Промысел 2 14 5

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602

Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2018/06/07/334

Кин завершил виток.
«Отец Сущего, как хорошо гостить у Тебя:
благоухающий ветер, горы, простёртые в небо,
беспредельные воды, отражающие золото лучей и лёгкость облаков.
Вся природа таинственно шепчется, вся полна ласки, и птицы и звери носят печать Твоей любви».

Тонд начал следующий.
«Ты ввёл нас в дивный круг живых. Мы увидели небо, как глубокую синюю чашу,
в лазури которой звенят птицы, мы услышали умиротворяющий шум леса
и сладкозвучную музыку вод, мы ели вкусные плоды и душистый мёд.
Хорошо в твоём мире, радостно у Тебя в гостях».

Тинк.
 «Слава Тебе за праздник жизни;
 Слава Тебе за благоухание растений;
 Слава Тебе за сладостное разнообразие ягод и плодов;
 Слава Тебе за сияние утренней росы;
 Слава Тебе за улыбку светлого пробуждения;
 Слава Тебе за данную жизнь, предвестницу будущего!»

Лайп.
«Силою Духа Святого обоняет каждый цветок, тихое веяние аромата,
нежность окраски, красота Великого в малом.
Хвала и честь живому творцу простирающему цветной поддон луга,
венчающему лес плодоносными кронами, а души — радостью созерцания».

Кин.
«Ты источник жизни, Ты победитель смерти.
При свете звёзд и песни ранних птиц стоят долины и леса в брачных уборах.
Вселенная - невеста твоя. Она ждёт нетленного жениха.
Если Ты траву так одеваешь, то как же нас преобразишь за гранью времён,
как просветятся наши тела, как засияют наши души!»

Тонд.
 «Слава Тебе, изведшему из темноты разнообразные краски, вкус и аромат;
 Слава Тебе за радушие и ласку всей природы;
 Слава Тебе за то, что Ты окружил нас тысячами Твоих созданий;
 Слава Тебе за глубину Твоего разума, отпечатлённого во всём мире;
 Слава Тебе, зажёгшему впереди яркий свет вечной жизни;
 Слава Тебе, за надежду нетленной красоты!»

Тинк.
«Как Ты услаждаешь думающих о Тебе, как животворно слово Твоё,
окрыляет и живит беседа с Тобой.
каким трепетом наполняется сердце, как величава и разумна становится природа и жизнь!
Где нет Тебя — там пустота.
Где Ты — там богатство души, там живым потоком изливается песня славы».

Лайп.
«Когда на мир сходит закат тишиной угасающего дня, я вижу Твой круг, облачённый в войлок зари.
Огонь и пурпур, золото и лазурь пророчески говорят о неизреченной красоте Твоих селений,
торжественно зовут: пойдём к Отцу!»

Кин.
 «Слава Тебе в тихий час вечера,
 Слава Тебе, излившему миру великий покой;
 Слава Тебе за прощальный луч заходящего светила;
 Слава Тебе за отдых благодатного сна;
 Слава Тебе за Твою благость во мраке, когда далёк весь мир;
 Слава Тебе за умилённое движение растроганной души;
 Слава Тебе за обещанное пробуждение к радости вечного невечернего дня!»

Тонд.
«Не страшны житейские бури тому, у кого в сердце сияет светильник Твоего огня.
Кругом непогода и тьма, ужас и завывание ветра. А в душе тишина и свет.
Там Иис Посланный ! И звучит песнь славы».

Тинк.
 «Слава Тебе за непрестанные заботы обо мне;
 Слава Тебе за промыслительные встречи с людьми;
 Слава Тебе за любовь родных, за преданность друзей;
 Слава Тебе за кротость животных, служащих мне;
 Слава Тебе за светлые минуты моей жизни;
 Слава Тебе за ясные радости сердца;
 Слава Тебе за счастье жить, двигаться и созерцать!»

Лайп.
«Как Ты близок в мощном движении грозы,
как видна Твоя могучая рука в изгибах ослепительных молний, дивно величие Твоё.
Голос Создателя в шуме лесов и тишине долин. Голос Создателя в рождестве громов и дождей.
Голос Создателя над водами многими.
Хвала Тебе в грохоте огнедышащих гор. Ты сотрясаешь поверхность мира как одежду.
Ты вздымаешь до неба ветра и воды.
Хвала смиряющему человеческую гордыню, исторгающему из сердца крик осознания твоей славы!»

Кин.
«Как молния, когда осветит праздничный круг, то после неё жалкими кажутся огни светильников.
Так Ты внезапно блистал в моей душе во время самых сильных радостей.
И после молниеносного света какими бесцветными, тёмными, призрачными казались они.
Душа гналась за Тобой».

Тонд.
 «Слава Тебе, край и предел высочайшей человеческой мечты;
 Слава Тебе за нашу неутомимую жажду общения с тобой;
 Слава Тебе, вдохнувшему в нас неудовлетворённость насущным;
 Слава Тебе, облекшему нас тончайшими лучами;
 Слава Тебе, сокрушившему власть духов тьмы, обрекшему на уничтожение всякое зло;
 Слава Тебе за откровения, за счастье чувствовать Тебя и жить с Тобой!»

Тинк.
«В дивном сочетании звуков слышится Твой зов.
Ты открываешь нам преддверия грядущей жизни стройностью пения
высотой звучащих красок, блеском творчества.
Всё истинно прекрасное могучим призывом уносит душу к Тебе,
заставляет восторженно петь песню славы!»

Лайп.
«Наитием Святого Духа Ты озаряешь мысль мастеров.
Силой Сверхсознания мудрецы пророчески постигают Твои законы,
раскрывая нам бездну творческой премудрости Создателя.
Их дела невольно говорят о Тебе;
о, как Ты велик в Своих созданиях, о, как Ты велик в человеке».

Кин.
 Слава Тебе, явившему непостижимую силу в законах вселенной;
 Слава Тебе, вся природа полна законов Твоего бытия;
 Слава Тебе за всё открытое нам по благости Твоей;
 Слава Тебе за то, что Ты сокрыл по мудрости Твоей;
 Слава Тебе за беспредельность человеческого ума;
 Слава Тебе за животворящую силу труда;
 Слава Тебе за огненные языки вдохновения!»

Тонд.
«Как близок Ты во дни болезни,
Ты Сам посещаешь больных, Ты Сам склоняешься у страдальческого ложа
и сердце беседует с Тобой. Ты миром озаряешь душу во время тяжких скорбей и страданий,
Ты посылаешь неожиданную помощь. Ты утешаешь, Ты любовь испытующая и спасающая,
Тебе поём песнь славы!»

Тинк.
«Когда я в детстве первый раз сознательно призвал Тебя,
Ты откликнулся, и душу осенил благоговейный покой.
Тогда я понял, что Ты — благ и блаженны прибегающие к Тебе.
Я стал призывать Тебя снова и снова, и ныне зову!»

Лайп.
 «Слава Тебе, исполняющему во благих желания;
 Слава Тебе, бодрствующему надо мной день и ночь;
 Слава Тебе, врачующему скорби и утраты целительным течением времени;
 Слава Тебе, с Тобой нет безнадёжных потерь, Ты даруешь всем вечную жизнь;
 Слава Тебе, Ты одарил бессмертием всё доброе и высокое,
Ты обещал желаемую встречу с перешедшими грань!»

Кин.
«Я видел много раз отражение Твоей славы на лицах умерших.
Какой несказанной красотой и радостью светились они,
как воздушны были черты, там было торжество достигнутого счастья,
молчанием они звали к Тебе.
В час кончины моей просвети и мою душу, зовущую: Слава Отцу и Сыну и Святому Духу!»

Тонд.
 «Слава Тебе за непостижимую живительную силу благодати;
 Слава Тебе, неиссякаемая бездна прощения;
 Слава Тебе, за чашу жизни, за хлеб вечной радости;
 Слава Тебе, возведшему нас на небо;
 Слава Тебе, возрождающему нас животворящими водами принадлежности к Твоим!»

Тинк.
 «Разбитое в прах нельзя восстановить, но Ты восстанавливаешь тех, у кого истлела совесть,
возвращаешь прежнюю красоту душам, безнадёжно потерявшим её.
С Тобою нет непоправимого. Ты весь любовь. Ты — Творец и Восстановитель.
Тебя хвалим песнью славы!»

Лайп.
«Отец вселенной, ты предвидел отпадение гордого первопредка.
Спаси меня силой благодати, не даруйй мне отпасть от Тебя,
не дай усомниться в Тебе.
Обостри слух мой, дабы во все минуты жизни я слышала Твой таинственный голос
и взывала к Тебе, вездесущему!»

Кин.
 «Слава Тебе за промыслительное стечение обстоятельств;
 Слава Тебе за благодатные предчувствия;
 Слава Тебе за откровения во сне и наяву;
 Слава Тебе, разрушающему наши бесполезные замыслы;
 Слава Тебе, страданиями отрезвляющему нас от угара страстей;
 Слава Тебе, спасительно смиряющему гордыню сердца!»

Тонд.
«Нетленный Повелитель веков,
силою Промысла Твоего содержащий в Своей руке все пути человеческой жизни.
Благодарю Тебя за ведомые и сокровенные благодеяния, за данность и будущее.
Простирай впредь твои милости нам, поющим песнь славы».

Тинк.
Благодарю и взываю со всеми, познавшими Тебя:
Слава тебе, Триединый Создатель мира, сегодня, прежде и до последних минут!» * [Митрополит Трифон Туркестанов. «Слава Богу за всё!»]


Камни белой гряды омывает скорое на мели течение. Приходится цепляться за гладкие бока, перехватывать сбрасываемые водой руки. За малое время Конни истёк усталостью, пожалел, что родился. Наконец удалось закрепить ступни в горячей трещине, и навалился сон.

Очнувшись от мягкого толчка, Конни почувствовал, что плывёт. Грузило где-то потерялось, дыхательная трубка торчала под опояской . Было пусто, звёздно, гулко. Показалось, река стиснута в ладони горного ущелья. По скату стремени и очертанию отвесных берегов охотник предположил: движется против течения.

Глупость не проходит без следа, решил Конни, опустил ноги в поисках дна. Не сразу удалось обрести устойчивость. Мощный поток выбрасывал в зыбь, увлекал помимо воли. И вот сияющая отсветом небес дорожка чистой воды осталась справа, пальцы ощутили навязчивую путаницу водорослей.

Берег встретил множеством точек опоры, позволил подняться на нерукотворное подобие тропы. Кровососущие насекомые зазвенели привычно и торжественно. Речная морока исчезла. Человек укутал мокрой тканью тело, выверил направление, пошёл туда, где тонкой нереальностью явился таящий опасение и надежду зов дыма.

Врождённый навык охотника служил верно, летающий нож, подарок Мейса, обещал удачу. Приближение утра оттенило контуры запахов и звуков, позволило своевременно обнаружить едва теплящееся кострище. Круг был очерчен по правилам, мешок висел высоко, связанные шатром ветки защищали ночёвщиков от нападения.

Конни притаился на соседнем дереве, решил ждать и дождался. Сначала опустился короб, затем сошли вниз охотник и женщина.

«Я вижу тебя, слезай!»
Без долгих церемоний закричал хозяин стоянки. При таком раскладе опасаться и прятаться казалось глупо. Выполнил, что велели и услышал:
«Моё имя Нокк с Излучины. Я ждал здесь беглеца Айби, что б тебе знать».
Конни молча кивнул. Стало понятно: ждал и дождался.

Нокк выглядел несколько встрёпанным. Одолела запарка последнего дня. Вообще-то жизнь нравилась. Перемещаться на большие расстояния привык. Оболочка подчинялась безупречно. Скорость не пугала, точность мига обесцвечивания откровенно радовала. Ида говорила, что охотник пользуется орудием опосредованно. Если жена уснёт во время полёта, муж не справится с посадкой.

Уйти с Серого Плато оказалось непросто. Генеральный виток затянулся. Новое правило складывалось неожиданно и строго, давалось на века. Рождённая живым голосом хвала Триединому Создателю под чуткими прикосновениями выводящих ритм пальцев обрела контуры, зажгла сердца, откликнулась согласным миганием наблюдающих издали звёзд.

И, как обычно в круге, явился ответ, откуда не ждали. Выбросивший пресмыкающихся служитель Котти схватил за хвост время.
«Большой Совет», добытчики, жёны! – Всклокоченный человек сделал шаг, поднял руки. – Я, уроженец племени Солёного Озера, хочу прощения от людей и Сущего за то, что убивал невинных, глушил данный матерью разум веселящими снадобьями, даром ел хлеб».

И взмыла тишина в зенит, вернулась клином, смяла миг!
«Горе имеем сердца!»
* [святитель  Иоанн Златоуст Литургия]
Сказали бы на земле. Желанное исполнилось. Отец велел простить, Сын посредством Духа выполнил повеление. Каждый осознал: дана возможность причаститься Вечной Жизни, беззаветной Любви, власти над расколотостью мира.

«Я! Вождь Мойи подхватил эстафетную палочку Слова. – Я страдал чрезмерным любопытством, совал нос в чужие дела, забывал свои».
Голоса людей потекли один из другого. Исповедь соединила исповедующихся. Круг напряг волю, активировал совокупный разум. Слово покаяния освобождало головы от непригодных для будущего помыслов, позволяло душам сбросить жухлую листву затаившегося под маской здравого смысла лукавства, горькие подозрения, постыдные намерения.

Кин обратил внимание: нет ничего нового. Всё, что охотники и женщины говорят, касается каждого лично. Когда дошла очередь, родоначальник племени Синих Камней сказал:

«Названные бесчинства я делал или мечтал делать, но боюсь объявить. Жду осуждения. Развенчают гордеца. Станут пальцем показывать. Простите люди, Предвечный Отец и отсутствующая женщина за ложный стыд, самомнение, недоверие вам».
Простили, ибо каждый боялся того же.

«Обещаю отдать!»
Сквозь невнятное хрипение выдавил Ломп. Разрешили выполнить.

Котти простил всех предельно просто, под видом помощи ближнему встал левее змееносца, и когда виток был кончен, отбил финальную дробь. Круг распался молча. Члены «Большого Совета» стали одни на пустой площади, объявили повелителю окончательное решение:

«Ты , мудрый человек, один остался. – Сказал Гонт, сын Лейма с Восьмирогой Отмели. - Слушай слово «Верных»! Глиняные Пещеры не духи погубили. Гора обманчива глиной, пустоты исстари считаются опасными. Осведомлённые люди знают, в промежуточных пластах таится живой камень огневец, дышит сквозь трещины. Много дней готовился конец неповиновения закону. Смелые охотники складывали в скрытых отнорках горячее гнильё. Люди уцелели, потому что жидкость для отпугивания зверя не успела загореться. Пламя вспыхнуло глубоко, возле источников самоподжёга. Тайны твои открыты. Увечные и загубленные сочтены, сподвижники явлены. Каждый из них волен погибнуть или с поклоном прийти к родовому костру. Тебе жить в Сизом Ущелье до весны, потом возвращайся на Витой Остров, бери женщину, если отец позволит».

Нокк не стал досматривать свержение властелина, вернулся к жене и вовремя. Долженствующий быть случайным пришлец чуть было ни застал предуготовления, вынырнул из лесу, едва успели переместиться, зажечь и погасить костёр.

«Здесь твоё, - указал Кин на короб, - возьми и пользуйся».
Конни опасливо подошёл, откинул крышку. Притянутый лыками отхожий горшок белел в одном углу, кувшин с водой в другом. Посредине, свернувшись клубочком, спала девочка. Охотник чуть ни рухнул поверх.

«В коробе держали, как сосунёнка!»
Воскликнул отец и подхватил на руки лёгонькое тельце.
«Живая. Не плачет, - откомментировал Кин. – Умница. Хорошей хозяйкой вырастет, я сказал».

Ида невесть откуда вынула горшок с тёплой похлёбкой, раздала миски. Девочка не хотела брать ложку, точно детёныш сосуна, цеплялась за кожистые перепонки взрослой особи. Лубяную темницу сожгли, посуду из заточения распластали в глину. Перешагнувший через множество смертей Айби плакал без стыда.

«Ты, охотник, велел тайно разыскать Мойна брата, - рассказала дочь. – Этот закрыл в короб, приказал не звучать. Я выполнила. С тех пор не видела людей. Руки подавали воду и пищу, забирали нечистое».
Конни не задавался вопросом, почему Нокк ждал именно здесь, пытался есть, ласкал ребёнка.

«Спустись к реке, - сказал охотнику Кин, когда позавтракали. – Опасности для вас нет. Ты, Конни Айби, долго жил под звёздами, проживёшь ещё дольше. Главное теперь, вернуться домой, разыскать жену. Иди у кромки воды против течения. Встретишь людей, объясни, что заблудился в горах. Попроси помощи».


Продолжение:
http://www.proza.ru/2018/08/13/1090