Родом из детства. Парадоксы времени

   
    Когда-то в детстве прочитал книгу с удивительно смелым названием — «Сильнее времени». Классическая научная фантастика об отважных звездолётчиках, открывающих иные миры и цивилизации. Главный герой, улетая в дальние дали, прекрасно знает, что не увидит свою любимую девушку, когда вернётся. Из-за парадокса Эйнштейна и субсветовых скоростей она за время его полёта превратится в глубокую старуху (если вообще доживёт), а молодой человек при этом постареет всего лишь на несколько лет. Но храбрая девушка с героическим именем Вилена решает сама отправиться в другую звёздную экспедицию, чтобы потом вернуться на Землю в одно время со своим любимым. Вот так любовь и научные достижения смогли победить время. Простая книга.

    Но вот само «время» очень непростое понятие.

    И дело не только в его «растяжимости» или «относительности». Хотя большинство из нас подтвердит как долго и нудно тянулись в детстве эти сорок пять минут школьного урока, какими бесконечными казались первые июньские дни летних каникул и насколько бескрайней виделась жизнь после школы. И уж точно каждый согласится, что жизнь после 50 уже не идёт или бежит, а буквально проносится как безвестный полустанок из окна скорого поезда: только хотел к чему-то присмотреться, как перед глазами уже пёстрый частокол деревьев, и от следов жилья лишь жалкие обрывки воспоминаний…

    Что мы представляем себе, когда говорим о каком-то периоде времени? Какой образ возникает в голове при конкретном упоминании времени года, месяца, дня недели или часа? Когда и как зарождается в нас эта «модель отсчета» и может ли она изменяться?

    Ещё до школы я стал обращать внимание, что читают мои родители. Оказалось, что читают они в основном не книги (их покупали или вернее - «доставали» - и ставили потом в сервант, чтобы радоваться самому факту их наличия), а журналы. Таковых было тогда великое множество.
    Отец выписывал журнал «Радио» (ещё бы, ведь он работал на радиозаводе!). Журнал был довольно скучным и непонятным для меня. Множество каких-то странных рисунков с бесконечными квадратиками, треугольниками, овалами, пружинками и стрелочками, соединёнными ровными линиями. Тоска серая… Отец убеждал меня, что изучив такие рисунки (схемы, как он говорил), можно было самому сделать радиоприемник. Но зачем его делать? Ведь можно же просто купить в магазине готовый, не тратя времени на изучение каких-то там схем. Непонятно.

     А ещё родители любили читать «Вокруг света». Вот это был журнал для меня! Научившись читать, я любил запоминать названия «цветных лоскутков» на купленной мной «Политической карте мира» (например, королевство Лесото, султанат Бруней или республика Берег Слоновой Кости), мне стало интересно находить про них статьи в журнале, рассматривать фотографии, где удивляло обилие почти совсем голых людей с разным цветом кожи, их диковинные пики и стрелы, убогие хижины и странные разноцветные знаки на их лицах. Особенно мне нравились последние страницы журнала, где печаталась фантастика. Именно в "Вокруг света" я впервые прочитал «Неукротимую планету» Гарри Гаррисона и «Пасынки Вселенной» Роберта Хайнлайна. А ещё мне запомнился один рисунок к какому-то рассказу Саймака: на стартующей в космос ракете, прямо на её корпусе, рядом со стреловидными стабилизаторами прицепился робот. Чуть согнувшаяся под бешенным встречным потоком воздуха его металлическая фигурка вызывала чувство жалости и страха. Как же можно лететь в таинственный космос вот так, безо всякой защиты?!

    Чуть позже в течение многих лет мне будет сниться один и тот же сон. Будто бы я в кабине космического корабля, застывшего на стартовой площадке. Абсолютно счастливый от ощущения, что сейчас сбудется моя самая сокровенная мечта — я полечу в космос! Идёт предстартовый отсчёт. Рядом щёлкают тумблерами другие космонавты. Они улыбаются: им взлетать — привычное дело. Ракета уже вся дрожит. Откуда-то снизу слышится нарастающий гул. И тут меня мгновенно пронзает ужасный страх! Как же так, я сейчас полечу в космос, а подготовку-то я не прошёл — не крутился в бешеной центрифуге, испытывая десятикратные перегрузки, не жарился и не мёрз в термокамере, не выучил значения всех кнопок на пульте, не прыгал с парашютом, не терпел тишину и одиночество в сурдокамере… Да мало ли, что я должен был пройти. Я не готов, ребята! Я боюсь!!! Но ракета уже буквально разваливается от страшного грохота и вибрации, на меня наваливается многотонная тяжесть, сквозь неё я уже начинаю ощущать медленный подъем ракеты и… я, весь в поту, просыпаюсь посреди скомканной постели. Такой вот сон неисправимого отличника...

    ...А мама выписывала себе целых три журнала. Я понимал, что раз она работает медсестрой в поликлинике, журнал «Здоровье» был ей необходим. Читать мне в нём было нечего, но одна маленькая картинка вызывала интерес и любопытство: почему это змея обвивает металлическое блюдце на длинной ножке? Неужели змеи так любят сладкое?! Ведь именно в такие блюдца кладут шарики мороженного! Я был абсолютно уверен в этом, ведь летом мы с мамой часто заходили в кафе «Пингвин» в центре города. Я не мог ошибиться! Пролистав этот номер и не найдя ни слова о том, почему змеи любят мороженное, я потерял интерес к этому изданию.
    Ещё был журнал «Работница». Мне он тоже не нравился. Большую часть его занимали скучнейшие рассказы про ударный труд ткачих и монтажниц. А в середине номера были прицеплены выкройки каких-нибудь платьев или блузок. И как это можно было понять что-либо в этом хаосе пересекающихся как попало линий?! Были линии сплошные и линии волнистые, линии из коротких чёрточек, линии из чёрточек с точкой, линии из чёрточек с двумя точками и даже линии из одних точек… Ф-фу! Мне казалось, что проще разобраться в таинственных линиях пустыни Наска, чем в этих самых «выкройках». Но бабушка Тамара (мамина мама) их очень хорошо понимала и потому каждый вечер строчила что-то на старенькой швейной машинке.
    Самым странным мне казался журнал «Крестьянка». И зачем мама его вообще выписывала? Там же всё про сельскую жизнь, а мы живём в городе. Среди статей про героические успехи передовых колхозниц и про трудности в воспитании детей мне были интересны лишь красочные вклейки с картинами известных художников. Но однажды, ещё до школы, в предновогоднем номере «Крестьянки» вместо картин Репина и Васнецова в середину журнала был вклеен календарь на будущий год с фотографией просторов родины. Я ещё толком не понимал значение цифр тогда. Но мама объяснила, что на календаре указаны все дни в году и если начать зачёркивать по одной цифре, то можно увидеть сколько ещё осталось до «главного дня» — дня моего рождения. Неделю я исправно зачёркивал эти непонятные закорючки, но до обведённой красным карандашом майской даты было ещё очень далеко. И вскоре занятие это мне наскучило.

    Но тут пришёл декабрьский номер «Весёлых картинок»! И в нём я увидел совсем другой календарь. Он был гораздо интереснее. Никаких цифр или букв ! Год был нарисован в виде большого круга, поделённого на 12 секторов. Внутри каждого сектора (месяца) — картинка с участием весёлых человечков, изображающая какое-то действие, характерное для этого времени года (например, катание на коньках санках в декабре или купание в июле). В центре картинки можно было разместить стрелочку, указывающую на текущий месяц. Отец помог прикрепить календарь над моей кроваткой, и началась совсем другая жизнь. Жизнь, которая длится до сих пор. Мало того, что дня рожденья стало дожидаться проще (всего каких-то четыре сектора на круге и праздник у порога),но и само представление о времени приобрело стойкий визуальный образ.

    При упоминании «января» в голове сразу же возникала вершинка круга, «марта» — его крайний правый участок, «июня» — сектор в самом низу и т. д. Сначала с помощью этой картинки я просто учился запоминать месяцы и порядок их смены. Перед сном, когда всё в квартире затихало, я смотрел в полутьме на этот свой «круг мироздания» и мечтал.
    Если за окном белыми вихрями плясала февральская метель, я переводил пальчиком календарную стрелочку вниз и представлял себя волшебником, который может превратить зиму в лето. В остром предвкушении чуда я крепко зажмуривал глаза и быстро-быстро бормотал: «Крибле-крабле-бумс!» И вот уже вместо гудения ветра и нервного постукивания плохо закрытой форточки мне начинали мерещиться другие звуки: звонкое шлёпанье мяча об асфальт, скрип качелей, весёлый гомон детворы… Значит уже лето, значит уже не надо будет ходить в садик, значит, мы скоро опять поедем на Каму к дяде Ване, будем жить в землянке рядом с его пасекой, и я целыми днями снова буду ловить руками маленьких щурят в мелком заливчике, и рядом будет носиться с радостным лаем моя собака (ну не моя, конечно, а дяди Вани), мой Верный… Какое счастье!!! И школа начнётся ещё очень нескоро, ведь она же на другом конце круга.
    А когда осень всё же наступила, и каждый день надо было часами выводить в тетрадке с косыми линеечками эти ужасные прописи, так приятно было между делом бросить взгляд на календарь и увидеть, что до Нового года осталось всего три маленьких шажка стрелки. И я попробую в праздничную ночь совсем-совсем не заснуть и увидеть, наконец, как Дед Мороз кладёт нам под ёлочку подарки.

    Казалось, кругообороту мечтаний не будет конца.

    Даже когда календарь истрепался и был выброшен, этот КРУГ, как ВЕЧНАЯ МЕТКА в моём мозгу, штамповала мои представления о датах, сроках, пределах событий моей жизни.

    «Мне нужно успеть сдать отчёт до 30 апреля». Игрушечная стрелка моего сознания тут же указывает на «юго-восток», туда, где когда-то была картинка со скворечником.
    «Надо купить билет в Москву на 20 августа» — и стрелка моего внутреннего компаса мгновенно поворачивается на «юго-запад». Там когда-то была картинка с ребятами, несущими гигантский арбуз.
    «Не забудь 4 ноября поздравить любимую племянницу с днём рождения!» И мой указатель смотрит на северо-запад. Там раньше был сектор с крейсером «Авророй».
 
    Да, конечно, картинки эти на самом деле уже давно стёрлись из памяти. И «вспомнил» я их, лишь глядя на скаченную из Интернета картинку того самого календаря. Это чудо какое-то, что я вообще её нашёл...
    Сейчас смотрю на свой старый календарь и удивляюсь, насколько же сильно и глубоко может врасти в нас первое детское впечатление о времени.

    А, кстати... если бы отец тогда подвесил этот календарь наоборот, «вниз головой», и январь был бы внизу, а июль вверху? Мне стало неуютно от этой мысли — настолько непривычным и чуждым показался мне такой кругооборот жизни.

    Интересно бы узнать, а как другие люди делают «дорожную разметку» своей жизни? Какие образы наполняют их представление о времени? Что «видят» они в своих головах когда думают о важной дате? Тоже «годовой круг» как у меня? Или некую «матрицу из множества цифр» наподобие того календаря из журнала «Крестьянка»? А может, просто бесконечную прямую — этакую «ось времени» с засечками из дней и месяцев? А вдруг кто-то вообще не видит никаких образов?

    КАК ПРЕДСТАВЛЯЕТЕ ВРЕМЯ ВЫ ?