Нэ шуткуй

Высокий и одновременно скрипучий голос из мобильника прямо с обеда выбил меня из колеи:
– Цэ Алексей Андреевич?
– Да… Он самый…
– Вы художник в музее?
– Вроде числюсь пока…
– Вам гроши нужны?
– Странный вопрос. А кому они не нужны?
– Ну тоди прыймайтэ заказ. Я хочу, шоб вы меня нарысувалы в образи молодой дивчины с парубком из картины, кажется, художника Пимоненка, «Не шуткуй!». Помните: цэ старая картина, на которой биля тына хлопець зажимае дивку, аж та пыщыть. Дви  цэбэркы валяються на пэрэдньому плани, а из двору мамка з хворостыною чеше…
– Стойте-стойте, сами не чешите так быстро. Я ещё не согласился, а вы уже меня деталями засыпаете…, – попытался я слегка заслониться от бурного телефонного натиска. Однако мой легковесный заслон был сразу же беспощадно сметён цифрой, торжественно озвученной всё тем же нагло- скрипучим голосом:
– Тысячу даю!
– Да ну, – даже слегка удивился я, – а размеры картины и материал: холст или картон? На что получил удивительно исчерпывающий ответ:
– Двп, маслом, сорок на шестьдесят, рамы не нада – через границу тащить буду, шоб не цеплялись, як до якоись ценности…
– Ну, мадам, это куда ни шло. А сроки исполнения?
– Вот со сроками у нас напряжёнка – надо до конца недели!
– Ого! Это ж масло не просохнет толком.
– Ну хай бэз толку сохнэ, а шо робить, када йихать нада! А ще лучче акрилом намажтэ – вин же, кажуть, мухой сохнэ.
– А откуда вы знаете мой номер, – попытался я выиграть время на раздумье, хотя про себя уже почти решил, что отказываться от заказа во время капитального ремонта в доме было бы по меньшей мере неразумно…
– Мне дала моя соседка, а ваша начальница, Галина Гавриловна.
«Ё-к-л-м-н, – мысленно пожурил я себя, – меня же именно Гавриловна и предупреждала, что обо мне расспрашивала её соседка, но, чтобы имел в виду: с ней надо быть поосторожнее, ибо дама бывает иногда не совсем адекватна, хотя и всю жизнь репетиторствует с детьми.  Причём, самый ходовой товар – английский язык.
– Я б и сама нарысувала, но в мэнэ пару месяцев назад була сломана рука, и я поганэнько управляюсь та щэ чоловик хворый… короче, пидходьте до мэне на квартиру, и я вам всэ объясню. Окэй?
– Окэй, – ответил я и уже очередной раз пожалел о своём согласии, когда на следующий день переступил порог её квартиры, на третьем этаже серой совдеповской пятиэтажки в центре города. Что-то меня угнетало сразу же при личном знакомстве. Живая высокая неопрятная старуха с выцветшими небрежно расчёсанными волосёнками в каком-то замызганном неопределённого цвета халате, несмотря на некоторые заискивающие нотки в разговоре, производила впечатление весьма волевой и самоуверенной особы. Слово «О key», выпрыгнувшее из её уст при нашем телефонном знакомстве, оказалось, к счастью, единственным иностранным словом, отражавшим её профессиональный статус, которое она употребила во время нашего общения. Гелена Мартыновна была по жизни репетитором английского языка, но, что характерно, в средней школе и дня не работала. Я смотрел на разбросанные в беспорядке по комнате вещи и думал, каким надо быть высококлассным профи, чтобы родители спокойно оставляли своих чад в этаком «бордельеро». Хотя, возможно, сыграли роль вполне приемлемые цены…Из соседней комнаты торжественно выплыл в широченных цветных семейных трусах и майке слегка опухший супруг заказчицы, но тут же с недовольным видом скоропостижно скрылся на кухне. Вероятно, он был не в восторге от затеи своей супружницы, но правом голоса не обладал…
Условием выполнения работы была моя готовность исправить работу, для чего на последнюю встречу следовало принести кисточки и краски. Кроме того, вместо перевёрнутых вёдер должны быть изображены гуси и ставок с кладкой. Молодица должна быть похожа на неё в молодости, а обнимающий её парубок – на её родного брата, старая цветная фотография которого в форме прапорщика занимала почётное место в центре ободранной стены. Именно этому человеку, много лет проживающему где-то под Москвой и предназначалась эта картина. Скрепя сердце согласился. Главное, мы договорились, что через неделю предоставляю готовый вариант, и на этом я, с облегчением выдохнув, удалился, даже не подумав, что может что-то не получиться. 
Не скажу, что работа над картоном поглотила меня полностью, но отняла довольно много времени, учитывая, что дома стоял полный ремонтный бедлам. Постепенно прорисовывались фигуры двух «закоханых», к которым почти церемониальным шагом приближалась будущая тёща с прутом. Насколько смог прописал и хатку, и весь в цветах калиновый куст, ставок с кладкой на переднем плане, – в общем, всё что было указано странной заказчицей. Я подозреваю, что замечательный художник Пимоненко не один раз перевернулся в своём гробу, пока я творил шедевр на его тему. Короче, «произведение» было успешно завершено и благополучно доставлено в жилище «мутной» заказчицы. Кисти и краски я, естественно, не захватил, поскольку сразу решил для себя, что, если мадам начнёт артачиться, оставлю эту жанровую байду у себя. Буквально с первой минуты я почувствовал, что худшие мои опасения вполне оправдываются, поскольку всем своим видом растрёпанная, как и при первой встрече, заказчица выражала полное своё неудовольствие и количеством цветущих кустов, и деревьев, и соломенной крышей родимой хатыны, а в первую очередь, самой дивчиной. Гелена Мартыновна почему-то никак не могла узнать в ней себя. Кроме того, считала, что я её изобразил какой-то угрюмой. Груди казались ей слишком большими, а руки и ноги чересчур тонкими. Те же недостатки, по её мнению, присутствовали и в изображении приближающейся мамаши. Недолго думая, ничего не доказывая, я поспешил ретироваться. И пока, спускаясь по лестнице, с лёгким остервенением засовывал в чёрный пластиковый пакет злополучную картину, наверху, казалось, всё ещё поскрипывала и пошамкивала не оправдавшая моих радужных надежд клиентка, а её жирный муженёк, наверно, от радости, что сделка не состоялась, танцевал в семейных трусах на кухне.
Вернувшись домой, с лёгкой досадой я набрал в поисковике имя художника, название картины и был буквально огорошен количеством «перепевов» классического Пимоненковского полотна, вплоть до варианта а-ля Пиросмани. И с лёгкой грустью я в полной мере осознал, что создал этот «живописный шедевр» на национальную тему исключительно для себя.
  С новым усердием я погрузился в строительную рутину: шпаклёвка – стены – окна – мусор и прочее. О картине практически почти забыл. Она одиноко пылилась между книжным шкафом и стеной, покорно дожидаясь, когда же о ней, наконец, вспомнят   и облачат хотя бы в самую скромную рамку.  Через неделю мне приснился странный сон: стою это я где-то в селе на краю чьей-то довольно знакомой усадьбы, около большого цветущего белым дерева калины, и, затаив дыхание, жду, когда же появится моя дорогая возлюбленная, нынешняя моя благоверная супруга Анжела Тихоновна и вдруг… Кошмар! Вместо горячо любимой, тонкой, словно тополёк без красной косынки Анжелки, вижу молодую, но уже такую наглую рыжую морду дебелой крутобёдрой девахи в вышиванке и «спидныци», точно, как на моей невостребованной картине. С хищной, я бы даже сказал, с плотоядной улыбкой наплывала она на меня неотвратимо, как майская гроза. Мало того, следом за ней, широко расставив руки и покачиваясь из стороны в сторону, зомбически-эротическим шагом так же безудержно надвигался её дебелый братец, тоже молодой и в вышиванке, но почему-то с погонами прапорщика и в фуражке. А самое ужасное, что за их спинами возвышалась, подобно статуе Свободы, неумолимая и бесстрастная   бабища, удивительным образом напоминающая мою нынешнюю злополучную заказчицу с увесистой хворостиной вместо факела. А откуда-то сбоку от кладки возле ставка, выгибаясь, как змеи, с грозным шипением на мои колени накинулись два отнюдь не весёлых гуся, которых я изобразил по заказу вместо деревянных ведер. Хотя от их прикосновений было почему-то только щекотно, но, когда этот кошмарный сон прервал телефонный звонок из мобильника, валявшегося рядом с подушкой, я, как будто заново родился.
– Привет, Алекс! Это я Сергей. Помнишь, когда мы с тобой на рынке встретились неделю назад, ты мне обещал поискать картину в подарок, на сельскую тематику. Ты не шутил? Не могу придумать, с чем к куме на день рождения прийти. Она же у нас интеллигентка-библиотекарша. Культуру любит. Нашёл шо-нибудь подходящее?
– Привет, Серёга! Я не шутил. Кажется, у меня есть на примете одна вещь…
– Сколько за неё хочешь? 
– Забирай её даром – для хороших людей ничего не жалко. Ты мне всегда помогаешь. Только раму сам купишь…
Добродушно выслушивая рассыпавшегося в благодарностях Серёгу, я с умилением наблюдал, как молодой рыжий кот Яшка уморительно-серьёзно, но не выпуская когтей, сосредоточенно бросался на мои колени…
 2017-2018 г.г.