Бестужевская старушка или Немытая картошечка

Не часто встретишь на улицах Москвы старушку с такой внешностью, что когда увидишь принимаешься думать – боже, зачем же ты довел свое дело до того, что позволил ей постареть? При этом, постареть таким образом, что глаза остались нетронутыми неизбежным преобразованием времени. И, тем более не часто, когда они, эти глаза глаза, до удивления похожи на глаза твоей жены, пока еще достаточно молодой, которая работает сейчас “из дому“ с компьютером, переодически вспоминая, что я в магазине за покупками и наверняка умудрюсь что-нибудь забыть. И, когда она вспоминает, она звонит мне на мобильник и я ищу – в какой карман  сунул очки на ближнее смотрение и найдя слышу – а почему так долго не берешь мобильник? А мне хочется ответить, не мешай мне видеть тебя через двадцать лет, но я понимаю, что это трудно будет объяснить по телефону, и я не объясняю, а просто спрашиваю – чего еще ты вспомнила, но она говорит, что я как-то странно отвечаю будто у меня кто-то или что-то – другое в голове и она права, потому что мою голову она уже знает не хуже меня... но, вернемся к той... Вчера в одном из отделений популярного продуктового магазина  “Пятерочка“ в Москве что на Хорошево-Мневники  я увидел именно такую и в точности с такими глазами.

В точности такие же,  серо-голубые, огромные, не задетые вмешательством прожитого времени. Старушка была одета и причесана будто она когда-то закончила Бестужевские Курсы так и одевается до сих пор. И вот эта старушка оказалась рядом со мной у овощного прилавка, пытаясь насовать в пластиковый пакет картошки. При этом, когда она насовывала, на ее лице отражалось  недоумение типа когда принимаешь решение в котором неуверен, но принимать надо.

Когда старушка, находилась в заключительной стадии принятия решения, то есть, собралась уже завязывать пластиковый пакет с двумя картофелинами в нем, что я успел подсчитать,  по другую сторону овощного лотка появилась молодая женщина, тоже покупатель и, заметив через проем старушку, которая принимает решение над картошкой на уровне – брать или не брать, сразу же все оценила  и во всем разобралась как это умеют делать молодые москвички – при этом, она текстила на смарте, ну это они тоже делают виртуозно.

Да так вот, во всем разобравшись, молодая женщина профессионально поставленным меццо-сопрано сказала, лучше будет – сделала сообщение хорошо слышное в любом конце магазина Пятерочка и уж конечно – через один прилавок, где мы стояли со старушкой. Я тоже засовывал в пакет картошку, но в этот момент интерес к картошке потерял. Обладательница меццо-сопрано как бы ни к кому не обращаясь, хотя, в отличии от старушки из Бестужевских я хорошо видел,  что она говорит специально для нее (сейчас говорят “эксклюзивно” чтобы было как по-английски ( exclusive), а не “исключительно” как по-старосоветски. 

Я хорошо видел вдаль, потому что год назад мне мои любимые, как их здесь называют, америкосы бесплатно поменяли хрусталики в обоих глазах, а Бестужевской старушке не поменяли, а следовало вместо того, чтобы накладывать на Россию санкции. Хотя справедливости ради по отношению к России надо сказать, что Бестужевская старушка вряд ли была американской гражданкой, наверное поэтому ей не поменяли законно.

Да, будто ни к кому не обращаясь эта, что с поставленным голосом сказала, как спела – а здесь картошка вдвое дешевле, чем там. – Спасибо ей огромное, как здесь стали говорить вместо спасибо большое как говорили при советах.

Бестужевская старушка оживилась.  – А почему? – А потому что у вас иностранная – турецкая, а здесь русская – ответил поставленный голос.  – А чем они отличаются? – Посмотрите, -- сказала певица и исчезла с завязанной русской картошкой в одной руке и мобильником в другой. 

Старушка с особыми для меня глазами услышав, что по другую сторону прилавка лежит существенно более дешевая картошка, к тому же отечественная, а не Турецкая, развязала свой пакет и высыпала на прилавок обе, то есть все турецкие картофелины и прихватив пустой пакет, обошла прилавок в направлении  русской картошки. Я понимал  зачем ей пакет в то время как на обратной стороне новеньких пакетов сколько угодно. Я понимал потому что лично мне понадобилось не меньше пяти минут чтобы разлепить этот слипшийся новенький пакет притом, что на мне были очки на очень близкое смотрение.


Лишь только старушка направилась на другую сторону прилавка, вослед за старушкой, бросив свой пакет я тоже устремился к русскому прилавку и уже через минуту мы оба стояли возле горы русской картошки и ценника, на котором было написано, что она русская.

Русская картошка на самом деле была вдвое дешевле турецкой хотя и выглядела идентичной с ее турецкой сестрой и по цвету и по размеру и по форме. На самом деле, создавалось впечатление, что это турецкая, но измазанная грязью или другими словами – турецкая – это помытая русская, но это уже похоже на специфическую форму поклепа на российскую продукцию сельского хозяйства. Это было то, как думал я. Старушка же впилась взглядом в русскую картошку, и я стал соображать – что же там разглядывать и, отвечая на свой вопрос, глядел, как мне казалось, на ту же картофелину, на которую нацелилась старушка.

Видя, что я присматриваюсь к той же картофелине, что и она, старушка, похоже, почувствовала во мне родственную душу, взяла эту картофелину и глядя на меня...точно, ее глаза... сказала – вы обратили внимание на эти маленькие картофелинки на шкурке основной? Как будто ее дети, не правда ли? –  сказала она с безукоризненной артикуляцией выпускницы бестужевских курсов? – Вы по-видимому прежде были учительницей биологии в школе – сказал я. – В университете, – запальчиво как девчонка поправила она при этом сверкнула серо-голубыми глазами. – Wow, машинально вырвалось у меня. – Yes I was, – ответила она без русского акцента, что звучало бы уез ай уоз, что не одно и тоже.

В это время позвонила жена по мобильнику чтобы я не забыл взять пакет Даниловского ржано-пшеничного хлеба, не перепутай! С большим сожалением я извинился перед старушкой, попрощался и ушел в сторону хлебного ряда... Я вернулся минут через пять, чтобы прихватить оставленный с Турецкой стороны пакет картошки, который наполненный, как я его и оставил, лежал все на том же месте в том же кульке.

На Российской стороне картошки стояла бестужевская старушка с завязанным кульком из четырех картофелин и развязывала кулек. Своими замененными хрусталиками я превосходно вижу вдаль. Старушка меня не видела, как я и предполагал, то есть, был в идеальной позиции чтобы за ней шпионить, что меня смущало, но я ничего не мог сделать с собой. Старушка наконец справилась с кульком и, справившись с сожалением вытащила из него две картошки из четырех и снова завязав кулек на узел  пошла к кассе, куда я подошел когда старушка уже расплатилась за покупку двух русских картофелин, к которым не прибавилось ничего – это я разглядел. Я подумал, что это ее рацион питания на сегодняшний день. В это время опять позвонила жена и спросила – не смог бы я прикупить печенье “Золотая симфония“ и я ушел назад вглубь “Пятерочки“в поисках этой симфонии.

С Золотой симфонией я разобрался быстро. Первый же попавшийся мне (спроси помогу) работник сказал, что мы этой симфонии не получаем, чему я даже обрадовался. Я обрадовался потому что спешил выйти из магазина в надежде еще раз увидеть  Бестужевскую старушку – она не могла бы еще далеко уйти от входных/выходных дверей магазина. Спросили бы меня – зачем мне это нужно, я не смог бы ответить.

Я догнал старушку в двадцать метрах от выхода. Старушка узнала меня и по доброму улыбнулась. Я подумал – точно такой же разрез глаз как у жены. И, еще раз я взглянул на ее прозрачный пакет с двумя картошками.

Я сказал – я позвонил жене и она говорит – картошки не надо, у нас ее навалом. Я протянул свой пакет с турецкой картошкой старушке и сказал – возьмите мою к своей, даже мыть не надо, пожалуйста.

По мере того, как я говорил, лицо старушки менялось – улыбка уходила а я уже не мог остановиться и выпалил всю эту неуклюже-подготовленную фразу, которая не управлялась моей волей.   – Я не нищая, -- прервала меня старушка. – Я купила что мне было нужно и нет нужды в подаяниях. В уголках глаз блеснули слезинки и, видимо, чтобы я не заметил  старушка повернулась ко мне спиной и зашагала своей дорогой так быстро как она могла.

А я пошел домой, волоча продукты из “Пятерочки“ в левой руке с протянутой правой, на которой все еще безвольно висела отвергнутая турецкая картошка...
 
Мне удалось напечатать все что выше до вечера потому что меня никто не дергал. Напечатав  я показал жене (я всегда показываю). Как только жена прочла, что она делает очень быстро,  я сказал – Будет называться “Немытая картошечка”. – Нет! – быстро и убежденно, возразила жена. – Будет называться “Бестужевская старушка” и сверкнула на меня своими глазами – глазами соучастницы истории, в которой я, как просто наблюдатель мог что-то перепутать, что с наблюдателями часто случается.