1. 17. К линии Керзона

Спустя полвека после тех событий в руки моего отца попала книга Майского «Воспоминания советского дипломата».
Школьный учитель истории аккуратно, как делал это всегда, фиолетовыми чернилами подчеркнул строки:
«Выступая в палате лордов 26 октября, Галифакс уже вполне официально, от имени правительства, заявил,
что надо видеть разницу между действиями Германии и СССР и что новая граница СССР на западе
совпадает с «линией Керзона».
{14.130,с.308}

С 5 по 12 октября советские войска покидали районы, оказавшиеся западнее демаркационной линии. 
Они оказались там, поскольку  ранее намечалась граница по рекам Сан и Висла, но, как отмечал Вадим Кожинов,
«по воле СССР этого не произошло».

Неоднократно упоминавшийся мною американский историк Уильям Ширер объяснял так эту инициативу Сталина:
«Хорошо усвоив урок многовековой истории России, он понимал, что польский народ никогда не примирится
с потерей своей независимости».
{14. 142, с. 50}

В 1939-м в который раз восстанавливалась «та геополитическая граница Польши – и Европы в целом –
которая установилась еще в Х (!) веке, а позднее неоднократно нарушалась…»
{См.: 14. 137, с. 60}   
Увы, современные польские политики по-прежнему считают своими все те же западноукраинские и западнобелорусские земли.

Историк Мельтюхов, опираясь на достоверные источники, пишет о том, что население западного берега Буга
выражало «исключительное сожаление по поводу оставления Красной армией занятых населенных пунктов».
Войскам было дано указание, не допуская «никакой агитации за уход населения с освобождаемой нами
и занимаемой немцами территории», пропустить желающих на территорию СССР.
{14.148,с.365}

 «Эвакуировались, – отмечает ученый, – члены временных управлений, народные милиционеры и активисты.
Однако желающих уехать в СССР было много больше, и они сами двинулись на восток.
Многие ехали с родственниками и знакомыми на своих подводах, трофейных и войсковых автомашинах».

Мне, увы, не удалось уточнить общую цифру беженцев.
По данным того же Мельтюхова, только «по 5-й и 6-й армиям было эвакуировано почти 42 тыс. человек,
однако среди польского населения 28 человек изъявили желание уйти на западный берег Буга».
{Там же, с.366}

Газеты, из которых отец узнавал о событиях на западе, продолжали публиковать заметки и фотоснимки
с освобожденных территорий.
Большинство их жителей радовались происходящему, активно участвовали в формировании новой системы
местной власти. 

1 октября Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «Вопросы Западной Украины и Западной Белоруссии».
Было решено созвать Народное собрание Западной Украины и Народное собрание Западной Белоруссии,
которые должны были определить судьбы обретшего свободу населения.
{См.: 13.156}.

Депутатам предстояло: «1) Утвердить передачу помещичьих земель крестьянским комитетам;
2) Решить вопрос о характере создаваемой власти, т.е. должна ли быть эта власть советская, или буржуазная;
3) Решить вопрос о вхождении в состав СССР, т.е. о вхождении Украинских областей в состав УССР,
о вхождении Белорусских областей в состав БССР;
4) Решить вопрос о национализации банков и крупной промышленности».
 
С интересом отец читал публикации о подготовке  к выборам, о том, как  проходили они впервые
на освобожденных от польских панов землях.
 
Депутатов избрали 22 октября.
А уже  27-го они, собравшись во Львове, приняли декларацию «О вхождении Западной Украины
в состав Украинской Советской Социалистической Республики».
29-го с воодушевлением проголосовали за аналогичный документ  в западнобелорусском Белостоке.

В начале ноября внеочередная V сессия Верховного Совета СССР, рассмотрев ходатайства народных собраний, 
приняла в состав  СССР  территории  Западной Украины и Западной Белоруссии с воссоединением их
соответственно  с Украинской и Белорусской советскими социалистическими республиками.

Профессор Мунтян из МГИМО с сожалением отмечает, сколь «многие историки Второй мировой войны
писали и пишут об оккупации СССР Восточной Польши, его участии в четвертом или пятом разделах этой страны…».
Между тем, по его убеждению, «СССР не принимал никакого участия в разделе Польши 1939 года,
ибо он возвратил себе только исконные украинские и белорусские земли, отторгнутые Польшей в 1920–1921 годах».
{14.163.8, с.94}

Об этом же вполне определённо высказывались белорусские учёные, в частности Зелинский и Гайдук
из минского университета: «Почти два десятилетия, с 1921 г. по 1939 г., белорусский народ был разъединён.
…В сентябре 1939 г. состоялось его воссоединение.
И пусть споры о правомерности действий Советского Союза не утихают в историографии,
тем не менее, вывод для каждого белоруса однозначен: это был акт исторической справедливости,
который завершил процесс территориальной и этнографической консолидации белорусской нации».
{13.156}

Наряду с хлопотами по государственному строительству на освобожденных землях СССР незамедлительно приступил
к «обезвреживанию» прибалтийского пространства, где политическая элита была в значительной степени
подвержена гитлеровскому влиянию.
Следовало предотвратить превращение лимитрофных (пограничных) государств в удобный плацдарм
для агрессии против СССР.
А такая опасность небезосновательно казалась достаточно реальной.

«Эти Прибалтийские государства, – отмечал Черчилль, –  были самыми ярыми антибольшевистскими странами в Европе.
Все они освободились от Советского правительства в период гражданской войны 1918 – 1920 годов
и грубыми методами, свойственными революциям в этих районах, создали общества и правительства,
главным принципом которых была враждебность к коммунизму и России.
20 лет отсюда, в частности из Риги, по радио и всевозможным другим каналам на весь мир шел поток
острой антибольшевистской пропаганды.
Тем не менее, эти государства, за исключением Латвии, не связывались с гитлеровской Германией.
Немцы охотно пожертвовали ими при заключении сделки с русскими».

Заключая так, Черчилль то ли ошибался, то ли наводил тень на плетень.
Как мы помним, еще в апреле 1939-го Гитлер утвердил «Директиву о единой подготовке вооруженных сил к войне
на 1939—1940 гг.»
Относительно прибалтийских стран в ней было недвусмысленно сказано: «Позиция лимитрофных государств
будет определяться исключительно военными потребностями Германии.
С развитием событий может возникнуть необходимость оккупировать лимитрофные государства
до границы старой Курляндии и включить эти территории в состав империи».
{Цит. по: 14.148, с. 200}

Вряд ли, конечно, в Кремле могли тогда знать содержание того документа.
Зато прекрасно помнили, как безоговорочно подчинилась Литва требованию Германии передать ей Клайпедскую область.
22 марта 1939-го был подписан германо-литовский договор о передаче Клайпеды III Рейху.

«Одновременно появились слухи о заключении германо-эстонского договора, согласно которому немецкие войска
получали право прохода через территорию Эстонии».
Было неясно, насколько эта информация соответствовала действительности, однако, как отмечает историк Дюков,
«дальнейшие события усилили подозрения Кремля».
{14.164, с.29}

7 июня Эстония и Латвия подписали с Германией пакты о ненападении.
«Таким образом, – оценивал эти действия Черчилль, – Гитлеру удалось без труда проникнуть
в глубь слабой обороны запоздалой и нерешительной коалиции, направленной против него».

Для современных прибалтийских политиков и журналистов «Пакт Молотова – Риббентропа» является излюбленной темой.
Между тем, замечает Дюков, в 1939 году Латвия и Эстония решились на союз с нацистской Германией раньше, чем СССР.
«Не исключено, – предполагает он, – что без пактов «Селтера – Риббентропа» и «Мунтерса – Риббентропа»
не было бы и пакта «Молотова – Риббентропа».
{13.167}

По признанию все того же Типпельскирха, договор о дружбе и границе, заключенный 28 сентября в Москве,
закреплял отказ Германии от всякого влияния в Финляндии, Латвии, Эстонии, Литве и Бесарабии»*.
{14.152, с.45}

28 сентября СССР заключил Договор о взаимопомощи с Эстонией, 5 октября – с Латвией, 10 октября – с Литвой.
Государства обязывались «оказывать друг другу всяческую помощь, в том числе и военную,
в случае возникновения прямого нападения или угрозы нападения со стороны любой великой европейской державы».

Военная помощь, которую оказывал СССР Эстонии, Латвии и Литве, заключалась в снабжении армий этих стран
оружием и боеприпасами, а также в размещении на их территории ограниченного контингета советских войск
(от 20 до 25 тысяч человек).

Литве Советский Союз возвращал Вильно (Вильнюс) и Виленский край,  занятые советскими войсками в сентябре
во время Польской операции.
 
Вот как оценивал эти события Черчилль: 
«Сталин не терял время даром.
28 сентября 1939 года был заключен соответствующий договор с Эстонией, и «21 октября Красная Армия
и военно-воздушные силы уже были на месте.
Та же процедура была одновременно проделана и в Литве.
Оставались открытыми подступы только через Финляндию».
{14.116, с. 242–243}

______
*Так в источнике. Современное написание - Бессарабия.