам о воинских частях рассматривался вопрос о присылке второй сотни.
Временное правительство официально подтвердило протекторат над краем лишь в августе 1917 г., до этого времени власти на месте приходилось решать ряд важных задач по укреплению русских позиций в Урянхае. Опорой этому служила казачья сотня, которая боролась с монгольскими агитаторами, то и дело выдворяя их за пределы края. Обстановку осложнял и китайский фактор: Пекин по-прежнему продолжал претендовать на Урянхай, в этом его поддерживала тувинская элита некоторых хожуунов, в первую очередь Даа и Бейсэ. Причиной активизации Монголии и Урги в «урянхайском направлении» являлась ст. 11 Кяхтинского соглашения 1915 г., согласно которой, работы по разграничению территории с Китаем и Монголией должны были начаться не позднее 1917 г.

После октябрьского переворота военные формирования Урянхая продолжали находиться на службе у комиссара Урянхайского края, отстаивая интересы уже несуществующего Временного правительства. Комиссар и вверенные ему военные не признали законной власть Советов и даже произвели арест некоторых сторонников большевиков, несмотря на то, что сочувствующих советской власти было больше.
 Ситуацию удалось переломить.  Усинская полурота была разоружена, белые офицеры арестованы. На сторону большевиков перешли несколько казаков из стоявшего в Туране казачьего взвода, вскоре командование казачьей сотни объявило населению Урянхайского края о своем нейтралитете и решении уйти в Забайкалье.
Со свержением советской власти в июле 1918 г. в Урянхае был вновь восстановлен протекторат. Для охраны порядка туда отправилась 6-я сотня Сибирского казачьего полка, впоследствии усиленная гарнизоном из Красноярска. Пребывание вооруженных формирований в крае в период существования Омского временного правительства было связано с конфликтами как с местным населением, так и со столкновениями на монгольской границе.  Что из этого получилось,  разговор уже был. Партизаны Щетинкина и Кравченко разгромили белых и взяли Белоцарск.