Коротко об апокалипсисе или

...или про ДЕНЬ, когда пропала ТЕНЬ.

   Но сначала была ночь, последняя ночь, звёздная, спокойная, дающая небывалый до сих пор отдых всем; и честным
трудящимся, и честным бездельникам, и прочим людям, чтобы потом эта ночь вошла в историю наравне с прочими ночами,
типа варфоломеевской, вальпургиевой, ночи длинных ножей, прохладной ночи, ну и т.д. Утром, кому надо было, все проснулись
и пошли по своим делам, не обращая внимания на природную аномалию. Солнце светило как обычно, не скрывая своих пятен,
но на Земле не осталось ни одного предмета, который бы отбрасывал тень.
   Первой это заметила мороженщица, которая с утра занимала своё место под раскидистым платаном, дававшим отличную тень
в течении всего рабочего дня. В этот день, кстати была пятница 13 числа, она как обычно заступила на свою вахту
и не обнаружила привычной тени. Проэксперементировав со своим местоположением и так и сяк она установила следующее:
- что солнце на месте, дерево на месте, ящик с мороженым на месте, а тени нет. Ближайший фонарный столб, 4х-этажное
здание отеля, припаркованный автомобиль, да и ее собственная фигура совершенно не отбрасывали тени, хотя по всем законам
оптика такого не могло быть. Физики могли бы сие объяснить эффектом классической люминесценции, при котором
в загрязнённой атмосфере от природного электричества создалось ультрафиолетовое излучение, которое от пылегазовой смеси
преобразовалось в видимое свечение. Но им было не этого, они сидели в своих лабораториях и придумывали ещё более
мощное оружие массового уничтожения всего живого.

   Мороженщица подумала самое худшее, что повредилась умом, но тем не менее не стала подымать никакой паники, занялась
своим привычным делом, справедливо полагая, что к обеду всё рассосется. Тем не менее, будучи слегка обеспокоенной, она,
прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, обращала внимание на непривычные детали окружающего мира.
   Вторым свидетелем природной аномалии стал бедняга Сэм, обычно встречавший утро на вентиляционной решетке
хлебопекарного заводика, в прохладном тенёчке. Он проснулся от света, режущим глаза и сложным, трехэтажным
с подземными коммуникациями и чердаком матом, засвидетельствовал аномальное явление оптического характера.
   Позже третьим свидетелем стал остальной многотысячный люд, вывалившийся из своих разнокалиберных квартир в поисках
пищи, развлечений и проблем. Ближе к вечеру большая часть населения города убедилась в том, что не всё в порядке в мире
этом. Солнечный диск исчез за горизонтом, а в городе оставалось даже светлее, чем днём.

    У меня же был законный выходной, который я предоставил самому себе за безупречное ничегонеделание в последние дни.
Лежал на кушетке и, прихлёбывая caas, предавался размышлениям о хлебе своём насущным в том смысле, что хотелось ещё
и есть. Ведь мы едим, чтобы жить, но не живем, чтобы есть –банальная истина, и вовсе не банальная, и даже не истина,
ибо настало время, когда всё упростилось и слова наконец-то обрели свой первоначальный смысл. Многословие стало признаком
дурного тона, в то же время как краткость не всегда была сестрой таланта.
   Одним словом шесть миллиардов человек в один день сняли со своих глаз розовые очки и увидели мир таким, каковым он
и был до этого, просто никто не хотел или не мог это замечать. Четыре миллиарда скончались мгновенно, 1.999.995
- через неделю, а оставшиеся 5 человек, обвиняя друг друга в происшедшем катаклизме, разбрелись по всей Земле.
    Я остался один в этом небольшом провинциальном городке, в этой стране и на этой Планете. Отдыхая от урбанизации
и всех благ цивилизации, валялся на кушетке, абсолютно ничего не делая и наконец, в понедельник, решил сходить
на прежнее место работы, что для меня самого явилось неприятным симптомом.  Потом сообразил, что никакой работы
у меня уже нет, привычного мира тоже, и вообще уже ничего нет. Скоро и меня не будет. Встал на табурет, привязал
к вентиляционной решётке верёвку с петлёй и, читая  "Отче наш, Иже еси на небеси!...", накинул петлю на шею.
  И тут в дверь постучались...