Поезд 294

Из Киева в Винницу я добрался на скоростной электричке с утра пораньше. Да, она отходила в 6:50 утра, что заставило подняться в 5, зато в 9:10 я уже сошел на перрон Винницкого вокзала под дружные аплодисменты встречавшего меня школьного друга Женьки. Электричка была современной, скоростной, просторной.
На второй день моего пребывания на малой родине я решил обзавестись обратным билетом в Киев. Я пришел на вокзал, который знал не столько с детства, сколько с юношества: поезд №16 Ленинград – Одесса и зеркальный ему Одесса–Ленинград был связующей нитью между бедным студентом политехнического в Питере и родным домом в Виннице. Среди трех залов вокзала я быстро нашел зал с кассами и большим расписанием на стене, и занялся изучением таблицы поездов. Даже для моих двух высших образований она была сложной. Нет, я видел отдельные поезда с конечным пунктом «Киев», но как быть с другими, проходящими через Киев. Как их распознать случайному гостю Подолья.
«Язык до Киева доведет», вспомнил я и обратился в кассу.

– Мне нужен билет до Киева на завтра, чтобы примерно в 2-3 дня быть в Киеве.
– 2-3 дня – это что, 14-15 дня? – спросила кассирша.
– Да, по вашему 14-15, примерно.
– Ясно, понятно с вами, есть поезд , приходящий в 2:40, подходит?
– В смысле 14:40? Ну чтобы не ночью, мало ли...
– В 2:40 дня, а не ночи. Вы же просили на 2-3 дня?
– Здорово, но я не видел его в расписании?
– Вам давать билет на этот поезд?
– Да, конечно, – согласился я, пока за окошком не передумали.
– Купейный или плацкартный?
– Хм.. Плацкартный.
– Постель нужна?
– Так ехать же 3 часа?
- Постель нужна? Не задерживайте очередь.
– Нет, без постели.
– Чай будете?
– Нет, не надо.
– Ехать же 3 часа?
– У меня вода. Или в вагоне куплю, продадут?
– Как хотите. Мне заполнить надо. Имя и Фамилия? Документы есть?
– Михаил Этельзон, вот паспорт.
– Как-как? – она открыла мой паспорт и через минуту я держал в руках билет на Мiхайло Етiлзона.

С новеньким билетом я вернулся к расписанию на стене, пытаясь найти свой поезд №294.
То ли его там не было, то ли моё зрение за 42 года с момента окончания школы покинуло меня полностью. Я повернул обратно к кассе, но там уже набралась очередь из смешанного местного населения, среди которых могли быть и бандеровцы. Я читал о них и меня в Нью-Йорке предупреждали. Лезть прямо в окошко мимо очереди я не решился. Но в соседнем зале пустовало окошко справочной, а что мне надо было, как не справиться.
В небольшой комнате за окошком сидели две женщины за одним столом, но напротив друг-друга, и у стены Коля в форме охранника. Очевидно, он зашел погреться из общего зала или наоборот – охладиться.

– Вот, я купил билет, но не вижу этого поезда в расписании, – проговорил я в окошко, наклонив голову пониже для лучшего звукопроникновения.
– Чего надо?
– Вот билет, а поезда нет в расписании, – повторил я первой женщине.
– У тебя билет есть? – спросила она, держа мой билет в своих руках, – так чего тебе еще надо?
– Надо бы уехать завтра, поэтому волнуюсь. Проверьте, все ли правильно. Нет этого поезда в расписании.
– Что значит нет? Погоди, – и она уставилась в таблицу на стене. Её глаза двигались сверху вниз и обратно cнизу вверх.
Минуты шли медленно, но накапливаясь. По её напряженному взгляду я понял, что она этого поезда не видит. Она встала и подошла к таблице вплотную, как пациент в кабинете глазного врача. Это не помогло. Поезда не было.

– Шо там, – вклинилась вторая женщина.
– Люда, подывысь, у него билет, а поезда нема.
– Як нема? – Люда тоже поднялась с места и встала рядом с первой. Теперь обе их головы ходили сверху вниз и обратно. Такое синхронное изучение расписания. Им бы еще приседать вместе, чтобы лучше видеть.

– Галя, это его билет? – показала она в моем направлении. Я машинально оглянулся, но никого позади или рядом не было, чтобы меня с кем-то путать. В очереди к Люде, Гале и Коле я был один.

– Та его...
– Где ты его взял? – спросила Люда, подойдя к окошку.
– В кассе купил, в соседнем зале, на этом вокзале. В этом городе, – добавил я уже шепотом.
– Ну раз купил, значит с билетом, и завтра уедешь.
– Так поезда же нет в расписании?! А мне точно надо уехать.
– Если поезда не будет, то деньги назад получишь. Железно-дорожно!
– Не, не надо денег, мне в Киев надо.
– Коля, – обратилась она к Коле, – сходи в первую кассу и узнай, что за билет продали, что за поезд.

 В этот момент стало ясно, зачем Бог поместил Колю в ту же комнату. Я спутал форму охранника с формой курьера по особо важным поездам.

Коля уже взял мой билет в свои курьерские руки, Люда уже провожала его до дверей всей своей фигурой, как вдруг Галя за своим монитором вскрикнула: да вот же он, это дополнительный поезд, потому в расписании его нет. Его иногда добавляют из запасного списка.
Коля вернулся на место, а Галя протянула мне билет со словами: шо вы шум подняли, завтра уедете на 294-м и не сомневайтесь, у нас всё с этим на учёте.

На следующий день мы с другом стояли на платформе в ожидании моего поезда. Но я с любопытством посмотрел на свежее расписание: поезда там не было. Зачем беспокоить народ лишней информацией в сложное для страны время. Поезд всё же прибыл. Его сначала объявили по радио и что-то добавили про голову или хвост поезда. Ни я , ни мой друг этой части радиовыступления не поняли..

– Будем стоять посередине, не суетись, – сказал со знанием дела Женька, – у тебя 8-й вагон, это как раз где-то посередине.
– А разметку трудно сделать, чтобы вагоны точно по разметке останавливались? – спросил я и пожалел, увидев лицо Женьки.

Мимо нас пробегали люди с чемоданами и сумками в руках. Одни бежали налево, другие, с риском сбить первых, бежали направо. Наверное, они всё правильно расслышали и поняли. А поезд медленно подъезжал к перрону. Он еще продолжал движение, еще тормозил, но люди на перроне опять пришли в движение. Теперь правые бежали налево, а левые бежали направо. Чемоданы бежали за ними.

– Бежим, – крикнул Женька, подхватив мой чемодан.
– Так мы же посередине?
– Бежим, я сказал, нам налево 4 вагона.

И мы побежали. Я набрал скорость и проскочил мимо первых дверей 8-го вагона, но был вовремя остановлен всезнающим Женькой.
– Куда ты, вот же вагон!

Я дал по тормозам, сделал разворот на 180 и подъехал к дверям вагона. Нас встречала симпатичная проводница, с вагоном явно повезло.

Наступал момент прощания. Я обнял Женьку и трогательно сказал: ну пока, друг, до зустричей.
И он меня обнял обеими руками, как родного. Помолчали.
Рядом стояла та же симпатичная проводница, и можете мне в этом поверить.
Растроганный я ей тоже сказал: и вам счастливо оставаться ! – и бросился обнимать обеими руками. Как родную.
Она отстранилась, улыбнулась и напомнила:
а я с вами до Киева еду!
– Только до Киева? – переспросил я, пожалев, что не еду в Ленинград.

Дальше предстояло занести себя в вагон вместе с чемоданом и рюкзаком, что было непросто, учитывая метровую разницу между уровнем перрона и полом вагона. Я уже хотел сообщить Женьке, что у нас в Америке уровни перрона и вагона совпадают, но передумал. Зачем добавлять печали в такую минуту. Держась одной рукой за поручень, я поднимал чемодан и себя на новый уровень, вспоминая трюки барона Мюнхаузена. Несколько международных матов сорвалось с моих американских губ, чемодан уже был в вагоне и я, как альпинист, перенес свободную руку на следующую опору. Опорой оказалась дверь вагона: я ухватился за ее торец и занес себя в вагон.
Что-то мокрое и липкое давало себя знать на моей левой руке: вся ладонь была в мазуте. В черном мазуте или солидоле такого же цвета. Им смазывали торцы столетних дверей с замками, чтобы они не заклинивали при закрывании. Чудом я еще не коснулся этой рукой своей одежды или рюкзака.
Проводница заметила мою руку и нежно спросила:

– Запачкались, да?
– Запачкался, да!!! – нежно ответить у меня не получалось.
– А вы ничего, не волнуйтесь, вот тряпочка, вытирайтесь, у нас это часто, – и она протянула мне желтую без блакитного цвета тряпочку.
Я протер руку, мазут легко сошел с ладони, но запах керосина с тряпочки втерся в доверие моей ладони.

Секретный поезд медленно тронулся с места. С Винницкого перрона мне, проводнице и всем 15 пассажирам "переполненного" 8-го вагона махал рукой Женька. Я махал в ответ левой рукой, проветривая и выветривая запахи детства.