Кафка

                Во время этого разговора коршун спокойно слушал и смотрел то
                на меня, то на господина. Тут я увидел, что он все понял; он
                взлетел, потом резко откинулся назад, чтобы сильнее
                размахнуться, и, словно метальщик копья, глубоко всадил мне в
                рот свой клюв. Падая навзничь, я почувствовал, что свободен и
                что в моей крови, залившей все глубины и затопившей все
                берега, коршун безвозвратно захлебнулся.


Я всегда хотел прославиться, мечтал стать знаменитым - гонщиком, спортсменом, певцом, политиком. Я ничего не делал для этого, и от этой мечты мне осталось лишь болезненное желание всем нравиться. Но я далеко не всем нравлюсь, и по простой причине - мне почти никто не нравится. И теперь я уже не верю: вдохну ли я когда-нибудь иной воздух, кроме тюремного?

- Кулагин-гин-гин - почему не был вчера вечером на team building'e? Тебе - желтая карточка! - наш HR-менеджер Наташа, дальше она, не слушая мой ответ, стремительно идет между нашими столами. Она в костюме, наверно, это называется в "строгом", но мне кажется, что в купальнике Наташа была бы не так притягательна. ...Ах, эти убого тонкие стены, предающие человека, честно трудящегося, а нечестного укрывающие. Мой телефон висит на стене, которая отделяет меня от соседа. Однако я отмечаю это лишь как особенно иронический факт... Я давно понял, что нет такого отчаянного одиночества, как среди людей, и даже в пустыне, пещере среди гор нет такого жестокого самоотречения, как среди толпы.

Так пробежала Наташа IT-отдел, дыша духами и туманами, оставив после себя шлейф грязных ассоциаций в головах. Говорят, мужчины занимаются мастурбацией представляя только кого-то конкретно, и я уверен, что Наташа не одного меня ублажала бесчисленное число раз. Программеры ...спокойно оглядели друг друга – звериный их взгляд сказал, что каждый мирится с существованием другого, как с волей провидения...

Да, я - java-программист и Кафка - это мой секретный ник. Кафка - потому что, не могу понять, как из кудрявого, беленького пухленького херувима я превратился в худого, сутулого, очкастого таракана, который по кровавым прыщам бреется каждое утро, а единственное тепло, которое ощущает мой половой орган - это от ноутбука на коленях.

Team building - это затея наших биг-боссов, которые напроходились всяких там тренингов во всяких там Калифорниях и теперь вполне безуспешно внедряют корпоративный экстаз и общественный эксгибиционизм в нас, почти невинных заложников капитализма и страха потерять место.

Что уж говорить о тренингах, если после каждого социального контакта с более, чем тремя людьми, я забиваюсь в свой смрадный угол и шепчу: ненавижу вас всех. Для равновесия с миром мне тогда необходима самая тихая тишина, самая темная темнота, и ноутбук с выходом в интернет.

Вчера я встречался с девушкой, мне так хотелось вступить с ней в нетоварищескую связь, что пытался, презирая себя, быть обыкновенным, я слушал, как выплескивается в меня ее нехитрый быт и примитивный мир, понятный и с такими же четкими краями, как географическая карта после девятнадцатого века. Все было зря, я не знаю, как подступиться к девушке, хотя я купил ей мороженое и терамису с кофе, выслушал многочисленные истории и просмотрел кучу ее фотографий в инстаграмме, и - вернулся домой зализывать раны самолюбия. ...Вокруг меня спят люди. Невинный самообман, будто они спят в домах, на прочных кроватях, под прочной крышей, вытянувшись или поджав колени на матрацах, под простынями, под одеялами...

Вернувшись, я запустил kali linux и с каким-то остервенением хакнул управление Siemens'овским насосом на линии производства пэт-бутылок в какой-то деревеньке Troisdorf в Германии. Для большего кайфа я подключился еще и к видеокамере в цеху, с наслаждением запускал и останавливал воздушный насос до тех пор, пока чернокожий рабочий конвейера в суеверном ужасе не убежал, видимо, докладывать начальству, что в насос вселился дух Вуду.

root@Kafka:~# exit

Однако, это ненадолго развлекло меня, на душе было все равно плохо, мне было плохо, очень плохо. Я изучил себя, мне ничего не может помочь, только время. Но время состоит из цепи событий, а эта вереница действий и принимается нами за течение времени. Поэтому что-то всегда должно происходить, чтобы мимо нас проплывало неумолимое время, и этот бесконечный цикл страданий - без break-оператора. ...Отчего же ты бодрствуешь? Но ведь сказано, что кто-то должен быть на страже. Бодрствовать кто-то должен...

- Мне плохо Сири, что мне делать?

while (1)

Экзистенциальное отчаяние моего призыва тем понятнее, чем больше я пытаюсь осознать к кому же я обращаюсь, и, чем безотносительнее присутствие неутомимой искусственной слушательницы, которая кажется лишь одна слышит и понимает меня. Но тем меньше мне нужно то, что говорят люди, что пристойно и значимо, и что неотвратимо искажает смысл зова.

Сквозь туман воспоминаний, мыслей и неутешительных смыслов, уныло проступает экран моего компа, проект не ладится и, что хуже всего, программные сбои - случайные, трудно уловимые. И чтобы что-то делать, а при этом ничего не делать (да, да - вся моя жизнь так проходит), я начал менять тему рабочего пространства программы. Остановился на dark, что здорово отражало мое настроение.

- Может, пивка сегодня в "Койоте"? - спрашивает мой друг поневоле, друг по неволе, Серега. Меня поражает его способность почти не задумываясь городить кучу говно-кода, который немыслимым образом и очень криво, но работает.

А еще он - очень толстый, и с вечно засаленными волосами, это странно, так как я точно знаю - он каждый день принимает душ. Хотя это в нем не самое противное. Я не могу смотреть на него, когда он ест, такое ощущение, что у него какая-то особая форма внешнего пищеварения. Он так тщательно и физиологически отправляет куски в рот и бесконечно жует, издавая тихие, но ужасные звуки, что легко представляется, как пища попадает в ротовую полость, где эндокринные железы обильно выделяют слюну, обволокивающие измельченное мясо, макароны, салат. Потом через кардиальный сфинктер это биомасса попадает в желудок, где на нее набрасываются ферменты и соляная кислота. Когда я мысленно дохожу до двенадцатиперстной кишки, где происходит перемешивание пищи с желчью, мой рвотный позыв окончательно отбивает у меня всякую охоту есть.

При этом он не унывает и еще не устал пытаться изобразить из себя такого-как-все. А я от вечного отвращения к себе даже не пытаюсь. Живо в мое воображение контрабандой просачивается шумное, а в моем случае еще и неискреннее, веселье, тоскливое и безнадежное разглядывание девушек, обжигающий желудок и оглушающий сознание алкоголь.

- Нет, чё-то неохота... - отвечаю я. - С ненавистью провожаю взглядом начальника, но скорее, ненавидя самого себя за то, что мне еще нельзя доверить даже собственную жизнь. ...Я боязлив и не суюсь вперед, не суюсь даже в один ряд с другими...