Хенде хох! Сдавайтесь!

Про мою учительницу немецкого языка знают все, кто знает меня. Я рассказывала эту историю сыну, своим ученикам и их родителям, знакомым учителям и просто друзьям. Нет, она не совершала подвигов, не сделала из меня переводчика, не прославилась в мире на ниве педагогики. Но именно её я считаю педагогом от Бога.

В советской школе иностранный язык начинали учить с пятого класса. Класс делили на две группы, половина учила английский, половина - немецкий язык. Моя мама на родительском собрании записала меня в немецкую группу, потому что сама когда-то учила немецкий. Ох, и устроила я вечером скандал! Почему меня-то никто не спросил? Я точно знала, что международным языком в мире считается английский.

И вот мы впервые сидим в кабинете иностранных языков. Он маленький, потому что всегда полкласса всего занимается. Какие-то плакаты висят с алфавитами, картинки-карточки. В класс заходит бодрой походкой миниатюрная молодая женщина с навороченной большой причёской. Тогда в моде были шиньоны (подкладные волосы). Через пару лет только я узнала, что у неё свои шикарные волосы аж до колен!
 Приятный мягкий голос:

-Здравствуйте, ребята! Садитесь. Меня зовут Тамара Прокофьевна, я буду вести у вас уроки немецкого языка. Кто знает, что это за язык?

- Хенде хох! - выкрикнул с последней парты Вовка.

- И как это переводится?

- Руки вверх! Это все знают! В кино про войну всё время кричат немцы, а наши не сдаются!

- А я умею здороваться по-немецки: гутен морген, гутен таг, шлёп по морд... ой!... Это считалка, - Ленка пошутила.

Все смеются, напряжение исчезает. Начинается знакомство индивидуальное, по журналу. В этом списке я значусь первой.

- Башаева Ирина... Кто Ирина?

Я сижу. Потому что у меня протест, закипает всё внутри и надо не торопиться. Встаю медленно и громко говорю:

- Это я. Но имейте в виду, что я ваш фашистский язык учить не буду!
 
Прямо сразу такая тишина наступила, просто мёртвая. Все замерли - что сделает и что скажет учитель на эту выходку. Тамара Прокофьевна поправила причёску, посмотрела на меня и спокойно спросила:

- Почему?

- Он мне не нравится! Он фашистский, а фашисты убивали наших партизан.

- Так нам и надо учить немецкий, чтобы понимать, что они там замышляют, - это с третьей парты Юрка умную мысль подал.

- Хенде хох! Руси швай! - веселился Вовка.

- На немецком языке говорят не только фашисты, - спокойно и твёрдо заявляет новая учительница. - В Европе немецкий - второй после английского по распространённости язык. И не только ФРГ И ГДР говорят на нём. Австрия, например. Во многих странах он является одним из официальных -  Бельгия, Италия, Швейцария...

- А мне не нравится!

- А ты хорошо знаешь этот язык? - уже улыбаясь спрашивает Тамара Прокофьевна.

- Никак не знаю, только «хенде хох» и «аусвайс»...

- Понимаешь, Ира, не может нравиться или не нравиться то, чего ты не знаешь. Вот ты банан настоящий пробовала?

- Нет. Только сушёные. Все такие едят.

- Значит, ты не можешь сказать - нравятся тебе бананы или нет. Ты настоящие не ела никогда. Так и с языком: кто-то сказал, что на французском лучше объясняться в любви, на украинском петь, а на немецком лучше всего ругаться. А ты же ни один из них не знаешь, чтобы согласиться или опровергнуть! Так что твои доводы неверны. Потому я предлагаю такое решение вопроса: ты изучаешь предмет только на «отлично», а на выпуском вечере я сама попрошу, чтобы тебе разрешили сказать всем, что немецкий язык плохой. Договорились?

Я радостно кивнула. Ух, как я потом это громко скажу! На весь спортзал, где последний звонок каждый год звучит. Потом подумала - так долго ждать!? А ещё потом  подумала - а смогу ли я этот гадский немецкий выучить на пятёрку? Но договор уже вступил в силу и урок начался...

В первый месяц мы научились по-немецки говорить «Меня зовут Ира, мне 11 лет». Считать до десяти и десятками. Ещё мы стали понимать, что говорит Тамара Прокофьевна, заходя в класс:

- Guten Morgen (Tag, Abend)! Setzen sie, bitte... Danke. Hausaufgaben...

Ещё мы частенько обменивались впечатлениями и знаниями с группой английского языка.
 
-А у нас мама знаешь как? Мутэр! А папа - фатер! А у вас как? А карандаш у нас знаете как? Не скажу! Слово неприличное! Бляйштифт!

Первую четверть веселились, познавая мир немецкого и английского общения. Англичане бегали с зеркальцами, что-то там с языком вытворяли. Мы придумывали себе немецкие имена и разговаривали при них типа на немецком. А потом начались будни - правописание, грамматика и прочие Pr;sens и Futurum. В немецкой «Ш» оказалось сразу три буквы, а в «Ч» - четыре! Какие-то точечки над гласными то есть, то нет. Артикли! Да, артикли - это отдельная песня!..

Я выписывала «Пионерскую правду» на немецком языке и ещё какую-то немецкую газету. Мы слушали на пластинках правильное произношение звуков и слов. Рукописные словари личного немецкого лексикона толстели. И если по остальным предметам я могла позволить себе не выучить урок, то немецкий старалась учить изо всех сил! Нет, не потому чтобы потом прокричать на линейке, я про это забыла через два месяца. Закрепилась установка - в аттестате по немецкому должна стоять пятёрка!..

Разные были годы, разные старания, разные оценки по другим предметам, а физкультура, пение и немецкий - только «отлично». Но вот «Десять лет, десять звонких ступеней» - всё, последний звонок, экзамены, выпускной! Очень я перенервничала в этот вечер. С мамой поссорилась, не помню даже из-за чего. И из Дома культуры, где нам выдали аттестаты зрелости (вот надо же так назвать документ об окончании школы), я убежала домой.
 
Столовая школы светилась окнами, шевелились занавески и двигались тени. Я смотрела на них из окна своей кухни, плакала и ела прямо из кастрюли холодные макароны. Стресс заедала, наверное. Сейчас вообще не могу понять сей поступок. Кто и как меня уговорил вернуться в школу, я не помню. Наверное, завуч Людмила Ивановна позвонила, я же там что-то должна была устроить, как культмассовый сектор школы.

В столовой было шумно и весело. Родители сидели за столом с учителями, мы за своими - два класса, два длинных стола. Столовская сервировка из гранёных стаканов и алюминиевых вилок. И салаты без изысков, но очень вкусные. Оленина  - как я потом скучала по этому жёсткому северному мясу! И ещё на столах стояли большие зелёные чайники, а в них, оказалось, был не чай, а вино! А я-то не знала!.. Ну, и запила парой больших глотков...

Много было тостов и разговоров. Учителя вспоминали и желали, родители напутствовали, мы что-то пели, обещали. Но уже не очень-то и веселились. Потому что этим вечером осознали - всё, детство кончилось. Завтра надо прощаться, собираться и лететь на материк, начинать свою самостоятельную жизнь. Это и интересно, и страшно...

- Я хочу сказать и как мама, и как учитель, - слово взяла Тамара Прокофьевна, две дочери-близняшки которой учились со мной в одном классе и тоже были выпускницами. - Я верю в наших детей! Это один из самых лучших выпусков нашей школы! Они все талантливы, целеустремлённы...

Я не гарантирую точность изложения этой речи, я суть только помню. Ещё она пожелала нам успехов, трудолюбия и усидчивости, всем поступить туда, куда собираемся. У нас же в ВУЗах были настоящие экзамены, не по документам, как сейчас, и конкурсы на каждое место большие.

- А ещё, в заключение, я хочу выполнить одно обязательство. И прошу сюда подойти Иру Башаеву. В пятом классе она, не зная предмет, заявила, что немецкий язык плохой. Сегодня Ирина имеет отличную оценку в аттестате по иностранному. Я обещала, что при таком раскладе она может с полным правом повторить свои слова на выпускном вечере. Пожалуйста, говори!

- А что говорить?

- Что тебе этот язык не нравится, что на нём только ругаться...

- Нееет... Язык, как язык, - я стояла красная, удивлённая, смущённая. Я вспомнила нашу первую встречу. - Извините меня, Тамара Прокофьевна, я была маленькой и глупой...
07.06.18