Освободитель часть 2 глава 10

Размышления
Записав показания Николая Рысакова полковник Дворжицкий откинулся на спинку стула и закрыл покрасневшие ото напряжения глаза. Естественное освещение допросной не позволяло хорошо видеть строчки при письме, да и сказывался возраст.
- По большому счёту, - усмехнулся он. - Мой жизненный путь подходит к концу… Осталось только распутать дело, найти всех убийц Государя и можно на покой!
Он расслабился и мысли потекли ровным потоком, словно течение Невы, которое он слышал через хлипкое окно.
- Ирония судьбы… - неожиданно подумал Андриан Иванович. - Я и предполагаемый второй бомбист Игнатий Гриневицкий земляки. Оба происходим из обедневших шляхетских родов, но он убил русского царя, а я всю жизнь ему служил и пытаюсь найти всех виновных в этом преступлении…
Его размышления перекинулись на Николая Рысакова.
- Вот пример типичного русского человека… - понимал следователь. - Сделал глупость не думая, но всегда готов каяться!
Он не мог решить окончательно, доверять ли его показаниям или нет.
- Русские люди первые актёры в мире! - размышлял полицмейстер. - Их искусство тем выше, что они не нуждаются в сценических подмостках, а просто живут в придуманных ролях. Не взрослеют, умирая седыми мальчиками.
Он прокрутил в мозгу прошедший допрос и мысленно представил лицо Рысакова. Размышления перекинулись на общие темы:
- Русский народ, серьёзный по необходимости, чем от природы. Люди осмеливаются смеяться только глазами, но зато в них выражается всё, чего нельзя высказать словом.
Ему сильно захотелось попасть сейчас же в свою спальную комнату. В отличии от большинства знакомых Дворжицкий предпочитал спать в постели. Он осуждал их азиатские обычаи жизни:
- Несмотря на роскошь передних покоев, предназначенных для приёма гостей и обставленных в английском стиле, из тёмных углов выглядывает грязь и истинно азиатский беспорядок.
Один из его давних товарищей, князь по происхождению, проводил ночи на деревянной скамье, покрытой ковром и несколькими подушками.
- И дело объясняется вовсе не причудой старика… - знал полковник. - Иногда в русских домах можно увидеть парадную постель, предмет роскоши, какую показывают приезжим из уважения к европейским обычаям, но которым никогда не пользуются. Служанки спят в чуланах, а мужская прислуга валяется на лестницах, в прихожих и в гостиных прямо на полу, подложив под голову подушку.

Землемер
Жарким летом 1862 года уездный землемер Дмитрий Михайлов выехал из города Путивль в село Хитровщина, где располагалась усадьба генерала Измайлова. Он происходил из обедневшего дворянского рода и был вынужден служить по гражданскому ведомству. Управляющий имением прислал за ним тарантас с кучером Иваном, молодым, красивым парнем. 
- Придётся мне взять с собой сына Сашу, - сказал землемер, когда понял, что его жена заболела.
Семилетний сын охотно согласился, так как им предстояло, прожить в обширном имении целую неделю, что обещало интересные приключения. В дороге он с интересом слушал разговоры кучера и отца.
- После Манифеста, небось, у вас работы много? - спросил Иван.
- Много! - вздохнул землемер. - С семьёй провожу мало времени. Всё мотаюсь по имениям…
Характер он имел дотошный, подробно рассказал благодарному слушателю, что император Александр II подписал Манифест об отмене крепостного права и Положение о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости, состоявшие из семнадцати законодательных актов.
- Основной акт «Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» содержал главные условия крестьянской реформы, - пояснил Дмитрий, - крестьяне перестали считаться крепостными.
- За это век за царя-батюшку будем молиться! - уточнил возница.
- Помещики сохранили собственность на все принадлежавшие им земли, - пояснил Михайлов, - однако окончательно потеряли право распоряжаться их жизнью! За пользование надельной землёй крестьяне должны отбывать барщину или платить оброк и не имеют права отказа от неё в течение девяти лет. Размеры полевого надела и повинностей должны были фиксироваться в уставных грамотах, которые составляются помещиками на каждое имение и проверялись мировыми посредниками.
- Воля есть, - вздохнул Иван, - а земли нет!
- Крестьянам представилось право выкупа по соглашению с помещиком полевого надела, до этого они именуются временнообязанными крестьянами, - разъяснил Дмитрий. - Те, кто воспользовался этим правом, до осуществления полного выкупа называются «выкупными». 
- За высший душевой надел установлен оброк до двенадцати рублей в год или барщина сорок мужских и тридцать женских рабочих дней в год… - добавил кучер. - Где такие деньги бедному крестьянину взять?
- Основную сумму помещик получил у государства, которому крестьяне должны будут погашать её в течение сорока девяти лет ежегодно выкупными платежами, - добавил Михайлов.
- Дурят нашего брата крестьянина все кому не попадя…
- Пользуются неграмотностью! - согласился землемер. - Раздел земли помещики проводят таким образом, что крестьяне оказываются отрезанными помещичьей землей от водопоя, леса, большой дороги, церкви, от своих пашен и лугов. Накануне я был в соседнем имении, где едва приехавший арендатор-немец в качестве одного из первых русских слов запомнил atreski.    Знакомый помещик хвастался, что его отрезки охватывают, как кольцом, восемнадцать деревень, которые все у него в кабале.
- Ни Бога они не боятся, ни царя! - сплюнул кучер и стеганул кнутом понуро бредущую лошадь.
Она прибавила хода и вынесла тарантас на пригорок, с которого открывался вид на усадьбу отставного генерала
- Вон там главная резиденция Измайлова, - указал рукой Иван, - рядом с усадебным домом два флигеля. В одном из них размещается вотчинная канцелярия и арестантская, а в другом гарем.
- Гарем?! - удивился Дмитрий.
- Комнаты там имеют выход на улицу через помещения, занимаемые барином, - заверил возничий. - На окнах стоят железные решётки. Для прогулки им можно под бдительным присмотром выходить в сад, примыкавший к флигелю, никогда не покидая его территории.
Мальчик Саша в дороге задремал и он рассказал, что число наложниц Измайлова было постоянным и по его капризу всегда равнялось тридцати, хотя сам состав постоянно обновлялся. В гарем набирались девочки, которые подрастали на глазах господина.
- Участь их всех одинакова, - вздохнул Иван. - Любовь Каменская стала наложницей в тринадцать лет, Акулина Горохова в четырнадцать, Авдотья Чернышова на шестнадцатом году жизни.
- А ты откуда это знаешь? - поинтересовался Михайлов.
- Я внебрачный сын генерала, - усмехнулся собеседник. - От одной из таких наложниц. Воспитывался дворовым человеком, зато грамоте обучен… 
Он поведал, как однажды Афросинью Хомякову, взятую в господский дом тринадцати лет от роду, двое лакеев среди белого дня забрали из комнат, где она несколько лет прислуживала дочерям хозяина. Лакеи отволокли к генералу, зажав рот и избивая по дороге, чтобы не сопротивлялась.
- Девушка была наложницей несколько лет, пока не забеременела мной, - помрачнел кучер. - Но, когда она посмела просить разрешения повидаться с родственниками, за такую дерзость её наказали тридцатью ударами плети.
- Дикость несусветная! - выругался Дмитрий и поинтересовался, как генерал контролировал их, когда уезжал.
- Гарем сопровождает господина в поездках… - ответил кучер. - Девушек перевозят в наглухо закрытых фургонах.
За такими разговорами они незаметно подъехали к усадьбе. Иван отвечал за обустройство гостей на ночлег и не скрыл особенности усадьбы:
- Наиболее значительным посетителям генеральского дома по приказу помещика отдавались на растление совсем молодые девочки двенадцати-тринадцати лет… 
- Это же варварство! - не выдержал Михайлов.
- Нимфодору Хорошевскую генерал растлил, когда ей было менее четырнадцати лет. Причём разгневавшись за что-то, он подверг девушку целому ряду жестоких наказаний! - уточнил Иван. - Сначала высекли плетью, потом арапником и в продолжение двух дней семь раз её секли. После этих наказаний три месяца находилась она в запертом гареме усадьбы, и во всё это время была наложницей барина… При том родилась она, в то время как её мать сама была наложницей и содержалась взаперти в генеральском гареме.
- Таким образом, эта несчастная девушка оказывается ещё и побочной дочерью генерала! - воскликнул Дмитрий.
- А её брат, также незаконнорожденный сын генерала, Лев Хорошевский служил в «казачках» в господской дворне. Сколько в действительности у Измайлова детей, никто не знает. Одни после рождения терялись среди дворни. В других случаях беременную от помещика женщину отдавали замуж за какого-нибудь крестьянина, - Иван приготовил для них постель.
На следующий день управляющий имением после сытного обеда отправил их в поездку по дальним сёлам, где жило большое количество освобождённых крестьян.
- Работы много, - понял по приезду на место землемер.
Остаток дня они мотались по полям, а на ночь они остановились в лесу, так как переход между деревнями, в которых предстояло нарезать наделы, был слишком велик. Вдобавок тарантас сломался.
- Не переживай барин! - заверил крестьянин.
В течение часа к услугам Михайловых появился шалаш, где они с большим комфортом и в более опрятной обстановке намеревались провести ночь, чем в любой деревне.
- Русский крестьянин трудолюбив и умеет выпутаться из затруднений во всех случаях жизни! - сказал Дмитрий сыну. - Он не выходит из дому без топора - инструмента, неоценимого в искусных руках жителя страны, в которой лес не стал редкостью.
Видя, как трудился Иван над починкой повозки, он любовался его уверенными, ловкими движениями. Вооружённый топором, тот превратился в волшебника и обретал для них культурные блага в лесной чаще. 
- Русский крестьянин не знает препятствий, - пояснил землемер Саше, - но не для удовлетворения своих желаний, а для выполнения приказания.
Он пояснил, что славянин по природе сметлив, музыкален, сострадателен, а вымуштрованный подданный царя - фальшив, тщеславен, деспотичен и переменчив, как обезьяна.
- Только здесь, в глубине России, можно понять, какими способностями был наделён первобытный человек, и чего лишила его утонченность цивилизации! - рассуждал Михайлов. 
Кучер заменил сломанное колесо срубленным деревом, привязанным одним концом к оси повозки, а другим концом, волочащимся по земле.
- Если телега наша окончательно откажется служить, он в мгновение ока соорудит новую из обломков старой! - засмеялся землемер.
После этого Иван уселся около шалаша под деревом и, мечтательно глядя ввысь, начал развлекать господ меланхоличными напевами, так гармонирующими с лучшими движениями сердца, ибо врождённая музыкальность является одним из даров этой избранной расы.
- Но никогда ему не придёт в голову мысль, - заверил он сына, - что по справедливости крестьянин мог бы занять место рядом с нами в созданном его руками шалаше.
Проводник развёл костёр и приготовил ужин из собранных грибов. Затем продолжил прерванный разговор:
- Генерал устраивает колоссальные попойки для дворян всей округи, на которые свозят для развлечения гостей принадлежащих ему крестьянских девушек. Генеральские слуги объезжают деревни и насильно забирают женщин из домов. И никто не сопротивляется, хотя уже не крепостные!
- Помещик пользуется физической доступностью женщин, - согласился Дмитрий, - но в первую очередь пытается растлить их внутренне, растоптать духовные барьеры. Но почему никто не сопротивляется?
- Однажды, затеяв такое игрище в своём сельце Жмурове, - продолжил кучер, - Измайлову показалось, что девок свезено недостаточно, и он отправил подводы за пополнением в соседнюю деревню. Но тамошние крестьяне неожиданно оказали сопротивление. Своих баб не выдали и, кроме того, в темноте избили генеральского «опричника» Гуська. Взбешённый генерал, не откладывая мести до утра, ночью во главе своей дворни и приживалов налетел на мятежную деревню. Раскидав по брёвнам крестьянские избы и устроив пожар, помещик отправился на дальний покос, где ночевала большая часть деревни. Там ничего не подозревающих людей повязали и пересекли!   
- Долго ли будет провидение держать под гнётом этот народ, цвет человеческой расы? - воскликнул Дмитрий. - Когда пробьёт для него час подлинного освобождения, час торжества? Кто знает?
- Кто возьмётся ответить на этот вопрос? - согласился крестьянин. - Рабами мы были, рабами и остались!
- Лет полтораста понадобится для того, чтобы привести в соответствие нравы с современными европейскими идеями, - предрёк Михайлов, - и то лишь в том случае, если в течение этого длинного ряда лет русскими будут управлять только просвещённые монархи и друзья прогресса, как ныне принято выражаться.
- Одна надёжа, - перекрестился Иван,  - на царя Освободителя!
- Теперь же глубокая рознь между сословиями делает общественную жизнь в России аморальной и невыносимо тяжёлой...
- Он нас в беде не оставит! - заверил кучер. - А мы ему послужим в войнах.
- Будущее покажет, может ли военная слава вознаградить многострадальный русский народ за все невзгоды, причиняемые ему помещиками… - мрачно закончил Дмитрий.
Довольный общением с умным человеком крестьянин завернулся в верный тулуп и мгновенно заснул на пороге шалаша, охраняя сон Михайловых, как верный часовой. Заснул и уставший землемер, только мальчик Саша не спал до утра, встревоженный услышанными ужасами.   
 
 
 
продолжение http://www.proza.ru/2018/06/09/494